Смерть пэра

Глава 8 Аллейн знакомится с Миногами

Фокс уделил орудию убийства самое пристальное внимание: тесак был привязан к куску картона и лежал в длинной коробке. Аллейн поднес коробку к лампе. Серебряное накладное кольцо на ручке тесака блеснуло на свету. Само лезвие уже не блестело — оно успело подсохнуть.

— Омерзительно, — пробормотал Аллейн и положил коробку. — Это ваше, Бэйли. Нож поднимали только за кончик.

— Это я постарался, — с оттенком гордости в голосе отозвался доктор Макколдунн. — Я подумал, что лучше по возможности не касаться кольца, хотя, когда вынимал нож…

— Ну ладно, все равно попробуйте кольцо и верхнюю часть лезвия, Бэйли, — сказал Аллейн.

— Чертовски здоровенный нож, прямо топор какой-то, — заметил доктор Кертис.

— Да. Старый нож, в наши дни люди используют их для разрезания бумаги.

— Этот взялся из кухни, — сообщил Фокс.

— Вот как? Ну ладно, посмотрим тело с вашего позволения, доктор Макколдунн.

Они подошли к кровати. Фокс наклонил лампу. Доктор Макколдунн откинул простыню.

— Мы не делали ничего, — объяснил он. — Я подумал, что при таких обстоятельствах…

— Да, конечно. Леди Вутервуд не видела его в таком виде?

— Нет. Миледи не пришла. Может, оно и к лучшему.

— Пожалуй, — согласился Аллейн, глядя на страшную голову горгоны Медузы на подушке. — Оно к лучшему.

— Да уж, — рассеянно пробормотал доктор Кертис. — Что не красавчик, то не красавчик.

Он наклонился, и Фокс передвинул лампу поближе.

— Мне показалось странным, доктор, что он так долго прожил, — проговорил Фокс.

— Голова — очень странная штука, — заметил доктор Кертис рассеянно. — Бывали случаи, когда люди выживали в таких обстоятельствах… Под каким утлом был нанесен удар, Макколдунн?

— Слегка вверх. Но направление могло измениться. — Да.

— Вы говорите, Фокс, он пытался что-то проговорить?

— Да нет, сэр, так не скажешь. Он просто издавал звуки.

— Я полагаю, весьма маловероятно, чтобы он мог что-нибудь сказать, — заметил доктор Макколдунн. — Но мистер Фокс считал, что все равно есть какой-то шанс. Как говорит доктор Кертис, при травмах мозга случаются странные вещи. Бывали случаи…

— Знаю. А что за отметины возле глаз? Застойные трупные пятна?

Доктора переглянулись.

— Мне кажется, нет, — неуверенно произнес доктор Макколдунн.

— Похоже на синяки, — сказал доктор Кертис. — Тут трупных пятен не бывает. По крайней мере не тогда, когда труп лежит в таком положении.

— Фокс, они сказали, что убитый сидел в правом углу скамьи?

— Да, сэр. Именно так.

— Взгляните на его левый висок, Кертис, хорошо? Доктор Кертис стал снимать повязку с левого глаза.

— Вы совершенно правы, Аллейн, — сказал доктор Макколдунн. — На виске под бинтом есть царапина. Я собирался ее вам показать. Да, вот она.

Точным осторожным движением Аллейн положил свою длинную левую ладонь поверх изуродованной левой глазницы и остекленевшего правого глаза покойного лорда. Основание ладони легло на правую сторону лица, большой палец протянулся вдоль щеки трупа.

— Там в лифте какая-то кованая решетка с загогулинами и шишечками, — сообщил Фокс. — На одной из этих шишечек заметно пятно крови, смазанное. Такое впечатление, что его пытались вытереть.

— Вот как? — пробормотал Аллейн и убрал руку. — Надо его отсюда увезти, — добавил он.

— Я оставил распоряжение насчет перевозки в морг.

— Да. Спасибо, Кертис. Вы произведете вскрытие завтра?

— Да.

— Я думаю, что мы хорошенько осмотрим лифт, прежде чем разговаривать с семьей. Вы можете начать работать здесь, Бэйли. Попробуйте снять отпечатки пальцев с этих синяков. Лучше попробуйте по всему лицу. Есть все-таки некоторая, хотя и слабая надежда… Потом займитесь тесаком. А потом приходите в лифт. И еще, Томпсон, сфотографируйте для меня голову под разными углами, ладно?

— Конечно, мистер Аллейн.

Аллейн не отходил от кровати. Он пристально смотрел на голову на подушке, а единственный глаз, казалось, таращился на него. Аллейн наклонился и тронул шею и челюсть трупа.

— Окоченения пока нет?

— Только начинается. А что?

— Может быть, нам придется провести неприятный эксперимент. Сиделка все еще здесь?

— Да, — ответил доктор Макколдунн.

— Когда Бэйли и Томпсон закончат, пусть она приведет его в порядок. В таком виде это сущий кошмар. Пошли, Фокс.

Фокс распорядился выключить лифт, опечатал двери и поставил на лестничной площадке констебля в форме. Внутри кабины было темно, лифт стоял на площадке перед квартирой Миногов и вид имел какой-то выжидательный.

— Окошки в верхней части дверей, — отметил Аллейн.

— Правильно, сэр.

— Вы говорили, он сидел тут и криком звал свою жену? При закрытых дверях?

— Так сказал дворецкий.

— Так ведь снизу могли вызвать лифт и спустить его вместе с лифтом.

— Может быть, он держал пальцем кнопку «стоп», мистер Аллейн.

— Да, это не исключено, — согласился Аллейн и включил в кабине свет. — Ну, и где же он сидел?

— По всем показаниям, он сидел в правом углу, склонившись головой на стальную решетку, а котелок сполз ему на глаза. Конечно, лифтом с тех пор пользовались. Доктор, например, поднимался наверх на лифте. Как только наши ребята появились, они приглядели и за лифтом. И все-таки жаль…

— Верно. — Аллейн пристально вгляделся в пятно на решетке лифта. — А это и есть пятно или мазок на шишечке или загогулине, о которой вы мне говорили?

— Весьма причудливый узор, правда, сэр?

— Очень, Братец Лис. Видите: виноград вперемешку с декоративными нашлепками. Вот вам современное прикладное искусство. Какого роста был потерпевший?

— Шесть футов и полдюйма, — с готовностью отозвался Фокс.

— Отлично. В вас росту шесть футов, так ведь? Сядьте-ка в другой угол, Братец Лис. Да. Да, я убежден, если бы я врезал вам хорошим хуком в правый висок, ваш левый висок приложился бы к решетке как раз на полдюйма ниже соответствующей шишечки. Однако это весьма расплывчато. Похоже на то, что нам придется затащить его сюда и попробовать. Я вижу, эти нашлепки в центре слегка вдавленные. Посмотрите-ка на нашу. Кто-то, как вы точно заметили, вытер ее. И сиденье тоже. Но не очень-то успешно. Придется Бэйли с этим поработать. О, а это еще что?

Аллейн нагнулся и посветил фонариком под сиденье.

— Полагаю, вы уже это заметили, хитрый старый черт, — сказал он.

— Да, сэр. Я полагал, что лучше оставить все как есть до вашего прихода.

— Какой такт! Какая деликатность! — Аллейн нагнулся, протянул руку под сиденье и вытащил оттуда пару автомобильных перчаток с длинными раструбами. Он и Фокс присели на корточки и стали тщательно их осматривать.

— Окровавлены, — заметил Фокс.

— Кровь или что-то вроде этого. Между средним и безымянным пальцами левой руки и на внутренней поверхности этих пальцев. И немного на ладони. Вы что-нибудь видите на правой перчатке? Ну да… И опять же, немного крови на ладони. Благослови бог мою душу, Фокс, надо о них позаботиться! Будьте хорошим мальчиком, отдайте их Бэйли, а потом расскажите мне всю историю как есть.

Фокс направился в номер двадцать шесть. Констебль прокашлялся. Аллейн рассеянно смотрел в лифтовую шахту. Дверь из номера двадцать пять открылась, и бледный симпатичный молодой человек выглянул на лестницу.

— О, привет, — вежливо сказал он. — Не хочу вам мешать. Вы, наверное, мистер Аллейн?

— Да, — ответил Аллейн.

— Да… Мне очень не хотелось бы вам надоедать, но я подумал, что можно попробовать выяснить у вас, скоро ли вы на нас накинетесь. Я Генри Миног.

— Рад познакомиться, — ответил Аллейн. — Мы постараемся действовать как можно быстрее. Осталось ждать недолго.

— Ну и отлично. Дело в том, что моя мама довольно сильно вымоталась, бедняжка, и мне кажется, что ей надо бы как можно скорее лечь в постель. То есть, конечно, если из этой постели или даже из комнаты удастся выгнать мою тетю Вайолет, что мне представляется крайне сомнительным… Вы не знаете, как по этикету полагается себя вести с вдовами свежеубитых пэров, которые к тому же являются вашими близкими родственниками?

— Сейчас леди Чарльз с леди Вутервуд? — спросил Аллейн.

Генри вышел на лестницу и захлопнул дверь. На него падала тень от лифта.

— Да, — ответил он. — Там моя мама, а еще Диндилдон — горничная тети Вайолет. Тетя Вайолет, кажется, пребывает в трансе или в коме, словом, она абсолютно не понимает и не замечает, что происходит вокруг. Но вам только с этим еще хлопот не хватало… Я просто собирался предложить, чтобы вы сперва поговорили с моей мамой, а потом с тетей Вайолет, чтобы мы смогли сразу же затолкать маму в постель.

— Посмотрю, что можно сделать. Боюсь, что в такого рода делах…

— О, я все понимаю, — согласился Генри. — Все остальные вполне готовы к тому, что аж до первых лучей зари им придется врать и изворачиваться.

— Надеюсь, что нет, — ответил Аллейн.

— Вообще-то говоря, мы весьма правдивая семья, просто все происходящее с нами настолько невероятно, что нам никто не верит. Но все-таки я хочу думать, что ваше ухо уже научилось чутко различать правду и ложь и вы сразу услышите, если мы попробуем врать и изворачиваться.

— Смею надеяться, — серьезно подтвердил Аллейн. Генри внимательно смотрел на него из тени.

— Да-а, — протянул Генри. — Боюсь, что я тоже очень на это надеюсь. Мой отец сказал, что вам надо было бы предложить сандвичей и чего-нибудь выпить, но все знают, что вы не станете преломлять хлеб с подозреваемыми. Или это только в книжках так? Итак, сэр, присоединитесь ли вы к нам выпить — на что мы очень надеемся — или прислать вам что-нибудь сюда?

— Очень любезно с вашей стороны, — отозвался Аллейн, — но при исполнении обязанностей мы — ни-ни.

— Скажите, можем мы что-нибудь еще сделать для вас?

— Мне кажется, что пока ничего. Хотя… раз уж вы все равно здесь… Скажите, кто владелец тех перчаток?

— Каких перчаток? — Голос Генри прозвучал бесцветно.

— Меня интересует пара грубых автомобильных перчаток с длинными раструбами, — пояснил Аллейн.

— Это такие, подбитые довольно противным на вид мехом?

— Действительно, на меху.

— Похоже, что это мои, — сказал Генри. — А где они?

— Я их вам потом верну. Мой коллега унес их в квартиру.

— И где вы их нашли?

— В лифте, — ответил Аллейн.

Генри уставился на инспектора изумленным взглядом.

— Но я не был в лифте.

— Нет?

— Нет. Мне кажется… — Генри осекся.

— Да?

— Нет-нет, ничего. Совершенно не могу себе представить, как они туда попали. Не надо их возвращать, сэр. Мне кажется, я больше не захочу их носить.

— Я тоже так думаю, — согласился Аллейн, пристально глядя на молодого человека. — Тем более если вы их увидите.

В тусклом свете лицо Генри приобрело цвет слоновой кости.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Они испачканы.

— Испачканы? Чем?

— Похоже, что кровью.

Генри повернулся на каблуках и слепо, натыкаясь на стены, пошел в квартиру. Вернулся Фокс вместе с Бэйли.

— Мне бы хотелось, чтобы вы занялись лифтом, Бэйли, — сказал Аллейн. — Попробуйте кнопку «стоп» и дверные ручки — словом, все.

— Пусть Томпсон сделает увеличенные снимки сиденья и стены.

— Очень хорошо, сэр.

— И еще, Фокс: мы пройдемся по вашим записям, а потом, мне кажется, я должен поговорить с этим семейством.

Близнецы стояли плечом к плечу на коврике у камина. Свет лампы поблескивал на их светлых волосах. На них были серые фланелевые костюмы и темно-зеленые пуловеры, которые им связала мать. Руки засунуты в карманы, головы слегка наклонены набок. Лица застыли в гримаске почтительного внимания. Сидя на стуле у огня, Роберта время от времени поглядывала на них, и тревога сжимала ее сердце холодной рукой. Потому что за спинами близнецов Роберта внезапно увидела не угли в камине Лондона, а ароматные поленья в «Медвежьем углу» Новой Зеландии. И с острой отчетливостью в памяти девушки всплыла сцена из того времени, когда она своими ушами слышала, как каждый из близнецов признавался, что это именно он взял покататься большой автомобиль, что было категорически запрещено, и загнал его на отмель реки. Сама она сидела тогда как воды в рот набрав, зная все это время, что машину взял Стивен, а Колин целый день безвыходно оставался дома. Она вспомнила, как в укромном уголке спросила Колина, почему это он сделал такой донкихотский жест, и, словно наяву, снова услышала его ответ:

— А у нас такой уговор!

— И что, вы с ним всегда так? — спросила Роберта в тот раз.

— Нет, не всегда, — ответил Колин, ероша свои жесткие светлые волосы. — Только когда действительно большой скандал.

— Ну да, понимаю, двойная страховка, — сказала тогда Роберта.

— А как же? Ведь мы и есть двойняшки, — согласился Колин.

Это воспоминание из прошлого было настолько сильнее настоящего, что она даже не слышала голосов, гудевших в гостиной. В голове ее словно что-то щелкнуло, как будто в коробке передач, и она стала думать о Миногах как о незнакомых людях. «Я же понятия не имею, что они за люди, — подумала в панике Роберта. — Я ничего не знаю об их мире. Я все время вписывала их действия и поступки в свои собственные представления о них, но мои представления могут оказаться совершенно ошибочными». И она стала думать о том, у всех ли есть свой тайный мир, собственная реальность. «Стоп, — сказала она себе, — так не годится!» В мыслях снова что-то щелкнуло, и в них порвался голос лорда Чарльза, такой знакомый, мягкий. Голос, который она знала и любила.

— А теперь послушайте меня, вы оба, — говорил лорд Чарльз. — Так больше не может продолжаться. Один из вас спустился с Вайолет и Габриэлем в лифте. Который из вас это был?

— Эт-то я, — ответил Стивен.

— Заткнись, — привычно оборвал брата Колин. — Это был я.

— Неужели до вас не доходит, — возмутился Генри, — что один из вас самым грязным образом ставит другого под подозрение?

— Если вы воображаете, — нахмурился лорд Чарльз, — что полицию можно провести таким детским фортелем, то вы… — он поспешно закончил: — то вы глубоко заблуждаетесь.

— А как насчет отпечатков пальцев? — спросила Фрида.

— Я ни к чему не прикасался, — отозвался Колин.

— Я держал руки в к-карманах, — эхом откликнулся Стивен.

— Кто бы из вас двоих там ни был, ему бы пришлось нажимать на кнопки, чтобы запустить лифт, — заметила Фрида.

— Лифтом с тех пор пользовались дважды, — буркнул Стивен.

— По меньшей мере дважды, — уточнил Колин. — Никаких стоящих отпечатков пальцев там быть не может.

— Послушайте, вы! — возмущенно проговорил Генри. — В любой момент может прийти Аллейн и начать задавать вопросы. Как только он поймет, что вы замыслили, он начнет допрашивать вас порознь. И если вы питаете неуместную, идиотскую надежду, что вам удастся его провести, то вы самые страшные недоумки из тех, кто еще не заперт в дурдоме.

— Мамуля вот-вот вернется, — предостерегла Фрида. — К ее приходу с этим надо покончить.

Лорд Чарльз произнес:

— Стивен, ты совершил это убийство?

— Нет, отец, не я.

— Колин?

— Нет, отец, честное слово.

— Поклянитесь оба своей честью.

— Это не мы, отец, честно, — повторили близнецы. А Стивен добавил: — Нам, конечно, не жалко, что он умер, но это с-свинство — так убивать человека.

— Гадость, — весело согласился Колин.

— Я очень хорошо знаю, что спрашивать вас об этом — глупость и просто нелепость, — сказал лорд Чарльз. — Разумеется, вы оба совершенно неспособны на такие дела. Я же… я просто умоляю вас понять, что для невиновного человека последнее дело — лгать полиции.

— Что я и г-говорил Колину, — согласно кивнул Стивен.

— Тогда почему бы тебе не последовать собственному совету? — спросил Колин. — Не будь идиотом. Я съехал в лифте, отец, а Стивен остался в гостиной.

— Что является абсолютным, махровым в-враньем, — заявил Стивен.

— Ну вот и приехали, — хмыкнула Фрида. — Кончайте валять дурака, близняшки. Это страшно остроумно, мы все признаем, что это ужасно остроумно, но дело слишком серьезное. Вы же со своими куриными мозгами не можете тягаться с могучим умом Красавчика Аллейна. Кстати, ребята, знаете, если бы не убийство дяди Г., я была бы страшно горда, что в нашей квартире сейчас находится Красавчик Аллейн. С тех самых пор как он расследовал убийство Госпела, я питаю к нему преступную страсть. Он действительно похож на рыцаря, которого девушки вымаливают у бога, Генри?

— Прекратила бы ты свою светскую болтовню, Фрид, — раздраженно взмолился Генри. — Ты же сама знаешь, что напугана до смерти, как, впрочем, и все мы.

— Нет, что касается меня, честное слово, нет. Может быть, ночью я и проснусь пару раз в холодном поту, но сейчас я просто возбуждена. Только хотелось бы, чтобы близнецы прекратили валять дурака.

— А я молю бога, чтобы все тут прекратили валять дурака, — сказал лорд Чарльз с неожиданной яростью. — Мне кажется, что я вас вижу и слышу впервые в жизни. Неужели до вас так и не доходит, что кто-то в этой квартире убил моего брата!

Воцарилось неловкое молчание, которое нарушила Фрида:

— Но, папуля, ты же не любил дядю Г.!

— Уймись, Фрид, — нетерпеливо приказал Генри. — Отец, не думаешь же ты, что это сделал кто-то из семьи?

— Господи помилуй, конечно же нет!

— Ну а кто, по вашему мнению? — живо поинтересовалась Фрида.

— Диндилдон, — ответил Колин.

— Или Хихикс, — отозвался Стивен.

— Вы только потому называете Диндилдон или Хихикса, что не знаете их так же хорошо, как Баскетта или горничных, — заметил Генри.

— Или Нянюшку, — добавила Фрида.

— Если бы я был в услужении у дяди Г. или тети В., — заявил Колин, — я бы их обоих давным-давно убил. Слушайте, а я рад, что этим делом будет заниматься Аллейн. Если уж меня будут допрашивать с пристрастием, пусть лучше это делает джентльмен. Знаю сам, что я страшный сноб.

— Мне к-кажется, — сказал Стивен, — что это должно быть ужасно неловко. По мне лучше уж старомодный полицейский, который говорит на кокни: «Эй, голубчики, вы чего это удумали?! Вот я вам покажу!»

— Что свидетельствует о твоем невежестве, — отрезала Фрида. — Ни один из детективов так не разговаривает. Но я действительно думаю, папа, что нам следует позвонить Найджелу Батгейту. Вы же знаете, что он без ума от Аллейна. Он — его доктор Ватсон и гордится этим.

— А почему это я должен ему звонить? — вскинулся Генри. — Сама звони.

— Что я и собираюсь сделать. Мне кажется, что это элементарная доброта.

— А какой он, этот Аллейн? — спросил Колин.

— Я бы сказал, что он очень даже милый, — ответил Генри. — Такой слегка старомодный, однако без жеманства или чопорности. Но пугающе вежливый и тихий.

— Ч-черт! — прокомментировал Стивен.

Дверь гостиной открылась, и вошла Плюшка, в пижаме и халатике. Нянюшка так свирепо стянула ей волосы, что даже брови девочки чуть приподнялись. Две тугие косички свисали у нее между лопаток. Круглое личико сияло, и от нее пахло пеной для ванны. Роберте показалось, что она видит самое себя в тринадцать лет: совсем ребенок, которому место в детской.

— Майк спит, — объявила Плюшка, — а я еще никогда в жизни не была такой бодрой. Пожалуйста, папочка, не прогоняй меня. У меня зубы стучат.

— Пусенька, милая! — беспомощно пробормотал лорд Чарльз. — Прости, пожалуйста! Иди сюда, к огоньку.

— Ты не можешь появиться перед полицией в таком виде, Плюшка, — категорически заявила неумолимая Фрида. — Ты слишком толста, чтобы появляться в неглиже.

— Плевать мне на это. Я сяду тут возле моей лапочки Роберты и согреюсь. Папочка, полиция сейчас здесь?

— Да.

— А мамуля где?

— С тетей Вайолет.

— А дядю Г. убили? Нянюшка такая непреклонная, что с ума сойти можно. Она не хочет об этом говорить — и все тут.

— Папа, — нетерпеливо произнесла Фрида, — мне кажется, нет ни малейшего смысла кормить Плюшку разными туманными намеками. Понимаешь, Плюшка, дядю Г. слегка продырявили, и он от этого умер.

— А кто его дырявил? — спросила Плюшка, растирая руками колени.

— Наверное, кто-нибудь… — лорд Чарльз сделал неопределенный жест рукой, — какой-то сумасшедший, который сюда забрался. Бродячий сумасшедший. Конечно. Не думай об этом, Плюшка. Полиция найдет, кто это.

— Ну надо же, как здорово, — восхитилась Плюшка. Она присела возле Роберты, которая чувствовала, что Плюшка дрожит от возбуждения, как щенок. — Пап, — заговорила девочка, — а мне тут пришло в голову…

— Что такое, Пусенька? — устало спросил ее отец.

— Ты же теперь запросто сможешь избавиться от бэйлифа.

— Притихни, Плюшка, — приказал Генри. — Тебе не следует говорить о бэйлифе.

— Почему?

— Потому что я тебе велю. Плюшка дерзко посмотрела на Генри.

— О'кей, граф Рунский! — выпалила она.

— Что?! — вырвалось у Роберты.

— Но ведь это абсолютно правильно, — заявила Плюшка. — Генри теперь будут звать графом Рунским. Верно, папа?

— Господи помилуй, — медленно произнес Генри, — а ведь это правда!

— Ну да, — самодовольно сказала Плюшка. — Я это сразу поняла. А я, например, стала леди Патриция Миног. Правильно?

— Заткнись, Плюшка, — велел Колин.

— Да-да, — поспешно поддержал Колина лорд Чарльз. — Оставим эту тему, Плюшка.

— А папуля, — упрямо продолжала Плюшка, — теперь… Дверь гостиной открылась. На пороге стоял Аллейн, а за ним — Фокс.

— Могу я войти, лорд Вутервуд? — спросил Аллейн.

Впоследствии, когда у Роберты было время пересмотреть события того невероятного дня, она вспоминала, что до появления Аллейна в ее подсознании маячил образ типичного детектива из романов. Образ человека с холодным внимательным взглядом, грубыми руками и большим лоснящимся лицом. Аллейн настолько не соответствовал этой картинке, что на миг она вообразила, будто это какой-то незадачливый гость, как нарочно выбравший для своего визита к Миногам самый неподходящий момент. Вид Фокса за спиной Аллейна развеял ее заблуждения. Насчет Фокса ошибиться было никак нельзя.

Новый лорд Вутервуд сунул монокль в карман жилета и со своей обычной щепетильной вежливостью поспешил навстречу. Пожимая Аллейну руку, он согнул свою в локте под прямым углом — красивый жест дипломата.

— Входите же, входите, — пригласил он. — Боюсь, мы бросили вас на произвол судьбы, но я надеялся, что, если мы понадобимся, вы дадите нам знать.

— Искренне благодарю вас, но ничего не было нужно, — сказал Аллейн. — Однако сейчас я понял, что мне стоит еще раз пройтись по всем тем показаниям, которые Фокс с вас снял, прежде чем на вас обрушился я. Так что…

— Да-да, разумеется. Моей жены и маленького сынишки пока здесь нет, но все остальные… С моим старшим сыном, как мне известно, вы уже знакомы. Моя дочь…

Церемония представления состоялась. Аллейн поклонился каждому из Миногов. Роберта на своем низеньком стульчике настолько утонула во мраке, что лорд Чарльз позабыл о ней, но темные глаза Аллейна внимательно остановились на маленькой фигурке.

— Прошу прощения, дорогая моя Робин, — извинился лорд Чарльз. — Мисс Грей — наш друг из Новой Зеландии, мистер Аллейн.

— Очень рада познакомиться, — проговорила Роберта.

— Новая Зеландия? — спросил Аллейн.

— Да. Я приехала только вчера, — отозвалась Роберта и удивилась, почему старший инспектор так ласково на нее посмотрел, прежде чем обернуться к лорду Чарльзу.

— Это ужасно, Аллейн, — говорил лорд Чарльз. — Мы совершенно растерянны и… и, конечно, потрясены. Надеюсь, вы простите нас, если мы не очень хорошо все вспомним.

— Мы понимаем, что это было серьезное потрясение, — согласился Аллейн. — Разумеется, я постараюсь покончить со всем как можно скорее, но боюсь, что это будет длинное и неизбежно гнетущее дело.

— А что будет дальше? — спросил Генри.

— Прежде всего я хотел бы получить связные показания о событиях, которые предшествовали тому моменту, когда лорд и леди Вутервуд вошли в лифт. Мне кажется, что я должен вам сказать, что Фокс разговаривал с портье внизу. Портье дежурил в холле весь день, и, хотя сам он не возит жильцов на лифте, он может отчитаться за каждого, кто пользовался лифтом после приезда лорда и леди Вутервуд. Он также совершенно категорически уверен, что днем незнакомые люди не приходили в дом и не пользовались лифтом. Разумеется, есть еще лестница и пожарная лестница тоже. Чтобы попасть в квартиру через пожарную лестницу, необходимо пройти через кухню. Ваша кухарка готова под присягой подтвердить, что в течение дня никто в квартиру через кухню не входил. Безусловно, портье и кухарка могут ошибаться, но пока что похоже, что с полудня в доме не было никого из посторонних.

— Понимаю.

— Несомненно, в дальнейшем мы проанализируем эту возможность гораздо глубже. Но пока что при таких обстоятельствах…

— Д-должно быть, это сделал кто-то, кто был в квартире, — громко сказал Стивен.

— Да, — ответил Аллейн. — Похоже на то. Я только потому подчеркиваю это, что хочу, чтобы вы четко поняли, почему нам так важно совершенно ясно представлять себе действия каждого из присутствующих.

Все Миноги дружно пробормотали «да, конечно». Аллейн положил руки на подлокотники кресла и оглядел кружок собравшихся вокруг него лиц. Близнецы — длинноногие блондины — развалились на диване, как обычно. Плюшка, съежившись в своем халатике, все еще сидела возле Роберты. Генри сидел в глубоком кресле, засунув руки в карманы брюк, сгорбившись, чуть склонив голову набок. Роберте подумалось, что Генри похож на нахохлившуюся птицу. Лорд Чарльз элегантно восседал на тонконогом стульчике и покачивал моноклем, как маятником, над скрещенными коленями. Фрида стояла, прислонившись к каминной полке, в несколько театральной позе.

— Прежде чем начнется вся история, — заговорил Аллейн, — я бы хотел кое-что сказать. С моей стороны было бы бесполезно и неразумно притворяться, что в этом деле не будет осложнений. Вряд ли возможно, что это несчастный случай или самоубийство. Вероятно, в ваших мыслях вертится слово, которое, к сожалению, вызывает у вас массу неприятных ассоциаций. Детективные романы настолько эксплуатируют расследования, связанные с убийствами, что, боюсь, у большинства людей в памяти всплывают миллионы судебных ошибок, десятки невинных людей, упрятанных за решетку на основании одного лишь подозрения, тонны ложных улик, а также внезапные аресты. На самом деле расследование убийства — это весьма скучное и прозаическое дело, и крайне редко невиновный человек рискует большим, чем просто смертельно устать от скуки расследования и постоянных допросов…

Инспектор сидел спиной к двери в прихожую. Лицо его было ярко освещено и приковывало к себе внимание всех Миногов. Роберта, глядя на них, подумала, стало ли им легче от его заверений. Тихий голос продолжал говорить четко и без нажима:

— …так что, с вашего позволения, я просто хотел бы попросить вас помнить, что, помимо скорби и горя, которые являются естественными последствиями этого убийства, невиновному человеку придется выносить только дотошные и, к сожалению, утомительно однообразные вопросы. Вскоре я поговорю с каждым из вас по отдельности. В настоящий момент, мне кажется, дело пойдет быстрее, если мы обсудим дела все вместе. Если только леди Вутервуд и леди… — Аллейн на секунду остановился, запутавшись в одинаковых титулах.

— И леди Вутервуд. Ловушка для юных актеров, — развязно закончила Фрида.

— Фрид! — остановил ее отец.

— Папа, да ведь так оно и есть. Тетя В. теперь вдовствующая маркиза, правильно? Вайолет, леди Вутервуд. Так ведь? Как я полагаю, мистеру Аллейну нужны обе леди Вутервуд.

— Да, конечно, — ответил Аллейн. — Я хотел бы побеседовать с обеими.

— Я пойду и спрошу. Что-то мне кажется, мистер Аллейн, удача вас не ждет. Разумеется, моя мать придет. Лучше позову-ка я заодно и Нянюшку. Как насчет тети Кит, папа?

Фокс, который незаметно пристроился где-то сзади, с удивлением поднял взгляд, а Аллейн поинтересовался:

— Разве в доме еще кто-то есть?

— Я просто не могу себе представить, — с досадой произнес лорд Чарльз, — почему никто никогда не помнит про тетю Кит.

— Ну, она просто исчезла, — пожала плечами Фрида. — Вообще-то мы ее время от времени вспоминаем. Мамуля примерно с час назад спросила: «Господи помилуй, что случилось с тетей Кит?» Может быть, позвонить ей?

— Речь идет о моей тетушке, Аллейн, — объяснил инспектору лорд Чарльз извиняющимся тоном. — Леди Катерин Лоуб. Она сегодня вечером тоже была здесь, но боюсь, что из-за этой ужасной истории она совершенно вылетела у нас из головы. Она была вместе с моей женой как раз перед тем, как это случилось. Полагаю, она просто тихонько ушла… Я совершенно забыл про нее рассказать. Простите, ради бога. Наверное, нам следует позвонить ей?

— Мне кажется, имеет смысл это сделать, — кивнул Аллейн. — Вы говорите, ее зовут леди Катерин Лоуб?

— Да. А что?

— Портье видел, как она выходила из дома за несколько минут до того, как происшедшее обнаружилось.

— М-да, — пробормотал лорд Чарльз. — Я нахожу слегка странным, что тетя Кит пропала вот так, не сказав ни слова. Остается надеяться от всей души, что с ней ничего не случилось. Я думаю, лучше всего поскорее позвонить ей. Фрид, деточка, позвони, хорошо?

— И что, предложить ей, чтобы она плелась сюда из Хаммерсмита?

— Я пошлю за ней машину, — ответил лорд Чарльз. — Скажи, Фрид, что я пошлю за ней машину, а потом позвони Мэйлингу. Мэйлинг — это мой шофер, Аллейн. Сегодня днем его тут не было, поэтому, как мне кажется…

— Это замечательное решение, сэр.

Фрида встала коленками на стул возле письменного стола и набрала номер.

— Тетя Кит, — заметил Генри, — почти совершенно глуха и не отличается сообразительностью. Пойти и привести маму?

— Будьте так добры.

— И тетю В., — напомнила Плюшка. Фрида заговорила в трубку.

— Скажи ей обо всем этом помягче, Фрид, — попросил лорд Чарльз.

— Она все равно станет метаться как угорелая кошка, — мрачно предсказала Плюшка.

Генри вышел в прихожую. Колин, ни к кому не обращаясь, заявил:

— Это позор — притаскивать тетю Кит. Я знаю, что незамужние старые тетушки теперь в моде на роли убийц, но мистер Аллейн велел нам забыть про детективные романы. И, откровенно говоря, как подумаешь… Тетя Кит!

— Даже в качестве с-свидетеля, — покачал головой Стивен, — она окажется совершенно безнадежна. Она никогда не знает, что творится у нее под самым носом.

— Заткнитесь вы наконец! — сердито зашипела на братьев Фрида. — Я же ничего из-за вас не слышу. Что-что? Что вы сказали? В самом деле? Но ведь… хорошо, большое спасибо. Тогда просто передайте, что звонила мисс Миног. Она знает наш телефон. Нет-нет, боюсь, мы ничего не знаем, но ничего страшного нет… Не беспокойтесь, Джибсон. Спокойной ночи.

Фрида повесила трубку и бессмысленно уставилась на своего отца.

— Становится забавно, — сказала она. — Тетя Кит обещала быть к обеду, к тому же кто-то там из благотворительного общества условился прийти к ней, а теперь она пропала, не позвонив и ни о чем никого не предупредив.