Снег как пепел

30

Звуки битвы влекут нас на площадку перед воротами Эйбрила. Там рассредоточены группы солдат Спринга, стреляют пушки, подъемники доставляют на стены боеприпасы.

Когда мы выбегаем на улицы, ведущие к воротам, трубит рог. Безупречный строй солдат Ангры разворачивается к нам и выходит из полубессознательного состояния, в которое его ввел накопитель. Ангра предупредил их о нашем приближении, но они не успели подготовиться.

Мы вскидываем оружие, повышаем голос, увеличиваем скорость. Мы теперь единое целое. Люди Ангры перестраиваются, чтобы встретить нас, обращаясь спиной к воротам, отвлекаясь от атакующей армии Ноума. Единственное, к чему не был готов безвольно помешанный на войне Эйбрил, — к прорыву в своих собственных стенах.

Мы налетаем на солдат Ангры, распространяясь словно чума. Они отвечают нам не менее яростно. Нас всего несколько сотен, и в большинстве бойцы ничуть не лучше детей и стариков, что остались позади. Внезапное нападение было нашим преимуществом, но скоро и оно сойдет на нет.

Я пронзаю солдата Спринга мечом и падаю на землю, увлекая его тело за собой в качестве щита. Площадка перед воротами размером почти с дворцовый двор Ангры — широкая, открытая, удобная для свободных движений. Ворота обрамляют две лестницы, ведущие на стены, слева от меня к стене примыкает невысокое здание — сторожка.

Группа винтерианцев сцепилась с атакующими солдатами Спринга, и я, пользуясь возникшей сумятицей, ныряю за их спины. Когда они остаются позади, вскакиваю на ноги и бегу, перепрыгивая через тела, брошенные клинки и груды ящиков. Тошнотворно-тяжелый металлический запах крови и старого оружия бьет в ноздри, когда я торможу у хилой деревянной двери в сторожку. Убрав меч и кинжал, вынимаю шакрам и ударом ноги сшибаю дверь так, что она бьется о стену. Два солдата в сторожке резко поворачиваются ко мне. Рассекая воздух, на меня быстро и неотвратимо летят два ножа. Я пригибаюсь, и один нож пролетает над плечом, а второй задевает запястье.

Однако теперь настал мой черед, поэтому я даже не морщусь. Я пускаю шакрам, и его лезвие одним роковым ударом перерезает шеи солдат, после чего возвращается ко мне. Тела падают, и я перепрыгиваю их, не сводя глаз с рычага в центре комнаты. В стене под углом торчит толстый и длинный металлический стержень. Он направлен больше влево, чем вправо. Я кладу шакрам в чехол и всем весом наваливаюсь на рычаг. Старое железо недовольно скрипит, не желая поддаваться. Упершись одной ногой в стену, я давлю и тяну, умоляя дурацкую железку уступить и повернуться. На мою руку поверх рычага ложится чья-то ладонь. Отшатнувшись, я тянусь к ножу, но вижу, что это Гарриган. За ним с окровавленным мечом входит Коналл. Он обходит меня, чтобы тоже взяться за рычаг.

Мы наваливаемся на него все вместе, и под нашим весом он наконец сдается, поворачивается, и за сторожкой с гудением и скрипом начинает подниматься в воздух массивная железная стена. Мы с Коналлом и Гарриганом выбегаем наружу. Винтерианцы и солдаты Спринга одновременно замирают, глядя на поднимающиеся врата и осознавая, что это означает для Эйбрила.

Как только ворота поднимаются достаточно высоко, во двор вливается волна мужчин: зелень и золото корделлианцев смешиваются с эмблемами черного солнца Спринга и белоснежными волосами винтерианцев. Среди корделлианских солдат сражаются меднокожие мужчины в бордово-оранжевой форме, рассекая противников тонкими, как волос, лезвиями и кидая шары, извергающие ядовитый дым. Их принцесса, может, пока еще и мала для использования накопителя, но солдаты Отема способны любое сражение на мечах превратить в смертоносный танец и владеют оружием, столь же практичным, сколь и ужасным, как мой шакрам. Я улыбаюсь, когда воздух рассекают вращающиеся металлические диски. Мой шакрам Генерал привез из Отема, и я ощущаю приятное единение с армией союзников, глядя на десятки летающих вокруг дисков. Винтерианцы владеют оружием Отема и объединились с Корделлом, чтобы свергнуть Спринг.

Винтерианцы приходят в неистовство. Жутко и завораживающе бьются люди: черное с оранжевым, зеленым и белым. Над ухом пролетает стрела, выпущенная с другого конца площади. Я нахожу того, кто ее пустил: светловолосый мужчина в доспехах Корделла разрубает мечом стрелка Спринга, но на него тут же набрасывается группа облаченных в черное солдат. Это Мэзер? А может, Грир или Хенн…

Я бегу туда, ныряя под взлетающие вверх лезвия. Солдаты Ангры разворачивают пушки на стенах, направляя их во внутренний двор. Залп — и вокруг взметается земля, дождем сыплются камни. Выхватив клинки, я слепо отбиваюсь от солдат Спринга, пробираясь к светловолосому воину в корделлианских доспехах. Рядом кружит пара сцепившихся противников. Нагнувшись, я едва успеваю избежать удара мечом и бросаюсь к лужайке у полуразвалившихся построек, с которых начинаются трущобы Спринга.

На секунду я напряженно замираю, оглядывая сражение. Краем глаза замечаю несущийся на меня меч, резко разворачиваюсь и инстинктивно ловлю его своим клинком. И лишь тогда поверх скрещенных лезвий смотрю на солдата, держащего оружие. Только это не солдат, а Ангра. И у него в руках не один только меч. В одной ладони он сжимает длинный тонкий клинок, в другой — оружие пострашнее: свой посох. На Ангре доспехи Спринга, но особенные — превосходно сделанные, блестящие. Отстранившись со своим мечом и посохом, он прожигает меня яростным взглядом, в то время как вокруг убивают другу друга наши люди.

— Я должен был почувствовать в тебе магию задолго до того, как ты смогла ее использовать! — ревет он.

Мои пальцы белеют, стиснув рукоятки клинков.

— Ты не должен был вбирать в себя Распад!

Зарычав, Ангра отходит назад. Прыгнув к нему, я говорю так быстро, как только могу:

— Есть способ победить его, Ангра. Если ты расскажешь о нем другим монархам, мы сможем его уничтожить, что почти удалось другим правителям тысячи лет назад!

Ангра застывает с поднятым мечом и посохом, потрясенно глядя на меня. Я задерживаю дыхание… Кто-то предостерегающе выкрикивает мое имя — далеко, но я вздрагиваю, подсознанием уловив этот крик. В этот миг Ангра нападает, выбрасывая вперед меч, а за ним и посох. Он выбивает у меня из ладони нож, и я, упав, перекатываюсь, уходя от опускающегося на меня лезвия. Ангра гораздо опытней меня: не мешкая ни секунды, он меняет направление удара и клинком рассекает мое плечо.

Застонав от боли, я заваливаюсь на руку. Могу ли я сама исцелить себя? Ангра не дает мне времени на попытку. Он нависает надо мной, прижав меня коленом к земле между полуразрушенным домом и полем битвы. Его светлые локоны слиплись от пота и грязи. Наклонившись, он бросает:

— Я не нуждаюсь в спасении.

Он поднимается, готовясь нанести завершающий удар. Ангра взмахивает мечом, и я выпускаю клинок из раненой руки, чтобы перекатиться назад. Меч Ангры входит в землю там, где всего миг назад находилась моя голова. Ангра рассекает лезвием воздух, нанося рубящие и колющие удары, не давая мне опомниться и ответить, заставляя лишь искать спасения. Я на четвереньках выползаю с лужайки на площадь и ползу дальше наугад меж ног людей. Ангра идет следом, прорубая себе путь сквозь хаос.

— Мира! — опять кричит кто-то, но у меня нет времени оглянуться.

К нам бежит солдат Спринга, намереваясь помочь своему королю, но Ангра в бешенстве орет на него:

— Она моя!

Я использую возникшую заминку, чтобы метнуть свое последнее оружие. Взрезав густой пыльный воздух, шакрам слабо ударяет по доспехам Ангры и падает на землю, отбитый его клинком. Ангра поворачивается ко мне, и на лице его сияет злая улыбка.

— И это все, на что ты способна? Сотни лет войны, и твое королевство пришло к столь великому финалу?

— Нет! — гремит голос через лужайку. Голос из глубин того самого кошмара, в котором я сидела в доме в Дженьюри и меня обнимал, качая в своих руках, Генерал.

Но это не кошмар. Это реальность, и она лучше любой самой прекрасной мечты. Генерал жив. Ангра поворачивается, когда тот прыгает, рассекая изогнутыми клинками воздух и целя прямо в сердце правителя Спринга. Лишь секунда требуется Ангре, чтобы среагировать и посохом и мечом блокировать оба удара.

— Мира! — кидается ко мне Мэзер и помогает подняться, осторожно подхватив под мышки.

Я моргаю, захваченная очередным жестоким видением. Мэзер тоже здесь. Я смотрю на Генерала, пытаясь сопоставить то, каким видела его в последний раз, и то, каким вижу сейчас. Истекающего кровью, лежащего на корделлианской земле, кружащего в танце битвы, рубящего мечом.

Мои пальцы впиваются в руку Мэзера, сердце леденеет.

— Генерал? — выдыхаю я.

Давящая на грудь тяжесть отпускает. Неважно, кто я сейчас, потому что Генерал здесь. Генерал жив. И он мне поможет. Я смотрю на Мэзера, и он кивает.

— Ты исцелила его, Мира. Все думали, что он умер, но, очнувшись после битвы, он рассказал, что это ты его исцелила. Что благодаря счастливой случайности ты каким-то образом смогла использовать магию накопителя, — шепчет Мэзер.

Ухватившись за эти слова, я пытаюсь заткнуть ими дыру в головоломке. Что я помню о смерти Генерала? Охватившее меня отчаяние; безрассудное, неистовое и сильнейшее желание, чтобы он жил. Может, это тоже своего рода подчинение магии? Готовность принять что угодно, пойти на что угодно, лишь бы спасти.

Мэзер видит, что я погрузилась в свои мысли.

— Моя королева, — склоняет он голову.

Это возвращает меня к настоящему.

— Ты знаешь? — выдыхаю я. Все волнения, тревоги и усилия Мэзера, то, как он всей душой жаждал соответствовать своему положению и быть достойным его, несмотря на невозможность обладания магией, — все это теперь не имеет значения.

Мэзер снова кивает. Вокруг свирепствует битва, но наши взгляды на миг встречаются, и я не могу понять, что он чувствует: облегчение или страх. Однако я ощущаю его силу, вижу решимость в его глазах. Я вижу солдата перед своим правителем. Он будет держаться столько, сколько мне потребуется.

Половинка медальона все еще висит на его шее. Мой взгляд на секунду останавливается на ней, а потом я оглядываюсь на Генерала с Ангрой, замкнутых в вихре порхающих мечей. Накопитель Ангры мечется в воздухе, и Генерал следит за ним жадным и отчаянным взглядом. На сердце ложится тяжесть. Генерал должен знать, с кем он на самом деле сражается. Он смотрит на посох Ангры так, словно хочет стереть его в порошок, но только этого не случится. Накопитель Ангры невозможно сломать, ведь его подпитывает Распад.

Клинок появляется из ниоткуда, все вокруг застилает пыль. Я кричу и толкаю Мэзера вниз, спасая от летящего на нас с мечом солдата. Мэзер, развернувшись, бросает мне свой меч. Я подхватываю его в воздухе и бодаю солдата головой в живот. Мы падаем, скатываемся в яму с грязью, и мое лезвие мягко входит в живот мужчины.

Крики становятся все громче, сыплются раздаваемые приказы. Паника побуждает быстрее выбраться из грязной ямы. С трудом встав на ноги, я устремляю взгляд на Генерала, Мэзера и Ангру. Генерал выбивает из рук Ангры посох, и тот, перевернувшись в воздухе, со стуком падает у ног Мэзера.

— Хватай его, Мэзер!

— Уильям…

— Мэзер!

Во мне поднимается ужас, и я, заледенев, наблюдаю за происходящим. Генерал нападает на Ангру, когда тот кидается к Мэзеру и из него наружу рвется что-то жуткое и пугающее. Мэзер поднимает посох.

— Ломай! — сдавленно кричит Генерал и, бросившись на Ангру, сбивает его с ног. — Ломай!

— Я убью тебя! — кричит Ангра, вскакивая. Бросается на Генерала, и тот вновь опрокидывает его, на этот раз у самых ног Мэзера.

Один из искривленных клинков вонзается в плечо Ангры, пригвождая его к земле, а Генерал нависает над ним на расстоянии дыхания. Мэзер смотрит на меня. Его глаза снова полны твердой, граничащей с безумством решимости. Он защитит меня. Он что угодно сделает ради моей безопасности. Пусть он больше не тот, кем всегда себя считал, но хотя бы это он может сделать.

Мэзер поднимает посох над головой, затем его руки напрягаются, медленно и с трудом выгибая его. Меня охватывает страх — дикий, почти осязаемый, раскаленными волнами прокатывающийся по телу, когда разрозненные кусочки знаний встают в моей голове на место. Я бросаюсь из ямы к Мэзеру.

— Мэзер, нет! Остановись!

Но он не слышит меня. Он ничего не знает, ни о чем не думает. Никто и подумать не может, что ответ на наш вопрос так прост. Посох с оглушительным треском ломается. Тьма вырывается из него свирепым ураганом, изрыгается вверх черной воронкой. В окружающей сумятице битвы замирают бойцы. Ветер взвывает. Столп тьмы бьет в небеса, где уже набухли свинцовые облака, и вьется, скручиваясь в вихрь, который поглотит нас всех.

Обхватив руками Мэзера, я оттаскиваю его от сломанного посоха — олицетворения всего того, что так долго сдерживало нас. Мы падаем на землю: я, вцепившись в плечи Мэзера, и Мэзер, не понимающий, что происходит. Все вокруг потрясенно застыли. Солдаты Спринга, Корделла, Отема и Винтера — все, бросив биться, с раскрытыми ртами уставились на вихрь тьмы.

Все, кроме Ангры, лежащего всего в паре шагов от нас с Мэзером. Его взгляд встречается с моим. Рукоять клинка торчит из зазора между его нагрудником и наплечником, кровь из раны стекает на щеку. Но глаза его ярко горят, отражая внутреннюю бурю. Он и сам не знал всей мощи магии, ограниченной королевскими накопителями, пока не сообразил, как я использую ее. Магия и Распад вольются в него, напитают, станут с ним одним целым. Он сможет использовать их во зло на новом, непостижимом уровне — без посоха или любого другого предмета.

Тьма вытягивается и выжидающе замирает, словно отсчитывая время. Порыв ветра — и он взрывается, резко опадает и обдает нас сокрушительной волной воздуха и комьями земли. Мэзер накрывает меня своим телом, и мы прижимаемся друг к другу, спасаясь от обрушивающихся камней. И все заканчивается. Вот так просто. Никакого финального взрыва, никакого предсмертного крика. Ничего. Словно валяющийся на земле разбитый накопитель был обычным посохом.

Я отстраняюсь от Мэзера, зная, что увижу. Магия во мне шелестит, шепотом делится знаниями в глубочайших слоях сознания. Генерал, опустившись на колени, округлившимися глазами смотрит на пустое пятно грязи под собой. Клинок, всаженный в землю, не двигается, неподвластный легкому ветру. Но Ангры нет.