Слишком много врагов

Глава пятнадцатая

Петров в десять дней не уложился и приехал только через две недели. Но это мало что меняло – Федор с Машей на пару дней съездил к родителям, его мать поплакала вместе с ней, вспоминая ее отца-профессора, младшие братья и сестры смотрели на нее несколько настороженно, встретились кое с кем из знакомых, получили от родителей заранее благословение на свадьбу и вернулись в Казань. Круговерть всех этих событий, а, главное, Федор, который все время был рядом и упорно и настойчиво вел дело к скорой свадьбе, позволили Маше если не свыкнуться со своим горем, то во всяком случае думать о нем хотя бы не постоянно. Ей стало ощутимо легче.

Ольга еще в первый день выбрала десять минут, чтобы поговорить с Федором и объяснить ему, что Машу надо буквально каждую минуту отвлекать от мрачных мыслей, подбрасывая ей пусть и надуманные проблемы. Она не очень верила в рассуждения Петрова в отношении особой способности Федора влезать в различные неприятности и даже в глубине души считала поездку старого друга очередными играми молодящихся пожилых мужиков, но тем не менее активно поддерживала разговоры о том, что молодежи надо проработать как минимум два варианта действий. Первый на случай, если Маша поедет в Таганрог с Федором и они на какое-то время – а кто знает, может быть и насовсем – осядут там. И второй, если Петров привезет что-то такое, от чего Маше пока будет более разумным задержаться в Казани и, может быть, даже устроиться тут на работу.

Тут еще подключились и Александр с Татьяной, которые хоть и провели в своем Богородицке пока только пару месяцев, но уже были в восторге и от города, и от людей, и стали активно звать Машу с собой. Хотя бы на время.

За всеми этими разговорами время шло довольно быстро. К счастью, Федору удалось по телеграфу согласовать продление отпуска еще на две недели. Особой нужды в нем на новом месте службы, похоже, пока не испытывали.

Петров приехал вечером, уже после ужина. Сразу сказал, что очень устал, и попросил отложить все разговоры до утра. Молодежь легко согласилась и ушла прогуляться по городу, а Ольга предложила Петрову хотя бы слегка перекусить прямо на кухне. Так что опять собрались втроем.

– Я специально задержался – хотел с вами сначала посоветоваться. Дело-то серьезное. – Петров сразу отставил и тарелку, и рюмку, что было на него совсем непохоже. – Внешне все тихо. Правда, там в мае запланирован какой-то смотр частей округа с участием Верховного и под это дело будут собирать войска, все ремонтировать, менять форму и прочее. Обычная показуха. Причем вроде бы даже большая круговая поездка Верховного по гарнизонам будет. Толковые офицеры ворчат, что вся боевая подготовка на какое-то время встанет. Но это – ширма. У меня там знакомый капитан в управлении пароходства сидит. Встретились мы с ним, как водится. Я прибедняюсь, мол, тоска, рутина, настоящего дела нет. А он мне, а ты давай к нам, глядишь и в дело попадешь. Я слегка подначил, какое же тут у вас живое дело быть может, на Азове-то, извините, лужа. Ну он принял на грудь и кипятиться начал: много ты понимаешь! И вскрылись интересные вещи. Как раз ему поручено составить график движения судов пароходства таким образом, чтобы одномоментно собрать во второстепенных портах максимальный тоннаж. И момент сбора совпадает по времени с тем самым смотром.

Ольга присвистнула и улыбнулась в ответ на осуждающий взгляд Германова. От некоторых офицерских привычек он ее так и не смог отучить.

– Ты думаешь, это не случайно?

– Да вы сами посмотрите! Май. Максимально длинные дни. Уже тепло, все льды на Азове давно сойдут. На смотр соберут боевые части. Может даже и Верховный приедет, но вместо смотров войска грузят на пароходы и вперед.

– Куда вперед?

– Да в Стамбул же, неужели непонятно! Проливы брать!

За столом воцарилась тишина.

Первой опять откликнулась Ольга.

– Они что там, все с ума сошли? Зачем это надо?

Петров пожал плечами и посмотрел на Германова. В вопросах высокой политики и стратегии он все же больше доверял его мнению.

Тот вздохнул и стал объяснять жене.

– В принципе, ты совершенно права. Не надо ни за чем. Времена империи прошли. Океанского или даже средиземноморского флота нам не потянуть, в европейские игры мы по большому счету не играем и потому угрозы иностранной интервенции тоже нет. Проливы сейчас – это грузовой транспортный коридор и не более того. И работает он вполне удовлетворительно. По уму это статус-кво надо бы ценить и не нарушать. Значит, работают совсем другие резоны, такие же, как вся эта дурь с Монголией. Там, я полагаю, сейчас все закончат, переговоры уже начались, и нужна будет другая площадка для подвигов. За ними и поплывет наш друг Федор из Таганрога в Стамбул.

– И хочу добавить, – Петров все это время согласно кивал головой, – что у них будут все шансы Стамбул взять, поскольку сколько бы там сейчас офицеры не скрипели, но части хорошо и обучены, и вооружены. И если все пойдет, как запланировано, фактор внезапности им тоже соблюсти удастся.

– А дальше что?

– Дальше будет плохо. Варианты могут быть разные, но конец будет один. Англичане нас оттуда поганой метлой погонят, как французы из Варшавы. Но если там была хоть какая-то польза – удалось избавиться от единственной реальной угрозы извне, то здесь нас ждет чистый проигрыш.

– Ладно, мужчины, – Ольга была как всегда самой деловой из этой тройки, – что будем с ребятами делать? Профессор? – она называла так мужа только тогда, когда речь шла о действительно серьезных вещах.

– Надо по-тихому объяснить все Федору. Во-первых, пусть будет готов. Дело-то предстоит серьезное, хотя он и врач. Во-вторых, надо, чтобы Маша осталась здесь у нас. Нечего ей там одной делать, когда он уплывет за золотым руном.

– По морям не плавают, а ходят, – мрачно поправил Петров.

– Для нее есть место в начальной школе при нашей гимназии.

– Отлично, скажи, что на работу надо выходить сразу. Пусть приступает даже пока Федор здесь. И скажем, что будем готовить их свадьбу к первому же его отпуску. Ясно, что до этого ей ехать с ним неудобно. И как-нибудь так пробросить надо, что можно было бы и сейчас, но неудобно, траур. И надо понимать, что до операции его вряд ли отпустят в отпуск. Но говорить ему пока об этом не стоит.

– А с ним…

– Кто знает. Война и есть война. Но если ты не возражаешь, – Германов улыбнулся жене, – я ему подарю свой браунинг, с которым прошел Испанию. Он оказался счастливым.

– Вот еще, кстати, – вспомнила Ольга, – мне Татьяна сказала, что она с маленьким хотела до весны у нас остаться. Хорошо-то там в их Богородске хорошо, но одной, без родных ей трудновато все же. Заодно попросим и Машу помочь. Пусть привыкает.

На следующий день ветераны разыграли все как по нотам. Маша уже на следующий день отправилась учительствовать, и Ольга ей твердо пообещала, что о Федоре она будет вспоминать только глубокой ночью, когда придет в себя от всех проказ и хлопот с доставшимися ей второклассниками. С Федором поговорили пока Маша была в школе. Он, обычно очень спокойный и уверенный в себе, на этот раз помрачнел и даже не сдержался:

– Да сколько же можно воевать! Я людей лечить хочу!