Слишком молоды для смерти

Глава восьмая СВЕДЕНИЯ О ДЖОШИА ПОНТЕ

Роджер вернулся в Скотленд-Ярд после, пяти часов и обнаружил, что его стол завален возвратившимися анкетами, сообщениями о четырех случаях использования серной кислоты за прошедшую ночь, газетами с фотографией, где он «угрожает» Янгу. Здесь лежали также снимки Кобдена и Бетти Смит, Джил Хиккерсли, на которую было совершено нападение в Челси, и еще одной пары, пострадавшей в Эдмонтоне, — двоюродных брата и сестры Эбботт. Девушка на последнем снимке была поразительно красива, а парень на удивление невзрачен. К фотографиям прилагался напечатанный на машинке текст донесений, подписанный инициалами Б. М. Текст был отпечатан прекрасно; должно быть, Мориарти очень быстро нашел себе хорошую машинистку. Роджер просмотрел все отчеты, особенно заинтересовало его дело Эбботтов. Они были старше всех остальных, но все же достаточно молоды — около двадцати пяти. Девушка — на этот раз ужасно пострадавшая — делила квартиру с тремя молодыми женщинами; юноша жил с родителями в перенаселенном доме.

Роджер вызвал посыльного.

— Принесите, пожалуйста, чай и бутерброды, прямо сейчас.

— Хорошо, сэр.

— И узнайте, здесь ли старший инспектор Мориарти.

— Он здесь, сэр.

— Пошлите его ко мне, ладно?

Когда дверь закрылась, Роджер нахмурился; одно дело — быть расторопным, и совсем другое — срываться в гонку до сигнала. Не слишком ли прыток Мориарти? Может, торопится захватить инициативу? Раздался стук в дверь, и Мориарти вошел — опять же слишком быстро. Выражение враждебной настороженности видно на лице; этот человек явно жил в состоянии постоянного нервного напряжения, которое само по себе может порождать проблемы.

— Вы не теряете времени зря, — сухо заметил Роджер.

— Мистер Дэвис сказал, что, чем быстрее я освобожу кабинет, тем лучше, — ответил Мориарти. — Меня заменит в отделении Билл, то есть старший инспектор Ивенс, я его хорошо знаю, — Ивенс был офицером младшего состава в Ярде. — Поэтому я оставил ему там свою картотеку, а он показал мне все здесь.

— Что с девушкой? С мисс Янг?

— Я пока ничего больше не знаю о ней, сэр. С матерью все в порядке, хотя она перенесла нервный шок. У самого Янга выискался старый друг, Янг сейчас с ним. Эта семья совершенно раскололась.

— Множество других семей живет на грани развала, — Роджер встал и двинулся к окну. — Что мы здесь имеем реально, на сегодня? — он указал на донесения.

— В смысле преступления, сэр?

— В любом смысле.

— Во всех случаях, кроме Кобдена — Смит, молодые люди, видимо, не имели близкого контакта с родителями, — ответил Мориарти. — Я старался найти что-то общее, не считая любви, — улыбка появилась и тут же исчезла с его лица. — Пока не нашел, сэр! — и, поскольку Роджер явно ждал продолжения, он добавил: — А каково ваше мнение об Уайнрайте?

— Бабник.

— О! Так он не любит Хелину Янг?

— Если б любил, не стал бы разыгрывать спектакль, — сказал Роджер. — Единственная польза от него — информация о Понт-клубе. Вероятно, это та самая общественная организация в Кенсингтоне, которой руководит Джошиа Понт. Цель ее состоит в объединении молодых людей, создании высокоморальной духовной среды. Никаких попоек и спален, строгие правила и распорядок. Слышали о Понт-клубе прежде?

— Такое чувство, что я где-то читал о нем, — ответил Мориарти. — Это название на слуху.

— Местным отделениям полиции клуб известен, но ничего плохого о нем пока не зарегистрировано. Знают о нем и в двух-трех других отделениях, вот и все. Адрес клуба — Маунтджой-Стрит, Саут Кенсингстон. Не заглянуть ли туда, а?

— Хорошо, сэр.

В дверь постучали, вошел посыльный с чаем и двумя большими бутербродами для Роджера. Когда он поставил их на небольшой столик, у Роджера появилось искушение пригласить Мориарти присоединиться, но некоторое недоверие, которое вызывал у него этот человек, заставило его подавить желание.

— Кто печатал вам донесения? — спросил Роджер.

— Я сам, — быстро сказал Мориарти.

— Сами печатаете, по слепому методу?

— Да, сэр. И стенографирую не хуже.

— Что ж, очень полезное умение, — Роджер вернулся к столу. — К завтрашнему дню мы найдем для вас место, где можно работать, и тогда по-настоящему возьмемся за дело.

— Чем быстрее, тем лучше, — Мориарти направился к двери. — Когда вы сегодня уходите домой?

— Не раньше, чем через час.

— Если я понадоблюсь вам, сэр, то я у старшего инспектора Ивенса, — предупредил Мориарти и поспешно вышел.

Он мнит себя черт знает кем, подумал, выходя, Мориарти. Все они такие, но этот просто переходит всяческие границы. Не изволил даже предложить мне чашку чая! Чертовски озабочен тем, как бы не уронить себя. Ничего, скоро он поймет. Значение имеют способности, а не ранги. Красавчик Уэст несется во весь опор, не видя, что его ждет впереди!

Роджер опустился в кресло, выпил чашку чая, с удовольствием съел бутерброды, предаваясь вместе с тем размышлениям. Многое произошло за последние двадцать четыре часа, и некоторые вещи, включая Мориарти, легко могли предстать в искаженном свете. На этом этапе важно сохранить чувство реальности. Он должен помнить, что занимается расследованием преступной деятельности, а не анализом морали и социального поведения вообще. Он может себе позволить проявить живой интерес только там, где речь идет о совершении преступления.

Некоторые факты точно установлены; он взял карандаш и записал их на листе бумаги:

1. Брызгать в людей кислотой — преступление.

2. Нападение в Челси, Уимблдоне и Эдмонтоне — преступление.

3. «Джон Смит» совершил преступление.

4. «Джон Смит» сказал, что сделал это просто «для понта».

5. Коробок спичек с рекламой Понт-клуба найден на месте преступления в Уимблдоне.

6. Уайнрайт знает этот клуб.

7. Ничего порочащего клуб или его владельца не известно.

8. Нападение на Уайнрайта и Хелину Янг вызвало у матери девушки попытку самоубийства. На скольких людей эти события опосредованно оказали такое же пагубное влияние?

9. Нет никаких видимых связей между подвергшимися нападению парами.

10. Личности нападавших не установлены, но есть данные (по мнению Мориарти), что преступления с использованием серной кислоты совершают одни и те же лица.

11. Фотография, сделанная возле дома Янга, свидетельствует, что либо следили за ним, главным следователем Роджером Уэстом, что маловероятно, либо нападавшие держали под наблюдением дом Янга, — и это во многих отношениях один из самых загадочных фактов.

12. Попытка дискредитировать его, Роджера, с помощью посланных в Ярд фотографий, может означать, что его расследование затронуло какую-то больную точку. С другой стороны, возможно, это просто злоба, не направленная против кого-то персонально.

Роджер отодвинул листок и подошел к окну, невидящим взглядом уставившись в знакомую панораму за стеклом. Эти факты были точно известны, но они рождали множество вопросов. Первый и наиболее важный: связаны ли между собой различные случаи нападений или они просто похожи друг на друга? Странно ли, что «Джон Смит», который участвовал в менее серьезном нападении, чем остальные, воспользовался таким старомодным жаргонным словечком — «понт»? Было ли это случайным? Отчего, однако, он так настойчиво скрывает свое имя? Почему предпринял две попытки сбежать — ясно, что они с самого начала были обречены на неудачу? У него с головой действительно не все в порядке, или он хотел произвести такое впечатление?

Зазвонил телефон — городская линия. Роджер прошел через комнату.

— Уэст.

— Вам звонит мистер Пенгелли, сэр. Пенгелли из «Дейли Глоб».

Уж этот Пенгелли! Тут как тут.

— Соедините.

Пенгелли — журналист среднего возраста, которого Роджер знал уже лет двадцать. Тот факт, что он давал самые сенсационные материалы в газетах, не мешал ему быть крайне ответственным и педантичным в своем деле.

— Красавчик?

— Привет, Пен. Как ты?

— Возмущен до глубины души, — сказал Пенгелли. — Просто ошарашен всеми этими ужасными происшествиями.

— И мы все тоже, — согласился Роджер. — А что ты припас для меня?

— Некоего мистера Джона Смита Уолтера Осгуда, — отрывисто объяснил Пенгелли.

Не поняв вначале значения этого имени, Роджер эхом откликнулся:

— Джон Смит Уолтер — о-о!

— Верно, — не замечая иронии, подтвердил Пенгелли. — Я только что был в городском управлении полиции на Олд-Джури и видел фотографию вашего «Джона Смита». На самом деле он Уолтер Осгуд, я в этом совершенно уверен. Ведь это его дело сегодня рассматривали в суде Шепердс-Буш?

— Да.

— Оригинально, — отметил Пенгелли.

— Ты не мог бы выражаться яснее?

— Он такой хороший молодой человек, — ядовито проговорил журналист. — Или его таким считают. Это проливает свет на некоторые стороны деятельности молодежных клубов.

Пенгелли был активным участником молодежного движения, а также сотрудником газет «Ивнинг Глоб» и «Дейли Глоб», утренней газеты, ставшей спонсором ряда таких клубов в Лондоне; на приз «Глоба» устраивались соревнования по теннису, плаванию, крикету, футболу. У Пенгелли также имелся удивительный нюх на невероятные, непристойные, романтические истории и на всевозможные сенсации.

— Я знаю этого парня не очень хорошо, но он никогда мне по-настоящему не нравился, — продолжал Пенгелли. — Поэтому нельзя сказать, что он меня сильно удивил.

— А он не является членом Понт-клуба, нет? — наобум выстрелил Роджер.

На миг воцарилась удивительная тишина, потом Пенгелли хмыкнул:

— Мне следовало бы догадаться, что тебе не потребуется много времени, чтоб установить это. Да, является.

— А что ты знаешь о Джошиа Понте?

— Немного, — медленно произнес Пенгелли. — Думаю, его не так просто раскусить. Но кое-какие анкетные данные имеются. Это довольно молодой человек, специалист по психиатрии, он содержит частную психиатрическую клинику по соседству с Понт-клубом. Известен как человек состоятельный, и его клуб и клиника, несомненно, подтверждают это мнение. Я написал о нем статью для нашего воскресного приложения несколько месяцев назад.

— Так вот откуда мне знакомо это имя, — догадался Роджер. — Так он, выходит, просто благодетель!

— Да.

— Ты не возражаешь, если я скажу, что это ты мне о нем рассказал?

— Лучше не надо, — попросил Пенгелли. — Ему может не понравиться, а я предпочитаю сохранять с людьми дружеские отношения.

— Ну, тогда я не стану тебя впутывать, — пообещал Роджер. — Большое тебе спасибо, Пен.

— Вспомни обо мне, если что-то раскопаешь, ладно?

— Конечно.

— В последнее время слишком часто стали брызгать кислотой. Стоит подумать об этом, не так ли?

— Я подумаю, — сухо сказал Роджер.

Пенгелли повесил трубку, а Роджер набрал по внутреннему телефону номер старшего инспектора Ивенса, стол которого стоял в одной из комнат отдела контрразведки. Ивенс ответил тотчас же, а в следующую минуту трубку уже держал Мориарти.

— Я узнал, кто такой «Смит», — сообщил Роджер. — И я отправляюсь в Понт-клуб прямо сейчас. Ждите меня у главной лестницы, хорошо?

Он положил трубку, забрал свои карандашные записи и напомнил себе главное правило сыска — придерживайся одной линии поиска в каждый отдельный момент времени. Он вышел из кабинета около шести часов вечера. Мориарти стоял на нижних ступенях, сбоку от машины Роджера.

— Может, мне сесть за руль, сэр?

— Да, пожалуйста.

Мориарти захлопнул за Роджером дверцу, занял место водителя и поехал к набережной, пристроившись в свободный ряд транспортного потока. Он не произнес ни слова, пока не заговорил Роджер, но потом охотно сообщил, что уже обращался в Кенсингтонское отделение полиции насчет Понт-клуба и узнал о нем столько же, сколько Роджер.

— Но, — добавил он, — я представления не имел, что Смит, то есть Осгуд, является его членом.

— Первое, что нам необходимо, — это список членов, — сказал Роджер. — Если Понт не откажется нам помочь, это не составит большого труда. Мы будем с ним очень любезны и предупредительны, но покажем ему коробок спичек и фотографию Осгуда.

— Буду рад увидеть вас в деле, сэр! — как-то пылко произнес Мориарти. И подумал: «Но подожду, когда ты увидишь в деле меня, Красавчик!»

Они свернули на Маунтджой-Стрит, узкую магистраль среди высоких домов с южной стороны Кенсингтон-Гарденс.

Здесь было несколько частных отелей, два дома продавались, на трех висели объявления «Сдаются меблированные комнаты». А через полквартала по левую сторону улицы стояли четыре свежепокрашенных здания, яркостью и нарядностью посрамляющие свое окружение. Табличка на одном их них гласила: «Психиатрическая клиника», а на трех других — «Понт-клуб». Рядом имелось удобное место для стоянки автомобилей. Возле клиники под знаком «Машина главврача» стоял серебристо-серый «роллс-ройс».

— Все признаки преуспевания налицо, — отметил Мориарти.

— Да, заметно, — задумчиво произнес Роджер.

Симпатичная, умело подкрашенная девушка открыла им дверь. На ней был бледно-розовый, прекрасно сшитый рабочий халатик — нечто среднее между обычной одеждой и униформой.

— Доктор Понт ждет вас?

— Нет, — ответил Роджер, — дело в том, что мы…

— Тогда, боюсь, у него вряд ли найдется возможность вас принять, — ловко и умело прервала она его. — У него сегодня вечерний прием и… о! — девушка увидела полицейское удостоверение, которое достал Роджер, и выражение ее лица, тон ее голоса сразу изменились. — Полиция?! Да что такое… — она умолкла.

— Узнайте, не уделит ли он нам минут десять, — сказал Роджер.

Девушка с явным нежеланием посторонилась, пропуская их внутрь, потом провела в небольшую, но прекрасно меблированную приемную и закрыла дверь. На дорогом резном серванте лежали самые последние номера журналов, старинные гравюры в красивых добротных рамах с видами древнего Лондона висели на стенах. Белый цвет на гравюрах слегка пожелтел, и в тон ему были подобраны обои в комнате.

Им не пришлось ждать и пяти минут, как дверь открылась и вошел высокий человек. Его внешность поражала с первого взгляда: крючковатый нос, массивный подбородок, отличное телосложение. Белый, доходящий до колен халат был расстегнут, и под ним виднелся темный костюм. В руке человек держал вечернюю газету.

Он смотрел прямо на Мориарти.

— Главный следователь Уэст?

— Я — Уэст, — сказал Роджер. — Очень любезно с вашей стороны, сэр, что вы нашли для нас время.

— Я ждал вашего визита, увидев это, — сказал Понт. У него был очень ясный, высокий голос. Он указал на газетную фотографию «Джона Смита» и продолжил: — Боюсь, что здесь рецидив, как это ни грустно. Молодой человек является моим пациентом, добровольным пациентом, который обратился ко мне, вполне сознавая свою антисоциальную направленность. Мне казалось, ему идет на пользу наше общение, поэтому я просто потрясен происшедшим. Тем не менее я убежден, что это лишь временное отступление и что правильное лечение поможет ему преодолеть болезнь. Однако… — Понт словно читал лекцию, явно желая предварить их вопросы своими объяснениями, — для него будет совершенно невозможным правильное лечение в тюрьме. Его ни в коем случае нельзя содержать под арестом. Можно ли отменить это решение? Я, конечно, в этом случае поручился бы за него, внеся в залог какую-то разумную сумму.