Слишком много врагов

Глава девятая

Федору было проще. Он быстро обработал раны и наложил новые повязки. Заморачиваться с бараньей кровью он не стал. И так было ясно, что все пошло не так, да и занести раненому какую-нибудь заразу от баранов не хотелось. Командир молчал, а Федору хватило ума ни о чем его не спрашивать по-русски. Раненого погрузили на носилки, и маньчжуры быстро понесли его по коридору к машине. В кузове их ждал еще один сюрприз. Там в углу сидел немолодой санитар в потрепанной форме и, похоже, собирался сопровождать раненого в госпиталь. Командир молча переглянулся с японцем, изображавшим из себя старшего команды и пожал плечами. Спорить и выяснять отношения сейчас явно не стоило. Что все это значило, никто не понимал, но ноги уносить из дворца надо было быстро. Погрузились, закрыли борт и двинулись вперед. У ворот к грузовичку присоединились два мотоциклиста, которые теперь ехали впереди как бы расчищая дорогу. Пока нужды в этом не было, но в городе такое сопровождение явно будет полезным. Корейцы на всякий случай задвинули дворцового санитара в угол, но пока не трогали. Командир постучал по крыше кабины и, когда сидевший впереди японец, повернулся к нему, что-то коротко бросил ему на неизвестном Федору языке.

Отъехав на пару километров от дворца, он обратился к Федору:

– Что скажете о ранах, доктор?

– Нога – пистолет или револьвер, часа два назад. А на голове – резанная рана, странная какая-то.

– В каком смысле?

– Не очень настоящая, я бы сказал. Как бы обычный разрез, чтобы кровь пустить.

Молча наблюдавший все это санитар вдруг что-то сказал по-китайски. Все в кузове, кроме Федора, резко повернулись к нему и уставились на санитара в полном изумлении. Внимательно вглядевшись в него, командир что-то вопросительно произнес по-китайски.

"Санитар" в ответ засмеялся и перешел на английский, который понимал и Федор:

– Вы все поняли правильно. Я – Айсин Гиоро, по-английски меня можно называть Генри, а императором быть я больше не хочу. Нам пришлось разыграть этот маленький спектакль, поскольку во дворце слишком много лишних глаз и ушей. Но ничего, теперь там не осталось ни одного человека, который бы знал, что произошло на самом деле.

– А это кто? – командир показал на раненого китайца.

– Один из шпионов японцев. Лучше его прикончить уже на аэродроме, Он слишком близко подобрался к моему плану, чтобы оставлять его в живых, но пока он нам может пригодиться.

– А остальные Ваши помощники?

– Один на мотоцикле. Он поведет нас на аэродром кратчайшей дорогой. А остальных пришлось убрать. Слишком опасно. Никому нельзя до конца верить. Кстати, не ждите сообщений больше от ваших людей во дворце, их мы убрали в самом начале как чьих-то шпионов.

– Зачем?

– Опасно. Когда японцы начнут спрашивать, заговорят все. А сейчас там столько трупов, что у нас есть какое-то время форы, прежде чем там разберутся, кто есть кто и с кем что случилось. Там и труп в моей одежде найдется с обезображенным лицом. Пусть подумают!

Федор и командир потрясенно молчали. Остальные члены группы, похоже, не понимали по-английски и сейчас с уважением прислушивались к непонятному разговору.

– Да, и вашим людям не надо все это рассказывать, кто знает, как нам придется с ними поступить.

– Но зачем все это нужно? – командир уж явно не страдал излишним гуманизмом, но происходящее явно даже для него было черезчур.

– Вы еще не поняли, с кем воюете. Японцы всегда доводят дела такого рода до конца. Уж если я пошел с вами, то надо жечь все мосты. Кстати, ни в какой Владивосток мы не полетим. Это слишком опасно. Там нас наверняка будут сразу искать, а у японцев очень сильная резидентура в Приморье. Вполне могут пойти и на применение силы.

– А куда же, позвольте спросить, мы полетим?

– У меня есть три маршрута. Все зависит от дальности вашего самолета.

– Тысячи на две хватит.

– Плохо. Мало. К вам прямо на север нельзя – там нас перехватят обязательно. Вдоль границы с вами у японцев много аэродромов. Давайте так, летим дозаправляемся – у вас же наверняка есть подходящая точка, а потом уходим на юг, в Сиам.

– Через весь Китай?!

– Да, такое даже никому в голову не придет. Там нас искать не будут.

– Но у меня приказ…

– У Вас приказ спасти меня, а во Владивостоке нас точно найдут японцы. Причем у них будет задача даже не захватить меня, а просто убить.

Командир замолчал. Федор, который не слишком хорошо знал английский, но основное понял, уже давно сидел потрясенный. Ему больше всего хотелось спросить, а что стало с новой любовницей бывшего императора, но, похоже, делать этого не стоило.

Однако человек предполагает, а Бог, как известно, располагает.

На подъезде к аэродрому японец, сидевший в кабине, повернулся к кузову, призывно замахал рукой, а затем стал показывать вперед. Командир и Федор высунулись из кузова над кабиной и увидели столб дыма, поднимавшийся в районе стоянок самолетов. Столб был нехороший – так горели самолеты, Федору случалось уже такое видеть. Сворачивать, однако уже было поздно, они подъезжали к воротам.

Все же и здесь, в зоне японского влияния, порядка было мало. Иначе их ждали бы уже у въезда на аэродром. Но людям свойственно надеяться на лучшее, и до последнего они надеялись, что пожар на стоянках с ними никак не связан. И только увидев, что догорает именно их самолет, японец приставил к виску шофера пистолет и заставил его свернуть в сторону. Но было уже поздно. От самолета к ним бежали японские солдаты. Кинжальные штыки их винтовок хищно блестели на солнце и оптимизма не внушали.

Машина описала круг и устремилась обратно к воротам. По кузову ударила первая пуля, вторая, а за ней и третья рванули брезент, одного из корейцев подбросило в воздух, и он медленно сполз на пол кузова. До ворот все же доехали.

– Тормози! – отданная по-русски команда вряд ли была понята, но другого выхода не было – проезд был уже заблокирован каким-то автобусом. Маньчжуры и оставшийся кореец залегли у колес грузовика и метким огнем быстро погасили наступательный пыл охраны аэродрома. Командир же, схватив за руку Генри-Пуи и просто махнув головой Федору, протиснулся в полуоткрытые ворота и бросился к остановившимся у них мотоциклистам.

– Ездить умеешь? – спросил он Федора.

– Немного.

Генри-Пуи тем временем что-то крикнул мотоциклистам и те, оставив свои машины, бросились к воротам и тоже бодро вступили в перестрелку с охраной.

– Сматываемся, – командир уже оседлал одну из машин. – Вы вдвоем вперед, а я за вами, прикрываю.

– А куда ехать?

– Куда глаза глядят, главное быстрее.

Федор с сомнением уселся на мотоцикл, Генри-Пуи занял место сзади него, и через минуту оба мотоцикла уже неслись по пыльному шоссе куда-то в сторону города.

Ехали они, впрочем, недолго. Километров через пять, когда впереди появились уже первые дома пригородов Мукдена, командир обогнал мотоцикл Федора и жестами показал ему, что пора останавливаться. Федор к этому моменту был сыт мотогонками по горло. Все было не так. Дорога – неровной, мотоцикл – слишком легким, с узкими колесами и явно не рассчитанный на быстрые и длительные поездки, да еще с двумя пассажирами. И, если уж совсем откровенно, гонщик из Федора был так себе. Своего мотоцикла у него никогда не было, в молодости он несколько раз ездил на машинах друзей, но опыт был минимален. Да еще и Пуи сзади его откровенно напрягал – он так легко разделывался со всеми, кто ему помогал, что невольно возникала мысль, а не попытается ли он сейчас переиграть всю комбинацию и выступить как жертва похищения врагов, от которых ему счастливо удалось избавиться? Тип мутный, хоть и император.

Командир рассуждал более прагматично.

– Давайте избавляться от этих тарахтелок. У меня есть явка в городе, но нельзя же туда на них приезжать. Меняем транспорт.

– На что? – Федор даже разозлился, – гаража поблизости я не наблюдаю.

– Ждем. Инсценируем аварию и тормозим первую проезжающую мимо машину.

– А если это будет погоня за нами?

– Тем хуже для них. Пистолет не потерял, надеюсь?

Сделали так: один мотоцикл положили прямо посреди шоссе, рядом с ним лег командир – все же когда человек лежит, его европейское происхождение не так бросается в глаза. Генри-Пуи должен был суетиться вокруг, размахивать руками и тормозить проезжающую мимо машину. Федор же сидел в кустах и ждал развития событий.

Засада сработала буквально через 10 минут. У фальшивого места аварии затормозил большой черный лимузин с дипломатическими номерами, ехавший именно в сторону города. Выскочивший из него шофер-китаец в полувоенном кителе и фуражке подбежал к лежавшему, но, увидев, что это европеец, да еще и в японской форме, выхватил из кармана револьвер и наставил его на Генри-Пуи. Вероятно, он решил, что опасность может представлять в первую очередь стоящий человек. Ошибка была очевидна. Даже не вставая на ноги, командир ловко перекатился и сшиб шофера с ног, подмял его под себя, выкрутил из руки револьвер и ударил им китайца по голове. Тот, похоже, потерял сознание. Затем командир бросился к машине, распахнул заднюю дверь и замер как вкопанный, остановленный удивленным женским возгласом: "Николя?"

Затем последовала немая сцена. Командир, которого оказывается звали Николаем, с изумлением смотрел внутрь машины, из которой никто не выходил, Генри-Пуи замер посреди дороги у мотоцикла, а Федор сидел в кустах и не знал, как на все это реагировать. Собственно, любопытство и позволило ему первому выйти из ступора. Он вылез из кустов, подошел к машине и заглянул в открытую дверь. На заднем сиденье сидела молодая, невероятно красивая и шикарно одетая дама и прижав руку ко рту смотрела на командира Николая. Тот, наконец, пришел в себя, выдохнул и на чистом русском языке сказал:

– Здравствуй, Лиза. Рад тебя видеть.

Очевидно, что выбранная им форма приветствия дамы оказалась не самой удачной. В лицо ему полетела дамская сумочка, от которой он, впрочем, легко увернулся, а вслед за этим гневные выкрики тоже на чистом русском:

– Мерзавец! Обманщик! Да будь ты проклят! Рад он! Глаза бы мои тебя никогда больше не видели! Что ты здесь делаешь? Решил преследовать меня? – постепенно крики становились все менее связанными, переходили в рыдания. Дама явно впадала в истерику, а из курса медицины Федор твердо знал самый действенный способ прервать такой в высшей степени нежелательный ход развития событий.

Он решительно отодвинул оторопевшего Николая в сторону, наклонился в салон машины и отвесил даме хорошую пощечину. Та оторопела и замолчала, но теперь отмер Николай. Он бросился на Федора, схватил его за китель, забыв, вероятно, все хитрые приемы, которыми владел в совершенстве, и начал просто трясти, сопровождая свои действия какими-то маловразумительными междометиями.

Неизвестно, сколько бы продолжались и чем закончились эти их развлечения, если бы в этот момент на дороге не прозвучал выстрел. Звук его как будто отрезвил Николая, он бросил Федора, который с трудом удержался на ногах, и повернулся к Пуи. Тот деловито убирал пистолет в карман своего френча.

– Шофер в себя пришел, – равнодушно пояснил он, – а вы своими делами заняты. Пришлось его убрать. И вообще, ехать надо.

Шофер, действительно, по-прежнему лежал поперек дороги, но теперь рядом с его головой растекалось красное пятно.

Все же Николай, как видно, был профессионалом не из последних. Не глядя на Федора, он оттащил тело на обочину, откатил туда же мотоцикл и, вероятно несколько при этом успокоившись, опять подошел к открытой двери машины.

– Извини, Лиза. Давай поговорим обо всем позже, а сейчас нам надо бежать. За нами гонятся. Насколько я понимаю, твой муж служит здесь во французском посольстве при дворе императора? Не могли бы вы укрыть нас на территории посольства?

Женщина смотрела на него с ужасом.

– Как ты это себе представляешь? Судя по всему, вы сотворили что-то ужасное. Да от тебя другого и ждать нельзя. Неужели ты думаешь, что императора остановит дипломатический иммунитет нашей миссии? Да он отдаст приказ, и вас просто арестуют на нашей территории!

– Это вряд ли. Не думаю, что император, которого ты имеешь честь видеть перед собой, отдаст такой приказ. А без него никто из местных так ссориться с Францией не решится. Да и японцам потребуется время – начнут с Токио связываться и прочее. Нам главное сейчас отсюда убраться и временно скрыться из виду.

– Это император? Я видела его на приемах. Не похож!

Генри-Пуи, судя по всему, понял, что речь идет о нем, и проявил галантность:

– Я имел удовольствие видеть Вас у себя во дворце, мадам, но не подозревал, что Вы – русская по происхождению. Буду весьма признателен, если Вы сделаете то, о чем просят Вас эти господа. Думаю, и Ваш муж будет рад оказать услугу будущему властителю Поднебесной.

Тут только Федор, похоже, понял суть всей этой дурацкой затеи с побегом императора: служба Николая явно намерена вернуть Пуи на императорский трон Китая и создать тем самым консолидированную точку сопротивления японской агрессии. Своего рода знамя. А древко от него будет в руках Омска. Задумано, может, и не глупо, но исполнение…

Среди дипломатов тугодумов немного. А жены имеют привычку многому учиться у мужей – впрочем, и наоборот тоже. Дама быстро поняла, что сейчас главное.

– Николя, садись за руль. А вы, господа, прошу ко мне в салон автомобиля. Здесь есть откидные кресла, так что Вы, доктор, – Вы ведь доктор? – можете сесть на него. Задние сиденья закрыты шторками, так что охрана не разберет, кто здесь сидит. Николя, одень фуражку шофера. И поехали. Я буду показывать дорогу.

Федор посмотрел на даму с уважением. Такой переход от абсолютной истерики к сухому деловому тону ему еще видеть не приходилось.

По дороге во французское посольство все больше молчали. Дама спокойно показывала Николаю дорогу. Он только однажды поинтересовался у нее, пустят ли их в посольство, на что получил гордый ответ.

– Вообще-то Анри, мой муж, тебе это, естественно, не известно, – уже посланник, глава миссии. Он улетел сегодня в Париж по делам. Я провожала его на аэродроме, а потом заехала в соседнюю деревню. Там продавали очаровательную коллекцию старого китайского фарфора. Потом по дороге мы видели на аэродроме какой-то пожар и слышали стрельбу. Вероятно, эти безобразия вы и сотворили. Впрочем, на мое длительное гостеприимство не рассчитывайте. Сад нашего посольства граничит с территорией миссии УралСиба, так что я сегодня же приглашу на чай супругу их посланника и попрошу приютить вас. А дальше уже выбирайтесь сами. Извините, но отношения Франции с Японией и так крайне напряжены, и я не собираюсь ставить под угрозу карьеру своего мужа даже ради удовольствия помочь Вашему императорскому Величеству – и она подчеркнуто наклонила голову в сторону Пуи, как бы полностью игнорируя его спутников.

Федор увидел в зеркало заднего вида, что Николай уже открыл рот, чтобы, вероятно, как-то прокомментировать этот дипломатический спич, но у него хватило ума все же воздержаться и сделать вид, что он просто глубоко вздохнул. Так что дальше ехали молча.

У ворот миссии их притормозила было маньчжурская охрана, но дама опустила стекло своей двери и решительно махнула на охранников рукой. Как потом понял Федор из рассказов Николая, французская миссия вообще считалась в столице Манчжоу-го наиболее важной. Отношения с САСШ были разорваны в угоду японцам, англичане сами понизили уровень своего присутствия до простого консульства, а соседняя УралСиб рассматривалась как почти враждебное государство. Было еще две-три мелких миссии, но французы по праву считались основными в дипкорпусе, и всем службам была дана команда без лишней нужды никаких препятствий им не чинить. Так что если даже кто-то из охраны и обратил внимание на появление за рулем машины посланника какого-то нового шофера, то тормозить из-за этого машину просто не решились. В конце концов это дело посланника, кто его возит, а внешней охраны не касается. По окончании смены, конечно, доложили. Но когда еще этот доклад дошел до того, кто был в курсе и других событий этого дня, все уже очень изменилось.

Как вскоре убедился Федор, знакомая Николая умела быстро добиваться своего. Уже через полчаса она пила чай с супругой посланника УралСиба, пришедшей к ней после телефонного звонка. Причем посланница прошла через внутреннюю калитку, соединявшую территорию двух миссий. На востоке, как известно, случается всякое, и дипломаты обычно предпочитали размещаться в изолированных сеттльментах, причем так, чтобы местные не обязательно имели возможность отслеживать все их внутренние передвижения.

Чаепитие по понятным причинам не затянулось, Николай тоже появился за столом и шепнул пару слов соотечественнице, после чего та срочно заспешила к мужу и детям. В наступивших вскоре сумерках вся троица благополучно переместилась на территорию соседней миссии. Федор обратил внимание на то, что Николай предпочитал все время держаться вместе с ним и Пуи. Ему явно не хотелось уединяться с их хозяйкой для разговора тет-а-тет. И прощался он с ней вместе со всеми, не претендуя на какое-то особое внимание. Любопытно, что и она после бурной встречи никак не выделяла Николая из их группы. Непростая, видно, у них была история отношений, очень непростая.

На территории миссии УралСиба как раз все и изменилось. Пуи разместили отдельно, судя по всему с максимальным комфортом. Федор и Николай ночевали вместе в одной комнате, но Николай большую часть времени проводил с одним из дипломатов. О чем-то они там своем все время шептались.

Федор, который за первый день и отоспался, и отъелся, и отдохнул от всех этих приключений, уже на второй стал тяготиться бездельем, нашел врача миссии и предложил ему свои услуги. Доктора поболтали немного о своем, тяпнули граммов по 50 чистого медицинского за знакомство. Работы особой не было, но доктор миссии стал привлекать Федора к обсуждению интересных случаев и делиться своим богатым опытом. Стало немного повеселее.

Иногда и Николай скупо делился информацией о происходящем. Как ни странно, исчезновение императора было явно скрыто властями и не привело к серьезному ужесточению обстановке в городе. Миссия УралСиба напрягала все свои контакты, пытаясь понять, что это значит, но информации пока не было. Отчасти это можно было объяснить тем, что реальной властью Пуи не обладал. Все решали японцы и их марионетки в местном правительстве. Но даже в протокольных целях Пуи появлялся на публике всего лишь пару раз в год. До следующего праздника с его участием было еще месяца три, и, похоже, японская администрация считала, что вопрос к этому моменту как-то утрясется. Но, судя по некоторым оговоркам Николая, рисковать в миссии не собирались, и еще через неделю в ответ на очередной вопрос Федора Николай вдруг ответил, что Генри, как они называли беглого императора между собой из конспирации, оказывается уже в миссии нет. Намного позже Федору стало известно, что в руководстве УралСиба было принято решение, что дальше вести игру с этим бывшим и, возможно, будущим китайским императором смысла нет, и его при помощи коммунистического китайского подполья(!) переправили во внутренние районы Китая, контролируемые силами, пользовавшимися поддержкой САСШ, и держали там в качестве запасной политической фигуры. Как ни странно, Генри-Пуи был вполне доволен жизнью. В отличие от японцев, которых он считал излишне жестокими и непредсказуемыми, американские кураторы вызывали у него полное доверие.

"– Чудны дела твои, Господи", – в очередной раз подумал про себя Федор.

Дни тянулись один за другим, но ничего не происходило. С каждым днем Федора все больше занимал вопрос о собственной дальнейшем судьбе, однако Николай, не объясняя ничего конкретно, призывал сохранять спокойствие. Что-то знал, вероятно.

Так оно и оказалось. В один прекрасный день Федору велели срочно одеть весьма приличный штатский костюм, который откуда-то появился в шкафу в его комнате, шляпу, взять небольшой чемодан с "набором командированного" и кое-какими местными сувенирами, сдать все оружие и прочее снаряжение. Ему выдали паспорт на его же имя с отметкой о въезде в Маньчжоу-го 2 месяца назад и объяснили, что он приезжал сюда работать в составе группы врачей в международный госпиталь Красного креста, а завтра вместе с коллегой возвращается рейсовым самолетом во Владивосток. Коллегой-врачом, как можно догадаться, оказался Николай.

На следующее утро машина миссии отвезла их на печально известный обоим аэродром, где под присмотром консула они погрузились в самолет местной авиалинии и отбыли в Приморье.