Снежный поцелуй

Глава 3

Натали

Натали смотрела, как Сойер уезжает на ревущей машине. Всё её тело окоченело, замёрзло, и она не была уверена, что когда-нибудь снова почувствует свои ноги. Перекинув сумку через плечо, она попыталась сделать глубокий вздох. Это было почти невозможно: воздух был таким холодным. После двухчасовой поездки на снегоходе, от которого исходил едкий запах бензина, пропитавший её одежду, ей придётся смириться с новой работой и новым боссом.

Она, конечно, не могла просто стоять здесь, в снегу. Если она превратится в леденец, тогда кто разгадает тайну существования оборотней?

От того что она замёрзла и нервничала, Натали дрожащей рукой открыла тяжёлую дверь. Зазвенел маленький колокольчик, и она удивлённо пискнула. Она никак не ожидала, что над кабинетом врача раздастся звон. Это же был не магазин. Зачем это вообще было нужно? Может быть, чтобы не украли медикаменты? Может быть, этот звон колокольчиков, предупреждает медперсонал, что кто-то пришёл? Зачем это вообще нужно в кабинете врача?

— Ладно! — Из-за угла за высокой стойкой регистрации появилась пожилая женщина. Она была великолепна. Элегантная в классическом стиле, отчего Натали стало грустно, что она никогда не будет такой красивой. Светло-русые волосы женщины стали седыми, но выглядели так, словно она была похожа на ангела. Её карие глаза были тёплыми и умными. Белый халат, который был одет поверх джинсов и толстого вязаного свитера, выдавал, кто она такая.

Кроме того, Натали видела фотографию этой женщины. Снимок был сделан в начале шестидесятых, когда её бабушка работала в научно-исследовательском центре неподалёку от Винтерленда. Доктор Катя Бурова тоже там работала. Но там, где время было жестоким и смертоносным для Бабули, оно было великодушным и нежным для доктора Буровой.

Это был первый признак того, что оборотни по-настоящему существовали. Как могла выглядеть эта женщина на семьдесят лет, когда прошло шестьдесят лет? В этом не было никакого смысла. Даже если доктору Буровой тогда было пятнадцать лет, жизнь должна была отложить свой след. Разве что холодный воздух Аляски действует как своего рода консервант… Возможно ли это с медицинской точки зрения? Очевидно, нет. Она не была медсестрой пластического хирурга, но знала это. Это означало, что оборотни существуют.

— Ты, должно быть, Натали! — доктор тепло обняла её. — Как приятно наконец-то с тобой познакомиться. Я уже давно жду, чтобы кто-нибудь мне помог. Проходи, проходи. Снимай куртку. Мы сядем у обогревателя и выпьем по чашечке хорошего чая. Пока нет посетителей.

Натали ещё не могла ничего сказать. Она бросила сумку на пол, стянула ботинки и зимние штаны, сбросила куртку, прежде чем ей наконец удалось вымолвить хоть слово.

— Простите. Я не хочу показаться грубой. Кажется, у меня мозги замёрзли.

Бурова рассмеялась.

— Мне бы хотелось сказать, что ты привыкнешь, но даже мне иногда бывает холодно. Ты, должно быть, Наталья Барсотти, новая медсестра, да?

— Натали, — мягко поправила она. — Приятно познакомиться.

Пожилая женщина, коснулась виска, слегка пожала плечами и рассмеялась.

— Мне тоже приятно познакомиться. Пойдём.

Доктор Бурова взяла её за руку и повела в заднюю комнату. Всё здание представляло собой небольшую квадратную коробку, как и остальная часть Винтерленда, судя по тому, что Натали видела сквозь замёрзшие очки по пути в городок.

— Садись, — сказала доктор Бурова, когда занялась чайником.

Комната была крохотной, места хватало для небольшой стойки, на которой стояли микроволновая печь, кофеварка и электрический чайник. Рядом стоял маленький столик с двумя стульями. Серый ковёр был чистым, и всё помещение пахло антисептиком. Запах был знакомым, и это почти успокаивало. Не всё здесь было чужим.

Большую часть своей карьеры Натали провела в одной из крупнейших больниц Сан-Диего, но запах кабинета врача скорее напоминал ей об учёбе. Её ординатурой была частная практика, где врач оказался полным придурком. Вот почему было ошибкой вступить в отношения со своим боссом. Врач, который любит проводить свободное время, бродя по пляжу в бикини, которые носили туристы, вряд ли станет хорошим мужем. Оглядываясь назад, Натали понимала, что обманывала себя, думая, что её роман с Маршаллом был чем-то большим. Это горький урок для молодой женщины, и она приняла его близко к сердцу.

Натали покачала головой, сосредоточившись на настоящем. Она оставила позади Сан-Диего и прошлое. Сейчас она оказалась здесь не просто так. Это не имело никакого отношения к работе медсестры, а было связано с её бабушкой.

— Как прошёл полет из Анкориджа? По крайней мере, старина Берл был милым?

Натали рассмеялась.

— Старина Берл? Это фамилия пилота? Он так и не представился. Он просто что-то буркнул мне и исчез, как только мы приземлились в Пойнт-Хоуп.

— Не обижайся. Я знаю его очень давно, и он так себя ведёт со всеми. Я могу сказать тебе, что он всегда был таким. Грубым. Даже когда был молодым.

«Она ведь даже не пытается притворяться, не так ли?»

— Вы ведь доктор Бурова, верно?

Доктор прищёлкнула языком, наливая горячую воду в две кружки. Аромат чая «Эрл Грей» ударил ей в нос, и Натали не могла дождаться, чтобы сделать глоток этой кипящей, ароматной жидкости. Это избавило бы её от холода, пустившего корни в её костях.

— Я ведь даже не представилась, не так ли? — рассмеялась женщина. — Я так привыкла к тому, что люди меня просто знают, что иногда забываю, что бывает иначе. Да, я доктор Бурова, но, пожалуйста, зови меня Катей. Я здесь не сторонник формальностей.

— О, хорошо. Ну, спасибо за чай Катя.

Называть Катю по имени было как-то неловко для Натали. Даже когда они с Маршаллом жили вместе, он настоял, чтобы Натали называла его на работе доктором. Она понимала почему: он получал удовольствие от того, что мог показать свою власть. Он имел власть над ней из-за своего звания. Другой красный флаг, который она проигнорировала, потому что была молода и легко управляема.

Натали сказала себе, что, став врачом, она никогда не будет вести себя высокомерно. Может быть, это первый урок, который преподала ей доктор Бурова.

Не то чтобы Натали когда-нибудь станет настоящим врачом. Это была мечта, но болезнь Бабули не помешала ей получить степень медсестры. Хотя это и требовало больших усилий, но всё же нужно было меньше времени, и она могла потратить своё свободное время на уход за больной бабушкой.

Не то чтобы Дедуля мог чем-то помочь. По мере того как её здоровье стало ухудшаться, Бабуля стала всё чаще и чаще рассказывать о своём пребывании на Аляске, и это стало яблоком раздора между ними. Натали знала, что это ревность. Дедуле не нравилось, что Бабуля была с другим мужчиной до того, как переехала в Калифорнию. Он был гордым мужчиной, и хотел быть единственной великой любовью в её жизни. Но правда была в том, что большая часть сердца Бабули осталась на этой дикой Аляске. И мужчинами, которые предлагались ею.

Оборотни.

В более спокойные минуты Бабуля клялась Натали, что у неё было два любовника и, что оба они обладали такой мощью, что могли превращаться в волков. Конечно, это звучало безумно. И, может быть, глупо было верить словам женщины, которая находилась во власти слабоумия, но Бабуля не в первый раз говорила о мужчинах, которые способны стать животными.

В детстве Натали любила слушать рассказы об оборотнях, с которыми Бабуля столкнулась на Аляске. Все они считались сказками, пока Натали не повзрослела. Потом Бабуля заболела, и всё притворство, что это были фантазии, растаяло.

Всё это было по-настоящему.

Легенды, которые она напевала для маленькой девочки, превратились в нечто гораздо более волнительное. Что-то, что всегда заставляло Дедулю покидать комнату.

Она знала двух мужчин, которые могли стать животными.

Она отдала им себя.

Оборотням Винтерленда.

Тогда сказки обрели совершенно новый смысл. Возможно, у этих историй не было счастливого конца, но та струна, которую они задели в ней, была неоспорима. Даже в старости она дрожала от желания при воспоминании об этом. Этого было достаточно, чтобы мужчина, которого она любила всю свою жизнь, чуть не свихнулся от ревности.

Это было настолько реально, что после смерти Бабули, это стало для Натали навязчивой идеей. Она должна была убедиться, что Бабуля действительно не сошла с ума, ради дедушки и себя.

Если Натали сможет доказать, что её бабушка не страдала слабоумием, то это может означать, что и самой Натали это не грозит.

Болезнь, которая опустошила последние годы жизни Бабули, вполне могла дремать у Натали в крови. Не то чтобы можно с уверенностью сказать, что слабоумие передаётся из поколения в поколения, но такая вероятность не давала ей покоя. Если бы только она могла убедиться, что даже некоторые из слов Бабули — даже самые фантастические — имели под собой факты, это давало бы крупицу надежды. Чтобы ни случилось здесь, это лучше, чем остаться в Калифорнии и жить под гнётом беды. Дедуля до сих пор отказывался разговаривать с ней, потому что она верила Бабуле. Дедуля остался единственной её семьёй, и мысль о том, что она в конце концов поверила Бабуле, стала важной причиной для ссоры.

— А откуда ты приехала? — спросила Катя, устраиваясь на стуле напротив.

Голос пожилой женщины вывел Натали из задумчивости, и она с удивлением обнаружила, что не одна. Как было всегда, когда она думала о своих бабушке и дедушке, она глубоко погружалась в свои мысли.

— Калифорния.

Катя засмеялась.

— Чёрт. Ты, должно быть, в каком-то культурном шоке. Где в Калифорнии?

— Сан-Диего. Так что да. Это немного шокирует организм.

— Это пройдёт обещаю. Итак, кто из наших трёх вице-мэров имел удовольствие привезти тебя в Винтерленд?

— Сойер, — ответила Натали. — Хотя, должна признаться мне любопытно. Зачем городу три мэра?

Катя ухмыльнулась.

— Ну так уж заведено в этом странном местечке. Видишь ли, давным-давно город был основан тремя людьми. Вернее, тремя друзьями. Они вместе управляли городом, а потом эта должность передавалась из поколения в поколение.

— Значит, трёх мэров выбирают не горожане?

— Не так, как в других местах, нет. Должности здесь передаются по наследству, передаются из поколения в поколение по семейной линии. Детей воспитывали и готовили, чтобы они заботились о городе.

— Это больше похоже на тримонархию, не так ли?

Катя засмеялась

— Полагаю, ты права. Хотя, пожалуйста, не говори им, что ты видишь в них, членов королевской семьи. Они этого не забудут.

— Королевское трио, — задумчиво произнесла Натали. Ей было интересно, стоят ли волки, которые были с её бабушкой в очереди на трон Витерленда. — На самом деле я встречалась только с Сойером. А остальные двое похожи на него?

Катя фыркнула в свой чай.

— Тогда давай ты сама будешь судить об этом дорогая.

Звук колокольчика эхом разнёсся по маленькому зданию, и Натали невольно вздрогнула. Словно повинуясь инстинкту, она поднялась.

— О, нет. Останься. Это не пациент.

Она улыбнулась в чашку с чаем.

— Док, — раздался ровный мужской голос.

Вообще-то, Натали не была помешанной на сексе женщиной, но от одного голоса этого мужчины её бросило в дрожь. Она винила в этом тот факт, что входная дверь была открыта, впуская сильный порыв ветра, который она с радостью оставила снаружи. По крайней мере, так она себе говорила. Её кожа покрылась мурашками, и даже соски затвердели. Они покалывали и натянули ткань её лифчика, чего не было, когда она только вышла из самолёта.

Возможно, она просто слишком нервничала, чтобы заметить это. Но тупой жар между ног опроверг эти рассуждения. Лучше оставить это на потом.

— Мы здесь, Такер.

От тяжёлой поступи человека, который бодро шагал, у неё пересохло в горле. Почему она так нервничает?

— Док, — повторил мужчина, заставляя соски Натали напрячься ещё сильнее.

Когда он вошёл в комнату, и она увидела его, по её спине пробежал электрический разряд. Его глаза встретились с её.

— Натали.

От того, как он произнёс её имя у неё перехватило дыхание.

Натали никогда в жизни не видела такого красивого и мужественного мужчины. У неё чуть не подогнулись колени при виде его, а влажная дрожь в её потаённых местах была явной. Стараясь не быть слишком заметной, она впитывала его.

Он был высок, выше шести футов (прим. пер. — 183 см). Плечи у него были широкие и могучие. У него была точёная челюсть, что Натали почувствовала шокирующее желание лизнуть. Его глаза сверкали, как горящие драгоценные камни. Его ноздри раздулись, как будто он учуял что-то плохое. Натали была подавлена.

От неё, должно быть, отвратительно пахло после почти двадцати часов путешествия. Ей было всё равно, когда она прижималась к Сойеру или пила чай с Катей. Но одна секунда рядом с этим мужчиной, и ей отчаянно захотелось понюхать свои подмышки, чтобы убедиться, не воняет ли от неё, как от старой спортивной одежды.

— Привет. Да. Я, Натали, — сказала она, чувствуя, как дрожат её ноги.

— Такер, — вздохнула Катя, — перестань пялиться. Ты пугаешь бедную девушку.

Он что-то пробормотал, чего она не расслышала, но Катя закатила глаза к небу. Что происходит?

— Я только что познакомилась со своим новым сотрудником. Я уверена, что мы отлично поладим не так ли, Нат?

Натали кивнула.

— Ага, — это слово прозвучало как карканье.

— Как насчёт того, чтобы позволить Такеру показать тебе квартиру? Увидимся здесь завтра, ранним и ясным утром. — Катя закатила глаза. — Ну не совсем ясным из-за маленького солнца, но ты понимаешь, что я имею в виду. Смена начинается в восемь.

Она отмахнулась.

Натали не могла пошевелиться. Она была прикована к полу взглядом Такера. Его ноздри всё ещё раздувались, а глаза сверлили, словно он хотел проглотить её одним восхитительным глотком. Или убить. Она не была уверена, что именно.

Это всё казалось нереальным. Ведь это был именно тот человек, которому она написала по электронной почте о работе. Она слышала его голос по телефону, и он не производил такого эффекта. Тогда ей показалось странным, что мэр проводит собеседование медицинского работника, но теперь увидев этого человека, она всё поняла. Он владел энергией и силой — как королевская особа. Как ему удалось разделить эту должность с двумя другими мужчинами, особенно с таким, как Сойер, который казался легкомысленным и беспечным, было выше её понимания.

— Пойдём, — проговорил он, поворачиваясь.

— Иди, — подмигнула ей Катя. — Не заставляй ворчливую королевскую особу ждать.

— Слышал, — донёсся от входа ответ Такера.

Катя снова закатила глаза.

— Не позволяй его грубому поведению одурачить тебя, — проинструктировала она Натали, да таким тихим голосом, что ей пришлось напрячься, чтобы расслышать. — Он хороший человек и заботиться об этом городке больше, чем кто-либо. Если бы он так не старался, ничего не было бы. Он просто очень смущается, когда дело доходит до общения с людьми из… — Катя зажала рот. — Ну, с посторонними. Он будет тепло к тебе относится. Я гарантирую это.

Натали сделала глубокий успокаивающий вдох, впервые с тех пор, как она села в самолёт в Сан-Диего, уверенная, что совершила ужасную ошибку.