Слишком мало друзей

Глава десятая

Но не стоит думать, что новые знакомые обсуждали только вопросы судьбы России. Как ни странно, очень много внимания они уделяли национальному вопросу. К этому моменту в Казанской губернии, да и в НКР вообще, он стоял достаточно остро и был основательно запущен. Никаких национальных образований в составе НКР, естественно, не существовало. Губернии и края. Небольшие нации в этих условиях размывались, но несколько крупных – в первую очередь, украинцы и татары – все же, сумели сохранить и язык, и определенную культурную идентичность. В случае с татарами к этому добавлялся еще и ислам. Все вопросы, имевшие хоть какой-то национальный оттенок, решались крайне сложно. Новые мечети, особенно в городах, открывались с большим скрипом и противодействием со стороны православной церкви. Но самые большие сложности существовали с национальными школами. Произошла парадоксальная вещь. До 17 года в сфере просвещения татары явно опережали многие другие народы России. После проведения мусульманами реформы религиозного образования мектебе охватывали намного более широкий круг населения, чем церковно-приходские школы, и давали неплохой набор базисных светских знаний. Однако, за последующие 30 лет дальнейшего серьезного прорыва в этой области не произошло. Фактически образование было по-прежнему завязано на мечети и медресе. Частные начальные и средние школы с преимущественно светским образованием открывались, как правило, в небольших городах с преобладающим татарским населением и были доступны только для детей обеспеченных семей. Выпускники таких школ, хотя и получали курс основных предметов и на русском языке, все же обычно уступали в знаниях тем, кто закончил чисто русские учебные заведения, и, следовательно, уступали им при поступлении в университеты, то есть не могли претендовать на качественное высшее образование.

В результате татарский язык не развивался, оставался преимущественно религиозным и улично-бытовым, а приверженность ему, как правило, сохраняли убежденные мусульмане и националы. Молодежь же, особенно выбравшая технические профессии, была практически полностью двуязычной, причем баланс даже за рамками чисто профессиональной жизни часто был уже не в пользу татарского языка. Не спасали дело и несколько издававшихся на татарском языке газет, поскольку они практически целиком были посвящены местным новостям и делам. А хочешь узнать что-нибудь о положении в мире или делах общегосударственных – читай русскую газету.

Все бы ничего, ситуация в этом смысле была явно не хуже, чем до 1917 года, но было два дополнительных раздражающих фактора. Во-первых, в качестве такового выступал пример Балтийской Федерации, где помимо двух официальных языков на южном берегу Финского залива существовали еще и так называемые "губернские", на которых велось официальное начальное и среднее образование и, что было особенно важно, местное администрирование и при желании – судопроизводство. Желание получить нечто аналогичное было налицо в целом ряде губерний НКР. Вторым, как и следовало ожидать, был т. н. украинский. За время правления "нашего хохла" в стране активно происходило то, что потом получило название "ползучей украинизации". Процесс этот касался, в первую очередь, сферы языка и культуры. Отчасти он затронул также историю и образование. Украинским областям был придан особый статус, который первоначально практического значения не имел и скорее носил эмоциональный характер. Косвенно предпринимались попытки искусственного расширения границ "украинского ареала".

Но если протяжные и берущие за душу украинские песни многим даже нравились, то вот активное внедрение в язык украинских словечек и оборотов – вполне естественное, кстати, в районах со смешанным населением – смотрелось странновато. Доходило до смешного. Поскольку в силу понятных причин доля украинцев в государственной администрации быстро росла и стала как бы даже не преобладающей, то своего рода шиком в этих кругах стало считаться или вообще говорить между собой по-украински, или активно вставлять в русскую речь украинские словечки. И хорошо еще, если при этом использовали суржик, а то так загнут на западно-украинском, что поди пойми.

Стоит ли удивляться, что на этот счет сразу же появилась масса шуток и анекдотов на тему "нового французского диалекта" нашей знати, но хохлы, как известно, народ упрямый.

К счастью, у "нашего хохла" хватило ума не давать украинскому языку особого статуса и прав, иначе дело вообще могло бы кончиться плохо. Как мы помним, он обладал редким нюхом на крупные неприятности, так что воздержался, хотя друзья просили его пойти на такой шаг и не раз.

Но на татарское, и не только, население все это и так действовало как красная тряпка.

Не все просто было и с религией. В постимперское время Казань развивалась как исключительно русский город. Добрая половина городского Кремля находилась в распоряжении местной епархии, которая с завидным упорством отвоевывала метр за метром у светской власти. Ни о какой мечети в Кремле никто и не мечтал. Наиболее правоверные мусульмане вообще предпочитали обходить центр города стороной.

Германов и Ольга за 10 лет в Казани хорошо осознали проблему, много и подробно рассказывали об этом Померанцеву. Возможно, иной государственный деятель и не проникнулся бы важностью вопроса, но бывший гетман закордонных справ неплохо знал, что такое национальная бомба и как она может разнести любой котел государственности.

Острота национального вопроса стала для него неприятным сюрпризом. Надо было думать о каких-то серьезных предложениях Киеву, обсуждать вопрос с лидерами казанских татар, помня, что любое решение – всегда результат компромисса между часто полярными точками зрения. Померанцев даже подумал как-то про себя, что не случайно именно он, со своим дипломатическим опытом, оказался именно в Казани, хотя легко мог бы попасть и в любой другой губернский город.

Кое-какие идеи у Померанцева уже сложились, но для того, чтобы двигаться дальше и формировать конкретные предложения, ему надо было заручиться согласием центральной власти. Последнее, чего хотел бы Померанцев, это получить обвинение в том, что он задумал стать лидером какой-нибудь "национальной оппозиции". Так что веские основания направить запрос в Киев были, что он и проделал примерно после первых шести месяцев в должности.