Сны инкуба

Глава пятьдесят третья

Размером своего тела, ритмом бёдер, блеском белых когтей у самых нежных моих частей он довёл меня до оргазма. Мысль о том, что могли бы сделать со мной эти когти, только захоти они, заставила меня забиться под ним в экстазе. Все, что я не разрешала себе делать, сегодня разрешила. Я билась, вопила, извивалась, дралась, а он держал меня осторожно, нежно, но нет сомнения, что он мог бы разорвать меня в клочки без малейшего усилия. Самый нежный сеанс занятий любовью в моей жизни, и самый опасный. Не из-за того, что он делал, а из-за того, что мог делать.

Он поднял меня на колени, прижал к себе руками, и я ладонями гладила эти руки, эти мышцы, мех, такой мягкий, такой непохожий на волчий. Я гладила его не как гладят собаку, а как гладят любовника. И я ощутила, как изменился его ритм, знала, что он тоже вот-вот, ощутила, как он напрягается, чтобы не разорвать меня в клочья. Ощутила прикосновение розеток этих когтей, смотрела, как кончики их начинают скрести мне по коже, почти-почти прорезая, почти-почти прокалывая, почти-почти убивая. И в последний момент он убрал когти и прижал меня резко и сильно к собственному телу, с мехом, с этими ладонями, застрявшими на полпути от леопарда к человеку.

Ardeur жрал. Он поедал силу тела Натэниела, жар его кожи, разлив его семени, который был горячее, чем когда-либо получала я от мужчины.

И пришла мысль: он же не человек. Слова были нейтральные, но нахлынувшая эмоция просто дыру во мне прожгла. Гнев, чистейший гнев — и я знала, кто это, ещё до того, как вылетела дверь.