Смерть Кощея Бессмертного

II

Войска готов и росомонов третью неделю шли по лесам принадлежавшим антам. Продвигались вдоль речных излучин. Сами анты признавали единственные дороги — реки. Реки соединяли поселок с поселком, племя с племенем. Росы, водные дороги называли своим именем — роси. Вдоль лесных проток иногда вились узкие драти[23], зачастую они приводили в небольшие лесные поселки, реже — к священным местам — капищам.

Анты боязливо выглядывали из-за низких деревянных домиков или землянок, искусно прикрытых дерном. С любопытством рассматривали проезжающих мимо готов и росомонов. Мужчины прикрывали собой женщин и детей, как бы между прочим держали в руках рожны[24], с которыми ходили на вепрей и медведей. Мало кто был вооружен топорами на длинных рукоятях. Основное оружие антов — обычные, прокаленные на ночных кострищах дубины и луки, которыми они пользовались с завидным искусством.

Готы удивленно и презрительно тыкали пальцами в лесовиков, недоверчиво посматривали на деревянных сумрачных идолов славов, Под выпуклыми челами пучились темные глаза, длинные усы, стекали, смешиваясь с бородой и прятались в коре. Безрукие, безногие, вросшие с корнями в землю, недобро смотрели вслед незваным гостям, Сварог и Перун, окруженные невысоким тыном из заостренных кольев, на которые насажаны черепа коров, птиц, медведей.

Лесной народ не трогали и не обижали, за этим строго следили Винитар и Тарм. Анты считались не только данниками, но и союзниками. Старосты кланов, в определенных поселках, по ходу движения карательного войска, собирали провиант для лошадей и съестные запасы для людей. Обещали на обратной дороге отдать дань.

Пройдет не так и много времени — лет сто, сто пятьдесят и анты, как и готы, хунны, германцы, заставят содрогнуться цивилизованный мир от новых войн-нашествий и закрепят в летописных анналах истории своё имя, как храбрых и безжалостных, мужественных и благородных, воинов; гостеприимных хозяев и верных союзников, всегда исполняющих данное слово-обет.

В последнем поселке провианта не оказалось. Готы пришли на пепелище. Из леса вышли испуганные анты и рассказали, как приходил Бус с росами и все забрал.

Лесная драть слалась вдоль реки. Противоположный берег круто вздымался вверх, щетинился елями, бросая синюю тень на другой берег, заросший камышами, осокорем, лещиной, поднимающейся вверх по пологому склону и сливающейся с березовым лесом. Серые стаи комаров и мелко гнуси вились над головами людей и лошадей. Кони всхрапывали, нервно сфыркивали жалящую мошкару, свирепо обхлестывали бока хвостами. Винитар, возглавлял колонну. Сжав зубы терпел нападения гнуса. Щуря глаза смотрел, как ветер раскачивает распушенные венчики камышей, как иногда вскипают речные воды, острыми брызгами разлетаются по сторонам шипастые спины рыб и мелькает белый бок четырехметровой белуги. Невидимые, в прибрежных зарослях, вскрякивают утки, гогочат гуси, шипят селезни. — Богатый край, — пробормотал гот, облизывая сухие губы.

Винитар придержал коня, поджидая пока его нагонит на маленькой лохматой лошадке едущий охлябь[25] Стемид — проводник ант.

Невысокий, рябой, ничем не примечательный мужичок. Волосы-солома, непослушно торчат по сторонам. Вздернутый нос, усыпан веснушками, как лоб, щеки, шея. Рыжие усы слились с короткой рыжей бородой. Его привел Тарм. Ант добровольно пришел в лагерь росомонов, вызвавшись провести через дремучую тапиолу[26] двухтысячный конный отряд готов и пятитысячную конницу росомонов — все войско, которое отрядил Германарих, для непокорных росов.

Перебежчик Винитару не нравился: предателей можно использовать, но уважать — никогда.

— Чем тебе насолил вождь антов?

— Он вовсе не вождь антов. — Стемид оскалил полупустой рот. — Не анты они, а росы, можно сказать наши кровные братья. Это я ант. — Предатель расправил сухие плечи. На голое тело анта была накинута волчья куртка.

— Росы — разбойники, от них никогда не было покоя. Постоянно обижают набегами соседние племена, мужиков по чем зря убивают, женщин и детей к себе забирают.

— Война есть война, — Винитар улыбнулся. — Значит это воинственный народ?

— Воинственный. Мой поселок сожгли, сынишку с женой забрали.

— Так все делают, — флегматично заметил Тарм, нагнавший всадников на рослом черном жеребце.

— А ты где в это время был? — насмешливо спросил Винитар.

— Лесные борти смотреть ходил, — хмуро ответил Стемид.

Винитар вспомнил, что съестные припасы начали подходить к концу.

— Как долго до земель Бусовых?

— Поприщ[27] сорок пять будет.

— Это долго?

— Долго, — Стемид не смог скрыть усмешку.

Винитар заскрежетал зубами:

— Ничего, скоро росы и Бус за все заплатят.

Поход по дремучим лесам антов и эта, как казалось легкая война, раздражали любимца Германариха, привыкшего на западных границах империи визиготов сражаться с римлянами, даками, дикими отрядами кельтов.

— Заплатит головой, — хихикал Стемид, распахивая беззубый рот.

Винитар взбешенно посмотрел на анта. Ничего не сказал, только подумал, что и предатель за все заплатит. «Я тебя повешу рядом с архонтом росов».

— Почему князя росов зовут Бус? — Спросил Тарм.

— У росов нет князей. Его избрали военным вождем на период войны, — объяснил словоохотливый Стемид.

— Росы, в отличие от готов и росомонов единоначалия не признают.

— Дикари. — Тарм подкрутил длинные рыжие усы.

— Свободолюбивый и гордый народ, — возразил Стемид. — А Бусом он прозван, потому что тотемный знак их клана — бусел. По-вашему, эта птица прозывается аистом. Живут росы в окружении болот там, где Вистула[28] впадает в Буж[29]. Венеты их называют бужанами. Росы следят, как роси родятся.

— Кто?

— Реки, они называют росями, поэтому их кличут русами или росами.

— Ты ведаешь проход в их болотное царство?

— Ведаю, — Стемид улыбнулся.

Лучше бы ты не улыбался, — подумал Винитар. — Иначе я выбью тебе последние гнилые пеньки.

— Знаю, потому что мы часто ездили к ним на торги[30]. Клан Буса богат и поселок росов не чета нашему — целое городище.

— Посмотрим, на их городище. — Винитар рассмеялся:

— Вы варвары — настоящих городов не видели.

— А ты?

— Я видел, — Винитар вздохнул, с тоской вспоминая посольские поездки в надменный Рим. Он видел Колизей и гладиаторские бои: диких сарматов и фракийцев; видел Капитолий и спускающихся по мраморным лестницам толстых надменных сенаторов, кутающихся в шелковые тоги. Он посетил термы и лупанары[31] — каких женщин там только не было. С любым цветом кожи, на любой вкус.

В незнакомых местах Винитар проявлял осторожность. Леса росов были мрачнее, и дремучее, чем во Фракии и Дакии, словно именно здесь основал свое царство Тапио[32]. Его царство несравнимо с широким степным простором Таврии, где ветер пропах горьким запахом полыни, терпким ароматом ковыля. Степь открыта всем ветрам, она обозрима, насколько хватает глаз. Степь это ковыльное море, нигде нет таких ярких, ночных звезд: близких и дрожащих — протяни руку и сорвешь целую горсть. — Винитар перестал хмуриться, на лице промелькнула улыбка.

Служба у Великого Гота ему нравилась. Германарих более щедр с вассалами, чем вожди визиготов и герулов, постоянно враждующие между собой. Эх, жаль здесь нет цивилизации. — Он взглянул на офорт[33], украшавший щит, на медном круге был протравлен римский орел. — Хоть она и расслабляет настоящего воина, и даже совращает его, но из Фракии рукой подать до греческих полисов или римских провинций. Впрочем, у Германариха есть свой флот. — Готы нередко объявлялись на Кикладских островах в Эгейском море, их ладьи бороздили Пропонтиду[34], сея ужас и смерть среди мирного населения не обученного военному мастерству.

Конница быстро продвигалась по лесным тропам-дратям, вдоль крупных рек, пересекая в брод мелкие роси — дальше, на Север. Впереди перемещались конные отряды росомонов, им легче ориентироваться в сумрачных лесах славов — почти кровные родственники.

С фланга, неприкрытого рекой, выставлялись заградительные отряды. В арьергарде — тяжеловооруженная личная сотня Винитара — облаченная, как и их начальник в трофейные доспехи триариев[35]: блестящие на солнце лорики[36], поножи, кирасы. Тяжелые древка фрамей уперты в стремена и украшены конскими хвостами.

— Не умеете вы, анты, воевать. Не можете справиться с зарвавшимся архонтом Бусом, — поддел Винитар.

— Умеем, но с росами воевать трудно, — отвечал Стемид. — У них, даже дети в набеги на чужие кланы ходят. Недаром воинственному Перуну поклоняются, или его образу запечатленному молнией в дубе.

— Сильный бог, — согласился Тарм, — он похож на нашего Хорса, повелителя огня и молний. Бога воинов. Наше древнее святилище расположена на острове[37], на Борисфене[38]. Там стоит дуб-великан, в который однажды вселилась душа Хорса и…

— Водан сильнее прочих, — перебил Винитар и вспомнил римского громовержца Юпитера. — Все боги одинаковы — любят сильных.

— А у росов есть целая роща, — хмыкнул Стемид. — В глазах рябит, когда ветер подует, столько цветных лент и раскрашенных убрусов висит на ветвях. Там капище Перумово — в центре поляны растет огромный вековой дуб с дуплом, а наверху его кроны — гнездовище буслов, — поймав скептический взгляд Винитара, он добавил:

— У этой рощи они устраивают ежегодные торжища, с окрестными племенами. После окончания торгов совершают празднества ночные, прыганье через кострище.

— Каким оружием огни воюют?

— Вооруженье росов — копья невеликие, луки и стрелы, которые могут быть отравленными, легкие, круглые деревянные щиты, обшитые волчьими шкурами.

— Почему не медвежьими? Разве в этих лесах мало медведей? — спросил Тарм.

— Здесь и тура можно встретить, а медведя они уважают, как и мы, анты, дедушкой бером называют. Рядом с кланом Бусла проживает клан медведя — их друзья. Я ростом не вышел, а они, как анты: высокие, крепкие и выносливые, только волосы белее и золотистее.

— Все вы одного корня, — усмехнулся Винитар.

Поход его тяготил, росы не появлялись, предпочитая до времени скрываться в лесах, а сумрак чащи и великие тучи гнуса одолевали людей и лошадей.

Опытные воины начинали терять боевую готовность. Разъездные отряды постоянно менялись, в любой момент из чащи могла вылететь отравленная стрела и раздаться боевой клич росов. И ничего не происходило. Может он их вообще не найдет в этих дебрей. Нет ничего проще — скрыться и остаться безнаказанными.

Драть опустилась почти к реке-роси. Перед рекой, сторожами топорщились стрелы камышей. Вверх по склону, поднимался густой непролазный ежевичник, переходя выше в тесно сомкнутые кусты орешника, который разрывали молодые дубки, осокори и березы. По лога, невидимо и неслышно двигались сотни росомонов. Противоположный берег погрузили в тень, полощущие в воде листья, серебристые ветлы.

Винитар остановил коня, оглянулся:

— Скажи, ант, почему росы называют Германариха Кощеем?

— Кощ, по-нашему, раб, — пояснил Стемид, — а Кощей — владелец рабов.

— У готов нет рабов.

— Германарих ими торгует с басилевсом Миклагарда[39], и разве ты равен перед великим архонтом готов?

Винитар погладил рукоять меча:

— Уж не хочешь ли ты сказать, ант, что я его раб?

Стемид, ухмыляясь, выдержал взгляд визигота.

— Тебе видней, — пробормотал он, кладя руку на костную рукоять охотничьего ножа.

— Аист! — Воскликнул едущий впереди гот, хватаясь за лук и стрелы.

— Тотемный знак Буса, — процедил Винитар, следя за полетом большой красивой птицы, летящей вдоль речной излучины.

— Бусел, — сказал ант.

Гот поднял лук, целясь в птицу. Но выстрел не получился: рука сорвалась, тетива тонко звякнула о рукавицу и стрела улетела в темень ивовых кустов. Над рекой пронесся длинный переливчатый свист. Стрелявший гот, хрипя, сползал с лошади, схватившись рукой за горло, из которого торчало оперение стрелы. Вторая рука, выронив лук, судорожно цеплялась за конскую гриву. Громко застонав, он упал и покатился по склону к реке.

Из камышовых зарослей поднимались словно призраки, или водяные духи, облепленные тиной люди. Длинная шеренга росов встала напротив растянувшегося конного отряда готов.

Свист оборвался. Раздалось тонкое пение спущенной тетивы и глухие удары стрел нашедших свои цели.

— Засада! — закричал Винитар, разворачивая коня реке, в один миг, вскидывая висящий ранее на спине щит и чувствуя в него сильный тычок. Он обнажил меч.

Стоящие по пояс в воде росы наклонились, выдергивая с илистого дна новую стрелу, натянули смертоносные луки.

— Вперед! — закричал Винитар, прикрываясь щитом, в который вонзилась еще одна стрела.

Кони, вспенивая и взбаламучивая воду, вступили в реку, понеслись, круша грудью камыши на росов. Многие готы с криками, падали пронзенные стрелами.

Росы отказались от прямого боя и по невидимому сигналу опустились в воду и исчезли, словно в правду были не людьми, а водяными духами. Конница влетела в то место, где недавно была засада. Кони жалобно закричали, напарываясь брюхом на скрытый в воде частокол из заостренных кольев. Всадники вопя, беспорядочно сыпались в воду.

Над рекой разносились яростные крики и брань готов. Вода вспенилась от уходящих в глубь дротиков и стрел. Тщетно. Росы, как растворились, волны никого не вынесли. С противоположного берега донесся насмешливый, длинный и переливчатый свист. Винитару даже показалось, что он заметил среди тени ивовых прутьев голый мужской торс.

Скрипя от ярости зубами, гот взмахнул рукой, отдавая приказ возвращаться на берег. Готы с проклятьями выбирались, многие без коней. Раненных животных, чтобы не мучить, пришлось резать в воде. Волны реки окрасились в темно-бурый цвет. Над водой остро запахло кровью. Воины в ярости обращались к противоположному берегу, кричали проклятия, махали оружием. Все были уверены, что отряд росов затаился в зарослях ивняка и смеясь, наблюдает за ними.

Винитар сжимая меч, устремился к Стемиду.

— Дважды предатель, ты знал о засаде?! — Визигот спрыгнул коня и кинулся к анту, скрывающемуся за кустом.

— Если бы знал, цел был бы! — прокричал в ответ Стемид. Зажмурив глаза, он стоная, вырывал из бедра стрелу украшенную черным оперением. От лица анта отхлынула кровь. Рябое чело превратилось в белое, измятое полотно. Винитар вернул меч в ножны.

— Считай, что тебе повезло.

— Повезло? — взвыл Стемид, вскидывая голову, вглядываясь в надменное и злое лицо гота. — Не знаю. Знаю одно — мы вступили на землю росов. Они пока предупреждают. Если продолжим поход…

— Ты думаешь, готы испугались стычки и я поведу людей обратно?! — Винитар расхохотался.

— …То к завтрашнему дню по этой росе выйдем к большой реке — Бужу. Вдоль неё раскинулись заливные луга, а за ними — протопленные болота и большая Киви[40], заросшая диким лесом. Вот там и живут буслы.

Винитар облизал губы:

— Они за все заплатят, изведу под корень весь род. Много раз пожалеют, что к ним пришел Винитар.

Подъехал сотник Ваклан.

— Винитар, у меня шестьдесят два убитых и восемь ранено.

— Он заплатит! — бешено заорал Винитар. Влетел в седло и заставил коня прыгнуть в воду.

— Бус! Я знаю, ты здесь и слышишь меня! Моя месть будет страшной! Ты пожалеешь о содеянном! — прокричал Винитар.

Готы построились и продолжили движение, настороженно держа на холках коней луки со стрелами, наложенными на тетиву. Все напряженно вглядывались в темную речную гладь.

Прискакал один из начальников разведывательных отрядов росомонов — Арсак и доложил, что его передовой отряд также подвергся нападению.

— На тропе, неожиданно с передних деревьев пустили подвешенный ствол, прямо в колону, а сверху кинули сеть.

— Осенью, сетями анты ловят перелетных птиц, — вмешался Стемид.

Арсак растерянно оглянулся на анта.

— Заткнись, — нахмурился Винитар. — Продолжай, — кивнул росомону.

— Росов было много, как лесные духи они вылетели из-за деревьев. На них ничего не было, кроме штанов.

— Ты заметил только штаны, чем они были вооружены? — Винитар скривился, видя полную растерянность и испуг Арсака.

— Большими деревянными щитами, мечами и дротиками. Нам пришлось бы туго, если бы на помощь не пришел отряд под предводительством Раста.

— Как много убитых?

— Из моей сотни — сорок семь. Росов трое, — Арсак виновато потупился и пробормотал:

— Сотник Раста погиб.

— Взяли в плен?

— Пленных нет. Они так неожиданно появились и так же неожиданно исчезли.

— Молчи, — простонал Винитар, махая рукой. — Всем боевая готовность! Рассыпаться по лесу лавой, они не могли далеко уйти без лошадей. Кто увидит роса — доставить живым.

— Живым рос, не дастся. — Обронил Стемид, отъезжая на безопасное расстояние.

Рана на ноге, смазанная бобровой мочой и перебинтованная чистым полотном, выпаренным в лекарственных травах, нестерпимо горела. Во рту появилась неприятная горечь, как после глотка полынной настойки. Ант посмотрел на темнеющее небо, в нем проступили светлые контуры Лося[41]. Среди крон деревьев замаячило бледное сияние Рогатого[42].

— Хорс, услышь мою молитву, не призывай досрочно душу. Дай отомстить росам, отслужить для тебя требище на ристалище. Только бы не яд, — шептал Стемид, водя отяжелевшим языком по горькому небу.

Он умер на следующий день, когда готы и росомоны, вышли к заливным лугам, где малая рось сливалась с широкой и могучей рекой Бужем[43]. Верховье реки терялись среди непроходимых оврагов и болот, заросших дремучим чернолесьем. Утренний туман стелился по реке, застревая в камышовых зарослях, клубился над заливными лугами и черной кромкой леса. На краю луга, спускающегося к белому речному плесу, готы увидели небольшой отряд конных росов. Долгую минуту Винитар изучал бусов-бужан, пока они не развернулись и не растворились в тумане.