Случилось нечто невиданное

Глава VI Неожиданная встреча

Пока седьмой корпус осаждал Браилу, командующий шестым корпусом генерал Рот получил приказ переправиться через Дунай и заняться осадой Силистрии. Генерал выполнил первую половину приказа — совершил переход от Бухареста до Фундени, небольшого валашского села на берегу реки, и встал там лагерем. На другом берегу реки находилось болгарское село Тутракан. В планах главного командования предусматривалась переброска шестого корпуса в тот район. Заниматься переправой частей корпуса с одного на другой берег должны были плавсредства русской Дунайской флотилии. Но она задерживалась у Сатуново. Там совершалась большая подготовка к переправе через Дунай основной части русской армии: на низменных берегах устраивали возвышенные подходные пути, строился большой понтонный мост, и все это задерживало флотилию.

Между генералом Ротом и главнокомандующим Витгенштейном завязалась переписка. Они регулярно обменивались письмами, в которых генерал спрашивал, когда прибудет флотилия, а фельдмаршал обещал и давал советы. Он посоветовал Роту поискать другие возможности для переправы, использовать местные лодки и плоты. Рот попытался, но понял, что это невозможно. Требовалось большое число плавсредств, опытные лоцманы, хорошо знающие фарватер, и умелые лодочники, так как пришлось бы грести, преодолевая сильное течение. Ничего этого в наличии не оказалось. Вдобавок турецкая флотилия контролировала реку.

Неудачи, которые преследовали генерала Рота, сделали его злее, грубее и раздражительнее обыкновенного. От генеральского нрава страдали адъютанты и больше всего бедняги-ординарцы, которых он превратил в мучеников.

Этим утром генерал был особенно зол. Он плохо спал, и с самого утра началась жара, которую он плохо переносил. Весь в поту, он писал очередной рапорт главнокомандующему, когда в палатку вошел его адъютант. Офицер спросил разрешения доложить. Рот тяжело кивнул и отпил из бокала охлажденного шампанского. Он сначала не понял, о каких добровольцах говорит адъютант, кто искал с ним встречи. Пришлось офицеру повторить доклад. Тогда генерал не сдержался, взорвался гневом и вылил всю накопленную злость на адъютанта. Что за невежа! Разве не слышал про императорский приказ! Кто ему разрешил устанавливать связи с мятежными элементами! Что собой представляют добровольцы, как не беглецы от своих хозяев. Нет, он не желает видеть чужие лица в лагере. Прогнать их вон немедленно!

— Они ничего от нас не просят, а предлагают помощь в переправе через реку, и дальше, в Болгарии, могут быть проводниками. Им знакомы все пути…

— О какой переправе вы ведете речь! Мы и сами не знаем, когда и как это случится. Пусть убираются ко всем чертям! Идите!

— Но они говорят именно о переправе, — упорствовал адъютант. — Их капитаны твердят, что могут обеспечить лодки и плоты. Имеют и лоцманов… знают течение реки…

Наконец генерал замолчал и посмотрел внимательно на вспотевшего и раскрасневшегося от напряжения адъютанта.

— Черт побери! — выругался он. — И почему сразу так не сказали. И вообще учитесь докладывать самое существенное. Говорите!

Адъютант начал снова. К лагерю приблизился отряд добровольцев. Им руководили двое мужчин, один из которых имел на груди несколько русских орденов. Они выглядели приличными людьми, вели себя соответственно…

— Ну хорошо, приведите их ко мне, — распорядился Рот и задумался.

Если все, сказанное адъютантом, является верным, то получается, что удача, которая неизменно ему сопутствовала, и в этот раз не подведет. Ведь он сможет справиться с поставленной задачей, не требуя помощи со стороны. Более того. Еще ни одна русская часть не переправилась через Дунай, так как мост у Сатуново не был готов. Рот будет первым. Это не останется незамеченным.

Адъютант привел в генеральскую палатку двоих мужчин.

— Капитан Георгий Мамарчев-Буюкли, — представился тот, что постарше. Его черные глаза глядели проницательно и строго. Был он высокого роста, солидной комплекции, с фигурой атлета и с закрученными усами.

— Капитан Панайоти Фокиано, — представился второй, помладше. У него был вид утонченного русского аристократа: красивое бледное лицо с тонкими чертами, большие глаза, которые смотрели прямо и открыто.

Генерал быстро оценил: перед ним стояли серьезные люди. Ему понравилась их воинская выправка.

— Говорите, я вас слушаю, — предложил Рот.

— Вы здесь находитесь с целью переправиться на противоположный берег, — медленно заговорил мужчина с усами. — Стоите уже довольно долго, и это означает, что вы встретили определенные трудности. Ваша флотилия не пришла, у вас нет ни понтонов, ни плотов, ни лодок. Мы можем вам помочь: обеспечим плоты и лодки, а также опытных лодочников, которые знают реку.

Генерал все еще недоверчиво смотрел на человека, носящего прозвище Буюкли, но не мог не признать, что слова его не лишены логики, что мыслит он точно, ясно и видит истинное положение вещей.

— В какой срок? — спросил генерал.

— Восемь-десять дней, — последовал ответ.

— Какова цена?

Оба мужчины, Буюкли и Фокиано, переглянулись и усмехнулись.

— Цена выгодная, — ответил капитан Буюкли. — Мы хотим воевать рядом с вами. Чтобы вы почувствовали пользу от нашего оружия и оценили храбрость наших парней. А для незнакомых вам дорог в Болгарии вы не найдете лучших проводников, чем наши.

— Вы болгарин?

— Да, ваше превосходительство. Я болгарин, но отряд у меня сборный, состоит из болгарских, греческих и сербских патриотов. Есть и валахи. Эти честные и мужественные люди живут в полном согласии и дружбе как братья. И мы, ваше превосходительство, имеем полное право сражаться против султана в первых рядах.

Генерал Рот задумался. Он не стал ни объяснять им, что гласит императорский приказ относительно добровольческого вопроса, ни упоминать о сложной международной обстановке, которая бы осложнилась в случае поддержки революционных настроений среди покоренных султаном народов.

— А вы тоже болгарин? — обратился он к младшему из капитанов.

— Я родился на небольшом греческом острове, но я так тесно связан с болгарами, и я, и мой погибший брат Савва Бимбаши, что если посчитаете меня болгарином, то не ошибетесь. Мы, ваше превосходительство, сыновья порабощенных народов и имеем право сражаться за свою свободу. Такова цена нашей помощи. Примите нашу помощь в борьбе против вековечных угнетателей.

Генерал встал, послал адъютанта за казачьим атаманом Бегидовым. Он заложил руки за спину, наклонил голову и закусил губу. Была у него такая привычка, когда требовалось подумать.

— Хорошо, господа, я принимаю ваше предложение. Но только первую его часть… Относительно вашего желания присоединиться к моему корпусу… да-а… сейчас я не могу дать ответ. Сами понимаете… требуется разрешение главнокомандующего… Но… мы еще встретимся и поговорим…

Несмотря на уклончивый ответ генерала, Мамарчев и Фокиано с удовлетворением покинули генеральскую палатку. Они последовали за генералом Бегидовым, атаманом казачьего полка, в его палатку для продолжения разговора.

Предложение представителей добровольцев поступило вовремя. Бегидов поторопился вынести его на военный совет. Против выступил только генерал Желтухин. Известный своим тиранством, он получил от солдат и офицеров прозвище «зверь в человеческой шкуре». Желтухин называл добровольцев мятежными элементами, разбойниками, подстрекателями к бунтам. Он решительно воспротивился их присутствию в лагере, отбрасывал их помощь. Но члены военного совета корпуса поддержали Бегидова, а не Желтухина. Добровольческий отряд был передан под команду Бегидова.

Совместная работа началась сразу же на следующий день. Из соседних сел к Фундени стекались лодки, ведомые добровольцами капитана Буюкли. Занялись и строительством плотов. Добровольцы работали не жалея сил, без отдыха. Палатки они разбили в сторонке, питались собственной пищей, даже сухарей не брали. Единственное, чего они просили — патроны и порох. Хотя у них и не было военной формы, все они ходили единообразно и подтянуто. Они знали, что такое военная дисциплина, и скоро все признали, что они смелы, работящи и исполнительны. Общая работа сблизила казаков и болгар. Не прошло и десяти дней, как корпус был обеспечен плавсредствами, достаточными для осуществления переправы через реку. Осталось только согласовать с главнокомандующим дату операции. Тянуть было нечего, и генерал Рот отправил нарочного в главную штаб-квартиру. Он не сомневался, что немедленно получит ответ, поэтому приступил к последним приготовлениям. Весельные уключины обмотали паклей, чтобы уменьшить шум при гребле. Ночи были темные, тихие и безлунные, что обещало успешную высадку.

Фельдъегерь из главной штаб-квартиры с приказом фельдмаршала появился на удивление быстро. Произошло это незадолго до ужина. Рот прогуливался по холодку на речном берегу. Он был спокоен, доволен собой, любовался красивой природой и закатом. У него были причины пребывать в хорошем настроении. Он первым переправится через такую водную преграду как Дунай. Командующий таким замечательным делом наверняка будет награжден самое малое титулом Задунайский. В голове генерала вертелись всяческие мечтания. Очень уж ему понравился этот край: плодородная пахотная земля, леса, река, полная рыбы — сом, осетр, карп, белуга… Настоящее богатство. Зачем императору понадобилось делать заявление, что он отказывается от завоеваний! С одной стороны, этим актом он намеревался успокоить враждебно настроенные европейские правительства и смягчить их позиции, а с другой стороны, он показывал им свою слабость. Рот, заслуженный при дворе генерал, не имел бы ничего против, если бы император вознаградил его заслуги и верную службу имением в этом крае. Три года назад Рот нанес решительный удар декабристам Южного общества. Сейчас он первым переправится через Дунай, а там с божьей помощью и при Силистре дела пойдут хорошо. Адъютант генерала прервал его приятные размышления и вручил письмо главнокомандующего.

Генерал перечитал несколько раз распоряжение фельдмаршала Витгенштейна — не мог уразуметь его содержание. Наконец он понял, что оно написано до того, как его посланник добрался до штаб-квартиры. Витгенштейн приказывал командующему шестым корпусом свернуть лагерь у Фундени и двинуться вниз по течению реки к Хорсово. Рот решил подождать, несмотря на то, что приказ звучал категорично. Через несколько часов посланник генерала Рота вернулся из главной штаб-квартиры с подтверждением предыдущего приказа. Фельдмаршал информировал, что переправа на другой берег будет произведена у Хорсово с помощью Дунайской флотилии.

Рот подчинился и стал сворачивать лагерь. Он приказал атаману Бегидову поблагодарить от его имени болгарских добровольцев за их труды, результатами которых по независящим от него обстоятельствам он воспользоваться не может. Рот все же не был особенно недоволен. Теперь ему не придется нести ответственность за возможные неудачи при форсировании реки, а также он без неудобных объяснений может отказаться от услуг добровольцев.

Рано утром следующего дня шестой корпус, в который входили шестнадцатая и семнадцатая пехотные дивизии и четвертая уланская дивизия, оставил Фундени и двинулся на Хорсово. Главнокомандующий не отказался от своего решения, несмотря на возражения начальника штаба генерала Киселева, который доказывал несостоятельность этой переброски войск. Он настаивал воспользоваться создавшимся положением, не терять время и поберечь силы солдат, затрачиваемые на переход в триста верст вниз по реке и еще столько вверх на другом берегу до Силистры. Фельдмаршал не согласился с его доводами, и шестой корпус двинулся в поход. Вслед за ним вопреки запрещению Рота потянулись и добровольцы. Капитаны Буюкли и Фокиано разделили дружину на два отряда — пеший и конный. Этот их поступок вызвал раздражение генерала Рота, и он послал атамана Бегидова к ним с предупреждением. Во время совместной работы атаман и капитаны добровольцев сблизились и подружились. Бегидов уважал этих смелых и упорных людей и не осуждал их поступка. Они упорно преследовали свои цели.

— Господа, мне очень жаль, но генерал Рот категорично приказывает вам вернуться.

— Мы тоже категоричны, — ответил капитан Буюкли.

— Мы не повернем, — поддержал его капитан Фокиано.

— Вы надеетесь, что император отменит свой приказ о добровольцах?

— Не сомневаюсь, что отменит. Вот увидите, — произнес Буюкли.

— Возможно, вы правы. Я был бы очень рад этому, ваша помощь для меня очень ценна. Но… приказ есть приказ.

— Он к нам не относится, — возразил Фокиано.

— Что означают ваши слова?

— Капитан Фокиано прав, — сказал Буюкли. — Ваш генерал не является нашим начальником, а мы не его подчиненные. Следовательно, его приказы не имеют для нас силы.

Бегидов рассмеялся. Ему понравился ответ капитана Буюкли, в нем была неоспоримая логика. Такой ответ он и передаст генералу Роту.

— Не находите ли вы, ваше превосходительство, что командование делает ошибку, отказываясь от нашей помощи? Кто лучше болгар проведет вас по болгарской земле? Кто обеспечит поставку продовольствия войску и фуража скоту? Вам будет нелегко на вражеской территории без помощи болгарского населения, которое ожидает вас как братьев, как благодетелей, как избавителей и готово жертвовать жизнью за вас…

Атаман Бегидов был полностью согласен со словами капитана Буюкли.

— И наконец… считаете ли вы справедливым и гуманным, что военные действия будут вестись на болгарской земле, а о судьбе болгарского народа не будет проявлено никакой заботы, — отозвался Фокиано. — Знаете ли вы, какова будет участь тех болгар, которые вызовутся помогать вам?

— Вероятно, именно поэтому командование воздерживается от принятия вашей помощи, — ответил Бегидов.

— Знаете ли, ваше превосходительство… — повернулся к нему Буюкли, — Везде, где вы будете проходить — в городах и селах, горных деревушках и хуторах, если они населены болгарами, — везде вы встретите искреннее гостеприимство. И хотите вы или не хотите, но тысячи болгар двинутся за вами. Вам еще не знаком болгарский народ, но вы его узнаете и станете его первым защитником.

— Я и сейчас уже таков, господа, — ответил атаман Бегидов.

Разговор на этом закончился. Добровольцы не повернули, не разбежались, а продолжили путь.

Через несколько дней похода части шестого корпуса достигли Хорсово, где с помощью Дунайской флотилии начали переправу на противоположный берег. Отряд болгар переправился сам. Окрестные селяне снабдили их лодками, а кони плыли за ними. Генерал Рот сделал вид, что ничего не видит.

Сразу после форсирования реки военный совет корпуса принял решение произвести обстоятельную разведку. Выданные корпусу секретные карты не соответствовали фактической местности. Дороги, колодцы и многие ориентиры в указанных местах отсутствовали. Местное болгарское население исчезло, села оказались обезлюжены. Без карт вести серьезные боевые действия немыслимо. Разведку возложили на Бегидова и его казаков. Тот испросил разрешения подключить к разведывательным действиям отряд добровольцев.

— Поступайте так, как считаете нужным для выполнения поставленной задачи, — ответил генерал Рот.

Бегидов составил разведотряд наполовину из казаков и наполовину из добровольцев. Для поддержки разведчиков он создал второй отряд — также из казаков и болгар. По пустынным враждебным дорогам, к опустевшим селам их повели капитаны Буюкли и Панайоти Фокиано.

Интересен был рапорт атамана Бегидова генералу Роту относительно первой разведывательной вылазки на болгарскую землю. В нем он подробно описывал нападения многочисленной турецкой конницы: как те вылетали неожиданно из засад, как первыми в бой бросались добровольцы, которые своей храбростью увлекали остальных бойцов. Атаман обращал внимание Рота, что болгарские добровольцы хорошо ориентируются на местности, и в успешном исходе первой схватки между небольшим разведывательным отрядом и многочисленной турецкой конницей большая часть заслуги принадлежит им. Бегидов не скупился на похвалы. Подчеркивая пользу от добровольцев, он предлагал включить их отряд в состав корпуса. Также он просил корпусного командира объявить благодарность добровольческому отряду, который уже понес первые потери убитыми и ранеными. Он настаивал на том, что и впредь разведывательную и авангардную деятельность следует вести с помощью болгар.

Генерал Рот несколько раз перечитал рапорт атамана и долго размышлял. Он должен был отправить в главную штаб-квартиру подробное донесение обо всем случившимся: о переправе через реку, об обстановке по пути в Силистру, об опустевших селах, о найденных там повешенных и убитых мужчинах и женщинах, о стычке разведотряда с турецкой конницей. Следовательно, укрыть присутствие в корпусе болгарских добровольцев было невозможно. Что после этого последует? Изумление и гнев главнокомандующего? Генерал Желтухин, наверно, уже отправил тайное донесение о своеволии корпусного командира. А если разразится гневом император…

Но не кому-то другому, а именно генералу Роту требовалось исполнить дело при Силистре, и к тому же одним небольшим корпусом. Фельдмаршал, правда, обещал усилить корпус новыми частями, но пока о них не было ни слуху ни духу. Запаздывала с прибытием также и осадная артиллерия. При таком положении лишить себя помощи добровольцев было бы неоправданно, неразумно, и нанесло бы ущерб общему делу. Генерал Рот решил, что он должен написать в главную штаб-квартиру мотивированное донесение, в котором надо доказать пользу от добровольческого отряда. Написал, выслал и принялся ожидать ответа.