Смута

Глава 19

«Вчерашний раб, татарин, зять Малюты…»

А. С. Пушкин о происхождении Бориса Годунова

Место действия: Москва.

Время действия: 13 мая 1604 года.

Борис Годунов, царь России.

Курляндский бастард Виктор Вайс должен был этой весной приехать в Москву и обручиться с Феодосией, дочерью покойного царя Фёдора. Прислал мне письмо, что воюет. Как победит, мол, так и приедет. Гадёныш. Посмел царя ослушаться. А я по его советам в Себеже, у его отца Вильгельма, лекарскую школу открыл. Заграничных учёных и лекарей нанял, чтобы наших обучали. И бабам повивальным показали, как с инструментом диковинным при родах обращаться, если что не так. Оказывается, что перед родами и осмотром больного нужно мыть руки с мылом, а при вскрытии ран омывать ножи и инструменты полугаром. Это, мол, бастард курляндский придумал. Вот ведь непоседа. И по морям-океанам ходит, и на поле боя скачет, а от царевны-красавицы, дурень, отказался.

Феодосия, говорили мне, в тереме своём так орала при этом известии и била посуду, что даже лекаря вызывали. Не просит она бастарду такой позор. Ох, не простит.

Мне и самому в последнее время лекарь стал часто нужен. Занедужил я крепко. Лежу, вспоминаю былое. Отец мой, Фёдор Иванович «Кривой», был костромским помещиком средней руки. Мыслимое ли дело, я, сын его, стал повелителем огромного царства. В те годы спесивые бояре, плевали в мою сторону и называли выскочкой-лизоблюдом. А кто в Кремле не лизоблюд? Только царь!

Ещё меня сыном раба и татарином называли. Ну, рабов в нашей фамилии не было, а вот татарской крови толика есть. А у каких бояр её нет? Все под Ордой были. Наши невесты туда, татарские в наши хоромы. Так и породнились с Ордой, а потом и прихлопнули её, как муху тапком.

Невесты. Я то за счёт сестры и продвинулся на самый верх. Стал царским шурином. Получил в руки все бразды правления царством. Так, что женщины могут помочь в борьбе за власть, а могут и погубить. Что творила Елена Глинская, когда села на престол? Не хуже своего сына Ивана давила всех супротивников до смерти.

Вот и Феодосия на Москве не потребна. Не дай Бог, девица подрастёт и в царицы начнёт метить. Нет уж, пусть уезжает в Курляндию к жениху. Виктор уже получил от английского короля титул герцога Виргинского в Новом Свете. Вот и Феодосия пусть с ним уплывает за океан, чтобы не смущать моих дворян в вопросе престолонаследия.

А лживому царевичу похоже — конец. Боярин Басманов и князья Голицины присылают письма, что со дня на день возьмут Кромы и пойдут на Путивль. Тогда самозванцу одна дорога — назад в Польшу.

Что-то плохо мне. Хочу позвать на помощь, а мочи нет.

Эй, кто-нибудь, помо…

Место действия: Путивль.

Время действия: 16 мая 1604 года.

Царевич Дмитрий Иванович, претендент на российский престол.

Вчера в лагерь неприятеля пришла весть о кончине в Москве царя Бориса. А уже сегодня воевода Пётр Фёдорович Басманов вместе с царским войском перешёл на мою сторону. И началось… Сначала князь Василий Голицин переметнулся, а за ним, как снежный ком, десятки знатных дворян приехали ко мне на поклон. Все спешили показать свою верность «настоящему царю». То, что неделю назад казалось невероятным, теперь принимается, как свершившийся факт. Престол мой, говорят все вокруг. Нужно просто прийти в Москву и сесть на него.

Вспоминаю битву под Добрыничами. Раненных Баловня и Киру. Верную мне девчушку Усладу, что спасла меня. Казаков и «русскую роту», что держались до этих дней под Кромами. Ради этих людей я и должен сесть на трон и хоть что-то сделать для родной страны.

А людям от меня не только похвала нужна. Я много чего наобещал и нашим, и полякам. Ну, поляки подождут. Я помню, как уговаривал шляхтичей потерпеть после Добрыничей, пока нет денег. Но они уехали из Путивля сразу же после поражения. Вспоминаю, как тогда пытался остановить разграбление моего обоза запорожцами, но был ими избит и брошен в грязь. Но, предварительно с меня сняли шубу. Мол, не достоин такое носить. Теперь запорожский гетман приедет и будет предлагать свои услуги. Приму, чего уж там. Но про ту шубу и про грязь не забуду.

Для начала я удвою казачье жалование, а то одна деньга в день — это маловато. Пусть будет копейка в день. На неё можно прокормиться. А в Москве ещё прибавлю и самым лучшим землю с крестьянами дам. В дворяне пожалую.

Заруцкого, Анджея и Киру пошлю в Самбор за Мариной. За моим самым дорогим человеком. Теперь она наверняка согласится стать моей женой. Она пока ещё не любит меня. Но, я весь мир положу к её ногам и она изменит своё мнение обо мне.

Место действия: городок Киркгольм под Ригой.

Время действия: 27 мая 1604.

Виктор Вайс, герцог Виргинский, попаданец.

Армейской дисциплины в войсках не слишком много. Если в начале битвы командиры хоть как-то стараются действовать по утверждённому плану, то после первого столкновения с врагом, всё катится, как Бог на душу положит. А ещё многие командиры, особенно родовитые, мнят себя Александрами Македонскими и не собираются выполнять план придуманный бастардом, который ещё недавно под стол пешком ходил.

Короче, на военном совете герцог Курляндии, мой дядя Фридрих, взял руководство битвой в свои руки. У нас было большое преимущество по пехоте (5000 против 2000) и артиллерии (14 против 5) и примерное равенство в коннице (3500 у нас и 3000 у противника). Поэтому дядя решил наступать. Ведь «нас же вдвое больше».

Согласен, преимущество у нас было. Два батальона Меховой компании и два полка шведских мушкетёров были неплохо тренированы, надеюсь, лучше полка венгерской пехоты у противника. Канониры моей компании тоже были подготовлены всяко лучше польских. Ещё у нас было два полка ополчения, но они были не слажены и без боевого опыта. Цена такого ополчения в битве была близка нулю.

Впрочем у противника тоже был обозный полк, который Ходкевич вряд ли будет использовать в битве. А вот тысяча польских гусар, тысяча рейтар и тысяча запорожских казаков — это очень грозная сила. Но, дядя казалось не замечал этого.

Наша поместная конница была собрана с миру по нитке. Были и неплохие эскадроны, а были и такие, что смотреть страшно. О чём я и сообщил, главнокомандующему-герцогу. Мой дядя, потрепал меня по затылку, мол, яйца курицу учат, и заметил:

— А твой драгунский («драконский») полк я оставляю в резерве. Это же вчерашние пехотинцы, пару недель назад севшие на лошадь. И в первой же сшибке, не только гусары, но и рейтары их затопчут. Опозоришься!

Крыть тут мне нечем. Я и, правда, отобрал в драгуны лучших пехотинцев Меховой компании, которые хоть немного держались в седле. Нет, были среди них и классные конники, типа Мамая. Я их сразу же отправил в первый разведэскадрон (полусотню). Всего было восемь эскадронов, конная батарея (4 упряжки с шестифунтовками калибром около десяти сантиметров) и обозная полусотня. Многие пехотинцы пока ещё только начали привыкать к седлу. Но мне на войне позарез нужна ездящая пехота. Рейды в тыл врага, дальняя разведка, уничтожение складов, захват штабов — пока всё это было только в перспективе. Сегодня дебют моего полка и нужно не ударить в грязь лицом.

На недавнем отчёте о сожжении польского флота, Адмирал похвалил меня и попросил присвоить мне звание вице-адмирала. Но, подпевалы моего дяди герцога сказали, что это неслыханно — присваивать такое звание двенадцатилетнему пареньку.

— Вот если бы ты был сыном короля… Тогда, другое дело. А то ты… — говоривший с усмешкой потупил взор, тактично не сказав, что я бастард.

В принципе никаких опасений по поводу победы у меня не было. Позиция на холме хорошая. Пока чужая конница будет к нам идти по заболоченной низине — наши канониры (10 пушек) половину убьют или ранят. Разгон в гору у гусарии будет так себе. А рейтары и казаки до пушек точно не доедут — закалка не та.

Но, в бою всё пошло совсем не так. Запорожцы россыпью спустились в низину и, на безопасном от картечи расстоянии, покричали проклятия в адрес герцога и всей немецкой знати. Мол, имели они их во всех позициях. Начальник поместной конницы приказал «в атаку!».

Слабоумие и отвага!

Запорожцы, как зайцы ломанулись за свою гусарию. Наши остановились внизу и подняли сигнал, что просят помощи для атаки. И мой дядя-герцог отдал приказ пехоте в атаку. Мол, сейчас все вместе как ударим и полякам крышка. Но, не тут то было. Гусары ударили первыми прорезали и конницу и вставшую пехоту пощипали. Чаша весов склонилась в сторону соперника. Наша конница бросила пехоту в поле и удрала за пушки. Нужно срочно что-то делать. Командую своему полку «на дорогу, марш».

Пока наши и поляки бодаются в низине, мы по тыловой дороге за десять минут доскакали до чужого обоза. Дали залп из пушек картечью. Обозники дружно повалили в лес. А в обозе ведь и порох и продовольствие и личные вещи небедных гусар. И вот несколько хоругвей несутся на нас с копьями наперевес. Залп пушек сметает первые ряды. На заряжание десять секунд. Новый залп первой хоругви нет совсем, а следующую основательно проредили. Тут поэскадронно начали палить мои драгуны. Второй хоругви нет. В третьей начинается какое-то замешательство и пара всадников вываливается из стоя вбок. Залп картечью. Третьей хоругви нет и следующие за ней разворачивают коней назад.

И в низине пехота не дрогнув, смогла потрепать гусар и рейтар так, что они отступили. Ну, а курляндская конница пришла в себя и решилась на новую атаку. Пехота тоже двинулась на чужую батарею. Мы поддержали наших, подойдя с тылу к холму, ударили из пушек по польским канонирам и венгерской пехоте. Наши, наступая, просто взяли числом. Поляки побежали. Победа!

Но, радость вскоре сменилась тревогой. Герцог Курляндии Фридрих, мой дядя, погиб от шальной пули (или из своих кто-то постарался). Короче, в Митаве соберут ландтаг и призовут моего отца на трон Курляндии. Что ж, как оно будет? Поживём — увидим.

Место действия: Москва.

Время действия: июнь 1604 года.

Вильгельм Кетлер, князь Себежский, отец попаданца.

Месяц назад умер царь Борис Фёдорович. Бояре, церковные иерархи, а за ними и простой люд присягнули царице-матери Марии и Царю Феодору, обязываясь страшными клятвами не изменять им, не умышлять на их жизнь и не хотеть на Государство Московское ни бывшего Великого Князя Тверского, слепца Симеона, ни злодея, именующего себя Димитрием Ивановичем.

И вот за три дня до венчания на царство Москва взбунтовалась. Вести в город приходили страшные. Царское войско во главе с боярином Петром Басмановым перешло на сторону самозванца. Князья Голицины и другие знатные люди тоже встали на сторону злодея. Оставалось лишь надеяться на крепость кремлёвских стен и верность москвичей. Зря надеялись. Толпа, возбуждённая обращением ложного царевича к москвичам, ворвалась в царские покои.

Эх, зря мы с Ксенией не сбежали в Себеж. Не дал нам Семён Годунов уехать. Говорил, что не вместно бежать. А теперь уже и поздно. Хорошо, что наш сын не поехал на венчание родного дяди на царство. Может, жив останется. Я уже послал в Себеж вестового, чтобы с казной и войском в Виндаву уходили к моему сыну Виктору.

Вот, ломают последнюю дверь. Врываются. Первой рубят мать-царицу, вставшую на пути. Бояре в горлатных шапках орут из-за двери:

— Кончай всех Годуновых. Освободим престол для настоящего царя-батюшки!

Я со шпагой буду биться. И умру раньше Ксении. Хоть она меня и не любила, но была хорошей матерью законного сына. Законного… А Виктор хлебнул, как бастард. Мне докладывали, что почти каждый рыцарь в курляндском ландтаге непочтительно о нём отзывался. Мол, из грязи в князи.

Купец Меховой компании Фёдор Андронов хрипит за моей спиной:

— С Ксенией всё. Преставилась сердешная.

Наседают. Отбиваюсь и раню нескольких нападавших. Боярин из-за двери кричит:

— Пистолем в него бей. Потом и Фёдора на Вильгельма-цареубийцу спишем. А мать царя и Ксения, мол, с горя отравились.

Вспышка! Всё! Прощай, жизнь!

Место действия: Минск.

Время действия: июль 1604 года.

Ян Пац, литовский магнат, минский воевода.

Поднялись все восточные воеводства. Восстание началось в Могилёве под руководством солодовника Стахора Митковича. Выгнали поляков из города. Затем Полоцк с Витебском поднялись. А следом и минчане вместе со мной.

Время для восстания хорошее. Вся коронная армия под Гданьском воюет со шведами. Вторая часть, битая, под Вильно зализывает раны. Им своё бы удержать. Куда уж на нас бросаться. А мы создаём союзную армию. Наш отделившийся край, в пику Польше ненавидящей русских, мы назвали Белой Русью. Белоруссией.

Думаем, что и Курляндия, и Русское царство нас поддержат. А мы отберём земли у врагов-католиков и заживём припеваючи!

Место действия: Москва.

Время действия: июль 1604.

Иван Заруцкий, командир «русской сотни», десница-телохранитель российского царевича Дмитрия Ивановича.

Москва встречает колокольным звоном. Народ высыпал к дороге посмотреть на батюшку-царевича. Простые крестьяне — люди бесхитростные. Что им скажут — всему верят. Вот и в спасение царевича поверила. А как же иначе. Был «неправильный царь». При нём и голод лютый, и цены подскочили. А вот при Дмитрии Ивановиче всё будет хорошо. А как же иначе? Его и матушка признала. И Борис Бельский с Василием Шуйским наперебой кричат, что, это царевич спасшийся и крест целуют.

Я еду во второй части царской колонны. Рядом с каретой царской невесты. Когда встречал её под Тулой, то эта девушка при взгляде на меня, оцепенела, открыв рот.

Стояла так с минуту, пока сопровождающая её Кира со мной не заговорила. Бабы часто так смотрят на меня. Уже привык. Но её обольщать не след. Она же будущая царица. Шестнадцатилетняя царица, хе-хе-хе. Она ещё и мужика-то, наверное, не нюхала. Ну, да это её проблема.

Народ московский продолжает кричать приветствия:

— Дай, Господи, тебе, государь здоровья! Ты — наше солнышко праведное!

На Лобном месте царевича встречают главы Русской Церкви с крестами, иконами, хоругвями и при пении священных песен. Дмитрий спешился, поцеловал крест и иконы и вступил в Кремль.

Царевич, хоть и добр к народу, но с боярами у него обхождение крутое. Как узнал про воровство из царской казны, так и сыск велел мне учинить.

Началось новое время России. Благодатное!

Место действия: Москва.

Время действия: июль 1604 года.

Кира Кмитец, подруга Марины Мнишек.

Вспоминаю, как мы ехали в Москву. Поначалу мне Марина не понравилась. Надменная, как все шляхтичи. Любит всеми помыкать и очень хитрая. Но, я хитрее. Втёрлась к ней в доверие и стала лучшей подругой. Сначала понарошку, а потом по-настоящему.

Марина, она только на первый взгляд такая гордая. А если приглядеться, то обычная девушка со своими радостями и печалями. Красивая, как и я. Чего уж стесняться. Это каждому видно. Дворяне при встречах так и рассыпались в комплиментах перед царской невестой. Ну и мне перепадало. И с едой и с подарками.

Помню, в карете от нечего делать мы с Мариной стали стихи сочинять. Я говорю, что есть, мол, такой Шекспир в Лондоне. Слагает слова любо-дорого. Вот и мы с нею выдали стишок для царевича:

— Узнала тайну имени случайно. Ведь нынче ты не друг. Но ты не тот, что враг. Твоя рука не враг. Нога не враг. Лицо твоё и тело тоже. У вас лишь имя схожее. И всё ж! Что имя значит? Неужто нет других имён? Ведь парень пахнет парнем. Хоть чёртом назови его, хоть нет.

Однажды мы с братцем опоздали к обеду и ели потом какую-то несвежую еду. От мяса пованивало. Но, мы же солдаты. Привыкшие. Но, нет… Вскоре мы с Анджеем бросились к деревянной уборной у трактира. А там было занято. Мамай нас опередил. Когда этот татарин вышел, то из двери пахнул такой запашок, что меня чуть не вывернуло наизнанку. А Мамай пошутил:

— Кто то из вас точно умрёт от такой вони! Нам татарам всё равно…

Я говорю:

— Братик иди первый, я к твоему шляхтенскому духу привычная.

Он упирается:

— Нет, Рыжая, давай ты. Кавалеры пропускают дам. Я потерплю.

— Зачем тебе терпеть? Иди уже. — толкаю его в спину и добавляю, — если ты не помрёшь, то и я выживу.

В Москве невесте выделили пустой терем для проживания. Анджею и мне поручили уборку покоев Марины, так как слуги были заняты мытьём невесты в бане, готовкой обеда и разгрузкой телег с вещами. Заруцкий строго посмотрел на нас и повелел взять нам мётлы, тряпки и вёдра, чтобы убрать в опочивальне.

Анджей вымел из под кровати дохлую мышь и, размахнувшись метлой, запустил мертвечину в мою сторону. Думал я испугаюсь. Не тут то было. Я не растерялась и ударом метлы запустила мышь назад. Тогда Анджей размахнулся и со всей силы запулил мышь по воздуху прямо в меня, стоящую напротив входной двери. Я ловко нагнулась, а в отворившуюся дверь вошла царская невеста и получила мышью в лоб. Зрачки Марины расширились от ужаса и она упала в обморок.