Смута

Глава 14

Место действия: Вильно.

Время действия: декабрь 1601 года.

Ян Кароль Ходкевич, польный гетман Великого княжества Литовского.

Второй год не вылезаю из седла. Сначала в Молдавии и в Трансильвании бился за спорящих там князей, а в этом году в Ливонии.

Не дело! Ох, не дело так воевать! Войско сражается пока тепло, а зимой — домой под бок жёнушки. А если у короля или у гетмана денег нет, то и раньше могут разойтись. Вояки!

А шведы молодцы. Мы их бьём, а они за зиму всё назад возвращают. Вот, что значит регулярная армия. Никто под бок жёнушки не уходит. Риксдаг вот уж полстолетия назад повелел создать регулярную шведскую армию. До сих пор создают. Дело это не быстрое.

Собственно шведов в Ливонии мы положили почти всех в прошлом и в этом годах. Шведский король спешно нанял наёмников в Шотландии и Германии. Но те будут сражаться пока им платят. А для того, чтобы собрать новые полки в Швеции нужно время, оружие и снова деньги.

А деньги шведскому королю дают рудники. Не зря наш король Сигизмунд приказал строить польский флот. Высадимся в Швеции, захватим рудники и всё. Деньги в Стокгольме быстро кончатся и они запросят мира. Заберём у шведов Ревель, а там, чем чёрт не шутит, и Сигизмунду шведскую корону вернём.

Корона… Сидит у меня в Вильно принц Московии Дмитрий и помощи просит. Так-то, отказать бы и вся недолга. Но, нет. За него братья-иезуиты просят. А им отказывать невместно. Дороже выйдет. Про этого царевича уже слухи пошли и в Варшаве, и, наверное, в Московии. Пообещаю ему помощь, но только, если он и вправду в поход на Москву пойдёт. У меня с московитами старые счёты. Мой отец мог бы стать королём Речи Посполитой, но происки царя Ивана спутали все карты на выборах в Сейме. А ещё Смоленск издревле был нашим. Нужно вернуть!

Отправлю-ка я этого Дмитрия к моему зятю, мужу моей родной сестры — Адаму Вишневецкому. Пусть он решает эту задачу. А мне весной снова на войну собираться. Не до этого!

Место действия: острог Красный Яр, Сибирь.

Время действия: январь 1602 года.

Давыд Жеребцов, красноярский воевода.

Как я Романовых-отравителей славно примучил! За это мне и повышение вышло. Воеводой назначили. Правда, в самую дальнюю Сибирь. Но, ничего. Здесь тоже люди живут. Пока, правда, нехристи. Ну, так батюшка приедет, церковь срубим и покрестим. Будут под царём православным спасаемы.

Половина дела сделана — острог в Красном Яре поставили. Всё лето и всю осень спины горбатили. Налетели бы тогда кыргызы — смерть бы нам была. А теперь нет. Высокие башни, крепкие стены, четыре волконеи трёхфунтовых. Жахнем — любой штурм отобьём. И зелья порохового привезли в достатке. Новые мануфактуры дают столько, что даже для учения можно стрелять. Встанем на Яре прочно!

Местных мы не притесняем. Пообещали им защиту от кыргызов за ясак малый. Они не против. Мы же их вождям подарки вручили от царя Бориса Фёдоровича. Ножи, посуда, а главное — полугар. Очень они до него охочие.

В отряде у меня казаки, через одного «буйные головушки». Уж не чаю, как зиму без баловства перезимуют. Купили у местных себе двух девок и потчуют их днём и ночью по очереди. Думал, помрут услады сердечные. Но, девки крепкие оказались. И даже рады такому вниманию. Только вот на сносях обе. Нужно для казаков ещё пару прикупить.

Место действия: посёлок Дубрава(Калифорния).

Время действия: март 1602 года.

Виктор Вайс, попаданец.

На Лиму наш налёт не удался. Подготовились враги к нашему приходу. Сунулись мы в порт и получили по носу. А нам воевать некогда. Плюнули и пошли всей эскадрой забирать наших поселенцев, коих навезли в Никарагуа уже больше тысячи. Только климат там слишком уж жаркий для наших людей. На карибской стороне — Берег Москитов. Лихорадка, малярия и ещё много чего. Хорошо, что я накупил у испанских купцов коры хинного дерева. Наши лекари научились делать лечебное зелье. А в портах, по моей указке, эту кору у местных забирали на корабли всю без остатка.

Ещё одно хорошее дело — гуано! Я договорился с испанским купцом из городка Писко, что тот будет раз в год в наш порт в Никарагуа привозить мешки с сухим птичьим помётом, что многометровым слоем покрывают острова Чинча. Сказал, что буду платить половину от цены шерсти. Купец от радости, чуть не прыгал. Озолотится на перевозке удобрения. Мне же гуано было нужно для открытия пороховых мануфактур во всех наших колониях Нового Света. Сера из Нового Орлеана, а селитру из гуано легко сделать. Вот и будет у наших с порохом всё в порядке.

Меховая компания наняла начальником поселенцев в Калифорнии — Андрея фон Штадена. Его отец был толмачом в Москве в Посольском приказе во времена царя Ивана Васильевича.

Читал я записки его отца о Московии. Барон Мюнгхаузен в чистом виде! Складно врёт, да не поперхнётся. Посмотрим, таков ли сын его?

А губернатором Калифорнии Меховая компания назначила моего дядю Арнольда(лат. gubernator — правитель). Тот был решительно настроен на освоение Эльдорадо. Но, слово это я ему запретил употреблять. Нечего раньше времени народ будоражить. Поговорили про названия будущих поселений. Ведь ему, как губернатору, предстояло как-то называть городки в своих владениях.

На месте города Сан-Франциско из будущего, я предложил поставить сторожевой пост Святой Николай (вместо того времени Сан-Франциско), который наблюдал бы за прибытием кораблей в Залив. В глубине Залива на полуострове — городок Дубрава (бывший Окленд), где и будет столица колонии. А город золотодобытчиков я предложил назвать не Сакраменто(Таинство), а Секрет(Тайна на языке эсперанто). Только я и губернатор знали для чего создаётся этот город.

Чтобы у жителей не иссякла Вера, были приглашены протестантский священник Олаф Шольц и православный священник Дионисий Радонежский. Кирху и церковь было решено строить одновременно.

В испанских портах мы реквизировали и купили семена местных культур, множество сельскохозяйственных животных и птиц. Это вызывало сильные неудобства при перевозке. Захах, антисанитария. А хуже всего — места на кораблях было мало, чтобы забрать сразу всех поселенцев. Поэтому взяли половину людей, и корабли после выгрузки в Дубраве снова вернуться в Никарагуа, где заберут оставшихся поселенцев, товары для обмена, оборудование для мануфактур и прочие грузы.

Флагманский же корабль отправится на создание поселения, как я сказал, на Северный остров. Так я назвал остров Виктория. А заодно и сокровища Дрейка поищем. Не зря же я карту покупал.

Место действия: побережье Калифорнии.

Время действия: май 1602 года.

Адмирал Рейнольд Ван Бредероде, флагман эскадры Меховой компании.

Смакую название. Виктор назвал эту землю Калифорния. Сказал, что в латыни есть похожее сочетание слов calida fornax (жаркая печь), а ещё Калифорния — земля калифов (халифов) — богатых людей в сказочной процветающей стране.

Вспоминаю про клад Дрейка. Я тогда был помощником штурмана и в схроне сокровищ не участвовал. Золото, помню, свезли с корабля на двух лодках. Думаю, что больше тысячи фунтов. Дрейк сделал схрон после взятия манильского галеона. Ему советники дули в уши, чтобы не брал с собой всё в Европу. Мало ли, корабль этот захватят или потонет. А так, если Дрейк выживет, то сможет вернуться и забрать золото. Но, не вернулся. Закрутился в Англии. Почему-то отдал карту своему другу Мартину Фробишеру. Но и тот не пошёл за золотом, а его наследник-пьяница продал карту Виктору за две гинеи.

То, что золото закопали где-то здесь, знали многие. Но на самом полуострове место было неизвестно. А перекапывать участок размерами полторы мили на десять — желание так себе.

Даже с картой мы проходили по берегу два часа, пока не нашли пещеру.

Кира, как самая ловкая и мелкая, нырнула с факелом в темноту узкого лаза, но вскоре выскочила, как ошпаренная.

— Там! Там! — говорила она, выкатив глаза.

Отодвигаем пару больших камней и залезаем. Лежат, голубчики. Шесть моряков-гребцов, которым не повезло участвовать в перевозке и закапывании сокровищ.

Копаем во всех углах пещеры. Вскоре под кайлом у кого-то звякнуло. Свет факелов освещает в яме обитый железом сундук. Второй… Двадцатый!

Грузимся, чтобы успеть догрести до корабля засветло. С последними лучами солнца двадцатый сундук под радостные крики команды со стуком спускается на палубу.

Место действия: побережье Калифорнии.

Время действия: май 1602 года.

Анджей Кмитец, лейтенант Меховой компании.

Столько золота сразу я никогда не видел. Это невероятно! Восемнадцать сундуков с монетами, один со слитками и ещё один с драгоценными камнями. Всё это пересчитывали при свете дня направляясь в залив к Дубраве. Наши остальные корабли ушли в Никарагуа за новой партией поселенцев.

Название Никарагуа пошло от названия племени, что жило на берегу озера с таким же названием. Мы оставим в Дубраве самый малый из флейтов, чтобы он доставлял колонистов в Дубраву и составил береговую карту, до Северного пролива о котором откуда-то знал Виктор.

Только казначей закончил пересчёт денег, как вперёдсмотрящий заорал из «вороньего гнезда»:

— Парус на горизонте!

В паре миль от нас то появлялись то исчезали светлые пятна парусов. Наш адмирал прорычал:

— Манильский галеон!

И дал команду «к бою». Ложимся на встречный курс. Десяток лучших стрелков занимает места в корзинах на мачтах. Сверху удобно вести огонь по противнику. Нужно только уметь стрелять во время сильной качки.

Адмирал приказал поднять испанский флаг, чтобы не спугнуть противника до поры до времени. Я поправил саблю на перевязи и проверил два пистоля за поясом. «Испанец» быстро приближался. Когда расстояние сократилось до мушкетного выстрела, противник почуял неладное. По палубе забегали солдаты. Наши канониры дали залп картечью и книппелями. Удачно! Вопль на испанской палубе был слышен за сто шагов. Пара чужих парусов повисла и захлопала в воздухе, как крылья большой птицы. Наши дают второй залп картечью и снова удачно. Представляю, что там у них на палубе за кровавая каша. Наши мачтовые стрелки захлопали сверху. Наш корабль, сделав пируэт перед носом «испанца», снова ударил всем бортом картечью и, заложив вираж, пошёл на сближение. Полетели абордажные крючья. Зацеп.

Ирландец «Леприкон» размахивал тесаком и орал, как попугай адмирала:

— Пиастры! Пиастры! Пиастры!

Но тут, ядрышко из вражеского фальконета попало прямо в раскрытый рот абордажника. Ядро, проделав дыру в голове, ударилось о фальшборт и подкатилось к моей ноге. Рядышком лежал вырванный язык ирландца.

А-а! — заорала абордажная команда, когда на чужой корабль были перекинуты трапы «вороны». Команда «испанца» почти перестала стрелять в ответ. Но тут грянул залп чужих пушек. Хоть их калибр и был небольшим, но, всё равно, местами проломил наш фальшборт. Шотландец из абордажной команды схватился за свой живот, который насквозь проткнула огромная щепка. Когда у него изо рта пошла кровь, то с меня словно спало оцепенение. Я вместе с другими бросился на палубу чужого корабля. Там бойцы крутились как пузырьки в кружке с наливаемым пивом. Разобрать где свой где чужой было можно только интуитивно. Я на автомате отражал и наносил удары. Выстрелил из одного пистоля. Выстрелил из второго. И вдруг резко всё закончилось. Противник убежал в трюм и наши не нашли ничего умнее, чем поджечь паклю и бросать в открытый люк. Когда снизу повалил дым, то испанцы, кашляя, стали вылезать с поднятыми руками. Их оказалось не так много. Часть была убита и ранена картечью, а часть полегла сражаясь в рукопашную. Думаю, что испанцы не ожидали нападения в этом уголке Земли. Поэтому и в команде было мало солдат.

Нашёл на нашей палубе Киру и Виктора. Они заряжали мушкеты во время боя и подавали Степану, который стрелял по врагам. Кира была забрызгана кровью и от неё пахло жженой серой, как от дьяволицы. А она улыбалась и строила мне рожи. Вот такая у меня сестра.

Место действия: Москва.

Время действия: июнь 1602 года.

Иван Никитич Романов, по прозванию Каша — сын Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, младший брат патриарха Филарета и дядя первого царя из рода Романовых Михаила Фёдоровича.

Власть должна деньги приносить, а деньги должны помогать за власть бороться. Иван Никитич Романов — шурич предыдущего царя из рода Рюриковичей и сын знатнейшего боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева сидел в углу на лавке покрытой медвежьей шкурой и перебирал в руке чётки. Думу думал. Дума простая, как отомстить Бориске Годунову, и как самому во власти оказаться или как можно ближе к ней.

Появится новый царь на Москве, и что он сделает в первую очередь? Конечно начнет своим верным слугам — первейшим боярам вотчины раздавать и новые в Сибири, откуда поток мягкой рухляди идёт и старые здесь, в обжитых давно землях. Откуда возьмутся? Так бояре, что сейчас Бориску поддерживают будут головы лишены, али как они с братьями в ссылку отправлены. А вотчины у них отобраны. Вот те вотчины новый государь и будет раздавать. И среди них родичи Годунова в первую очередь будут лишены землицы и людишек. Той самой землицы, что у них с братьями этот выскочка отобрал.

(примечание автора: Почему Захарьевы-Юрьевы вдруг в Романовых превратились? В те времена мало у кого была настоящая фамилия, переходящая из поколения в поколение. И потомки Андрея Кобылы, который служил у великого князя Семёна Гордого в 1347 году стали Захарьвыми-Юрьевыми должно быть потому, что были в их роду прославившиеся Захарии и Юрии. Средний сын Захария — Юрий, был воеводой при Иване III. А вот Романовыми они стали в честь одного из его сыновей, окольничего Романа Юрьевича. Дочь Романа Юрьевича Анастасия стала женой Ивана IV Грозного.)

Чётки были холодные. Да всё вокруг было холодным. Лето в этом году не пришло. Сначала дождливая весна была, а потом сразу не менее дождливое и холодное лето. Да ещё заморозок в начале июня, что срубил и так не особо желающие вылезать из холодной земли ростки пшеницы и ржи. Точно голод теперь будет на Руси.

И в голоде сём виноват узурпатор Борька Годунов. Они Романовы не меньше его прав на престол имеют. Раз уж ветвь Рюрика пресеклась. Бориска шурин царёв, так и Они Иван Никитич и брат его Фёдор — сыновья шурина. Царица Анастасия тётка им.

Мысль бывшего узника вильнула в прошлое, только третьего дни вернулся он в Москву из Пелыма, где его вместе с братом Василием держали прикованными к стене цепями. А чтобы они не могли подходить друг к другу, их держали прикованными к стене, в разных углах избы.

Эх, хорошо хоть отец их Никита Романович не дожил до позора такого. Он прославился во время Ливонской войны как лучший полководец и храбрый воин, дослужился до боярского чина и был одним из близких соратников Ивана Грозного, а затем и Фёдора Иоанновича. Семь сыновей и пять дочерей было у отца.

А теперь почти все его братья мертвы. Василий умер в Пелыме от простуды на его глазах. И только Фёдор ещё жив. Фёдор Никитич, как старший из братьев, и опалу принял великую. Он был насильно пострижен в монахи с именем Филарет и отправлен в Антониев Сийский монастырь в Архангельском уезде. Такая же участь постигла и его жену Ксению Ивановну Шустову. Бедную хохотушку Ксению постригли в монахини под именем Марфа и сослали в Толвуйский погост в Заонежье. Их малолетних детей — Елену и Михаила — увезли в тюрьму на Белоозере.

Понять Бориса Иван Никитич мог. Народ из-за надвигающегося голода и мора ропщет. Слухи распускают кликуши, что это кара небесная за жестокость Бориса. Вот и пришлось ему одного из братьев Романовых приблизить из ссылки. Вот, дескать, простил покусителя и отравителя. Вора простил Ваньку Романова.

Ничего, посмотрим теперь чья возьмёт. Всё громче слухи на Москве про то, что царевич Димитрий жив и поболее самозванца Бориски достоин сидеть на отцовом престоле.

Место действия: литовский городок Брагин на границе с Русским царством.

Время действия: июнь 1602 года.

Дмитрий Стара, новоявленный российский царевич.

Литовский православный магнат Адам Вишневецкий был последним — третьим в череде получателей письма с моей историей. Он тоже был не в восторге от предложения иезуитов помочь мне. Пан Адам взял паузу и отправил меня в своё приграничное имение с группой крепостных крестьян. Те, оказались русскими полоняниками из разных волостей. Когда среди них прошёл слух о том, кто я, то на одной из днёвок ко мне подошла толпа этих русских. Я аж сжался от неожиданности. Чего они хотят от меня? Хома, хотел кликнуть стражу, но я остановил.

— Пан Дмитрий. — обратился ко мне убелённый сединами мужчина, — А правду бают, что ты царевич Дмитрий спасшийся?

— Ну, так. — ответил за меня мой Хома.

Седой внимательно смотрел на меня и я кивнул ему.

Мужчина протянул:

— Не дай нам пропасть! Царевич-Надёжа! Пропадём мы все здесь!

И бухнулся передо мной на колени. За ним и все крепостные бухнулись. Казак-стражник, что с улыбкой ещё минуту назад смотрел за происходящим, вдруг изменился в лице, слез с коня и перекрестившись встал на колени.

— Православные, встаньте! — просил я.

— Защити, батюшка царевич! — нестройно тянула толпа.

Вечером в городке меня вызвал пан Адам Вишневецкий. Он мылся в бане вместе с братом Константином и, наверное, решил мою судьбу.

Магнат был изрядно навеселе и приказал мне ещё налить ему вина. Я налил в кубок и подал пану Адаму.

— Ты, бастард или, как там москали говорят? Байстрюк! Ты, байстрюк, почто народ мой смущаешь? Или страх потерял? Не понимаешь перед кем стоишь? На колени! На колени, говорю, москаль поганый!

Увидев, что я стою, как стоял, магнат бросил в меня кубок с вином и рассёк лоб до крови. Адам попытался было взять саблю у охранника, но брат Константин обнял его, а мне крикнул:

— Иди, Дмитрий подобру поздорову!

Вышел я из бани и пошёл в сарай к крепостным. Они, как увидели меня, то завыли:

— Царевича нашего убить хотели, изверги!