Словоплёт

Глава 14

Сантинали стояла на ступенях парадного входа и смотрела на кавалькаду, въезжающую в ворота её крепости. Князь Карлай знал особенности местных дорог и не путешествовал каретами, как того требовали традиции. Конечно, при поездке в Ясеневую Рощу он не мог позволить себе такой вольности, но в Хакар… Запылённый, как и все члены его отряда, дядя Герен спрыгнул на землю. Ярко-голубые глаза светились двумя осколками неба на его загоревшем за лето лице.

— Санти!

— Дядя Герен!

Они обнялись.

— Как ты загорела! И похорошела! — Он потрепал её по щекам, будто бы не князь и держатель сейчас встретился с воеводой и миньей, а действительно соскучившийся дядя наконец-то увидел свою любимую ненаглядную племянницу. — Как у тебя дела?

— Если не считать, что четыре раза меня чуть не убили, то всё налаживается, — засмеялась королевна. Как же она была рада его видеть! — А как ты? Как добрались?

— Меня никто убить в последнее время не пытался, если ты про это спрашиваешь, — князь Карлай тепло улыбнулся. — Судя по тому, что я видел в дороге — у Страйхи с тобой появился шанс выбраться из той клоаки, в которую её загнала война. Конечно, работы ещё не на один год, но начало достойное.

Тут он перевёл взгляд вверх по лестнице и внезапно побледнел, даже сжался, словно ожидая удара. Сантинали обернулась: на верхней площадке у самого входа стоял Шанаран. По его лицу, как обычно в последнее время, нельзя было прочитать ни одной эмоции, но глаза мерцали уже знакомыми багровыми отсветами.

— Шанаран? — Неуверенно то ли поздоровался, то ли спросил князь Карлай.

— Добро пожаловать в Хакар, — кивнул в ответ колдун. — Пойдёмте внутрь, пока опять не полило.

Сейчас был не лучший момент спрашивать что это значит — слишком много посторонних ушей вокруг, — но Сантинали решила, что вечером обязательно всё выяснит. Обед прошёл даже лучше, чем она ожидала: Шанасаннан походил на вулкан, готовый начать изрыгать пламя в любой момент, но в итоге никак своё раздражение и недоверия не проявил. Пусть в светской беседе он не участвовал, но и бросаться на князя Карлая он тоже не стал. Шанарану удалось сыграть роль более радушного хозяина, чем Хранителю Юга, но дружелюбной его улыбку тоже назвать было нельзя. Наконец, они выбрались из-за стола: всем нужно было возвращаться к делам, а князю стоило отдохнуть после долгой дороги.

— Постой, Шанаран, — гость тоже встал, когда ша начали прощаться. — Чтобы не откладывать в долгий ящик, — князь протянул ему конверт, который достал из внутреннего кармана своего камзола. Колдун не произнеся ни слова принял конверт, распечатал его и достал сложенный вдвое лист. С минуту он изучал его, а Сантинали сгорала от любопытства: что же там написано? Неужели дядя Герен действительно нашёл того, кто заказал Сантинали?

— Я ожидал ты справишься лучше, — наконец, произнёс ша. — Здесь нет главаря.

— Я ещё не закончил копать, — князь Карлай никак не показал, что слова колдуна грубы и могли задеть его хоть в малейшей мере. — Но расстояние накладывает определённые ограничения — из Левона я смог дотянуться только до части людей. Ядро контрабандистов находится в Ясеневой Роще, а там работа моих осведомителей значительно ограничена.

— Ты не ищешь с помощью тёмной стороны?

— Скажем так, мои таланты лежат в несколько другой области. Да и есть вещи, которые таким образом ни при каком таланте и умении не узнаешь.

— Резонно, — кивнул Шанаран, свернул лист, спрятал обратно в конверт, а конверт — во внутренний карман камзола. — Благодарю за помощь.

— Что с порчей?

— Я займусь ей как только Санти решит, что пришло время, — он кивнул и поторопился догнать Шанасаннана, уже скрывшегося в коридоре.

— И что же случилось? — Поинтересовался князь, когда колдуны ушли достаточно далеко, чтобы можно было быть уверенным, что его не услышат.

— Ты про порчу? — Немного напряглась Сантинали. Последняя брошенная Шанараном фраза вогнала её в ступор: королевна не то, чтобы совсем забыла про проклятье, висящее над её новыми землями — упоминания о ней появлялись в рабочих документах чуть ли не каждый день — но мысль о том, что с ней можно и нужно что-то сделать за каждодневными заботами как-то отошла на задний план.

— Нет, я про твоего старшего колдуна.

— Шан… — но князь строго поднял палец, обрывая её на полуслове.

— Без надобности не произноси их имена. Вы связаны клятвой, и каждый раз, когда ты называешь их — они слышат. Не будем давать им лишнего повода для беспокойства.

Сантинали ошарашенно смотрела на дядю Герена. Как-то раньше она никогда не задумывалась о том, почему Шанаран и Шанасаннан всегда откликаются стоит их позвать.

— А как же их тогда звать? — Она озадаченно нахмурилась.

— Господин Петух. Господин Черепаха. Эти дурацкие прозвища и придумала для своего удобства какая-то давно забытая минья. С довольно забавным чувством юмора, скажу я тебе. А простой люд решил, что шанаши всегда слышат, кто бы их ни назвал по имени. Так появилась одна из самых странных традиций Сарандана, о которых я слышал. Хотя у них было много и другого забавного.

Они замолчали. Слуги споро убирали со стола.

— Так что случилось?

— Пойдёмте ко мне в кабинет. Вы же не торопитесь с отдыхом?

— Пусть моя внешность старика тебя не смущает, — хохотнул дядя Герен. — Это не более чем ещё один обман в моей долгой жизни.

— Он был слаб. Его сила походила на огонь свечи под сильным ветром. Я всё недоумевал, как он мог быть тем самым тёмным лордом, отголоски славы которого докатились в своё время даже до меня. А я жил очень далеко от Сарандана, поверь мне, — дядя Герен вздохнул. Он неторопливо вертел в руках бокал с грогом, то грея пальцы, то ставя его на низенький столик рядом с креслом. — И уж о чём я недоумевал сильнее всего — это как этот недобиток мог уничтожить Горджию. Что бы я ни думал о старом мерзавце — он был силён. Просто застав его врасплох битву нельзя было выиграть. — С красным колдуном всё было понятно с первого взгляда — он хорош. Очень. И в полной мере отвечает своим званию и прозвищу. Но чёрный? Какое-то недоразумение. Тем более я удивился, когда Ренан его послушался тогда, у твоего отца, и не стал нападать повинуясь простому жесту руки. Но сегодня… — он замолчал на какое-то время, собираясь с мыслями. — Сегодня я немного струхнул, буду честен. Легко бы я не дался, это понятно. Но по возможности я бы предпочёл вообще к нему больше не приближаться. Это как заглянуть в глаза первозданной тьме и сохранить разум. Второй раз повторить не хочется. Так что же привело к таким радикальным переменам?

— Противомагическое зелье, — Сантинали решила не упоминать часть про свою вспышку гнева. Кто знает имела ли она отношения к получившемуся результату, а о слабости Шанарана — его любви к ней — королевна решила не сообщать даже дяде Герену. Пусть она решила, что несмотря ни на что он был и остаётся её любимым дядей, кто знает, что у этих держателей на уме.

— Что? — Её гость удивлённо изогнул брови.

— Адонал. Он выпил конскую дозу адонала — хватило бы на сотню колдунов, а может и больше — и потерял силу на три дня. Он даже говорить мог не опасаясь. А потом колдовство вернулось.

— И он стал таким, какой сейчас?..

Сантинали кивнула вместо ответа.

— Удивительно… — пробормотал князь Карлай ни к кому в целом не обращаясь. — Выходит, Шанаран как бы прошёл сквозь ритуал очищения. Интересно, как бы это сработало на мне?

— Ты тоже хоешь попробовать? — Сантинали нахмурилась.

— О, нет, что ты, — дядя Герен засмеялся. — Я не самоубийца. Для меня потерять силу даже на день — смерти подобно. Конечно, есть варианты провернуть такой фокус, но я неуверен, что мне это нужно: в отличие от Шанарана я в силе не убывал, поэтому не думаю, что со мной адонал сработает также, как с ним.

— Но как же тогда он победил Горжию, если был с «убывшей» силой?

— Может, в минуту опасности он смог на время вернуться на свой прежний уровень. А потом скатился обратно. А может всё это время он только притворялся, а адонал сбросил покров. Не знаю. Его ситуация настолько уникальна, что я ничему не удивлюсь, даже если ещё через пару месяцев он опять вернётся к состоянию угасающей свечи, — дядя Герен махнул рукой. — В любом случае с ним нужно держать ухо востро. Те, кто заглянул во тьму так глубоко, как он — очень непостоянны. А Шанаран — ценный союзник и носитель редчайших знаний и умений. Не хотелось бы потерять его расположение — или и вовсе потерять — из-за какой-нибудь ерунды. Ты, кстати, обратила внимание как он изучал список? Половине имён вообще не удивился! Сам нашёл их, шельмец. И с парочкой уже разделался, как я понимаю. Да так, что и носа не подточишь, — он завистливо хмыкнул. — Словоплёты — опасные противники.

— В смысле «разделался»? — Насторожилась Сантинали.

— Я нашёл девять высокопоставленных людей, которые от «нашей» контрабандной организации имели прибыль. И когда я писал тебе письмо с предложением встретиться — трое из них уже были мертвы. Причём умерли они недавно — после того, как вы уехали в Страйху. И каждый — при разных обстоятельствах. Один упал на охоте с лошади. Другого хватил удар. Третьего заколол на дуэли муж любовницы. Никак не свяжешь, но какой простор для фантазии! — Дядя Герен разве что руки не потирал от удовольствия, смакуя свой рассказ. — Да и вас ведь даже рядом нет, чтобы заподозрить. Об истинных возможностях словоплётов сейчас знают немногие, а об умениях таких, как я или твой чёрный колдун — вообще единицы. Думаю, Шанаран сейчас специально нагнетает ситуацию с этими смертями, чтобы расшевелить остальных. Заставить главаря сделать шаг, по которому он сможет его вычислить. Знаешь, как дичь гонят по лесу с факелами и погремушками.

Сантинали задумчиво кивнула. Шанаран — её Шанаран — в свободное от основных занятий время холодно и расчётливо убивает своих врагов? Вернее, её врагов. И даже полсловом не обмолвился! То, что дядя Герен за маской колдуна смог рассмотреть какие-то эмоции её уже не удивило.

— А что с порчей?

— У… хм… — у Сантинали язык не поворачивался называть Шанарана «черепахой» или «чёрным колдуном». Возможно, просто «Клякса» подойдёт? Ведь это достаточно распространённое слово. Хотя и «Кляксой» Шанарана назвать ей тоже было тяжело. — У него есть кое-какие идеи на этот счёт, но мы решили, что стоит дождаться тебя.

— Хочет подстраховаться? — Понимающе кивнул князь.

— Он никогда ничего подобного не делал, — словно оправдываясь сказала Сантинали. — Любой на его месте захотел бы подстраховаться.

— Да, ты права. Я помогу чем смогу. Скажи ему, что я готов отправится в любое время, когда он скажет.

— Хорошо. Спасибо, дядя Герен.

— Я заинтересован в решении этой проблемы не меньше тебя. Даже больше. Поэтому можешь рассчитывать на меня в любой момент.

Сантинали в задумчивости остановилась перед дверьми в покои Шанарана. День пролетел в заботах: ведь приезд дяди Герена был не только о приятных или интересных вещах, но и о каждодневных заботах, которые они должны были решать совместно, как добрые соседи: охрана границ, ремонт общих дорог, использование рек, дорожные сборы, правила пересечения границ, налоги и льготы для купцов, да просто тысяча и одна мелочь.

— Шанаран?

— Не закрыто, Санти.

Она толкнула створку. Колдун стоял у стола и задумчиво смотрел на лист с именами, доставшийся ему от князя Карлая.

— Ты сильно занят?

— Нет. Как раз думал отдохнуть немного.

Королевна подошла к столу и тоже посмотрела на список. Семерых она знала лично — королевский придворный круг на самом деле место такое: все у всех на виду. Конечно, друзьями они не были, скорее шапочными знакомцами. Остальных она знала в виде имён, строк к родовых книгах: ещё в детстве её, как и брата, заставили выучить родословные всех более-менее знатных семей Ясеневой Рощи и держав, с кем Роща поддерживала хоть какие-то отношения. И трое из них уже мертвы. Кто именно — дядя Герен не сказал. Ну и ладно.

— Чем занимаешься в последнее время? — Она надеялась, что он больше расскажет о своих изысканиях кроме «я не могу бросить это на полдороге». Сантинали вообще не представляла, как может выглядеть поиск через тёмную сторону. Чем колдун руководствуется, как определяет свои цели?

— Изучаю яды, — вместо этого со всей возможной серьёзностью откликнулся колдун. — Последнее покушение на тебя показало полную нашу — меня и Ренана — несостоятельность в этом вопросе. Похоже, что и традиционной магией равнин мне тоже пришла пора заняться. Если мы не будем знать, а Танарин пропустит, как не маг — кто знает чем всё может закончиться в следующий раз.

— Я про другое.

— Защита города? — Но заметив недовольно искривлённые губы понял, что не угадал: — Леборойская почта? Кто-то из горожан жаловался на Ренана? Или что-то не так с Миртом?

— Нет, я про список дяди Герена, — покачала головой в ответ Сантинали поставив себе зарубку выяснить позже что же натворил Хранитель Юга. — Он говорил, что судя по всему ты тоже нашёл кое-кого из его списка, а с троими даже успел расправиться.

— А, это… — колдун сразу же поскучнел. — Да. Дело идёт намного медленнее, чем мне бы хотелось.

— Отдай список Танарину — он отправит его в столицу. Мы должны помочь отцу.

— Нет.

— Как нет?

— Теперь это — моё дело. Если бы они не попробовали убить тебя в Сана-Сане — пусть их, занимались бы чем хотели. Но они чуть не отняли тебя… — он оборвал себя на середине фразы: — Три покушения — они сами подписали себе смертный приговор. Особенно их главный, кем бы он ни был.

По тому, как прищурился колдун, Сантинали поняла: судьба главарю банды не сулила ничего хорошего.

— Может, он не знал? — Сама понимая как наивно звучат её слова, спросила королевна. Почему она пытается оправдывать опасного незакомца? Или её просто пугает лёгкость, с которой шанаши распоряжается чужими жизнями?

— Ты — королевна, — чуть не фыркнул колдун. — Не мелкая пешка. Причём из королевства, в столице которой находится центр их организации. Решение о твоём устранении должны были принимать на самом верху. И если одно покушение действительно можно было бы списать на случайность, оплошность, ошибку… Три — точно нет.

— То есть, главарь контрабандистов — кем бы он ни был — хочет моей смерти, — медленно произнесла Сантинали. Только сейчас она, наконец, осознала, что у неё есть враг. Очень могущественный смертельный враг. И даже расстояние — до Хакара из Ясеневой Рощи был не один день пути — не преуменьшало опасности, в которой находилась её жизнь.

— Именно так, — кивнул колдун. Протянул руку, чтобы поправить локон, выбившийся из её причёски. Провёл по щеке, едва касаясь кожи пальцами. И со вздохом убрал было её, но королевна потянулась следом и прижалась к его ладони.

— Не прогоняй меня, — Сантинали закрыла глаза.

Бесшумное движение. Прикосновение на грани ощущений. Едва заметное чужое дыхание в волосах.

— Не буду.

Колдун старался не шевелиться, будто боялся спугнуть её, но Сантинали чувствовала его натянутой струной под своими пальцами.

— Ты сводишь меня с ума, — едва слышно прошептала она. — Зачем ты мучаешь меня?

— Я мог бы заставить тебя забыть…

— Нет! — Королевна резко отстранилась, словно спасаясь от ужасной опасности. — Даже не смей думать о таком.

— Но не лучше ли для всех…

— Нет. Не смей.

— Как скажешь, Санти.

— Ты поэтому никогда не прикасаешься ко мне? — Она боялась, что если ещё раз дотронется до него, то не сможет остановиться. Ни сейчас, ни позже. О, боги, как давно её колдун неравнодушен к ней?! А она не замечала. До битвы с Горжией она даже не задумывалась, что отношения между ними могут быть не только сюзерен-вассал. Шанаран улыбнулся одними губами — выражение его глаз королевна не взялась бы прочитать.

— Было бы проще, если бы жили в разных концах света.

— Я же просила не прогонять меня.

— Я не прогоняю.

— Значит, ты сам хочешь сбежать.

— Если это окажется единственным способом не навредить тебе — то да. Ты — моя главная слабость. И этим я подвергаю тебя колоссальному риску. Я не могу позволить чему-либо плохому случиться с тобой, — Шанаран отвернулся от окну, оставив поражённую Сантинали хлопать глазами. Она никогда не рассматривала сложившуюся ситуацию под таким углом. Всегда раньше центром мира была королевна. Именно она — и её семья — всегда создавали себе и окружающим проблемы, и никак наоборот. Даже если у кого-то ещё были неприятности, как, например, в случае с Наргвейном и баронессой, напрямую ей ничего не угрожало: если бы она самовольно не вмешалась тогда в происходящее, всё просто закончилось бы тем, что Наргвейн погиб, а Сантинали жила бы дальше своей жизнью без малейшего представления о тварях.

Но теперь… Если кто-то захочет добраться до Шанарана — что с ним можно сделать? Практически бессмертным существом, словоплётом и без пяти минут держателем тварей. Через его бронь не пробиться. Но вот Сантинали… Да, для него она, как щель в доспехе. Так и просится под удар. И кто будет пытаться добраться до него? У Хранителя Севера не осталось врагов среди людей. Единственные, кто может захотеть разделаться с ним в ближайшие несколько лет — это держатели, самые могущественные, самые древние из иных сущностей, само знание о существовании которых доступно далеко не всякому. Неудивительно, что Шанаран всячески пытается отгородиться, оттолкнуть её. Настолько тщательно контролирует себя, что даже Шанасаннан, похоже, не догадывается об его истинных чувствах. А она чуть случайно не выболтала всё дяде Герену! Сантинали ещё с минуту молча стояла посреди комнаты, пытаясь осознать и принять всю грандиозную величину своей глупости. Колдун не мешал, безвучный и недвижный, ещё одна тень среди многих.

— Мне кажется, я поняла, что тебя беспокоит, — наконец, произнесла она. — Но всё равно я не отказываюсь ни от чего. Заканчивайте дела в Хакаре, послезавтра мы выдвигаемся в сторону проклятых земель.

Словно пытаясь их приободрить из-за бесконечных туч выглянуло солнце. Уже третий день стояла хорошая погода, и пусть облака то сгущались, то расходились, на землю за время их путешествия не упало ни капли дождя.

Они остановились на вершине холма-кургана. Внизу, в километре или двух южнее, начиналась проклятая земля: серая высохшая пустошь тянулась насколько хватало глаз, до самого горизонта. Искорёженные мёртвые деревья, трава, обратившаяся прахом и — ни звука, ни движения. Будто даже ветер опасается залетать во владения Леборойской порчи, не говоря уж о птицах; и само небо над мёртвой землёй словно превратилось в выцветший холст.

Порча тянулась далеко на юг и юго-запад, добираясь до устья Хуга и уходя в море. Никто не проверял продолжается ли она дальше под водой.

Когда наступала ночь, среди мёртвых деревьев можно было увидеть бесцельно бредущие тени, и упаси боги привлечь их внимание. Даже сейчас, при свете дня королевне то тут, то там мерещились призрачные фигуры.

И этот холодок по коже… Будто и не припекает не по осеннему яркое солнце.

— Лагерь разобьём здесь. Ближе подъезжать опасно, — осматривая место предстоящих трудов постановил Шанаран.

— Разумно, — поддержал его князь Карлай. — Оно с прошлого моего визита стало ещё больше. Я подозреваю, где-то там есть жила. Но как так получилось, что оно присосалось именно к ней? Обычно выход колдовских пород на поверхность очень мал.

— Повезло, — пожал плечами колдун.

— Вы с Шанасаннаном вместе пойдёте? — Поинтересовался князь. Услышав своё имя Хранитель Юга лишь зло зыркнул в его сторону, но по своему обыкновению промолчал: в присутствии любимого дядюшки Сантинали шанаши старался не только не разговаривать, но и вообще не появляться, видимо, опасаясь сорваться и ввязаться в безобразную драку.

— Нет. Он останется вместе с Санти, — едва заметно качнул головой Хранитель Севера. — И прикроет меня, если придётся срочно отступать.

— Тогда зачем тебе здесь я? — Удивился князь.

— Поможешь скрутить его, — ша кивнул в сторону пустоши. — Боюсь моих сил может оказаться недостаточно.

— Хорошо. Когда начнём?

— После заката. Санти, прикажи разбивать лагерь. Нужно подготовиться.

— Разве порча не просыпается после заката? — Осторожно уточнила королевна. Она сама спасаясь из плена в своё время прошла днём через небольшой участок заражённой земли. И запомнила ощущения на всю жизнь. Ночью такое она бы ни за что не согласилась повторить, даже если единственной альтернативой были бы провонявшие подземелья, противомагическое зелье и смерть.

— Просыпается, — согласился Шанаран. — Но, во-первых, так будет проще привлечь его внимание, а во-вторых, мы с твоим дядей тоже предпочитаем ворожить когда не светит солнце.

— Разбиваем лагерь, — повернулась она к капитану Танарину. Верный Роэль отказался пропустить «всё самое интересное», как он выразился, и оставил в Хакаре вместо себя Рейса. Оставляя крепость воеводы без капитана гвардии и забирая с собой обоих колдунов Сантинали понимала, что соблазн захватить ставку воеводы у некоторых её местных недоброжелателей может оказаться слишком велик. Оставалось надеяться на их благоразумность и — рассчитывать на силу и опыт оставшегося под командованием Рейса гарнизона.

Внешне подготовока сводилась к тому, что когда солнце спустилось к горизонту, Шанаран вынес подушку к самому краю порчи, бросил её на землю и уселся сверху забавно скрестив ноги. Князь Карлай воспользовался более традиционным походным раскладным стулом и устроился рядом. Со стороны было непонятно: то ли они действительно ждали пока сядет солнце, то ли просто любовались мёртвым пейзажем. И только Сантинали знала наверняка: колдовство уже началось. Холод подземелий волнами обдавал её, и тихие шёпотки на грани слышимости будоражили, заставляя всё время настороженно оглядываться. Сколько жути в происходящем было от Шанарана, а сколько — от пробуждающейся порчи, было непонятно, но в любом случае то, что Сантинали чувствовала днём, теперь казалось лёгким сквозняком, не заслуживающим внимания.

Стемнело, и в свете лун люди, наконец, смогли увидеть тени: чёрные куски тьмы неторопливо собирались со всей пустоши к границе. Они толпились возле Шанарана, поблёскивали в его сторону своими жуткими красными глазами и словно о чём-то шептались, но переступить невидимую черту, отделявшую прах от ещё живой травы, не могли. Колдун же словно и не замечал такого внимания к себе: сидел на своей подушке и только время от времени подёргивал кистями рук, словно хотел почесаться, но в последний момент сдерживался и не позволял себе этого сделать.

Прошел час, другой, настала глухая ночь. Потеряв интерес к происходящему люди отправились спать оставив бодрствовать только часовых. И только Шанасаннан сидел на вершине кургана и зорко следил за происходящим внизу. Сантинали тоже попыталась заснуть, но это было невозможно: когда тени по углам шепчутся, кто-то невидимый пристально следит за тобой, и его тяжёлый взгляд не сулит ничего доброго, а от могильного сырого холода не укрыться даже под двумя одеялами — остаётся только лежать с широко открытыми глазами, слушать удары сердца и ждать, когда же мертвецы смилостивятся и придут по твою душу. Как королевна завидовала остальным, кто не чувствовал жуткой силы Шанарана и мог сейчас просто спать!

Одевшись потеплее Сантинали отправилась составить компанию Шанасаннану: здесь, среди пылающих факелов было не так страшно, да и едва ощутимый жар, исходящий от колдуна, позволял хоть немного отогреться.

— Не спится? — Ша покосился в её сторону.

— Нет, — Сантинали устроилась на таком же раскладном стуле, как у дяди Герена и сидящего рядом шанаши. — От Ранова колдовства меня аж трясёт. Лучше тут посижу, рядом с тобой хоть не так холодно.

— И видно хорошо, — поддержал её колдун.

Внизу картина не менялась: Шанаран сидел на подушке, князь Карлай — на стульчике, тени клубились на границе порчи. Их становилось всё больше, но это происходило так медленно, что оставаться в напряжении из-за этого было просто невозможно.

Звёзды завершили свой круг, и небо на востоке начало сереть. За горизонтом скрылся Салес, а потом и Ренан. До восхода солнца оставалось от силы несколько минут. Сантинали поняла, что заснула, только когда её случайно разбудил поднявшийся на ноги Шанасаннан: он подошёл к краю своей наблюдательной площадки и теперь напряжённо следил за происходящим внизу.

Шанаран больше не сидел на подушке, а стоял у самой границы проклятой земли. Князь Карлай тоже был на ногах, но от стула пока что не отходил. Тени толпились и тянулись к колдуну, но оба мужчины смотрели не на них, а куда-то дальше, вглубь порчи. Сантинали прищурилась всматриваясь. Неприятно, когда остальные что-то видят, а она — нет. Наверное, прошла минута, прежде чем королевна смогла понять на что же они смотрят: к Шанарану по пустоши шёл кто-то. Тонкая бледная фигура, с холма она вообще казалась крошечной. Росчерк золотых волос… Неужели у Шанарана получилось?! Но как Сантинали ни напрягала зрение, деталей рассмотреть не могла: белокожий человек с копной золотых волос на сером фоне пустоши должен был выделяться ярким пятном, но нормально сфокусировать взгляд на нём не получалось, словно он был дымкой, миражом. Вроде бы есть, но вроде бы и нет. И только когда до границы оставалось шагов сто, Сантинали вдруг смогла рассмотреть его во всех деталях, словно кто-то сдёрнул с глаз пелену: тонкие ноги, длинные густые волосы скрывающие обнажённое тело, то, как она взмахивает руками, когда шагает. Если волосам поменять цвет, сделать их тёмно-каштановыми, а светящемуся оттенку слоновой кости добавить несколько тонов загара… Сантинали не могла поверить своим глазам. Нет, это определённо невозможно.

— Наора! — Ноги уже несли её вниз. Помедлив мгновение Шанасаннан заторопился следом. — Наора!

Они достигли границы почти одновременно. Королевна остановилась рядом с Шанараном, возрождённая Чёрная черепаха — с другой стороны — Санти, — неуверенно и тихо произнесла золотоволосая девушка. — Санти, я знала, что ты за мной вернёшься. Я так рада.

Её голос звучал глухо и невыразительно, на Сантинали не обратила на это внимания. Какая разница! Ведь она не говорила уже столько лет. Поначалу голос Шанарана вообще был схож с грохотом камней тогда, в Белой Твердыне.

— Наора! — Королевна только сейчас поняла, что плачет. Слёзы счастья струились по щекам, и их невозможно было остановить. Она все эти годы была жива! Ещё шаг и она сможет обнять своего лучшего друга. Кто-то мёртвой хваткой вцепился в её локоть, не давая переступить черту, отделяющую мир живых от Леборойской порчи.

— Санти, нельзя! — Дядя Герен держал её крепко.

— Но это же Наора, мы с ней вместе…

— Нельзя! — Громыхнул князь. — Пока твой колдун не отпустил её — нельзя!

Сантинали, наконец, перевела взгляд на Шанарана. Колдун словно и не чувствовал, что рядом есть кто-то ещё. Он всё так же безучастно смотрел в сторону Леборойской порчи, на Наору и сквозь неё куда-то дальше, в невидимые обычному глазу дали. На Сантинали словно вылили ушат ледяной воды. Мир вокруг кривился и кричал от потусторонней силы. Шёпоты походили на грохот прибоя, и на траву вокруг выпал иней, переливающийся в лучах восходящего солнца.

— Санти, — опять позвало существо с той стороны грани, но её очарование больше не действовало. Королевна ещё раз посмотрела на девушку. Всё же это Наора или нет? — Это я, Санти, — словно читая её мысли сказала она. — Вы ведь не оставите меня одну?

— Нет, Наора, что ты, — Сантинали смахнула слёзы и заставила себя улыбнуться. — Мы пришли забрать тебя. Поедешь с нами домой?

— Конечно, — девушка вернула улыбку. — Я так соскучилась. Как там папа и мама? Как Плай?

Князь Карлай потянул Сантинали за локоть в сторону Хранителя Юга.

— Шанасаннан, держи крепко. Мне сейчас будет не до неё.

Шанаши только кивнул и ухватил Сантинали за плечи не менее крепко, чем князь держал до этого.

— Санти, ради всего святого, не дёргайся. Если ты сейчас собьёшь Кляксу, всё пропало, — едва слышно произнёс он. Королевна была уверена — стой она хоть в метре от шанаши, его мысли до неё не долетели бы. Но так как он прижимал её к себе, не услышать его было невозможно.

Шанаран шевельнулся. Что-то пробормотал и сила завертелась вокруг в ещё более безумном хороводе. Поднял руку, протягивая её к Наоре.

— Пойдём, — позвал он. Сантинали замерла от неожиданности. Никогда ещё она не слышала, чтобы он говорил так. Совершенно неуместная ревность кольнула сердце.

Наора настороженно посмотрела на протянутую к ней руку, на колдуна. Перевела взгляд на королевну.

— Это друг, Наора, не бойся, — кивнула ей Сантинали.

Девушка сделала неуверенный шаг вперёд. Ещё один. Колдун ждал. Протянула руку навстречу.

Их пальцы соприкоснулись. Маленькие голубые искорки беззвучно прыснули в разные стороны. Шанаран подался вперёд и крепко ухватил Наору за запястье. Она в ответ сжала крепче пальцы на его руке. Шаг вперёд… Казалось, само пространство вокруг выгнулось, противясь её движению. Искры сыпались копнами и Сантинали даже почудилось, что она слышит, как они шипят, тая в земле.

А потом вдруг всё напряжение исчезло, словно и не было ничего. Шёпоты смолкли, и обычные звуки степи теперь казались оглушающей тишиной.

Занимался новый день. Заря на востоке раскрасила тонкие облака в разные оттенки розового и красного. Где-то неподалёку перекликались просыпающиеся птицы.

Шанаран отпустил руку Наоры, сделал шаг назад, другой, и без сил опустился прямо в траву. Похоже, опасность миновала и можно было, наконец, прикоснуться к старому другу. Сантинали посмотрела на Шанасаннана, и тот, кивнув, выпустил её из своих медвежьих объятий.

— Наора! — Королевна бросилась к подруге и крепно обняла её. — Я так соскучилась! Я думала, что никогда уже не увижу тебя!

Наора в ответ лишь молча улыбалась.

— Ты так изменилась! — Сантинали чуть отстранилась, чтобы лучше рассмотреть её. — Но я уверена, всё будет хорошо. Вот увидишь!

Но чем дальше, тем меньше ей нравилась улыбка подруги. Что-то было в ней такое… безумное?

— Наора? Самое страшное уже позади. Что ты молчишь?

Королевну обдало холодом и подчиняясь чутью, спасавшему ей в прошлом жизнь не раз и не два, Сантинали прыгнула в сторону. Земля там, где она стояла ещё мгновение назад, взбугрилась, и костлявые пальцы с обваливающимися остатками кожи слепо схватили воздух.

— Наора?!

Но девушка в ответ лишь зло расхохоталась.

— Умрите! Все!!! — Шорох разрываемой земли пришёл отовсюду. Сантинали затравлено огляделась. Она слишком хорошо знала, что от мертвецов не убежать — уже видела такую попытку однажды. «Здесь не принято сжигать своих покойников», - всплыли тогдашние слова Шанарана в её памяти. Очень плохая традиция.

— Гори, мёртвая плоть! — крикнул Шанасаннан, и по дёрну заструился странный голубоватый огонь. Сантинали бросила взгляд на Шанарана — тот сидел на земле не в силах даже подняться. Дядя Герен сделал странный пас руками, словно что-то бросал, и выкрикнул заклятие. Сантинали никогда не слышала ничего подобного, и даже не была уверена, что в случае нужды смогла бы воспроизвести все звуки — уж слишком чужеродно они звучали. Наора — если это была она — завизжала и завертелась на месте. Её лицо потеряло всякое человеческое выражение и сейчас она больше походила на какого-то монстра: с искривлённым ртом и дико вращающимися глазами. Пальцы, сведённые судорогой царапали тело, лицо, воздух вокруг.

— Трейкен, лови! — Шанаран из последних сил бросил князю что-то маленькое. Мгновение, и в руках Карлая полыхнуло грозовое копьё, словно сотканное из тучи, с маленькими голубыми молниями, бьющими в глубине. Не мешкая он подпрыгнул к крутящейся Наоре и с воплем вонзил копьё ей в грудь. От последовавшего за этим крика небо словно разломилось пополам. Грохот поднялся такой, что даже трава пригнулась к земле. Сантинали упала на землю пытаясь спастись от ударившего ветра. Рядом с ней прикрывая голову руками лежал Шанасаннан. Мелкие камешки барабанили по плащам.

— Хорошо хоть она была не шанаши, — буркнул он недовольно. — Хоть в чём-то повезло.

Он приподнялся и осмотрелся. Пыль ещё медленно садилась, и над степью повисла испуганная тишина. Но угрозы Сантинали больше не чувствовала. Мёртвая земля рядом была просто мёртвой землёй. В следующем году трава пустит там корни, а птицы, возможно, снова совьют гнёзда в ветвях мёртвых деревьев. Хранитель Юга помог королевне подняться на ноги и принялся отряхиваться от налипших пыли и соломы. Шанаран сидел всё на том же месте где и раньше, не сдвинувшись ни на йоту. Рядом с гудящим копьём наперевес стоял князь Карлай и выражение лица у него было донельзя восторженное.

— Ты невероятный везунчик, Шанаран, скажу я тебе, — донеслось до Сантинали. — Откуда у тебя это копьё? И откуда ты знал, что оно её возьмёт?

— Я не знал. Просто это было единственное оружие, которое у меня было с собой, и которым мог бы воспользоваться кто-то другой кроме меня, — Шанаран закрыл глаза. — Но в целом почему бы ему и сработать? Его создавали специально для борьбы с иными. Было бы странно, если бы на таких, как мы с тобой, оно не действовало.

— Но с таким результатом? — Князь Карлай повёл рукой вокруг себя показывая пустое место, оставшееся от Наоры.

— Она только вернулась из-за грани. Ложное ощущение силы вскружило ей голову, — голос Шанарана звучал всё тише. Кажется, он засыпал. — Ты прав, Трейкен, нам невероятно повезло, что всё закончилось именно так. Останься у неё чуть больше разума, позже нас ждал бы крайне неприятный сюрприз.

Князь Карлай в задумчивости повертел копьём, разжал руку и на ладони вместо грозного оружия у него оказался небольшой речной камушек.

— Просто невероятная штуковина, — он восхищённо покачал головой. — Шанаран, могу поспорить у тебя есть ещё. Ты не против, если я его оставлю себе?

Но колдун не ответил: он уже крепко спал.

Сантинали сидела в кабинете и в задумчивости постукивала кончиками пальцев по лежащим перед ней бумагам. Она уже привыкла к этому месту и считала действительно своим. Стол, полки с книгами — наконец-то дошли руки их перебрать и посмотреть, что ей досталось от предшественников. Большая часть была претенциозными дорогими молитвословами и сказаниями, но нашлись несколько трудов по военному делу, управлению и истории. Было явно видно, что никто, занимавший эти стены раньше, колдовством не увлекался.

В ближайший месяц из столицы должны были приехать новый эконом, три колдуна-учителя из школы Ри, шестеро советников по различным вопросам, начиная от сельского хозяйства и заканчивая планировкой города, и целая гора книг. Разобравшись с самыми горящими вопросами, Сантинали поняла одну простую вещь: ей остро не хватало опыта. Если в Белой Твердыне несмотря ни на что, дела всё же были налажены, то со Страйхой было совершенно непонятно, как здесь люди вообще сводили концы с концами. Здесь, в отличие от горного воеводства, жили несколько степных племён, со своими языками, традициями и законами, находилось несколько независимых городов, в основном заселённых приезжими ремесленниками и мастеровыми, был большой порт, и ещё проходили несколько трактов и речных путей, на которых круглый год царило бурное движение, что привлекало кучу дурного люда, охочего до лёгких денег. Все эти люди жили, общались, болели, торговали, не хотели платить налоги, враждовали друг с другом и доставляли кучу забот. Также здесь была своя аристократия, требовавшая внимания, балов и охоты, и, к счастью уже решившаяся проблема с Леборойской порчей.

Сантинали горестно вздохнула. Наора.

— Ты никогда раньше о ней не говорила, — заметил Шанаран, когда они обсуждали случившееся.

— Потому что я о ней не помнила, — призналась Сантинали. — Пока не увидела идущей по пустоши.

— Но ты же говорила, что вы были лучшими подругами?

— Да. Мы вместе учились. И вместе поехали в Страйху. Она пропала без вести во время одного из сражений. Тогда многие пропадали вот так, без вести, — королевна прикоснулась к виску и заметив внимательный взгляд шанаши пояснила: — Каждый раз, когда думаю о ней, начинает раскалываться голова.

Она помолчала и задумчиво повторила:

— Вообще не вспоминала о ней всё это время. Хотя мы были лучшими друзьями. Столько времени провели вместе… Как такое может быть? Может, это какая-то колдовская травма? Или следствие приёма адонала?

Шанаран лишь пожал плечами в ответ.

— Как думаешь, может быть ведь так, что я ещё что-то не помню? Или кого-то? Есть способ выяснить? Ты ведь можешь читать воспоминания! Ты можешь посмотреть?

— Я не могу увидеть то, чего ты не помнишь. Я знаю лишь то, что есть, но не знаю, чего не хватает. Разум и память — не книга, которую можно открыть и увидеть какие листы вырваны, — он успокаивающе взял её за руку. — Не думай об этом. Ты просто изведёшь себя, но ничего не сможешь поделать. Если ты действительно ещё что-нибудь не помнишь, пропавшие воспоминания вернутся так же, как и сейчас — без усилий с твоей стороны.

— А если я так и не вспомню?!

— Значит, так и будет. Возможно, ты забыла только Наору, потому что потерять её было слишком больно. Это естественный ход событий. Мозг от природы устроен так, что ты забываешь. Что ты делала летом, когда тебе было десять лет? Могу поспорить, в то время у тебя тоже был лучший друг. Ты помнишь его?

— Ты звучишь слишком успокаивающе. Будто так и надо, — буркнула Сантинали.

— Потому что я и пытаюсь тебя успокоить, — Шанаран откинулся на подушки. Шёл всего первый день его бодрствования после сражения с Леборойской порчей, и колдун всё ещё выглядел неважно. — Ты беспокоишься о том, на что невозможно повлиять. Это как злиться на дождь или солнце. Война никому не приносит ничего хорошего. Думаю, её последствия будут проявляться в твоей жизни ещё не год и не два.

Сейчас, когда королевна сидела в одиночестве в своём кабинете, разговор уже не казался таким стройным, как тогда. Никто не прикасался к её руке, чтобы отвлечь внимание, у слов не осталось успокаивающих интонаций. То, как Шанаран отвёл в сторону взгляд, как он делал паузы, подбирая слова… Он явно что-то знает! Может, кого-нибудь ещё своими недоговорками он и сможет обмануть, но не Сантинали. Нужно ещё раз с ним поговорить. Не щадить только очнувшегося колдуна, не наслаждаться его прикосновениями. Он ведь королевну не жалеет, не говорит всей правды, хотя она о происшедшем всю неделю думала, пока он спал! Сантинали поднялась из-за стола. Да, ещё не поздняя ночь, она пойдёт прямо сейчас. Шанаран всё равно ещё слишком слаб, чтобы заниматься чем-то ещё кроме как валяться в кровати, спать или есть.

В покоях колдуна горел свет. «Ещё не спит», - подумала королевна. В гостиной никого ожидаемо не было, но не успела она постучать в двери спальни, как из-за створок до неё донесся возмущённый голос:

— А что по-твоему мне оставалось делать?!

Дядя Герен? Сантинали потрясенно замерла. А он здесь что делает? Конечно, после битвы его отношения с Шанасаннаном значительно улучшились: шанаши перестал избегать князя и даже начал с ним разговаривать. Пусть ещё не слишком дружелюбно, но всё же. Но чтобы держатель отправился проведать Шанарана — и Шанасаннан позволил ему сделать это?

— Думаешь, мне хватило бы сил просто смотреть, как она угасает сломленная?

Ответа Сантинали не услышала — то ли стояла слишком далеко, то ли он предназначался только князю. Так вот как звучит разговор с шанаши со стороны. Длинные паузы между репликами, ничем не заполненные. И только пытайся догадаться, что же говорит второй собеседник.

— Ты же знаешь, как это работает. Она сама выбирала что забыть, — в голосе дяди Герена звучала горечь. — Она и меня не помнит. Думает, что её просто мои люди вывезли, а мы тогда так и не встретились. Как по её представлению я мог сидеть спокойно у себя в Левоне зная, что она попала в беду?!

— Да. Когда Сарен сказал, что отдаёт ей Страйху, я думал ему руку сломаю. Здесь всё дышит теми событиями. Любое место, любой запах могли вернуть её в прошлое. Первый месяц как вы приехали я каждый день ждал плохих вестей.

— В Сана-Сане после адонала на неё накатило?

— Вроде бы пока что обошлось, но кто знает… Ну вот как могло случиться так, что она окажется не просто её знакомой, а лучшей подругой? Их здесь сотни погибли, пропали…

— Пф… да, вероятность была мала, я знаю.

Сантинали не слышала шагов — толстые ковры укрывали пол в спальне, но голос дяди Герена было слышно то лучше, то хуже — он ходил по комнате то поворачиваясь к двери, то отворачиваясь от неё.

— Я понимаю, что ты не можешь врать. Просто не говори об этом. Молчать-то ты умеешь?

— Ладно. По крайней мере теперь ты знаешь, чего можно ожидать.

— Не пускай её в в местные подвалы. Ни в какие.

Сантинали попятилась. Может, дядя Герен и не знает, что она подслушивает под дверью, но Шанаран наверняка должен был её почувствовать! Хотя, конечно, в своём текущем состоянии… ни в чём нельзя быть уверенным. Она бесшумно прикрыла за собой дверь и заторопилась по коридору прочь. Кажется, никто её не видел.

Только вновь оказавшись у себя в кабинете, Сантинали позволила себе выдохнуть. Выходит, когда Шанаран говорил, что может заставить её забыть, он не шутил. Шанасаннан не говорил, что Чёрные черепахи так умеют. Он говорил о жизни и смерти, болезнях, но о таком… Да, с учётом того, как колдун читал чужие воспоминания и мог делиться ими, можно было предположить, что он и такое умеет. Королевна тяжело опустилась в своё кресло. Итак, главный вопрос остался открытым: сколько же она забыла? И что? Конечно, судя по тому, что говорил дядя Герен, она сама «выбирала» что забыть. И видимо, выбрала всё самое ужасное, тяжёлое, с чем не смогла бы жить дальше. Но все те светлые моменты, радость, беды, триумф и секреты, которые у них были с Наорой — всё тоже кануло в небытие. Целый кусок жизни — пуф, и исчез. Стоило ли оно того?

И самое главное: как теперь доверять? Не только дяде Герену — Шанарану тоже. Если он может сделать так, что она не просто забудет что-то, но даже забудет, что что-то забыла! Он может вертеть её воспоминаниями как заблагорассудится. И пусть он будет делать это, как он считает, для её же блага. Она не хочет такого. Её память — это она и есть. Если изменить воспоминания — изменится и сама Сантинали. И пусть Шанаран никогда этого не сделает. Одна мысль о том, что он может… Кажется, она начала понимать, что он имел ввиду, когда говорил, что хочет, чтобы она увидела кто он есть на самом деле. Хотя, кажется, он надеялся на другое решение.