Слишком молоды для смерти

Глава пятнадцатая ЯРОСТЬ

Побелев от злости, какой он не испытывал уже много лет, Роджер стремительно вошел в комнату, где вместе с двумя сержантами работал Мориарти. Тех сразу сдуло, как только они взглянули на Роджера. Захлопнув дверь и швырнув на стол Мориарти газету, Уэст напряженно и требовательно спросил:

— Это вы поместили в газете портрет Дэвидсона?

— Да, я…

— И этот текст?

— Да, я подумал…

— Мориарти, — свирепо произнес Роджер, — вы не умеете думать. Пока еще не умеете. Вы не можете даже начать думать. И вы не умеете выполнять приказы. Я говорил вам, что не надо помещать этот портрет без моего особого указания, говорил?

— Да, но…

— Не может быть никаких «но». Вы сознательно нарушили приказ, и я знаю, почему. — Он наклонился над столом, взявшись за его края вытянутыми руками и в упор глядя на молодого человека, в лице которого не было ни кровинки, глаза остекленели. — Вы считаете, я неправильно веду дело. Вам кажется, что я действую недостаточно быстро, — он сделал паузу, давая Мориарти возможность возразить: «Нет, это не так, сэр», но тот сидел совершенно неподвижно, губы его лишь чуть раздвинулись, обнажая зубы, будто он собирался зарычать. — Вы думаете, что можете работать лучше, чем я. Но затешите у себя на голове. Вы предали молодую девушку — свидетеля, который теперь для нас потерян. Вы выставили меня лжецом и тем самым подорвали в ней всякое доверие к полиции. Возможно, она стала бы решающим свидетелем. Даже болван, я думаю, понимает, что она единственный человек, который способен установить личность Клайва Дэвидсона! Служащие Ассоциации молодых христиан не смогут сказать, кто был с нею в тот вечер и кто именно убежал. Это может сделать только она. Думаете, теперь она захочет нам помочь? — отрывисто бросил Роджер. — Ну, давайте, ответьте мне, как вы думаете, захочет она?

— Мы ее заставим, — выдавил Мориарти.

— Мы ее не заставим. Мы не можем заставить людей говорить. Нам нужны свидетели, которые стремятся нам помочь. Если перед нами окажется величайший преступник Лондона, мы не сможем заставить его говорить правду. Это нам никогда не удастся. Но даже вне зависимости от того, важны или нет показания этой девушки, вы подорвали веру — веру в то, что Ярд с ней, а вы со мной. Никто из работавших у меня никогда не разрушал эту веру. Я отдавал распоряжения, и они выполнялись. Без такого доверия работать нельзя. Если была необходимость в том, чтобы подчиненный действовал по своему усмотрению, мы заранее договаривались о сфере его полномочий. Вот так мы работаем в Скотленд-Ярде, в столичной полиции. Всякий другой путь ведет к анархии. Вы служите в полиции двенадцать лет и не научились этому элементарному правилу?

Он остановился, отчасти потому, что надо было передохнуть, отчасти потому, что его гнев стихал, найдя себе выход. В кабинете стояла мертвая тишина. Пачки бумаг на письменном столе и на столе возле стены, снабженные примечаниями карты, диаграммы, таблицы и графики показывали, какую огромную работу проделал сидевший перед ним человек, но мысль об этом нисколько не снимала напряжения Роджера.

Мориарти слегка отодвинул свой стул и произнес сквозь зубы:

— Хотите, чтобы я подал в отставку, сэр?

— Когда я захочу, я сам вас уволю.

Мориарти со свистом выдохнул.

— Зачем вы это сделали? — сказал Роджер. — Ну-ка, расскажите мне.

Мориарти облизнул губы, но не произнес ни слова.

— Почему? — настойчиво повторил Роджер.

— Я… Я действовал по своему усмотрению.

— Были какие-то особые основания для этого?

— Нет, — Мориарти сделал еще один глубокий вдох и отрывисто закончил: — Я думал, вы ошибаетесь, не используя этот портрет.

— И только?

— Да, сэр.

— Следовательно, когда я отдаю вам распоряжения, вы сначала оцениваете их в уме и решаете, одобрять их или не одобрять? И если нет, то вы их не выполняете, — наступила тишина. — Так?

— Но у меня тоже есть ум, — проговорил Мориарти.

— Вы офицер полиции. Вы получаете приказы. В данном случае — мои приказы. С этого момента ваша обязанность — выполнять их без возражений, если я не попрошу высказать ваши возражения. Если мне потребуется ваше мнение, я поинтересуюсь. Если у вас будут соображения, которые вы посчитаете важным высказать, изложите их, но не предпринимайте действий без моей на то санкции. Понятно?

— Да, сэр, — хрипло произнес Мориарти.

— В половине четвертого я буду в своем кабинете. В это же время вы должны быть там. Вы скажете мне, поняли ли вы свое положение и принимаете ли его. Если нет — можете вернуться к себе в отделение. Если останетесь и опять нарушите это правило, я немедленно потребую вашего разжалования как офицера, не способного соблюдать дисциплину. Ясно?

— Д-да.

Только теперь Роджер вернулся к текущей работе.

— Все поступившие на данную минуту донесения находятся на моем столе?

— Да, сэр.

— Ничего нового по сравнению с прежним нет?

— Нет.

Роджер кивнул, повернулся и вышел. Широким решительным шагом прошел он в свой кабинет, коротко кивая тем, кто с ним здоровался по пути. Войдя, остановился у окна и стал смотреть на великолепие медленно текущей реки. Гнев еще не остыл в нем, губы были сжаты, подбородок выставлен вперед.

Щеки Мориарти стали серыми, губы побелели, глаза остановились и застыли, как жидкое стекло, тело напряглось, руки вцепились друг в друга. «Свинья, проклятая свинья, проклятая, проклятая свинья», — билось у него в голове.

Постепенно напряжение Роджера спадало, вместо него приходило озабоченное спокойствие. Он подошел к своему столу, опустился в кресло и стал просматривать накопившиеся донесения. Три сверху были от Мориарти — аккуратно отпечатанные, четкие и ясные. Все, что Роджер наметил прошлой ночью, было выполнено, запросы были разосланы, и на некоторые уже получены ответы. Например:

В местах нападения найдено два коробка спичек с рекламой Понт-клуба.

Найдено одиннадцать отпечатков мотоциклетных шин, но ни один из них нельзя с полной уверенностью связать с нападениями.

Четверо полицейских и еще семь человек, находившиеся в парках примерно в то время, когда совершались налеты, видели поблизости мотоциклистов.

Не поступало пока донесений о продаже значительного количества распылителей «Амо»; куплено лишь с десяток бутылей и канистр с концентрированной серной кислотой; более семисот заводов в Центральном и Большом Лондоне имеют запасы кислоты. Все они проверены отделениями полиции.

Мориарти не пропустил ничего.

Роджер откинулся в кресле и закурил сигарету. Он почувствовал себя страшно опустошенным, такое бывало с ним после того, как приходилось отчитывать своих мальчишек, и часто, когда Дженет смотрела на него с неодобрением. Иногда он заходил слишком далеко; подобные срывы случаются с теми, кому приходится постоянно сдерживать себя. Дженет проводила с мальчиками гораздо больше времени, и обычно именно ей приходилось разбираться с ними. Он часто чувствовал себя усталым, выжатым, как лимон, после того, как давал себе волю. И сейчас наступил полный упадок сил. То же самое ощущал и Мориарти, к тому же он мало спал в эти дни.

«Не будь дураком, — убеждал себя Роджер. — Это черта характера Мориарти — эдакое всезнайство и самоуверенность, их ничем из него не вышибить».

Было немногим больше трех. Роджеру хотелось выкроить кусочек времени и заехать в Челси, поговорить с Джил Хиккерсли, но, может быть, он излишне беспокоится. Он сделал несколько звонков в отделения, прежде чем позвонили из лаборатории.

— Вся кислота одной пробы, Красавчик.

— Хочешь сказать — из одной канистры или контейнера?

— Нет, просто одной пробы. Существует с десяток производителей, которые изготовляют совершенно одинаковую кислоту — хоть сто, хоть тысячу галлонов.

— Есть догадки насчет производителя?

— Думаю, это фирма «Уэбб, Сан и Кинг» из Вондсворта.

— Спасибо, — Роджер повесил трубку и собрался набрать еще один номер, но телефон вновь зазвонил. — Да?

— Это первый этаж, сэр, — сказал мужской голос. — Здесь мисс Хиккерсли, она хочет вас видеть.

— Джил Хиккерсли? — Роджеру сразу представилось сердцеобразное личико.

— Минутку, сэр… Да, верно.

— Я пошлю за ней.

Он отправил посыльного за девушкой, удивляясь, неужели она пришла только затем, чтобы выразить свое неодобрение. Ему это показалось маловероятным. Когда посыльный привел девушку в кабинет, Роджер сидел за столом. Он отметил, как она миниатюрна, аккуратна, здорова, и вспомнил, как грубо ее раздели перед всем светом. Может быть, он себя обманывает; самые тихие и целомудренные на вид девушки могут на деле оказаться грубыми и порочными; он не должен позволять сочувствию и симпатии брать верх.

Он довольно хмуро поздоровался с Джил Хиккерсли.

— Боюсь, я должен принести вам свои искренние извинения.

— Почему вы опубликовали эту фотографию? — спросила она, пристально глядя на него.

— Хотите полную правду?

— Конечно.

— Это ошибка одного из наших работников.

Она нахмурилась:

— Вы хотите сказать, что не собирались ее печатать?

— Нет, конечно. Это недоразумение.

— О, — произнесла Джил и, казалось, вся поникла. — Тогда я… — она горестно улыбнулась. — Я была так уверена, что вы не напечатаете портрет без крайней необходимости, и потом гадала, что же случилось. Понимаете… — она в сомнении замолчала.

— Да?

У нее были фиалковые глаза.

— Я… Могу я говорить откровенно, мистер Уэст?

— Будьте уверены, — ответил ей Роджер.

— Знаете, я много думала о том, что случилось, отчего так произошло и почему Клайву пришлось скрыться. И если здесь есть связь с теми преступлениями — а она, наверное, есть, — то это явно должно быть очень важно.

— Конечно, важно, — осторожно проговорил Роджер.

— Понимаете, я… — она запнулась, порозовела от волнения. — Я пришла сюда, и у меня такое ощущение, будто я предаю его. Но я не верю, что Клайв как-то замешан во всем этом… Наверное, ему грозит опасность?

— Если человек убегает при таких обстоятельствах, значит ему стыдно или он испуган, а это примерно одно и то же.

— Так вот, мистер Уэст, Клайв — инженер-химик, он работает в фирме под названием «Уэбб, Сан и Кинг» в Вондсворте. Несколько недель назад, может, вы помните, у них был случай — человек получил ожоги кислотой, и Клайв рассказал мне, что их фирма производит серную кислоту. Он много говорил мне об этом — что человек, который ею пользуется, должен знать, что делает, что металлические распылители или пульвелизаторы разрушаются под действием кислоты, что применять можно только особый вид пластмассы, она называется полиэтил или как-то так. Похоже, он действительно интересуется и занимается этим. И я подумала… ну, я подумала, вы должны знать об этом, и еще думала, если я вам все это расскажу, то вы сообщите мне, почему поместили в газетах его портрет, — она усмехнулась. — Это глупо, да?

— Это очень и очень разумно. Мы прямо сейчас свяжемся с этой фирмой и проверим, — Роджер позвонил Мориарти, обращаясь с ним так, будто ничего не произошло: — Свяжитесь с фирмой «Уэбб, Сан и Кинг» в Вондсворте, они заняты химическим производством, и узнайте, работает ли у них Клайв Дэвидсон и там ли он сегодня.

— Э-э… — протянул Мориарти.

«Он еще не вышел на это!» — подумал Роджер и отрывисто сказал:

— Ну?

— Они звонили, сэр, пять минут назад, опознали его по портрету в «Ивнинг ньюс».

Теперь у Мориарти будет повод, чтобы торжествовать, если захочется.

— Что еще? — спросил Роджер.

— Он уже два дня не выходил на работу, сэр. Не предупреждал об отъезде, не звонил. Он работает в лаборатории.

— Понятно. Отправьте им серную кислоту из нашей лаборатории, пусть проверят, у них ли она сделана, и если да, то могут ли они сказать, из какой она партии.

— Хорошо, сэр.

— И сообщите мне в три сорок пять, когда придете сюда.

— Есть, сэр.

Роджер закончил телефонный разговор. Девушка сидела очень прямо и напряженно, глядя ему в лицо. Глаза ее казались огромными. Она не шевельнулась, пока он рассказывал ей о том, что уже знал Мориарти. «Интересно, — думал он, — что скрывается за этими хорошенькими глазками, все ли она сказала ему из того, что знает?… «Заставить ее», — сказал Мориарти. Он скорее всего попытался бы это сделать».

— Значит, Клайв замешан в этом, — произнесла Джил наконец.

— Это возможно.

— Мистер Уэст.

— Да?

— Вы думаете, с ним расправились?

— Вы хотите спросить, не думаю ли я, что его убили? — медленно проговорил Роджер.

— Мне… мне пришло это в голову. Я… именно это мне хотелось узнать, я страшно беспокоюсь. Видите ли… — она закусила губу, потом продолжила: — Я испытывала беспокойство еще до того, как он исчез. Не знаю, что именно я чувствовала тогда, но теперь я поняла. Надеюсь, что это не покажется вам глупым. Я люблю его. Вы не думаете, что его убили?

— Мне известно только, что он исчез. Скоро у нас будет его адрес, и если мы получим какие-то сведения, мы вам сообщим.

Она встала, понимая, что время истекло.

— Большое вам спасибо, — с чувством произнесла она.

Роджер проводил ее по коридору до лестницы и смотрел вслед, пока она изящно спускалась вниз. Повернувшись, он обнаружил, что дежурный сержант занят тем же. Мужчины улыбнулись другу другу. «Прелестная крошка», — сказали их глаза и вздох ностальгического сожаления о собственной молодости сорвался с губ. Роджер вернулся в свой кабинет, и уже через пять минут вновь затрезвонил телефон.

— Уэст.

— Мориарти, сэр. Есть основания предполагать, что в одной из цистерн с кислотой на территории фирмы «Уэбб, Сан и Кинг» находятся останки мертвого человека. Нужно ли нам везти туда нашу кислоту на пробу?