Смертельный номер

Эй вы там, наверху!

Человек, который сидел в гробу, не выглядел таким уж мертвым. Эдди с удивлением признался себе, что он был несколько разочарован тем, что на плечах у обитателя гроба оказалась голова, а не голый череп с беззубым ртом. По правде говоря, сидевший в гробу человек сильно смахивал на мистера Коллинза, который держал лавку скобяных товаров. У него была такая же — совершенно круглая — голова с жалкими остатками волос и сверкающие глаза.

Похоже, обитатель гроба очень удивился, увидев перед собой Эдди.

— Где я нахожусь? — спросил он. — Где публика? Где мистер Скиллет и мистер Пригожий? Где моя Даниэлла?

Эдди не имел ни малейшего понятия, о ком он спрашивал.

— Вы на конюшне Беспросветного Тупика, сэр, — вежливо сообщил он.

— Беспросветного чего? — переспросил человек, похожий на мистера Коллинза. Он не выглядел ни «великим», ни даже итальянцем.

— Беспросветного Тупика, сэр, — сказал Эдди. — Это дом семьи Диккенсов… Меня зовут Эдди Диккенс.

Он протянул руку. Человек из гроба пожал ее.

— Я Великий Дзуккини, — представился Великий Дзуккини.

— Вы не мертвы, не так ли? — поинтересовался Эдди. Почувствовав, как глупо прозвучал его вопрос, он добавил: — Я имею в виду: вы не считали себя мертвым?

— С какой стати я стал бы считать себя мертвым? — спросил его в ответ Великий Дзуккини, свешивая ноги через край гроба и выбираясь на солому.

— Меня смутили некоторые признаки, — пояснил Эдди. — Например, тот факт, что вы оказались в гробу, на котором написано ваше имя, а гроб — на катафалке.

Человек, похожий на мистера Коллинза, одобрительно кивнул головой:

— Вы очень наблюдательны, молодой человек. Я понял, на что вы намекаете. Нет, я лег в этот гроб абсолютно живым и собирался выйти из него определенным образом, но, как видите, все получилось иначе. К несчастью, вместо того чтобы появиться перед восторженной публикой, осыпающей меня градом аплодисментов и цветов, я оказываюсь в частной конюшне перед аудиторией, состоящей из одного человека.

Слово «аудитория» вызвала у Эдди не совсем приятные воспоминания. Однажды ему довелось столкнуться на жизненном пути с человеком по имени Памблснук — актером-импресарио бродячей труппы, — который не причинил мальчику ничего, кроме Горя с большой буквы (впрочем, я всегда произношу это слово с большой буквы).

— Вы, случайно, не странствующий актер, сэр? — спросил Эдди, стараясь (по правде говоря, без особого успеха) не выказывать своего отношения к людям этой профессии слишком уж явно.

Человек из гроба резко вскочил на ноги. Сейчас он выглядел еще менее «великим» и еще более похожим на забавного мистера Коллинза, торговца скобяными товарами. Эдди заметил, что жалкие остатки волос, которые еще красовались на голове у Великого Дзуккини — по редкому пучочку над каждым из ушей, — были выкрашены в черный цвет, насыщенности которого позавидовал бы и самый жгучий брюнет. Если уж говорить начистоту, слово «красить» является для данного случая слишком сильным: по резкому запаху ваксы Эдди определил, что волосы человека из гроба были не столько «накрашенными», сколько «начищенными» (ведь вы не «красите» свои ботинки черной ваксой, а «начищаете» их, не так ли?). Между тем Великий Дзуккини прямо-таки затрясся от негодования.

— Если хочешь знать, я НЕ странствующий актер, — заявил он; у него был вид человека, оскорбленного в лучших чувствах.

— Я не хотел вас обидеть, сэр, — заверил его Эдди. — Просто мне хотелось бы понять, что вы делали в гробу, упавшем с катафалка.

— А мне хотелось бы понять, как я очутился здесь, на конюшне, — сказал Великий Дзуккини.

— Мой двоюродный дедушка разбудил меня сегодня в шесть часов утра, чтобы сказать, что он обнаружил катафалк на подъездной дорожке к нашему дому, — сообщил Эдди. — Хотя он спит в своем доме-дереве на заднем дворе, у него настолько хороший слух, что его, по-видимому, разбудил цокот копыт по гравию. Экипаж был без кучера — во всяком случае, к тому времени, когда я его увидел. А ваш гроб свесился с заднего края катафалка и мог упасть в любую минуту.

— Твой дядя спит в доме-дереве? — полюбопытствовал собеседник мальчика.

— Да, — подтвердил Эдди; он уже пожалел, что упомянул об этом обстоятельстве. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы его семья была нормальной. Он мысленно зарекся рассказывать Великому Дзуккини про Безумную Тетю Мод, которая жила в полой корове Марджори.

— Значит, мой катафалк оказался у вас на подъездной дорожке без кучера?

— Да, — сказал Эдди.

Он вывел Великого Дзуккини из конюшни, и они подошли к тому месту, где стоял катафалк, когда Эдди впервые его увидел.

— А где катафалк сейчас? — спросил Великий Дзуккини.

Стоя с ним рядом, Эдди обнаружил, что этот человек ничуть не выше его ростом.

— Видите ли, в доме произошел взрыв…

— В доме-дереве?

— Нет, в главном доме…

— Взрыв?

— Да. Лошади услышали его и испугались, и ваш гроб вывалился из катафалка, и мы перенесли его — в смысле вас — на конюшню. Вот так все и получилось, — объяснил Эдди.

— Да, влипли мы с вами в историю, мистер Эдди Диккенс, — сказал Великий Дзуккини и похлопал мальчика по спине.

— Мне хотелось бы, сэр, чтобы вы тоже кое-что мне объяснили, — попросил Эдди, когда они зашагали к парадной двери дома. — Ведь вам наверняка известно больше, чем мне.

— Я иллюзионист, мой мальчик. Ты понимаешь, что это значит?

— Что-то вроде фокусника в цирке? Когда из рукавов вылетают голуби, а девушек разрезают пополам? — высказал предположение Эдди.

— Фокусник — это фокусник, — усмехнулся Великий Дзуккини. — А иллюзионист — это иллюзионист, тем более специализирующийся на эскапологии.

Когда человек из гроба усмехнулся, он стал так похож на мистера Коллинза, торговца скобяными изделиями, что Эдди не удивился бы, если бы он попытался сейчас продать ему коробочку шурупов или новую лопату для угольной печи, потому что такого рода торговцы обычно пытаются всучить вам именно этот товар. (Если уж совсем начистоту, я и сам не вполне уверен, что понимаю значение слова «скобяной».)

— Иллюзионист-эскаполог — это профессионал в деле освобождения, точнее, самовысвобождения из любого замкнутого пространства, — пояснил он.

— Однажды я освободился из сиротского приюта, — с гордостью сообщил Эдди. — Могу ли я после этого считать себя профессиональным эскапологом?

— Тебе за это заплатили? — спросил Великий Дзуккини.

Эдди покачал головой.

— В таком случае, боюсь, что нет, — сказал человек из гроба. — Я, например, зарабатываю эскапологией на кусок хлеба. Освободиться может каждый. Вспомни хотя бы о тех беглых преступниках, которые скрываются где-то поблизости на болоте. — Он посмотрел в сторону болота, непринужденно вводя в повествование ключевые слова и вовремя обращая на них внимание читателя. (Надеюсь, вы запомнили эти слова. Если нет, мне не трудно их повторить. БО-ЛО-ТО. БЕГ-ЛЫ-Е ПРЕ-СТУП-НИ-КИ. Теперь запомнили? Ну и отлично… Как будто вы могли забыть картинку на обложке этой книги! Мне очень нравится, как они на ней нарисованы…) — Искусство эскаполога состоит в том, чтобы освободиться из какого-то необыкновенного узилища оригинальным образом перед публикой, заплатившей за это зрелище деньги.

В эту минуту рядом с домом появился Безумный Дядя Джек. Он подошел к пьедесталу и вытащил неподвижного горностая из купальни для птиц.

— Твоя двоюродная бабушка соскучилась по Салли, — сказал он, глядя на Эдди. — Она у себя, в корове. Отнеси ей, пожалуйста, эту горностаиху. — Тут Безумный Дядя Джек заметил Великого Дзуккини и сказал: — Здравствуйте, мистер Коллинз. С каких это пор торговцы скобяными товарами приносят их на дом? Это что, новая услуга?

Иллюзионист-эскаполог заметно смутился.

— Вы меня с кем-то спутали, сэр, — сказал он.

— Не думаю, мистер Коллинз, — стоял на своем Безумный Дядя Джек. — Я узнал бы вас где угодно. По волосам.

— Но у меня нет волос, — заметил Великий Дзуккини. — Во всяком случае, их очень мало.

— Вот именно, мистер Коллинз! Вот именно! — воскликнул Безумный Дядя Джек с таким видом, будто он выдвинул неопровержимое доказательство своей правоты.

С этими словами он сунул промокшего насквозь горностая Малькольма в руки Эдди и направился к дому.

Держа горностая за жесткий хвост, Эдди глядел, как вода стекает с носа зверька на гравий: кап-кап-кап.

— Насколько я понимаю, это твой двоюродный дедушка? — спросил Великий Дзуккини.

— Да, сэр, — подтвердил Эдди.

— Человек, который живет в доме-дереве?

— Да, сэр.

— А кто такая Салли? — спросил Великий Дзуккини, глядя на Малькольма вытаращенными глазами.

— Это компаньон моей двоюродной бабушки, — попытался объяснить Эдди. — Чучело горностая.

— Он больше напоминает мне хорька, — сказал иллюзионист. — У горностаев носы не такие острые.

— Может быть, это чучело изготовил человек, который никогда не видел горностаев? — предположил Эдди. Ему не нравилась тема разговора: он не любил обсуждать странности своих родственников (я уверен, что и вам знакомо это чувство). Желая переменить тему, Эдди сказал: — Вы начали рассказывать о профессии иллюзиониста-эскаполога.

— Действительно, — согласился Великий Дзуккини, следуя за Эдди, который, в последний раз встряхнув Малькольма, обошел дом сбоку и двинулся по направлению к полой корове Марджори. — Я специализируюсь на Избавлениях от Смертельной Опасности, или на Смертельных номерах. Так, собственно говоря, и называется мое передвижное эскапологическое шоу. Я смотрю в глаза смерти в любых ее проявлениях: освобождаюсь от опасности, подстерегающей человека в бассейне с плотоядными морскими хищниками; спасаюсь из дупла на верхушке охваченного огнем дерева… Но поистине великий аттракцион, который привел меня к вашему дому, называется «Возвращение с того света, или Восставший из ада». Скажу без лишней скромности: неплохое название. Это поистине Смертельный номер. Мистер Пригожий предложил назвать его «Побег из лап Смерти», но это, на мой вкус, слабовато.

— Мистер Пригожий?

— Это мой импресарио, или менеджер, — пояснил Великий Дзуккини. — Хороший специалист, хотя нельзя сказать, что он достиг большого успеха в организации последнего аттракциона. Что делать: и на старуху бывает проруха.

— А что должно было произойти? — поинтересовался Эдди.

Пройдя по узкой тропинке между клумбами с розами, они вышли на лужайку, откуда открылся вид на всю заднюю часть двора. Иллюзионист-эскаполог (очень похожий на мистера Коллинза, торговца скобяными товарами), незнакомый с необычными предпочтениями Безумной Тети Мод по части жилищных условий, был удивлен, когда увидел гигантскую корову, расположившуюся среди цветущих розовых кустов.

— А задумано было вот что, — приступил к объяснениям Великий Дзуккини. — Моя ассистентка Даниэлла должна была связать меня по рукам и ногам, заткнуть мне рот кляпом и с помощью мистера Скиллета положить меня в гроб, который предполагалось закрыть крышкой при помощи шурупов и затем поставить на заднюю площадку катафалка. Мистеру Скиллету предстояло после этого занять место кучера и тронуться в путь на очень маленькой скорости — с тем чтобы публика без особого напряжения поспевала за экипажем пешком, пополняя свои ряды за счет окрестных зевак и прочих встречных и поперечных, которых должна была привлечь столь необычная похоронная процессия.

Увлеченные беседой, Эдди и его спутник достигли задней части коровы, где располагалось отверстие, из которого выглянула женщина с бледным лицом и безумными глазами. Увидев, что Эдди принес Малькольма, она выхватила горностая у него из рук и стала гладить зверька по переносице, между глазками-пуговками.

— Малькольм удачно искупался? Надеюсь, он получил удовольствие от ванны? — спросила она у Эдди; но не успела Безумная Тетя Мод дождаться ответа, как ее блуждающий взгляд наткнулся на Великого Дзуккини. — Кажется, я вас знаю, — обратилась нему Тетя Мод резким голосом, способным обратить в бегство целую армию хорошо вооруженных барсуков.

— Некоторые находят во мне сходство с неким мистером Коллинзом, — вздохнул иллюзионист.

— Торговцем скобяными товарами?

— Вроде как, — сказал он.

— Но это же абсурд! — воскликнула Безумная Тетя Мод. — Просто курам на смех! У мистера Коллинза длинные свисающие уши и косматая шерсть. А у вас, напротив, самые заурядные уши и практически нет волос, не говоря уже о шерсти. До чего только не додумаются!

— Судя по вашему описанию, вы имели в виду не самого мистера Коллинза, а его кокер-спаниеля, тетя Мод, — поспешно уточнил Эдди.

— Как бы то ни было, я вас откуда-то знаю, у меня нет в этом ни малейшего сомнения, — заявила двоюродная бабушка Эдди, пристально вглядываясь в его спутника.

— Увидимся позже, тетя Мод! — сказал Эдди с натужной бодростью. — Он взял иллюзиониста за локоть и повел его обратно к дому. — Я уверен, она не хотела вас обидеть.

— Надеюсь, — мрачно отозвался Великий Дзуккини.

— Пожалуйста, расскажите, что было дальше, — попросил Эдди. — Меня очень заинтересовала ваша история.

— По плану меня должны были привезти на большую лужайку рядом с церковью святого Ботольфа…

— Вот эта церковь, — взволнованно прервал его Эдди, указывая на видневшийся в отдалении шпиль церкви, который возвышался над кронами деревьев.

— Согласно замыслу, мое Великое освобождение должно было произойти неподалеку от церкви. Близость храма создает подходящую для подобного события атмосферу, — пояснил Великий Дзуккини. — Но закопать меня в священную землю церковного кладбища было бы кощунством.

— Вас должны были закопать… в землю? — выдавил из себя Эдди.

— Таков был план. Даниэлла и мистер Скиллет должны были опустить гроб в яму, засыпать его землей и затем установить ширму вокруг места моего временного погребения. Предполагалось, что большие часы начнут отсчитывать время, которое потребуется мне, связанному по рукам и ногам, для освобождения из могилы. Кульминацией зрелища послужило бы мое появление из-за ширмы. А пока суд да дело, Даниэлла должна была развлекать собравшуюся публику и в то же время поддерживать напряжение игрой на переносном церковном органе.

— Невероятно! — воскликнул Эдди. — Уму непостижимо!

Великий Дзуккини опечалился еще сильнее.

— Это представление должно было прославить меня, — сказал он, и его голос снова задрожал. (Вы хотите сказать, что не помните предыдущего упоминания о дрожи в его голосе? Перечитайте все эпизоды с его участием; более точного указания дать не могу: всего не упомнишь…) — Мистер Пригожий организовал для джентльменов, представляющих прессу, эксклюзивный доступ к могиле. Если бы все прошло по плану, это шоу было бы расценено журналистами как более изобретательное, чем «В подводной клетке с морскими гадами», и более смелое, чем «В логове льва». И что мы имеем в результате? Полный конфуз.

— Что же произошло?

— Откуда мне знать? — Теперь дрожали не только голосовые связки Великого Дзуккини, но и некоторые другие части его тела. — Я лежал на задней площадке катафалка, в гробу, связанный, с заткнутым ртом, под привинченной шурупами крышкой. Это последнее, что я помню. Похоже, мы так и не добрались до лужайки возле церкви.

Великий Дзуккини заметил садовую скамейку и сел на нее. Он выглядел усталым. Эдди вспомнил, что, когда он увидел мистера Коллинза во время одного из своих редких посещений скобяной лавки, тот выглядел именно так после тяжелого трудового дня. Как вы сами убедитесь немного позже, Эдди был домоседом и нечасто выбирался в город.

— Должно быть, что-то напугало лошадей, — предположил Эдди. — Наверное, они понесли, сбросили кучера и привезли вас сюда на катафалке… Но как получилось, что на конюшне вы были не связаны и без кляпа во рту? Кроме того, насколько я понял из ваших слов, крышка гроба была привинчена шурупами, не так ли? Но вы открыли ее довольно легко…

— По той простой причине, что я эскаполог-профессионал! — воскликнул Великий Дзуккини. — Я освободился от веревки, еще лежа в гробу, и отвинтил шурупы изнутри. Все, что мне осталось сделать, — это поднять крышку гроба.

Эдди сел на скамейку рядом с эскапологом и посмотрел на зияющую прореху в боку дома в том месте, где раньше были спальня родителей мальчика и его комната. После довольно продолжительного раздумья Эдди сказал:

— Я еще могу понять, как вы подняли крышку гроба на конюшне. Но как бы вам удалось поднять крышку, когда ее покрывали бы тонны земли? На мой взгляд, это просто невозможно.

Великий Дзуккини посмотрел на Эдди исподлобья довольно неприветливым взглядом.

— Похоже, ты смышленый парнишка, тебе не кажется? — проговорил он таким тоном, что эти слова прозвучали как угодно, но только не как комплимент.

— И вот еще что: как бы ни была высока такса за выступление, но дышать-то надо…

— Вакса? — Эскаполог встрепенулся и вскочил на ноги. — Почему вас всех так волнует моя прическа? Да, у меня очень мало волос, и я крашу ваксой жалкие остатки своей шевелюры! Ты считаешь это преступлением? Ответь, это преступление? Да или нет? Я лысею и крашу волосы! Если хочешь, я объявлю об этом во всеуслышание. — Он встал на скамейку и, театрально взмахнув руками, провозгласил: — Я ЛЫСЕЮ И КРАШУ ВОЛОСЫ ВАКСОЙ! — Затем плюхнулся обратно на сиденье. — Ну и как? Теперь ты счастлив, Эдди Диккенс? — спросил он.

— Я сказал такса, сэр, — уточнил Эдди тихим голосом. Он повторил слово еще раз: — ТАКСА. Какой бы высокой ни была такса, как вы могли дышать в запечатанном гробу? Ведь вы провели в нем несколько часов, не так ли?

Эскаполог настолько смутился из-за путаницы, возникшей со словами «такса» и «вакса», что вперил взгляд в свои ботинки, словно их вид вызвал у него живейший интерес. Не сводя глаз с начищенных до блеска носков своих ботинок (вместо того, чтобы посмотреть на Эдди), он ответил:

— Извини, это секрет фирмы.

Поблизости послышался чей-то кашель. Великий Дзуккини поднял голову и увидел перед собой невесть откуда взявшуюся Безумную Тетю Мод.

— А, это вы, мистер Коллинз, — заулыбалась она. — Как это мило с вашей стороны: прийти к нам на дом. Мне нужно купить полдюжины оцинкованных гвоздей длиной три дюйма с четвертью. У Марджори образовалась дыра в вымени, и я хочу ее залатать, пока стоит хорошая погода.

Великий Дзуккини обхватил голову руками и завыл. В этот момент на крону росшего неподалеку дуба приземлился воздушный шар; после секундной задержки он стал стремительно падать на землю, ломая сучья.