Слишком молоды для смерти

Глава восемнадцатая НОЧЬ ОБМАНА

— Она лжет, — решительно заявил Элберт Янг.

— Она сильно напугана, мистер Янг.

— Она напугана из-за своей порочности.

— Ваша жена покушалась на самоубийство, сэр.

— Моя жена и моя дочь не могут противостоять плотским соблазнам. Моя жена… — Янг засомневался, потом лицо его моментально смягчилось, и он добавил менее сурово: — Она не может обуздать свою плоть.

Он чуть не сказал: «Моя жена — проститутка». Лицо его выражало страдание, в глазах таилась мука. Он стоял в дверях своего склада. Позади видны были мотки веревки, цепи, якоря, сети, канистры с маслом, банки консервов, оборудование для камбуза — все, что может храниться у торговца лодками. Тяжелый воздух тотчас напомнил Роджеру завод фирмы «Уэбб, Сан и Кинг». В магазине Янга продавались средства для борьбы с сорняками и насекомыми, садовые инструменты, все для любителя-садовода; а на полке неподалеку от Роджера лежали два распылителя «Амо».

— Мистер Янг, — сказал Роджер, — известно, что из ваших уст раздавались угрозы в адрес некоторых людей.

— Я грозил им гневом божьим.

— Вы угрожали изуродовать свою дочь.

— Я уже сказал вам… это ложь.

— Зачем ей клеветать на вас?

— Затем, что я не давал ей срывать плоды удовольствия со своего порока.

Роджер прошел внутрь, и первое, что бросилось ему в глаза, это бутыль в соломенной плетеной упаковке с этикеткой на ней: «Концентрированная серная кислота. Для промышленных целей. Изготовлена фирмой «Уэбб, Сан, и Кинг».

— А как вы относитесь к тем нападениям, которые совершаются сейчас на молодых влюбленных, мистер Янг? Вам они тоже представляются гневом божьим?

— Пути Господни неисповедимы, — медленно вымолвил Янг.

— И вам кажется, это один из его путей?

— Я не могу знать ответа на этот вопрос. Я могу лишь молиться за то, чтобы Бог не оставил праведников и наказал грешных.

— Вот так, серной кислотой?

— Разве это хуже чумы, которая поразит отступников?

— И поражает невинных тоже, — резко возразил Роджер.

Янг почти шипел, выплевывая слова:

— Среди этих людей нет невинных! Все они отмечены пороком, испорчены, как жители Содома и Гоморры!

Роджер долго смотрел на него без всякого выражения. Ровным голосом он спросил:

— Для чего вы используете серную кислоту, мистер Янг?

— Очищать ржавчину с металла, — сурово ответил Янг, — снимать наросты с корпуса, которые невозможно убрать другим способом. Она входит в состав очищающих и выжигающих средств. Разве вы не знаете этого? — глаза Янга блестели гневом, который он не мог контролировать. — Но я не изливаю ее на грешников, не считаю себя проводником божьего гнева. Я приобрел эту бутыль серной кислоты для легальных целей, ее привез мне один человек — Дэвидсон, который прекрасно воспользовался плотской слабостью моей дочери.

— И вы убили его, мистер Янг?

Янг взглянул на него ошеломленно:

— Убил? Этот человек мертв?!

— Он исчез, полагают, что убит.

— Если он мертв, на то божья воля, — непримиримо проговорил Янг. — Мне ничего не известно о его Смерти; но я знаю, что ничего хорошего не было и в его жизни. Уж к такой это человек.

— Когда вы в последний раз были на заводе «Уэбб, Сан и Кинг»? — спросил Роджер.

— Я был там лишь однажды. Дэвидсон после этого сбежал.

— Так вы припугнули его, мистер Янг?

— Вам, мистер Уэст, — с внезапным и неожиданным чувством собственного достоинства произнес Янг, — меня припугнуть не удастся!

— Наблюдайте за ним, куда бы он ни пошел, — предупредил Роджер местную полицию. — Не беспокойтесь, что он может обнаружить слежку; главное, чтобы мы знали каждый его шаг и, если возможно, любой телефонный разговор.

— Мистер Уэст, — говорил прежний приятель Янга, Джозефс — крупный, почти лысый человек с внешностью священника, — я не могу вам помочь. Уже более года, как Янг перестал посещать церковь и выполнять столь нужную работу. Я редко видел его, разве что случайно.

— Почему он прекратил свою деятельность в церкви? Вы знаете?

— Подумывали о том, чтобы разрешить танцы на собраниях общины. Его жена и дочь были за. А он яростно выступил против. Он всегда был человеком сильных чувств, мистер Уэст.

— А сейчас он имеет хоть какое-то отношение к благотворительной работе церкви или к молодежным клубам?

— Нет, сэр, никакого. Ничего подобного, — ответил Джозефе, и тон, которым был произнесен конец этой фразы, еще больше подчеркивал непреклонность Янга, предубежденность и ограниченность его ума.

В «Глобе» пока ничего не появилось, — сообщил Роджеру Пенгелли, — кроме сотен писем одобрения от читателей. Старик урчит от удовольствия.

— Пока все идет хорошо, — сказал Коппелл. Он был в приподнятом настроении. — У вас ведь еще есть что-то про запас, что-то еще скрываете, а, Красавчик?

— Гипотеза, сэр, только и всего.

— Тогда не буду допытываться. Но фактов от меня не скрывайте.

— Никаких следов Клайва Дэвидсона, — докладывал Мориарти. — Похоже, именно его тело обнаружено в цистерне с кислотой. Мы сейчас пытаемся найти его зубного врача, чтобы он опознал свою работу — зуб, пломбу, мост. Если они принадлежат Дэвидсону…

— Дэвидсон сам мог толкнуть человека в цистерну и сбросить за ним свой зубной протез и часы, — заметил Роджер. — Мы еще далеки от истины. А как со следами, с ними повезло?

— Следы, сэр? Те, которые найдены на заводе? Я справлялся, пока еще ничего не установлено.

— Попросите их поторопиться, — сказал Роджер. — Три дня — это вполне достаточно даже для слабых отпечатков.

— Потороплю, сэр. Ночи стали теперь совсем тихими, — продолжал Мориарти. — Три подряд без всяких происшествий. Из отделений сообщают, что самые смелые парочки снова начинают выползать.

— Знаешь что, папа? Девчонкам теперь нравится гулять в сумерки, — сообщил Ричард.

— Им надоело каждый вечер ходить в кино, — подтвердил Мартин.

— Да, — согласился Ричард, — очень жаль. Мне это больше нравится, чем всякие целованья-обниманья.

— Я мало что могу сообщить, сэр, — докладывала Роджеру констебль Хилари Рид на седьмой день своего пребывания в Понт-клубе. — Все здесь кажется открытым, честным. Некоторые фильмы несколько пикантны, есть литература довольно эротическая по содержанию, но мне представляется, это просто форма лечения, что доктор Понт использует все, чтобы раскрыть истинный характер своих пациентов.

— Множество любовных атак?

Девушка рассмеялась.

— Напротив, сэр… превращаюсь в бесполое существо.

Роджер удивленно хмыкнул.

— Ну нет, не позволяйте такому свершиться. И ничего не принимайте на веру. Думаете, они вас подозревают?

— Я не позволяю себе даже мысли об этом.

— А что можете сказать об управляющем, Дилфилде?

— Он очень хороший организатор, спокойный, ни на кого не давит. И вообще это больше похоже на клинику, чем на клуб, — докладывала Хилари Рид. — У них есть два распылителя «Амо» для борьбы с насекомыми и для внесения удобрений в оранжереях, но никакой кислоты, — в голосе ее слышалось разочарование. — Мне кажется, пока я работаю впустую.

— А как насчет членов клуба, бывших и настоящих?

— Этот австралиец, Уайнрайт, был когда-то в клубе. И Дэвидсон тоже, но я уже сообщала об этом в письменном донесении.

— Да, помню. Вы не узнали, посещал ли Элберт Янг когда-нибудь своего сводного брата?

— Еще нет, сэр. Я хочу сказать, я пока не выяснила. И вот еще что…

— Да?

— В следующий понедельник здесь будет большой вечер встречи всех прежних и теперешних членов клуба, — сказала девушка. — В лекционном зале, когда уберут стулья, будет достаточно места, чтобы собрать более двух тысяч человек, устроить танцы. Нужно прийти в маскарадном костюме. Полагаю, это может быть… — она замолчала.

— Оргия? — предположил Роджер.

— На основании того, что мне теперь известно, такое себе трудно представить.

— Все возможно. Будьте осторожны, — предупредил Роджер.

И подумал, что было бы ужасно даже представить ее милое личико, сожженное кислотой. Однако она, видимо, не испытывала ни малейшей тревоги, и Роджеру даже в голову не пришло, что она может пойти на ненужный риск.

— Сэр, вас хочет видеть мистер Пенгелли из «Ивнинг Глоб».

— Видеть? Он что, здесь?

— В центральном вестибюле, сэр.

— Тогда попросите его пройти, дорогу он знает, — сказал Роджер.

Это было в субботу утром, через десять дней после «ночи террора». За это время почти ничего не произошло, и даже «Глоб» перестала помещать на своих страницах объявление о вознаграждении. За окном хлестал дождь, барабанил по стеклу, был по огромным листьям платана, разбрызгивался, ударяясь о ровную гладкую поверхность дороги. Было так темно и пасмурно, что горели уличные фонари, а машины и автобусы двигались с зажженными фарами.

Роджер отодвинул последние данные, полученные из анкет. Сравнительные цифры за несколько месяцев, которые были теперь в его распоряжении, говорили о том, что никаких особых изменений не произошло. Эта информация не высветила ничего особо интересного.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — Роджер поднялся, когда вошел Пенгелли. — Чему обязан…

Он сразу замолчал, потому что Пенгелли явно принес какие-то новости. Вид у него был залихватский, глаза горели.

— Здорово, Красавчик! Ни за что не угадаешь!

— Ну, чего ты там принес? — Роджер почти не дышал.

— Удачу, которую мы так долго ждали! — провозгласил Пенгелли. — Три письма, Красавчик! Три претендента на вознаграждение.

— Кто они? — поспешно спросил Роджер, готовясь записывать.

— Анонимные информанты, которые обещают, что назовут себя, когда придут получать деньги.

— Ну что ж, и то хорошо. И каковы же их новости?

— А таковы, что на понедельник намечена грандиозная ночь!

Роджер мгновенно вспомнил о другой «грандиозной ночи», тоже назначенной на понедельник в Понт-клубе.

— Все три информанта говорят одно и то же, — продолжал Пенгели. — В этот вечер произойдет более масштабное, чем прежде, объединенное нападение, сразу в нескольких местах.

— Так-так! — выдохнул Роджер. — Значит, объявление может сработать.

— Оно уже сработало!

— Нет еще, — осторожно проговорил Роджер. — Мы можем ошибиться, вдруг они нас дурят. Какие у тебя есть подробности?

Пенгелли выложил на стол три аккуратно отпечатанных письма, и Роджер быстро прочитал их одно за другим. Они были написаны по-разному, но сообщали в точности одно и то же: в следующий понедельник планируется самое грандиозное и наиболее масштабное нападение из всех, что были организованы на молодые парочки в Лондоне и его окрестностях. Все три сообщения поступили по телефону, были переданы Пенгелли, который и отпечатал их на машинке.

— Еще горяченькие, Роджер!

Но возбуждение Пенгелли не шло ни в какое сравнение с тем, что испытал Мориарти, узнав новость. Его пыл чуть остыл только после того, как журналист ушел и они с Роджером остались одни.

— Следовало ожидать, сэр, что они вскоре повторят попытку!

— А что вы думаете о костюмированном бале в Понт-клубе в понедельник? — поинтересовался Роджер.

— Может, просто совпадение, но я не думаю, чтобы это имело какое-то значение. Нам нужно установить наблюдение за клубом и сосредоточить все силы столичной полиции в парках, — Мориарти вдруг нахмурился, замечая, что в манерах Роджера есть какая-то неопределенность. — Вы не можете сомневаться в этой информации, сэр.

— Сомневаться? Да от нее за версту несет, — напрямик высказался Роджер.

— Чем?

— Не говорите об этом Пенгелли, — предупредил Роджер, — но три сообщения, все анонимные, все обещают подтвердиться позднее, все в течение одного часа поступившие и абсолютно совпадающие друг с другом. Этому нельзя верить, несомненно.

— Но они должны были поступить сегодня! — вскричал Мориарти. — Нельзя дать информацию, если ты ее еще не знаешь.

— Но три, — повторил Роджер. — И все — ради вознаграждения в тысячу фунтов. Они отправлены из одной шайки.

— Я просто теряюсь в догадках, — Мориарти заговорил более спокойно, однако взгляд его был сердитым. — На что вы намекаете, сэр?

— На то, что нам подсовывают утку, — ответил Роджер. — Нам все время пытаются подкинуть ложную информацию. Послушайте, инспектор, эти люди либо святоши, либо закоренелые и жестокие преступники. Если первое, то они действуют на основании своих убеждений, и тогда уж совсем невероятно найти среди них сразу трех Иуд. Если же это преступники, причем закоренелые и хорошо организованные, тогда награбленного у них столько, что тысячи фунтов вряд ли достаточно, чтобы троих из них сделать стукачами, да еще когда им угрожают серной кислотой. На мой взгляд, это подстроенная и спланированная «утечка» информации для того, чтобы обмануть нас.

— Зачем им нас так обманывать? — недоуменно воскликнул Мориарти.

— Чтобы вынудить нас в понедельник вечером сосредоточить внимание на парках и скверах, — коротко ответил Роджер.

— Вы хотите сказать, что не станете этого делать?! — голос Мориарти поднялся почти до крика.

— Мы не станем посылать на это всех наших людей. Послушайте, — резко повторил Роджер. — Во-первых, нас заставляют следить за Понт-клубом, подкидывая, я бы даже сказал, рассеивая везде эти спичечные коробки. Во-вторых, нас принуждают обратить внимание на Элберта Янга, правда, мы вышли на него позднее, чем должны были. В-третьих, Клайв Дэвидсон значился у нас среди жертв, но он оказался единственным, кто пережил нападение и не был при этом сколько-нибудь серьезно поражен кислотой. Это было явное предупреждение, и оно его здорово напугало. Каждый шаг наших противников до сих пор имел определенную цель — отвлечь наше внимание, заставить смотреть не в ту сторону. Может, даже «Уэбб, Сан и Кинг» — ложный след.

— Ну, а где же действительный? — вопрошая, устремил на него взор Мориарти.

— Если бы я это знал, я бы с ними уже покончил, — сказал Роджер. — Ясно лишь то, что след есть. И почти столь же ясно, что действуют тут вовсе не святоши. Можно как-то собрать воедино группу ярых фанатиков и провести митинг на тему «божественного возмездия», но вряд ли удастся организовать их на ночные вылазки и на обливание кислотой. Это большая преступная организация, и не следует заблуждаться на сей счет.

— Вы почти убедили меня, сэр, — сказал Мориарти.

Роджер внимательно посмотрел на него, но не произнес ни слова.

«Да он просто сумасшедший, — подумал Мориарти, — совершенно рехнулся!»

— Хорошо, — сдался Коппелл, когда Роджер рассказал ему обо всем, — вероятно, вы правы, и вам лучше разрабатывать эту версию. Но что вы собираетесь делать?

— Одну треть наших сил в понедельник направить в парки и скверы, другую треть оставить в обычных районах патрулирования… — Роджер внезапно замолчал. — Нет, сэр, — поправился он, — одну треть в парки, одну в резерве в своих районах, и одну треть оставить на случай крайней необходимости. И — береженого Бог бережет — хороший отряд нужно оставить для Понт-клуба.

— Как я понимаю, вы имеете в виду оперативные силы, — уточнил Коппелл.

— Нет, сэр. Не только оперативные. Речь идет о всей столичной полиции, всех ста процентах. Я думаю, на понедельник нужно отменить все выходные и увольнения. Каждый человек, все, сколько мы имеем, должны быть на службе.

— Но нам ведь придется заплатить целое состояние за внеурочную службу!

— Если мы этого не сделаем, последствия могут стоить еще дороже, — возразил Роджер.

— Посмотрим, что здесь можно сделать, — Коппелл выглядел недовольным, но готов был сдаться. — Я первым делом поговорю с заместителем комиссара в понедельник утром. Сейчас он уехал на уик-энд.

«Ну что ж, у заместителя комиссара не будет времени, чтобы долго думать, колебаться, сомневаться», — подумал Роджер.

В выходные он сидел дома как на иголках, сосредоточив внимание на чтении воскресных газет, которые излагали свои «теории» насчет налетов и нападений и пророчески каркали о затишье перед бурей. Потом он набросал текст приказа для всех полицейских отделений и главного управления:

Отменить с шестнадцати часов понедельника все выходные, увольнения и отгулы;

33 1/3 процента всех полицейских сил из отделений и из главного управления сосредоточить в парках и лесопарках;

33 1/3 процента сил держать в резерве в состоянии готовности к немедленному выступлению в парки и лесную зону столицы;

33 1/3 процента полиции оставить в резерве на непредвиденный случай, в том числе 25 человек — вблизи Понт-клуба.

В восемь тридцать утра в понедельник он уже был в своем кабинете. В девять пришел Коппелл и в половине десятого отправился к заместителю комиссара. В девять сорок пять, когда в кабинете Роджера находился Мориарти, зазвонил внутренний телефон.

— Начинайте, — сказал Коппелл. — Рассылайте приказ и инструкции.

— Начинаем, — объявил Роджер, обращаясь к Мориарти. — Рассылайте приказ. Не теряйте ни минуты.

Мориарти стремительно вышел из кабинета, но, как только дверь за ним захлопнулась, его лицо омрачилось, и он пробормотал: «Это безумие, просто безумие! Каждого человека нужно послать в парк и в лесную зону. Уэст совершает большую ошибку, большую и непоправимую!»

Потом его вдруг осенило, что ведь в его силах подправить Уэста, стоит только изменить пропорцию, изменить проценты, а когда приказ будет разослан, сделать что-то будет поздно. Глаза Мориарти вспыхнули.