Слишком мало друзей

Глава вторая

Петров встретил старых приятелей недовольным ворчанием.

– Быстрее не могли там разобраться со своими делами? Я уж тут почти заснул. Но заскучал точно.

Правда, вид кухонного стола свидетельствовал о противоположном. Явно настроившись на долгое ожидание, Петров порезал себе ветчинки, выложил на доску хороший кусок сыра, в большой миске соседствовали соленые огурцы, помидоры и квашеная капуста. Закуска скорее водочная, но с натяжкой шла и к "латгальскому коньяку".

– Ну, тогда слушай, – Германов плотно закрыл кухонную дверь и за десять минут изложил суть вопроса. Петров только помотал головой.

– Вот почему я знал, что рано или поздно вы что-нибудь такое устроите? Зачем? Скажите, зачем вам, мне все это нужно? Где она есть, эта Аляска? И что нам теперь со всем этим делать?

– Погоди, – Германов под удивленным взглядом Ольги пальцами ухватил из миски соленый огурец, схрумкал его, и продолжил, – это еще не все. Теперь я все это немного дополню. В отличие от вас, мои дорогие шпионы, мне вроде бы нечего скрывать. Я имею в виду свою личную жизнь, семью и ее историю. Но вы, наверное, обратили внимание, что связей с родными, кроме сына и дочери, я никогда не поддерживаю. Или, если быть точнее, они не поддерживают их со мной. Дело в том, что по отцу я из Долгоруковых. Тех самых, которые князьями числились, а прадед еще и московским генерал-губернатором. Но отец с матерью брак так и не заключили, а потом и ушли довольно молодыми один за другим. Остальные члены этой достойной фамилии смотрели всю жизнь на меня довольно косо, не скрою, с университетом в свое время помогли, но на этом как бы и забыли. В детстве, когда мы еще жили втроем, отец очень любил рассказывать о прадеде. Личностью тот был, действительно, незаурядной. И один из его рассказов касался беседы прадеда со святителем Филаретом. Беседа эта запомнилась и прадеду, и отцу, и даже мне, поскольку практически сразу же после нее Филарет скончался. Но главное не это. Святитель почему-то считал, что то ли Аляска будет возвращена и главную роль в этом деле сыграет Крым, то ли что-то иное в нашей жизни благодаря ему изменится. В те времена, конечно, слова его широкого распространения получить не могли, поскольку звучали как прямая критика Императора. У них и так там хватало сложностей. А вот сегодня, спустя почти 80 лет, задуматься о них стоит.

– Не понимаю, – Петров все же привык мыслить несколько прямолинейно, – ты что, имеешь в виду, что мы махнемся с американцами: Крым за Аляску? Зачем и кому это надо?

– Ты только больше никому подобных предположений даже не высказывай. Ясно, что никто никогда на подобное не пойдет даже в нынешние, отличающиеся редким идиотизмом времена. Но хитрость состоит в том, что кто-то в окружении гетмана то ли что-то об этой истории слышал, то ли вообще правду знает, и этому человеку удалось каким-то образом подвинуть нашего "голову" на демарш перед американцем. И это сейчас – самое интересное. Поскольку поможет нам найти ответ на главный вопрос: кто и зачем вдруг вспомнил дела давно минувших дней и начал будировать вопрос, который давно на самом деле умер. Все эти рассуждения о том, а не стояли ли на самом деле американцы за случившимся у нас в 17 году переворотом и не они ли спровоцировали Великую войну, чтобы отвлечь Россию от проблемы Аляски – безумно интересны для ученого люда, но в текущей реальности никакого практического значения не имеют. Ну, докажет кто-то, даже я к примеру, что действительно стояли, и дальше что? Кто и к какой ответственности их сейчас за это может привлечь? И чем им это грозит? Наоборот, все увидят лишнее доказательство их способности успешно манипулировать европейскими государствами, не смотря на их "доктрину Монро". Я в первый момент немного погорячился, вон даже жену напугал – при этих словах Ольга возмущенно фыркнула: как же, нашел трусиху! – а сейчас понимаю, что реально эта бумага мало на что способна.

– Но, послушай, – Петров даже подпрыгнул, – это же имеет огромное значение для будущего! Следующий срок – в 67 году! Не так много осталось!

– Кому осталось? – у Германова, судя по всему, ответ был уже на все вопросы. – Ты понимаешь, что прямого правопреемника Российской империи сейчас нет? Или что, эти, киевские, на Аляску претендовать смогут? Да ты не смеши меня! Для такого дела надо все эти ошметки империи воедино собрать, утвердиться и объявить себя наследником предков! И кто сейчас на такое способен? Имя назови!

Петров от такого напора даже отпрянул и озадаченно покрутил головой.

– Что ты на меня так… Сам же понимаешь, для всех нормальных людей это – общая и старая беда. Ни лидера нет, ни мотивации, да еще никто и не знает, как все эти друзья европейские на такой поворот посмотрят. Это я уже не говорю про всех этих удельных князей и национальных лидеров в той же Балтии. Нужен им такой поворот? Опять под кого-то идти? А сейчас все потихоньку живут, кто лучше, кто – хуже. Есть, конечно, проблемы, как без этого, но, знаешь, я при своем капитанстве вынужден был научиться хорошо считать прибыли и убытки. Так вот, если сейчас для каждого из государств применить эту итальянскую бухгалтерскую выдумку, раскидав негативные и позитивные последствия справа и слева от вертикальной черты, а потом подбить баланс, то что-то я совсем не уверен, что он однозначно покажет преимущество объединения.

– Согласна, – внимательно слушавшая его Ольга кивнула головой и тяжело вздохнула, – имперская идея подразумевает цель. Без внятной цели империи как-то недолго существуют. А этот толстый дурак-хохол, похоже, окончательно убил в народе идею внешней экспансии. Тем более, под боком УралСиб. Вход, как говорится, свободный. Стало дома тесновато – двигай туда. Они запросто переварят еще несколько десятков миллионов населения, и только рады им будут.

– Нот не едут же миллионами…

– Миллионами пока, наверное, нет, но сотнями тысяч уже точно едут. И знаешь, я от коллег-учителей слышала, что даже немцы-переселенцы от нас туда потянулись. На Урал, во всяком случае. А они если закрепятся, то своих здорово подтянут.

– В Германии сейчас тоже неплохо, – Германов как бы рассуждал вслух, – строят много, автомобилестроение, вон, поднимают. На западе, правда, все время живут под угрозой нового французского вторжения, но Померания, Саксония, Бранденбург и даже Бавария неплохо поднимаются. Ну, ладно, мы отвлеклись. Что со всем этим счастьем делать будем? Жена, ты-то что думаешь? Твое наследство.

– Если честно, я испытываю чувство колоссального облегчения от того, что смогла, наконец, всем этим своим знанием с вами поделиться. Очень оно меня тяготило. Так что заранее согласна на все. Не хочешь упрочить свою славу ниспровергателя исторических основ и авторитетов и опубликовать все это?

– Я совсем не против научной славы, но это – не совсем подходящий случай. Лишний раз убеждаюсь: ваша, женская, привычка убирать всякий хлам в какое-нибудь надежное и сокровенное место глубоко разумна и заслуживает всяческого поощрения. Спрячь-ка ты это все туда, где оно и хранилось от греха подальше. Вы мне сами сейчас убедительно доказали, что этот замечательный документ по нынешним временам никому не нужен. Позволю себе к этому добавить: его появление нашими временными американскими союзниками и их местными друзьями будет воспринято крайне болезненно, с раздражением, и в какие формы они облекут эти свои эмоции, я даже не берусь предположить. Так что то, что получилось красиво и даже в чем-то изящно один раз, во второй может быть чревато такими последствиями, что раз десять потом пожалеем. Поэтому повторюсь: пусть лежат и ждут своего часа!

– Последнее дополнение мне нравится больше. А то я, было, перестала узнавать своего мужа и решила, что на тебя вдруг стремительно навалилась старость. А этот загадочный "свой час", он как вообще выглядит? И мы его пассивно ожидать будем или что-то предпринять попытаемся, чтобы он быстрее наступил?

– Сначала надо разобраться, что стоит за демаршем "хохла" перед американским президентом. Есть у тебя, – он обратился к Петрову, – какие-нибудь возможности выйти на его окружение?

Тот задумчиво почесал затылок. Кто-то там из знакомых знакомых, конечно, найдется, но на поиск потребуется время.

И тут усмехнулась Ольга.

– Хочешь, верь, хочешь – нет, но я с женой их нового закордонного гетмана училась вместе. Скажу тебе даже более страшную вещь: она тоже из Остен-Сакенов! Седьмая вода на киселе, но, все же, повод навестить дальнюю родственницу всегда найдется.

– Ну вот, опять на меня навалились, а у самих все необходимое есть! – Петров с облегчением вздохнул, – а поскольку мы уже точно знаем, кто поедет в Киев, давайте хряпнем по последней и пойдем спать. А то устал я с вами. Только, чур, последний огурец мой, а то пока мы тут мозгами шевелили, твой муж все съел! Ты его что, вообще не кормишь?

– Да нельзя ему столько соленого, – Ольга только вздохнула, – а тут воспользовался случаем.

– Вот что, друзья мои, я ценю вашу трогательную заботу о моем здоровье, но все ваши штучки и трюки уже сто лет как знаю. Огурцы огурцами, но чтобы никаких гранат и пулеметов в подвале не было! Вы что, с ума сошли? Мальчишка в доме растет, ему вашу захоронку найти – раз плюнуть! Три дня срока вам: что сказал – убрать, привезти нормальный железный ящик с замком – хоть закапывайте его в погребе – и закрыть в него все пистолеты! Все поняли?

– Ладно, суровый муж, спать пошли…

Повидаться с дальней родственницей в этот раз Ольге, однако, была не судьба.