Смертельная поездка

28

Шарон стояла посередине дороги и терпеливо ожидала приближения автомобиля. Ее пистолет лежал в кобуре, а в поднятой вверх руке она держала значок агента ФБР. Не доезжая до нее десяти футов, патрульная машина остановилась, но водитель не стал глушить мотор. Он сидел в машине и смотрел на нее, очевидно не зная, как отнестись к этой неожиданной встрече на дороге.

Проклятье! Надо было отдать пистолет Энни. Ему ведь ясно видно, что на ней кобура, а фэбээровский значок с такого расстояния, наверное, ничем не отличается от приза из упаковки «Крекер Джек».

– Шарон Мюллер, ФБР! – закричала она.

Дверь со стороны водителя открылась. Он спрятался за ней и выглянул в открытое окно. Шарон видела только его глаза. «Хороший коп, – одобрила она. – Осторожный коп».

– Мэм, поднимите обе руки вверх, так чтобы я хорошо их видел! – закричал он. – Выше!

Шарон сделала, как он велел. Полицейский вышел из-за двери и медленно пошел к ней. Он держал пистолет обеими руками и целился прямо ей в грудь.

– Теперь сделайте, пожалуйста, шаг вперед, положите ваше оружие на капот и отступите назад.

Шарон выполнила все, что он сказал, тщательно следя за тем, чтобы даже случайно не направить пистолет в его сторону.

Невидимая за деревьями, Грейс держала на мушке голову мужчины. Она очень надеялась, что он опытный, уравновешенный полицейский, что он просто принимает меры предосторожности и не принадлежит к тем, кто начинает нервничать, дергаться и иногда совершает трагические ошибки – такие, например, как убийство агента ФБР, которая всю ночь спасала свою жизнь, играя в смертельные прятки с вооруженными боевиками.

Он взял одной рукой пистолет Шарон, мельком взглянул на него и сунул его за ремень.

– Благодарю вас, мэм. Можете опустить руки.

Шарон почему-то нахмурилась, потом медленным движением опустила руку со значком и повесила его на нагрудный карман форменного пиджака. Полицейский и Шарон подошли к автомобилю со стороны открытой водительской двери. Шарон что-то говорила – Грейс не могла расслышать, что именно, – а полицейский слушал.

Вскоре Шарон выбежала из-за машины и, оказавшись в поле зрения Грейс и Энни, замахала руками и закричала:

– Идите сюда! Скорее!

Грейс посмотрела на нее. Шарон выглядела совсем по-другому, чем несколько минут назад: по-прежнему грязная, выдохшаяся, на все сто процентов похожая на женщину, прошедшую через ад, она выглядела… счастливой. Для Шарон Мюллер полицейская патрульная машина была летящей галопом конницей. Ее нашел собрат по оружию. Он отвезет ее домой.

Грейс медленно поднялась с земли. Когда мужчина обошел машину со стороны капота и начал двигаться в ее сторону, она бессознательным движением подняла руку с зажатым в ней «сигом». Шарон бросила на нее недоумевающий взгляд:

– Черт возьми, Грейс, опусти пистолет. Он свой.

Может, для тебя он и свой. Но не для нас с Энни.

– Грейс, он полицейский, как и я. Помощник шерифа из округа Миссакуа.

Грейс не сводила с него глаз. Он заметил ее сразу же, как только она встала из травы, а увидев у нее в руках оружие, остановился и поднял руки, пустыми ладонями вперед. На нем были джинсы, футболка и избитые ковбойские сапоги. Он мог быть кем угодно. Посади его в патрульную машину – и он сразу коп; одень в камуфляж – солдат.

– Где его форма?

Шарон закатила глаза:

– Он был дома, когда пришел вызов насчет пожара. Он не был на смене.

Пистолет Грейс не шелохнулся. Губы ее были поджаты.

– Грейс, ну перестань. Я задала ему все нужные вопросы. Он знал все правильные ответы.

Тогда почему у тебя так стучит сердце, Грейс? Чего ты боишься? Ответ прост: всего и всех. Как обычно.

Энни не спешила выйти из кустарника. Затаившись среди ветвей, она смотрела на Грейс и выжидала. У нее не было того обостренного чутья на опасных людей и ситуации, которое было у Грейс, и она знала это. Если Грейс нервничает, то, скорее всего, не без причины.

– Мэм? – обратился помощник шерифа к Шарон. – Мне кажется, ваша подруга несколько обеспокоена. Сюда направляется еще много машин. Я ничего не имею против того, чтобы вы остались здесь и дождались их, но мне самому нужно как можно скорее попасть на нашу временную базу и доложить, что я вышел на смену. – Не опуская рук, он сделал пару шагов назад, и это несколько отрезвило Грейс. Он собирался уехать без них.

Шарон раздраженно сказала:

– Грейс, мы устроили лесной пожар. Поднимись сюда и посмотри сама. С дороги видно. И, ради всего святого, убери пистолет. Полицейские не любят, когда гражданские направляют на них оружие.

Грейс задумалась. Его собственный пистолет был в кобуре. Даже если он попытается использовать пистолет Шарон – его легче достать из-за ремня, – она все равно успеет его свалить.

Она сунула «сиг» в кобуру, но не стала ее застегивать. Глубоко вздохнув, она двинулась вперед. Из кустарника вышла Энни – крупная, дикого вида женщина в разноцветных лохмотьях – и последовала за Грейс. При виде Энни помощник шерифа удивленно протянул:

– Го-о-осподи! – и, обернувшись к Шарон, добавил: – Что случилось с этой леди? Вы, наверное, расследуете какое-нибудь дело.

Грейс остановилась в двух футах от него – достаточно далеко для того, чтобы иметь возможность достать пистолет, и в то же время достаточно близко для того, чтобы нанести удар, если потребуется.

– Вы не похожи на полицейского.

Он разозлился:

– Помощник шерифа Дэвид Дибель. Ведомство шерифа округа Миссакуа. И уж если на то пошло, вы тоже не похожи на поджигателей. Но если пожар действительно начался по вашей вине, вам предстоит многое объяснить.

Грейс и Энни обернулись в сторону города и увидели то, что уже некоторое время назад увидела Шарон. Утреннее небо заливали черные волны дыма. Над деревьями, рассыпаясь искрами и собираясь в небольшие вихри, плясали оранжевые языки пламени. Они услышали звук пожара: низкий, отдаленный рев, будто просыпается огромный зверь.

– Господи боже мой, – пробормотала Энни. – Медвежонок Смоуки[6] будет в ярости. – Она сняла один кед. На открытом воздухе пятку тут же стало жечь. Из мозоли сочилась кровь, она запачкала кед. Шарон тоже будет в ярости.

– Послушайте, дамы, здесь зона плохого приема, поэтому мне надо ехать. Вы сможете позвонить кому хотите из расположения временной базы, и там же вы объясните шерифу Питале, какое вы имеете отношение к этому пожару.

– Шерифу Питале?

– Моему начальнику.

Грейс покосилась на Шарон, и та едва заметно кивнула.

– И мне кажется, его очень заинтересуют ваши показания. У нас там город в центре пожара, и вам стоит помолиться о том, чтобы никто не пострадал.

Его голос слегка дрожал – Грейс решила, что от вполне понятной ярости. Это была его земля, в Фор-Корнерсе жили люди, которых он должен был защищать, и он полагал, что они устроили пожар, в котором, возможно, погибли некоторые из них. Какая-то струна внутри ее, туго натянувшаяся в момент аварии, наконец провисла. «Все хорошо, – подумала она. – Он полицейский. Слава богу, он коп. Все закончилось. Ты в безопасности. С этого момента ты в безопасности».

Вдали раздался звук, похожий на звук взрыва, и помощник шерифа с беспокойством посмотрел в сторону города:

– Черт. Это большие сосны. Пожар движется очень быстро. Залезайте в машину, скорее.

– Офицер, отдайте мне мой пистолет, – сказала Шарон.

– Потом. – Он бросился к машине и открыл заднюю дверь.

У открытой двери Шарон приостановилась:

– Я федеральный агент. Копы не забирают оружие у копов.

Он поколебался, затем вытащил из-за пояса ее девятимиллиметровый и протянул его ей, рукояткой вперед.

– Простите. Держите его в кобуре. Мы поедем быстро, а дороги здесь ухабистые.

Шарон пролезла в дальний угол сиденья, попутно убрав шляпу помощника шерифа к заднему окну – чтобы не помять. «Холлоран бы меня с потрохами съел за то, что загородила ему обзор», – подумала она и вдруг ощутила острый приступ ностальгии. Вообще-то Холлоран в первую очередь устроил бы взбучку помощнику шерифа Дибелю – за то, что он кладет шляпу на заднее сиденье. Наверное, в округе Миссакуа с дисциплиной попроще.

Энни забралась в машину следующей. Она вдруг заметила, что одна нога у нее не обута, но Грейс в это время захлопнула дверь, а помощник шерифа, который был уже за рулем, нажал на педаль газа. Задние колеса завизжали.

Это был безумный звук – звук панической спешки. Грейс посмотрела на решетку, отделяющую заднее сиденье автомобиля от передних, затем на двери без ручек, и у нее скрутило живот. Быть запертым в твоем собственном ограниченном, безопасном пространстве – это одно; быть запертым в таком же, но чужом пространстве – это совсем другое.

Она наклонилась вперед, поближе к решетке:

– Нам нужно, чтобы нас как можно скорее соединили с наземной телефонной линией.

– Мы в мертвой зоне, – резко ответил помощник шерифа. – Рации и сотовые телефоны здесь не работают. Но временная база находится меньше чем в пяти милях отсюда, и, как я уже говорил, там есть проводные телефоны. Лучше пристегнитесь. Нам примерно милю придется ехать по грунтовой дороге, а это настоящая стиральная доска.

Грейс откинулась на спинку сиденья и пристегнулась. В лицо ей дул ветер из открытого переднего окна, отбрасывая назад волосы. «Успокойся, – сказала она себе. – Ты сейчас совершенно ничего не можешь сделать, по крайней мере, в течение ближайших пяти минут». Она посмотрела на часы. Ничего себе. Осталось всего четыре часа и сорок пять минут. Хватит ли этого времени на то, чтобы найти два нужных грузовика из целого миллиона их, ездящих по всей стране? И даже если их найдут, то успеют ли обезвредить?

Вес множества жизней вдруг опустился ей на плечи, а пять коротких минут показались вечностью. Она заставила себя думать о том, как все это закончится, когда они доберутся до телефона.

Стоп. А кому они будут звонить? Она перебрала все возможности, начиная с Магоцци – единственного полицейского, которому она по-настоящему доверяла, – и пришла к выводу, что на самом деле в их распоряжении всего один по-настоящему надежный вариант. Это было даже забавно. Она десять лет убегала от ФБР, пакостила им как только могла, всем сердцем ненавидела эту контору за то, что однажды сотворили с ней несколько плохих агентов, – а сейчас она сидит рядом с одним из них и собирается звонить остальным и просить у них помощи.

Грейс посмотрела на Энни. Эта женщина покончит жизнь самоубийством, как только взглянет на себя в зеркало. Она вообще никуда не выходила, не будучи уверенной в том, что выглядит идеально. Грейс завидовала способности Энни мгновенно отключаться от реальности, тому, как она может откинуться назад, закрыть глаза и за несколько минут перейти из состояния крайнего психического и физического напряжения в состояние полного расслабления.

С Шарон дела обстояли иначе. Она тоже была пристегнута, но сидела напряженно и прямо, совершенно не касаясь спиной спинки сиденья. Грейс это удивило. По идее, находясь в полицейской машине, рядом с товарищем по оружию, из них троих она должна была чувствовать себя наиболее спокойно. Но может быть, она в первый раз в жизни едет в клетке, предназначенной для правонарушителей, или у нее после ранения прошлой осенью возникли такие психологические проблемы, как у Грейс после Атланты. Возможно, они с Шарон схожи гораздо сильнее, чем она могла себе представить.

Дэвид Дибель ударил по тормозам и вывернул руль вправо.

Энни бросило вперед, ремень безопасности натянулся. Сердце у нее ухнуло вниз. Она в испуге открыла глаза. Боже, толстуха, не дергайся так, а то свалишься с сердечным приступом. Он просто повернул, и больше ничего.

– Леди, сейчас нас немного потрясет, – не оборачиваясь, сказал Дибель и резко свернул с шоссе на прорезающую лес грунтовую дорогу. – Держитесь.

Колеса машины отбивали чечетку по ухабистой дороге. Женщин на заднем сиденье швыряло друг на друга. Энни придерживала грудь руками – дурацкие дыни болели и, казалось, готовы были оторваться от тела.

Автомобиль выехал на очередную стиральную доску, и Шарон наткнулась ногой на что-то твердое и узкое. Она убрала ногу и посмотрела под переднее сиденье. Между бровями у нее появилась вертикальная морщина.

С противным звуком машина проскребла днищем по высокой кочке. Шляпа помощника шерифа свалилась с задней полки и упала между Шарон и Энни. Глядя в окно, где лес сменялся полем, а облако пыли от колес никуда не девалось, Шарон машинально взяла ее и положила себе на колени.

Еще миля – и они опять выехали на шоссе.

– Одна миля, леди, – и мы на месте.

Энни похлопала Шарон по колену:

– Расслабься, милая. Все почти закончилось.

Шарон задумчиво кивнула. Она рассеянно теребила лежащую у нее на коленях шляпу помощника шерифа, поворачивала ее то так, то этак, поглаживала пальцами ее жесткие поля. Шляпа странным образом ее успокаивала – она была частью полицейской формы, такой же, как та, которую она долгое время носила сама. Такая же шляпа лежала на полке у нее в шкафу и дожидалась того дня, когда Шарон вернется к своей работе в округе Кингсфорд – отличаясь, естественно, размером и именем на вшитой внутрь шляпы бирке. Шарон сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Руки у нее дрожали.

– Это последние колдобины, – сказал Дибель и опять вырулил на грунтовую дорогу. – Мы разместились в ангаре в дальнем углу этого поля. Единственное место рядом с пожаром, где есть телефонная линия.

Ангар был сделан из гофрированной стали. Он был очень большой, старый и заброшенный. Недалеко от него в высокой траве стоял ряд автомобилей, но людей видно не было.

Грейс подалась вперед. Ремень безопасности натянулся.

– Где все?

Дибель обернулся через плечо и улыбнулся. Он приехал, куда ему было нужно, и сейчас выглядел гораздо более спокойным и уверенным в себе, чем во время их встречи на дороге.

– Те, кто отвечает за связь, находятся внутри ангара, а все остальные тушат пожар. Мы оставляем здесь наши личные автомобили, загружаемся в пожарные машины и грузовики и едем к месту пожара.

Он припарковался рядом с крайней в ряду машиной, выключил зажигание, отстегнул ремень безопасности и расстегнул кобуру. Это было абсолютно нормальным для него действием. Когда целыми днями ездишь в одиночку по дорогам, то расстегиваешь кобуру всякий раз, когда собираешься выйти из машины, – мало ли, с чем придется встретиться. Со временем это становится привычкой.

Грейс случайно посмотрела вправо и увидела, как Шарон медленно поднимает свой пистолет, целясь помощнику шерифа в голову.

А затем она нажала на спусковой крючок.