Смертельная поездка

23

Грейс и Шарон сидели у кустов сирени и ждали, когда Энни закончит, – казалось, она застряла там навечно.

Шарон с беспокойством передернула плечами. Она вся покрылась гусиной кожей. Она встряхнулась и поджала нижнюю губу, так что уголки рта опустились вниз. Так вот оно как, значит, когда говорят, что мурашки по спине ползут. И все эта чертова тишина. Любой шум кажется зловещим, даже если его источник тебе точно известен – в данном случае это была Энни, обрывающая с сирени листья, чтобы подтереться. А когда ты привыкаешь к этому шуму, он прекращается, и наступившая тишина кажется еще более зловещей.

– Энни? – Не поднимаясь на ноги, Грейс передвинулась назад и вгляделась в то место, где должна была находиться скрытая в зелени Энни.

Тишина.

Шарон нахмурилась и подвинулась ближе к Грейс. Если бы она была собакой, то навострила бы уши.

– Энни? – повторила она шепот Грейс.

Опять тишина.

Грейс не пошевелилась. Затаив дыхание, она смотрела на стену из листьев – туда, где Энни находилась всего секунду назад и совершенно точно – потому что иначе быть не может – должна находиться сейчас…

– Энни!

– Тихо!

Шарон отпрянула, челюсть у нее отвисла. Донесшийся из кустов шепот был похож на голос Бога – таким громким и громоподобным он был. «Господь на самом деле не куст, Шарон. Просто Он таким образом разговаривал с Моисеем».

Рука Грейс была крепко прижата к ее руке, и они дрожали в унисон. Дрожь, возникающая в одном теле, переходила в другое, потому что там, в кустарнике, Энни была не одна.

Шарон зажала рот ладонью, не дав вырваться крику, который принадлежал женщине, а не полицейскому. Краем глаза она заметила, что Грейс упала на живот и, упершись локтями в землю, направила «сиг» на кусты – а сама она даже не вытащила пистолет из кобуры. Выражение лица Грейс было напряженным и жестким, а глаза были раскрыты так широко, что представляли собой два мерцающих в темноте круга.

Снова послышался громкий шепот, причем определенно мужской:

– Кто вы?

Шарон сглотнула. Это один из них. Господь Вседержитель, один из тех солдат схватил Энни.

Грейс сдвинула руки чуть влево, целясь на голос, но смотрела она по-прежнему прямо вперед, так что теперь линия ее взгляда лежала немного левее ствола «сига».

Из живой изгороди послышались мычащие звуки. Грейс мгновенно поняла, что их издает Энни, и едва не потеряла сознания от облегчения. Энни там, она жива. Но из кустов теперь доносились невнятные вскрики и звуки борьбы. Господи, он делает ей больно!

– Отпусти ее! – Теперь на гром был похож голос Грейс.

– Тихо! У меня пистолет, и он приставлен к голове вашей подружки. Сколько вас там и что вы тут делаете?

Возня в кустарнике резко усилилась. Раздался громкий треск ломающихся веток, низкий утробный рык, затем свист раздвигаемых ветвей – и из кустарника на четвереньках, словно огромный и чересчур быстрый малыш-ползунок, вывалилась Энни. Ее трусики все еще болтались в районе щиколоток, а лицо было искажено гримасой бешенства. Она врезалась в Грейс и почти опрокинула ее на бок.

– Во имя всего святого, этот грешный сукин сын схватил меня, когда я писала! Это каким же уродом надо быть, чтобы выкинуть такое? Пристрели мерзавца. – Не вставая с корточек, она яростным движением натянула трусики. – Я ему хорошенько приложила локтем, но он еще дергается. Ну давай, пристрели его!

– Не стреляйте, – произнес слабый мужской голос. – Пожалуйста, не стреляйте… Я и так ранен…

Грейс прищурилась. Он лгал. Он не мог быть ранен. Она еще не нажала на спусковой крючок.

– В меня стреляли… ваши друзья…

Грейс нахмурилась. Их друзья? Не его? Неужели не лжет? Или это уловка? Сидит там целехонек, притворяется, что в него попала пуля, а в это время занимает удобную позицию для того, чтобы снести ей голову?

– Кто ты? – холодно спросила она.

– Помощник шерифа… помощник шерифа… – Его голос ослабел и затих.

Они переглянулись и чуть не подпрыгнули от неожиданности, когда из кустов вылетело что-то маленькое и блестящее и упало перед ними. В лунном свете, на фоне темной травы им было ясно видно, что это за предмет: он имел совершенную форму упавшей с неба звезды.

– Боже мой, – пробормотала Шарон и подняла с земли значок шерифа округа Миссакуа. – Кто ты? Кто шериф в округе Миссакуа?

Нет ответа.

– Эй, ты! Брось сюда пистолет.

Молчание.

Грейс посмотрела на Энни:

– Ты его видела? Он один из них?

Энни пожала плечами и с презрением сказала:

– Он схватил меня сзади.

Шарон уже осторожно кралась к тому участку изгороди, где темный провал отмечал место прохода Энни. Она остановилась чуть в стороне от провала, затем двинулась вперед, держа пистолет на изготовку. Она действовала не задумываясь, автоматически. Это была годами наработанная процедура. Да, последние несколько месяцев она провела за письменным столом, скрываясь от воспоминаний о том, каково это, когда пуля попадает тебе в шею, и за это время снизилась ее восприимчивость и скорость реакции, – но теперь она функционировала в полном полицейском режиме.

Он лежал на животе, головой к большому кусту сирени, и будто обнимал растущие плотной группой стволики. Его рубашка была светлого желто-коричневого цвета, а не защитной камуфляжной расцветки. Пистолет выпал у него из руки и лежал от него на таком расстоянии, что он никак не смог бы его достать.

Шарон тихо выдохнула. Она внимательнее посмотрела на его голову и увидела на ней кровь. Его веки задрожали. Он застонал.

Им понадобилось десять минут, которых у них не было, чтобы довести его до подвала.

«Чудо, что мы его вообще доволокли», – подумала Грейс, когда они одолели последнюю ступеньку. Его правая рука была перекинута через ее плечо, левая – через плечо Шарон, и Грейс совсем не была уверена, что он был полностью в сознании во время их перехода от зарослей сирени до подвала. Спина у нее болела – он был крупным мужчиной.

– Хорошо бы где-нибудь присесть на минутку, – сказал он, с трудом выговаривая слова.

Энни закрыла за ними двери. Они опустили его на земляной пол. Он привалился спиной к деревянному опорному столбу и закрыл глаза.

Согласно удостоверению личности, найденному ими у него в бумажнике, его звали Дуглас Ли и он был помощником шерифа. Когда они, стоя в кустарнике над отключившимся Ли, рассматривали его удостоверение, Грейс подумала, что они, наверное, похожи на грабителей, делящих в ночи отобранные у жертвы вещи.

Воспользовавшись тем, что глаза у него были закрыты, она внимательно оглядела его и подумала, что по его виду не скажешь, что он из компании этих шизанутых вояк, если только в творящемся здесь безумии не участвует местный полицейский участок. Но с другой стороны, удостоверение можно легко подделать, а полицейская форма может оказаться всего лишь изощренной маскировкой.

Она закрыла глаза и изо всей силы сжала пальцами переносицу. Здесь все не является тем, чем кажется: обычная висконсинская сельская местность оказывается кровавым полем битвы; люди, выглядящие как американские солдаты, на самом деле оказываются хладнокровными убийцами, которые стреляют в женщин в цветастых платьях и не колеблясь застрелили бы и их троих.

Голова мужчины опустилась на грудь, а веки застыли.

Энни наклонилась и посмотрела на него:

– Он умер?

– Нет, не умер, – сказала Грейс, следя за тем, как поднимается и опускается его грудь. – Просто опять потерял сознание.

– Думаешь, он правда помощник шерифа?

Шарон пожала плечами:

– Значок похож на настоящий, но это ничего не значит.

«Да, не значит, – подумала Грейс. – Нам нельзя доверять никому, кроме себя».

– Не знаю, – сказала она, глядя на рану у него на виске. Половина его лица была покрыта коркой засохшей крови, и поверх нее ползла тонкая струйка свежей крови, непрерывно сочащейся из раны. Видишь? Вот это настоящее. Даже псих не станет стрелять себе в голову для маскировки. Значит, он помощник шерифа. Еще один на нашей стороне. Шансы увеличиваются. Теперь нас четверо против… скольких?

– Господи боже, – пробормотала Энни, не в силах отвести взгляд от раны. – Вот уж не думала, что один старый добрый удар локтем может сотворить такое.

Шарон намочила в раковине тряпку и теперь, наклонившись, пыталась промокнуть рану, чтобы убрать лишнюю кровь, но толку пока было мало.

– Твой локоть здесь ни при чем. Ну, может, он только ухудшил положение – но в него и правда стреляли. Видите тут борозду? – Она сделала неловкое движение тряпкой, и мужчина, вздрогнув, застонал, очнулся и схватился за голову обеими руками:

– О, черт, как больно!

Шарон инстинктивно отпрянула, держа тряпку на вытянутой руке. Он дотянулся до нее дрожащей рукой, взял и прижал к голове.

– Кто в вас стрелял? – спросила Грейс.

– Я хотел у вас спросить.

Через узкие окна, расположенные под потолком, в подвал проникало совсем мало лунного света, но его количества было достаточно для того, чтобы мужчина смог оценить каменную твердость руки Грейс, когда она подняла свой «сиг» и направила на него.

– Я задала вопрос.

– Господи, да кто вы такие-то? В меня стреляли ваши чертовы солдаты на заставе. Я подумал, что они из Национальной гвардии. Только зачем им тогда было меня убивать?

Шарон присела перед ним на корточки и посмотрела ему в глаза.

– Кто шериф в округе Миссакуа?

– Эд Питала.

– Расскажите мне про него то, что не каждый знает.

Мужчина посмотрел на нее тяжелым взглядом:

– За шестьдесят, жилистый, с крутым характером, две ходки во Вьетнам, жена Пат – раза в четыре жестче и раз в десять умнее, чем он. Любит жену, детей, виски «Джим Бим» – в таком порядке. Курит «Мальборо». Совершенно глух на правое ухо.

Шарон вскинула брови. Почти все из того, что он перечислил, мог узнать кто угодно – за исключением глухоты. О ней знали только старые друзья Эда вроде Холлорана, потому что, если бы окружные комиссары пронюхали о том, что он плохо слышит, Эд вылетел бы с работы по состоянию здоровья. Она протянула руку:

– Помощник шерифа Шарон Мюллер, округ Кингсфорд.

Дуглас Ли переваривал информацию целых три секунды, затем сказал:

– Женщина Майка Холлорана?

Шарон покраснела:

– Его помощница, – и, обернувшись к Грейс, сказала: – Он свой.

– Уверена?

– Настолько, насколько это вообще возможно.

У Грейс все еще оставались подозрения.

– Как вы здесь оказались?

К своему удивлению, Ли почувствовал прилив злости. Его еще никогда не допрашивали, и это ему не понравилось. Но в голосе женщины проскальзывали напряженные нотки, поэтому он сдержался и ответил как можно спокойнее:

– Я же вам уже говорил… или нет? – Пытаясь вспомнить, говорил или нет, он нахмурился и сфокусировал взгляд на расплывающихся очертаниях собственных ног на земляном полу.

– Вы начали говорить, но потеряли сознание.

Ли вздохнул и прищурился. Зрачки никак не хотели адаптироваться к тусклому освещению. Он почти увидел ее – их. Три тени в этом темном месте. «Подвал», – решил он. Да, точно. Они говорили, что ведут его в подвал, – или это была галлюцинация?

– Здесь есть вода?

Одна из теней пришла в движение, раздался плеск воды, льющейся во что-то металлическое. Через секунду у него в руке оказалась большая оловянная кружка. Вдруг он вспомнил, как схватил женщину в живой изгороди. Она сначала застыла, как замирает в ладони перепуганная раненая птичка, но потом начала вырываться, и… он ударился головой? Он помнил, как что-то теплое потекло у него по щеке, – и потом темнота.

– Говорите! – прошипела допрашивающая его женщина. – Как вы здесь оказались?

«Боится», – подумал он. Испуганный человек опасен. Он потянулся к кобуре и запаниковал, когда обнаружил, что она пуста.

– У меня кончилась смена, и я направлялся домой. Увидел, что дорога перекрыта, и остановился, чтобы проверить. Солдат, охраняющий заставу, выстрелил в меня, когда я повернулся к нему спиной.

– Каким образом вы смогли уйти?

Он повернул голову на новый голос, вступивший в разговор.

– Я его убил, – ответил он, и, хотя его голос звучал ровно, в нем чувствовалась дрожь.

Грейс это несколько успокоило, убедив ее в том, что он действительно убил солдата и что при этом к убийству он не привык.

Она подошла к раковине, набрала в горсть воды и выпила. Вернувшись, она присела перед ним на корточки и посмотрела ему в глаза. В почти полной тьме были видны только их белки.

– Мы не знаем, кому мы можем доверять.

Он чуть не улыбнулся.

– Я тоже. Можем организовать клуб. Вы тоже из Кингсфорда? Помощник шерифа?

– Нет, помощник шерифа у нас только Шарон. Мы с Энни из Миннеаполиса.

В голове у Дугласа Ли что-то щелкнуло, и он изо всех сил уцепился за воспоминание.

– Че-е-ерт, – протянул он, ни к кому не обращаясь. – Три женщины в «ровере».

Грейс затаила дыхание.

– Откуда вы знаете?

– Три женщины в «ровере» из Миннесоты числятся у дорожного патруля в списке на розыск. Я подумал, что это какие-нибудь богатенькие домохозяйки, которые поехали за сувенирами и заблудились по дороге домой. – Он опустил глаза к пистолету Грейс. – Но я не ожидал, что домохозяйки из Миннесоты таскают с собой такие пушки.

– Таскают, можете не сомневаться, – ответила Грейс. Секунду она колебалась, затем подумала: «Какого черта? Расскажем ему все, а если он окажется из их шайки – просто пристрелим». И она рассказала ему все с самого начала: про то, как сломалась машина, про безлюдный город, про убийство молодой пары перед кафе; но когда она перешла к массовому захоронению в загоне и подслушанному у озера разговору, Ли перебил ее:

– Погодите-ка, погодите минуточку. – Не в силах переварить услышанное, он взялся за голову. – Вы хотите сказать, что эти психи случайно отравили каким-то газом целый город, а теперь убивают людей, чтобы это не выплыло наружу? Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит?

Грейс тут же потеряла терпение:

– Вы глупец. Один из них стрелял вам в голову. Вы что, думаете, что это был несчастный случай?

Он с возмущением посмотрел на нее, но в руке у нее по-прежнему был пистолет, и он сказал как можно мягче и ровнее:

– Нет, мэм, я не думаю, что это был несчастный случай. Крайне правая группировка, вооруженные боевики – видит бог, в этом штате их предостаточно, – но нервно-паралитический газ? Массовые убийства? Я просто не могу себе этого представить.

– Ну, в таком случае вам следует побыстрее договориться со своим воображением, – огрызнулась Грейс, – потому что в десять часов где-то взорвутся еще два грузовика.

Мозг Ли отказывался впитывать все то, что рассказала ему Грейс, а мысли жужжали под черепной коробкой, словно электрические автомобильчики, которые сталкиваются друг с другом на окружной ярмарке. Голова его просто убивала. В настоящий момент он опасался доверять своим суждениям, но одна мысль неуклонно поднималась к поверхности сознания, как масло к поверхности воды. На ней он и сосредоточился:

– Нам надо выбираться отсюда. Рассказать кому-нибудь, что здесь происходит.

Энни иронически подтолкнула Шарон локтем:

– И почему мы сами до этого не додумались?

Ли узнал голос крупной женщины, которую он схватил в кустарнике, – той, буйной. Да кто она такая? И кто эта, другая, с пистолетом и полицейскими замашками, и почему с ними помощник шерифа из Кингсфорда? У них есть мужья, дети? Он даже не знает, как их зовут. Когда-нибудь, когда он вытащит их отсюда и они вместе пойдут куда-нибудь выпить пива, он спросит у них все это и многое другое. Но не сейчас.

– Я же вам говорила, что мы уже пытались выбраться отсюда, – резко и нетерпеливо сказала Грейс. Она уже злилась, потому что, как оказалось, этот идиот ее не слушал. – Дважды. Их слишком много, а сейчас они образовали заградительное оцепление и только и ждут, чтобы мы попробовали в третий раз.

Ли оттолкнулся от столба, чтобы сесть прямо, и заскрипел зубами от боли в голове и тошноты, подкатившей к горлу, словно черный пузырь. Но, слава богу, он не отрубился. «Молодец, Ли, – похвалил он себя. – Бери себя в руки. Все зависит от тебя».

– Дорога, которая идет через Фор-Корнерс, длиной почти в милю. Это слишком большая площадь для построения надежного заградительного периметра. Им для этого нужна тысяча человек.

Энни фыркнула:

– Золотце, ты считать умеешь? Если люди расставлены на расстоянии зоны прямой видимости друг от друга, по сильно вытянутому эллипсу, а не кругу, то они и с сотней управились.

Ли повернул голову в ту сторону, откуда доносился голос. Опять буйная. Да кто она такая – учительница математики?

– Мэм, я вырос в этих лесах. Если они не стоят взявшись за руки, то в их оцеплении есть брешь. И я ее найду.

Энни отвернулась, мысленно умывая руки. Если мужчина думает по-мужски, с ним невозможно разговаривать. Он хочет, чтобы в оцеплении была брешь, – значит, она там есть. Пенис – гений.

Ли попытался встать, цепляясь руками за столб. У него закружилась голова, и он упал бы, если бы рядом не оказалась Шарон и не поддержала его за локоть.

– Мы уже все обсудили и решили, что это слишком опасно. У нас есть другой план.

Ли с улыбкой покачал головой, но тут же пожалел об этом. Он сделал несколько глубоких вдохов, дожидаясь, пока тошнота отступит.

– Леди, я не сомневаюсь, что у вас есть план, но я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы вы ничего не предпринимали и просто дождались того момента, когда я вернусь и приведу помощь.

– Господи боже мой, – с отвращением протянула Грейс, а затем вся окаменела от безмолвной ярости, когда Ли начал говорить тем покровительственным тоном, который многие мужчины до сих пор применяют к женщинам.

– Послушайте, – примирительно начал он, – я понимаю: вы думаете, что уйти отсюда нельзя, иначе вы бы сами это сделали. Черт, там снаружи столько вооруженных мерзавцев, что кто угодно бы испугался. Я это понимаю. Но и вы должны понять, что они всего лишь люди. Мимо них можно пройти. Вы просто еще не нашли, как это сделать. Я должен попытаться. Это моя работа.

Шарон отступила на шаг и приложила все усилия, чтобы ее голос не дрожал.

– За кого вы нас принимаете? За трех жеманных барышень в длинных платьях, которые машут белыми платочками и ждут не дождутся, когда их спасут? Я прошла ту же подготовку, что и вы. Я помощник шерифа, а с недавних пор – агент ФБР на испытательном сроке. Что же до двух остальных, то даже я им и в подметки не гожусь. Я понимаю, что у вас включился полицейский условный рефлекс «служить и защищать», и отлично представляю, что, как вы думаете, вы должны сделать и почему вы думаете, что должны это сделать. Но мы решили не предпринимать больше лобовых попыток прорвать заградительный периметр не потому, что напуганы, а потому, что считаем, что это самоубийство.

Прежде чем ответить, Ли выждал секунду, подчиняясь мужскому здравому смыслу, который велит не спорить с женщинами в тот момент, когда они считают тебя за идиота. Как только они доходят до этой точки, говорить с ними – все равно что бить себя по башке молотком. Лучше потихоньку уйти, сделать что надо, а потом они сами увидят, что ты был прав.

– Мне нужен мой пистолет, – спокойно сказал он.

Грейс подошла к нему на шаг ближе, чтобы он мог разглядеть ее глаза.

– Это плохо, потому что иначе, после того как вас убьют, у нас было бы на один пистолет больше.

Ли улыбнулся, хотя никто этого не мог толком разглядеть.

– Жесткая леди, – сказал он и протянул руку: – Помощник шерифа Дуглас Ли, ведомство шерифа округа Миссакуа. Не расслышал ваше имя.

Грейс не была готова к такому повороту событий, и мгновение его рука висела в воздухе. Жесткая – может быть. Но не грубая. Она переложила «сиг» в левую руку и ответила на рукопожатие.

– Грейс Макбрайд.

– Рад познакомиться, мисс Макбрайд. – Он поискал глазами в темноте подвала. – А леди, которую я встретил в кустарнике?

И услышал тягучий ответ:

– Леди, на которую ты напал в кустарнике.

Ли отвел взгляд:

– Да, я хотел бы извиниться за это. Никогда в жизни не думал, что подниму руку на женщину.

Грейс вручила ему его пистолет, рукоятью вперед, и он отправил его в кобуру мягким, мощным движением, после чего двинулся к двери. Его поступь становилась тверже с каждым шагом.

«Крупный мужчина, – подумала Грейс, когда он прошел мимо нее. – Сейчас он кажется сильнее, будто почти оправился от ранения». Разумом она понимала, что, если человек большой и сильный, это не обязательно означает, что он справится с трудной ситуацией лучше и с меньшими потерями, чем человек более хрупкого сложения, но иногда ей хотелось найти успокоение в мысли, что физическая сила способна решить все проблемы. Некоторое преклонение перед мужской физической силой заложено в женщинах с самых древних времен и коренится так глубоко, что они верят в нее, даже понимая, что их вера выросла на пустом месте. Ведь не исключено, что Бог существует, чудеса происходят, иррациональные импульсы имеют под собой какую-то основу; не исключено, что помощник шерифа Ли выберется, а потом вернется и спасет их. Как это было бы замечательно. Грейс закрыла глаза. Ты и к Магоцци так относишься. Даже ты, после всего того, что ты видела и пережила, отчаянно хочешь верить в сладостную ложь сказок.

Помощник шерифа Ли открыл ведущую к бетонной лестнице деревянную дверь, обернулся и посмотрел на женщин. Выстроившись печальным полумесяцем, они молча провожали его взглядом. Ему пришло в голову, что он так толком и не рассмотрел их лиц; что, встретившись с ними на улице, он бы их не узнал; что, если он не сможет вернуться вовремя и они, не дай бог, исчезнут в этом городе навсегда, он даже не сможет их описать. Хорошо хоть, что он узнал, как их зовут.

Он грустно им улыбнулся:

– Надеюсь, мы еще увидимся.

Он поднялся по лестнице и осторожно открыл наклонную противоштормовую дверь. В подвал проник луч лунного света и начертил на земляном полу серебряную линию. Три женщины как по команде опустили голову и посмотрели на нее. В это время противоштормовая дверь с мягким стуком закрылась.

Ли выпрямился, набрал в легкие воздух и внимательно огляделся. Тени. Со всех сторон черные безмолвные тени. Снятый с предохранителя пистолет лежал у него в руке. Он ощущал запах выступившего от страха пота. Но все равно здесь, на воздухе, было лучше, чем в сыром подвале, – как лучше было что-то делать, бороться, чем прятаться и ждать, когда придут страшилы.

И еще было лучше остаться одному. Он почувствовал легкий укол вины, когда понял, как рад он был уйти от этих женщин.

Он углубился в лес, но не успел пройти и нескольких десятков шагов, как прямо впереди вспыхнуло и тут же погасло желтое пламя. Его мозг не успел опознать ни звук и изображение, зарегистрированные его органами чувств, ни страшное давление пуль, пробивающих себе дорогу в его плоти.

Одно пародирующее жизнь мгновение он стоял прямо, затем медленно, не сгибаясь, повалился назад, будто гигантская секвойя, спиленная под самый корень и неохотно уступающая силе тяжести.

В подвале три женщины одновременно зажмурились.

– М-16, очередь из трех пуль, – пробормотала Шарон. – Пистолет не ответил. Они не дали ему ни одного шанса.