Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет

Глава 18

— В первую и, как выяснилось, единственную экспедицию, я отправился налегке: запас еды, запас воды и несколько устройств в помощь — только и всего. Говоря начистоту, я не знал куда попаду. Одна маленькая ошибочка — и можно оказаться в мире, который для жизни непригоден. Я мог ступить на планету, где гравитационное поле давит к земле. Или на планету, где земли вовсе нет, а есть лишь первичный бульон. Но если не попробуешь, не узнаешь. Ученый — настоящий ученый, а не кабинетная крыса — каждый день идет на риск. Пошел и я.

Он повернулся, глядя на камеру.

— И мне повезло. Мир оказался удивительно похож на наш.

Сзади донесся оживленный шепот — Катькины подопечные, уже не таясь, обсуждали слова отца. И меня тоже обсуждали. «Это он», «человек с картины», «пророчество», «посмотри, они на одно лицо!». Да, я действительно был похож на отца. Только покрупнее буду. Хотя мужики на работе говорили, что отец, несмотря на свою худобу и поджарое телосложение, любил размять кулаки, поспарринговаться. Не знаю, байка ли, а удар у него был тяжелый, как удар кувалдой. Внутренняя энергия какая, что ли?

— Цыц, — шикнула на сектантов Софа. Ее картинка тоже заворожила.

— Когда я говорю «удивительно похож», я не лукавлю и не преувеличиваю. Говорю исключительно на языке фактов. Задокументированных — подробные отчеты вы найдете в центральном архиве Столицы.

Отец замолчал и принялся мерить шагами невидимую мне комнату. На мгновение его подергивающийся силуэт оказался совсем рядом. Вопреки всякому здравому смыслу, мне захотелось к нему прикоснуться. Это неразумно, но вдруг?..

Никакого “вдруг”. Рука натолкнулась на стену. А отец (не отец! его цифровой след) продолжал:

— Разумеется, я не мог представиться гражданином. Даже с учетом технологического отставания проверить правдивость моих показаний было пустячным делом. Картотеки и архивы в этом мире уже появились. И если бы местные гэбисты не отыскали ни свидетельства о рождении, ни кредитной истории, ни других свидетельств существования Богданова Степана Тимофеевича, скорее всего, я бы очутился в изоляторе. А следом — на допросе.

На его лице появилась ухмылка. Ехидная такая, с намеком на то, что ее хозяин не так прост, как кажется.

— К счастью, как и в любом государстве, существуют теневые структуры, которые решают подобные вопросы неофициально. Подделка документов тоже в них входит. Мне очень помогло то, что драгоценные камни и металлы во все времена считались неплохой валютой. И еще больше помогло то, что здесь не нашлось человека, который бы отличил синтезированный на компактном принтере рубин от настоящего. Но я ни в коем случае не намекаю на глупость аборигенов — отличить и правда сложно. Выяснится пикантный факт только тогда, когда фальшивка разложится на составляющие.

Картинка подернулась, слегка поплыла и снова собралась в кучу.

— Впрочем, что-то меня занесло. К тому моменту, как я получил на руки паспорт Стефана Ламберта, ученого из ГДР, наши пути с моими… помощниками разошлись. Ищи-свищи, как говорится. С такими документами уже было не стыдно заявиться в любой научный центр и продемонстрировать чудо-технологии. Вернее, это для местных они чудом стали. Для нас же дело обычное.

На последнем слове он затих. Было слышно, как он грустно вздохнул, стоя спиной к камере.

— Восемнадцать с половиной лет жизни я потратил на то, чтобы привести эту отсталую страну к величию. Макс Каммерер мог бы гордиться мной, будь он реален. Не будет преувеличением сказать, что я планировал жизнь на это положить, и, видит Б-г, у меня получилось.

Лицо отца стало задумчивым.

— Получилось так, что положил я не только свою жизнь. Стой я сейчас перед коллегами, признал бы, честно и без утайки признал, что ошибся. Путь к знанию выложен ошибками, это правда. Но иногда ты платишь за них слишком высокую цену.

Он вышел за кадр. Невидимая камера снимала интерьер лаборатории, пока откуда-то доносился шорох и щелчки механизмов. Мы все терпеливо ждали. Как подростки на киносеансе в ожидании кульминации фильма. И кульминация действительно получилась. Появился отец, облаченный в экзоскелет с мозаики. Только лицо его — лицо смертельно уставшего человека, который порядочно дерьма в своей жизни хлебнул — оставалось открытым.

— Меня зовут Степан Тимофеевич Богданов. Вполне вероятно, что, когда вы смотрите эту запись, я уже мертв. Но раз уж вы ее видите, то вам удалось добраться до одной из наших лабораторий, завладеть браслетом типа ПЭ А ПЭ, вскрыть мой кодовый замок и считать запись. А это не так уж и просто. Не у всякого достанет любопытства и упорства, праздный человек таким заниматься не станет. Поэтому ты, кем бы ты ни был… найди другие лаборатории, просмотри все записи. Их не так много. БАСКО, ты меня слышишь?

Тот молчал. Впервые за долгое время он заткнулся, а меня даже пошутить по этому поводу не тянуло.

— Я даю полное право на доступ ко всей информации владельцу данного браслета в том случае, если его код совпадает с моим на семьдесят пять процентов и более. Твоей задачей, БАСКО, будет сопровождение владельца на всем протяжении его маршрута, а так же содействие в любой поставленной задаче. Директива выполняется неукоснительно до той поры, пока цели владельца не будут достигнуты… — тут он сделал паузу. — либо до тех пор, пока владелец жив.

Отец размял шею и провел пальцем по панели на запястье экзоскелета. С мягким, едва слышным шуршанием маска скрыла его лицо.

— Товарищ, надеюсь, тебе повезет больше, чем мне. Конец записи.

Картинка дрогнула в последний раз и погасла. Стало тихо. Никто не решался и слова вымолвить.

— МДА, — нарушил тишину БАСКО, — ТЯЖЕЛО.

— Прости? — Я мотнул головой. Отойти от увиденного еще долго не смогу, пожалуй.

Послышался щелчок, после чего браслет выплюнул съемный накопитель. Моя рука дернулась и поймала флэшку на лету. Отличные, черт возьми, рефлексы.

БАСКО заговорил снова, но теперь его механический голос изменился. Может, привык я к нему… нам же свойственно очеловечивать близкие и привычные вещи, а эта железяка, как ни крути, со мной рядом постоянно. Сейчас БАСКО казался… чужим. Как будто мы откатились на время до знакомства.

— ДОСТУП КО ВСЕМ СОХРАНИВШИМСЯ АРХИВАМ ПОДТВЕРЖДЕН. — прогремел он. — ПРАВО ДОСТУПА В ЛАБОРАТОРИИ ПОЛУЧЕНО. СОПРОВОЖДЕНИЕ СУБЪЕКТА БУДЕТ ОБЕСПЕЧЕНО.

Я хотел было поинтересоваться, можно ли этого веселого соседства как-то избежать, или оно случится несмотря ни на что, но не стал. Понял, что бесполезно.

— Ишь, как запел, — сказала Софа, кивнув рукой на браслет.

— Ага, — отозвался я.

— ОБУЧЕНИЕ ПОТОМКА БУДЕТ ПРОВЕДЕНО, ОБРАЗЕЦ…

— Сам ты образец! Я тебе не свинка подопытная

— … СООТВЕТВУЕТ НА ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ И ДЕВЯТЬ ДЕСЯТЫХ ПРОЦЕНТА.

— Мы ничего про обучение вроде как не обговаривали…

— ТАК ЗАЛОЖЕНО В ПРОГРАММЕ. ВОЗРАЖЕНИЯ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ. ВЫКУСИ.

Как говаривали в научно-фантастических фильмах про роботов-убийц, сопротивление бесполезно. БАСКО готов причинять добро и наносить радость.

Да и у меня щас особо настроения не было на то, чтоб с ним спорить. Голову занимали совсем другие мысли.

Образ отца в голове смутный — все-таки еще ребенком его видел вживую, а не на фотографиях. Поэтому он всегда представлялся мне молодым, энергичным и бодрым мужчиной с резкими движениями, который вечно быстро что-то записывал, высчитывал, изобретал и выдумывал. Человек науки как он есть. Никаких стереотипных штук типа всклокоченных волос, белого халата, пропахшего химикатами, и безумия. Только воплощение чистой силы, призванной создавать, открывать и развивать.

Совершенно этот светлый образ у меня в голове не вязался с угрюмым, изможденным человеком, который создает оружие и орудия истребления. Упырей грех не истребить, конечно, тем более у меня самого уже послужной список имеется. Но контраст все равно слишком бросается в глаза.

По итогу выходит, что отец, может и не тайны вселенной выведал, то парочку уж точно. Еще и БАСКО дал задачу меня этими знаниями снабдить.

Перед носом вдруг защелкали пальцы.

— Витяяя. Виктор, ау, прием. Витя. Витямбус. Викторианец, Витек, ВИТЮША.

Я скрипнул зубами.

— Как ты меня сейчас назвала?..

— Ну слава те хоспаде, очнулся. Я уж думала, что придется пойти на крайние меры, — сказала Софа.

Я прищурился.

— Это какие еще крайние меры?

Она встала передо мной, уперев руки в боки с постным выражением лица.

— Футболку задрать и кричать «Сиськи, подходи, налетай и хватай!» Идем, наша секскурсия еще не закончена. Катерина говорит, тут еще есть комна. Может, и там чего полезного найдем. Железяку хоть подкормим.

— Экскурсия, — поправил я машинально.

— ВЕРНО, ВИКТОР. А ОТ УГОЩЕНИЯ ОТКАЖУСЬ, ПОЖАЛУЙ. ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖИМЫМ НАКОПИТЕЛЯ Я УЖЕ СЫТ ПО ГОРЛО.

— Не знаю я кто тебе там ссыт по самое горло, — перебила София. — Ты вроде как поклялся помогать. Вот и помогай, а то пока твой пиздеж только на нервы действует.

Из браслета раздалось неразборчивое гудение. Стопроцентно уверен, что сейчас БАСКО материл нас на чем свет стоит. Только в речь свое возмущение предусмотрительно не переводил. Но посыл (в известном направлении) был ясен.

Я встал с постели; после всех экзекуций с браслетом ощутимо пошатывало. Давненько такой болтанки не ощущал, вестибулярка раньше никогда не подводила. А сейчас такое чувство, будто я двадцать раз подряд в парке аттракционов на «русских горках» прокатился. Еще минутка-другая — и начну блевать мороженым и сахарной ватой.

Юные сектанты молчали. Когда я двинулся к выходу, они молча, расступились и выстроились рядком как пионеры на линейке. Стало неуютно. Еще не хватало, чтоб они передо мной на колени грохаться стали. Хотя, может, действительно именно ЭТОГО мне и не хватало… Падите ниц, холопы! Перед вами прямой потомок и наследник Ламбертов, кто бы они такие ни были (в это мне еще долго вникать придется) Теперь я вас к светлому будущему поведу, где каждому воздастся по делам его. Нет, это уже и вправду что-то религиозное.

А при коммунизме все будет заебись, он наступит скоро, надо только подождать.

Где вот оно, светлое будущее? Батя, ты чего наделал? Кровососов в мире быть не должно никаких… я даже комаров с трудом терплю летом. Рискну предположить, что какой-нибудь беглый ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ куснул зазевавшегося лаборанта и после этого все наперекосяк пошло-поехало.

— Так ты и вправду его сын? — изумилась Катерина.

— Ну, — начал я, — судя по лицу — да. Судя по тому, что сказала эта железяка, — я поболтал рукой с браслетом, — которая мою ДНК на зуб пробовала, соответствие достигает ста процентов.

— ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ ЦЕЛЫХ И ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ СОТЫХ, — отозвался БАСКО. — И ЗУБОВ, К СЛОВУ, ВИКТОР, У МЕНЯ НЕТ.

— Не нуди, — опустил руку. Так что… да, я его сын. Единственный.

По крайней мере, про других я не знал ничего.

— Нам говорили, что ваших тут много было. Целый род! — произнесла Катя, — Чуть ли не династия Ламбертов. В подмастерья к Стефану просились, да хоть за конями ухаживать да сапоги чистить, лишь бы доступ сюда открыть.

Я пожал плечами. Не очень-то было приятно такое слышать. По двум причинам. Как-то не радовал тот факт, что батя воспринял все «прелести» барского уклада жизни. Мысль о том, что он и других детей мог завести, тоже не радовала. Привык быть единственным ребенком, что поделаешь.

А с другой стороны, он же тут восемнадцать лет прокуковал. Восемнадцать лет сначала в постоянном труде, когда поесть и поспать забываешь, а потом в борьбе. Если вокруг тебя смерть бродит, то ты начнешь искать маленький островок спокойствия. Обустраивать его. Иначе зачем вообще жить?

Чем больше я узнавал тем меньше хотелось обижаться на отца за то, что он исчез из моей жизни. Вышел за хлебом и не вернулся, хех. Какая глупость.

В комнате, куда мы отправились, проводили невероятно важные и совершенно непонятные научные исследования. Если, конечно, я все правильно понял из перешептывания Катькиных подопечных. Даже любопытно стало, что там. Я взял одну из тетрадей, раскрыл ее. Один из листов был выдран с положенного места и свернут гармошкой. Я осторожно его расправил.

Ого. Интересно. Чья-то рука изобразила на нем… гребаный хула-хуп, через который я сюда попал. В очень схематичном виде, но сходство сразу угадывалось. Я поднял глаза на Катерину.

— Вы читали что-нибудь, что здесь лежит?

— Ммм… пробовали, все очень сложное.

— Понимаю. Можем мы здесь осмотреться?

— Да, конечно! — сказала она. На этот раз без тени сомнения. После того, как БАСКО всему честному народу показал запись, мой авторитет значительно вырос. Наверное, уже даже с Софкиным сравнился. Интересно, не завидует ли она тому, что минута славы так быстро прошла, хехе?

Я походил по комнате, посмотрел на полки с книгами. Снял с них слой пыли в три пальца толщиной. Так, что тут у нас…. Квантовая физика, теория струн, теория относительности, монография на тему влияния нейтрино на работу нуль-двигателей; теория телепортаторов для чайников. Всякая нудятина от ученых и для ученых. Действительно ничего интересного. А разговоров-то было.

Вышел из комнаты и направился в главный холл. Там на столах высились прямо-таки горы разносортной макулатуры. Газеты, журналы, рекламные брошюры, меню всяких забегаловок, инструкции по сборке стола, гарантийные талоны и куча всякой дряни, в которой точно не было ничего… полезного? Нет, если бы вопрос стоял именно по сохранению памяти всего, что человеком создано, то еще можно оправдать сбор этой дряни. Но вообще у меня возник закономерный вопрос. Даже два.

Зачем и нахрена?

— Катя! — крикнул я.

— Да, — отозвалась она. Вывернула из-за угла в тот же момент, словно ждала.

А вдруг и правда ждала. Чтоб ты, товарищ ИЗБРАННЫЙ, обратил на нее свое высочайшее внимание.

— Скажи мне, вы хоть как-то сортировали находки?

— В смысле? — не поняла она.

— Среди всей этой кучи… бумаги, — попытался я обойтись без грубости, — вы хоть как-то установили, что и к чему относится? По годам, например, или по важности. Почему у вас меню из пивнухи лежит рядом с газетой с заголовком «ШАРЛОТКА С КАРРИ», в которой, — я взял ветхую газетенку в руки и быстро пробежался глазами по строчкам, — рассказывают, как баскетболист Стеф Карри перешел в клуб «Шарлотт Хорнетс». Да пошел он на хер, этот Стеф Карри, что он вообще тут делает?

— Ну… мы… — Она трогательно покраснела. — Собирали все, что казалось нам необходимым…

— Ты чего орешь как кот, которому яйца дверьми придавило? — вышла из-за угла Софа. — Или это последствия недавних маня поллюций Баськи?

— ВОЗМУТИТЕЛЬНО, — пробухтел БАСКО из ее браслета.

— Манипуляций, — поправил я ее. — Нет, тут у нас просто кружок летописцев. Составляют подробное жизнеописание всего подряд.

Я целый монолог заготовил, но озвучить его так и не успел. Низкий, тревожный гул донесся до нас через вентиляционные отверстия. Катерина как его услышала, аж побелела.

— Это еще чо за херня? — спросил я.

Снова вокруг захлопали двери. Холл наполнился дробными шагами. Вокруг начали сновать перепуганные подростки. Да уж, что бы это ни было, явно не с добром оно появилось.

Как и всегда в этом мире, черт возьми.

— Быстрее! — крикнула Катерина, — разведчики засекли чужаков. Очень плохих чужаков

— Я думал, вы тут местные плохиши, — хмыкнул я, — вон людей даже на мосту грабите.

Но Катя шутку не оценила. Повернулась ко мне, а лицо бледное, вся смуглость враз сошла. Глаза горят, губы в нитку сжаты. Она на грани паники, понял я, но пытается это скрывать изо всех сил. Потому что если она посыпется, то что уж говорить про остальных?

— Упыри куда хуже нас. — коротко сказала она. — Идемте, нам есть где спрятаться.

— Спрятаться? Вы хоть одного упыря убили за все время?

Катерина не ответила — видимо, похвастаться на этом поприще было нечем. Лишь повторила.

— Идемте быстрее, там нас не достанут.

Из вентиляции вновь донеслось гудение — глубокое и заунывное.

Похоронное.

В самом начале нашей встречи, я думал, что эта маленькая сила, хранящая крупицу памяти о моем отце, может быть зарождением какой-то новой силы, у которой мы сможем узнать что-то полезное. Или сила, которая ждем того, кто сможет повести их в бой. Но присмотревшись ближе я понял, что они были всего лишь дети. Напуганные дети, у которых никого не осталось кроме них самих. Собрались тут, укрывшись от тварей ночи и играли в игру: дожить до следующего дня.

Софа смотрела на меня, словно ждала ответа, что же нам делать. Я же смотрел на нее в ответ, пребывая на границе здравого смысла.

Кучка детей, которая даже не умеет читать. Великая сила, которая должна была помочь в их нелегком путешествии. Витя, ты точно чокнулся.

Горн снова взревел, вгрызаясь в уши, но затем резко прервался. Сверху донеслись звуки возни, а затем я услышал, как с жестким скрежетом, словно раздирают металл, в том месте, где мы пару часов назад спустились вниз, вырвали тайную створку. С лестницы посыпался мусор: листья, камушки и еще какие-то ошметки.

— Виктор, — позвала меня София. Я повернул на нее голову и проследил за указательным пальцем, который указывал на вентиляционную шахту.

Из нее шла кровь.