Соблазн и страсть

Глава 4

Переступив на следующее утро порог столовой, Сабрина сразу же увидела сидевшего за столом Джеффри. Сердце девушки радостно подпрыгнуло.

Но молодой человек, увидев ее, не столько обрадовался, сколько удивился:

— Сабрина?! Почему ты здесь?

— Джеффри, ты ведь очень удивлен, не так ли? — спросила она с улыбкой.

— Да, конечно, признаюсь. И я очень рад тебя видеть. Но ради всего святого, что ты здесь делаешь? Я никак не ожидал увидеть тебя в доме моего скандально известного кузена.

Сабрина снова улыбнулась, на щеках ее появились очаровательные ямочки.

— Видишь ли, я компаньонка леди Кэпстроу, а твой кузен пригласил ее в гости.

Джеффри внимательно посмотрел на девушку, потом шепотом спросил:

— Сабрина, ты не могла бы уделить мне немного времени? Я хотел бы после завтрака поговорить с тобой с глазу на глаз.

Молодой священник смотрел на нее с нежностью, и сердце девушки затрепетало.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Сабрина покосилась на Мэри с мужем и мистера Уиндема, сидевших неподалеку. Но они, по-видимому, были целиком поглощены завтраком, а синьоры Ликари и графа Роудена еще не было в столовой.

— Да, Джеффри, конечно, поговорим, — ответила Сабрина с улыбкой. — Но где?

Он осмотрелся, затем прошептал:

— В глубине дома есть желтая гостиная, я помню ее с детства… Так вот, слушай и запоминай.

Время, от времени озираясь, Джеффри объяснил девушке, как найти желтую гостиную, потом добавил:

— Когда закончишь завтракать, извинись и скажи, что тебе надо выйти минут на пятнадцать. Итак, я жду тебя…

«Выходит, Джеффри все предусмотрел», — с удивлением подумала Сабрина и вдруг поняла, что ей очень нравится такая таинственность.

— Ты уже говорил с графом насчет наш… — Сабрина осеклась и в смущении добавила: — Насчет твоей миссионерской поездки, я хотела сказать.

Джеффри молча окинул взглядом желтую гостиную, — здесь и впрямь все было выдержано в желтых тонах.

— Так как же, Джеффри? — не выдержав, спросила Сабрина.

— Мне назначена встреча на завтра, — ответил он. — Граф будет меня ждать.

— Не слишком ли официально? Ведь вы все-таки родственники… Не проще ли обсудить все во время совместной прогулки?

— Нет-нет, Сабрина. — Джеффри покачал головой: — У нас совсем не такие отношения. Не настолько хорошие. — Он говорил очень медленно, тщательно подбирая слова. И девушке вдруг почудилось, что на лице его промелькнуло какое-то «хитроватое» выражение, как будто он пытался что-то утаить.

— А у вас когда-нибудь были хорошие отношения? Джеффри словно не расслышал вопроса. И теперь Сабрине уже показалось, что он чем-то встревожен. Тут он вдруг пристально посмотрел на нее и спросил:

— Тебе известно, что когда-то Рис был на грани разорения?

В такое верилось с трудом, и Сабрина невольно воскликнула:

— Не может быть!

— Очень даже может. Видишь ли, много лет назад дела семейства Гиллрей находились в плачевном состоянии, а потом… — Джеффри немного помолчал. — А потом вдруг случилось так, что восемнадцатилетний Рис становится обладателем огромного состояния. И никому не известно — в том числе и мне, — откуда у него появились деньги. Мне кажется, ему удалось создать… — Джеффри снова умолк и на сей раз, молчал довольно долго. — Во всяком случае, я могу сказать одно: Рис многого добился за последние годы.

— Неужели поэзия — такое прибыльное дело? — спросила Сабрина с усмешкой.

— Вряд ли. — Джеффри покачал головой, и было очевидно, что он совершенно не склонен шутить. — Я думаю, что Рис приобрел комиссию, то есть доверенность на управление, а затем он каким-то образом… Ох, не знаю… Знаю только одно: сейчас он очень богат.

— А каким он был в юности? — спросила Сабрина и тут же сама себе удивилась. «Какое мне до этого дело?» — подумала она. — Скажи, как он стал поэтом? Почему стал писать под таким странным псевдонимом… Распутник?

— Сабрина, много ли тебе известно о его поэзии? — Джеффри вдруг посмотрел ей прямо в глаза.

«Какая бестактность! — возмутилась Сабрина. — Какое у него право задавать мне подобные вопросы?»

— Нет, совсем не много, — ответила Сабрина. — Его поэзия сладострастна — вот и все, что мне известно о ней.

— Все верно, сладострастная и вульгарная, — проворчал Джеффри.

И Сабрина, взглянув на него, растерялась и даже смутилась. Ей вдруг показалось, что он ужасно зол на кузена, вот только почему?

— Джеффри, а ты что-нибудь читал из его поэзии? — спросила она.

— Да, читал.

Молодой священник еще больше помрачнел, и Сабрина решила, что лучше сменить тему:

— Скажи, Джеффри, а граф… Ну… какой у него характер?

— Понятия не имею, что он за человек. Мы с ним не виделись несколько лет. Надеюсь, в глубине его души найдется крупица сочувствия, чтобы поддержать мои миссионерские начинания, есть же у него деньги на оперных певиц, художников и актрис. Знаешь, не далее как сегодня утром я видел, как отсюда уезжали джентльмен с виолончелью и его рыжеволосая любовница.

Любовница?! Священник Джеффри говорил почти на том же языке, что и граф Роуден!

— Приехав вчера, я невольно стала свидетельницей ссоры, — понизив голос, сказала Сабрина, — граф ссорился с синьорой Ликари, и мне показалось, что они говорили о чем-то серьезном.

— Синьора София Ликари? Известная оперная певица?! — оживился Джеффри.

— Да, она. И ты знаешь, возможно, она — его любовница. Во всяком случае, я слышала об этом.

Джеффри нахмурился и проворчал:

— Кто тебе сказал об этом?

— Ну… Мэри, — призналась Сабрина.

Джеффри внимательно посмотрел на нее, затем подошел к ней почти вплотную и, ужасно смутившись, проговорил:

— Вот что, Сабрина… Если ты позволишь… Всего лишь небольшая вольность… Она тоже смутилась.

— Какая вольность, Джеффри? О чем ты?..

Он вдруг обнял ее, и у Сабрины тотчас промелькнуло: «Неужели Джеффри сейчас меня поцелует?»

И он действительно поцеловал ее. Его теплые губы прикоснулись к ее губам, но все произошло так быстро, что она даже не успела почувствовать, как это произошло, почувствовала лишь, что дыхание прервалось на миг и сердце забилось чуть быстрее.

— О, дорогая… прости меня, — прошептал Джеффри, отстранившись.

Сабрина внимательно посмотрела на него. Вид у него был необыкновенно счастливый, а вот она не очень-то радовалась тому, что он ее поцеловал; ей почему-то казалось, все должно было происходить как-то не так, и она даже испытывала некоторое разочарование.

— Тебе незачем извиняться, Джеффри. В конце концов, ты ведь предварительно спросил разрешения…

Он робко улыбнулся, и ей вдруг подумалось, что у него необыкновенно милая улыбка — только бы он почаще ей так улыбался.

«Что ж, возможно, Джеффри действительно будет улыбаться гораздо чаще, если его кузен проявит великодушие и щедрость, — подумала Сабрина. — А этот поцелуй… конечно же, он означает, что между нами уже существует какая-то связь, иначе Джеффри не решился бы меня поцеловать».

Все эти мысли ужасно волновали Сабрину, и еще ее одолевало любопытство: ей очень хотелось узнать, был ли этот поцелуй первый в жизни Джеффри или все-таки не первый. Она внимательно посмотрела на него, но по его внешнему виду трудно было что-либо определить — сейчас он вдруг показался ей каким-то чужим и незнакомым. Впрочем, она действительно знала его не так уж хорошо: они были знакомы не более года.

Почувствовав, что надо как-то сменить тему, Сабрина спросила:

— А чем ты намерен заниматься сегодня? Что мы будем делать вечером, когда соберутся все гости?

Джеффри с улыбкой пожал плечами:

— Ну, возможно, тебе придется развлекать всех своей игрой на фортепьяно.

Сабрина в раздражении покачала головой:

— Нет-нет, не говори глупости!

— Но ты ведь очень хорошо играешь, — заметил молодой человек.

Она действительно недурно играла, порой даже вдохновенно во время богослужений; причем у наиболее чувствительных прихожан во время ее игры на глаза наворачивались слезы. Но как ни странно, музыкальный дар Сабрины не радовал ее отца — напротив, викарий всегда хмурился, когда дочь садилась за фортепьяно.

— Я, конечно, сыграю, если меня попросят, — ответила Сабрина. — Но полагаю, что в таком искушенном обществе моя игра покажется весьма заурядной. Как ты думаешь, сегодня вечером синьора Ликари будет петь?

Джеффри взглянул на нее вопросительно, и она пояснила:

— Синьора Ликари — известная певица, и, говорят, у нее чудесный голос. И еще говорят, что она — любовница графа Роудена, — неожиданно добавила Сабрина. Ей вдруг пришло в голову, что это сообщение, возможно, расшевелит Джеффри и к проявлениям нежных чувств — уж теперь-то она была к этому готова. Но Джеффри не понял подсказки и не уловил ее настроения.

— Да, полагаю, она обязательно споет, если граф ее попросит, — заявил Джеффри. — Едва ли эта певица сумеет ему отказать.

— Но вчера, когда мистер Мамфри просил ее спеть, она отказалась, — заметила Сабрина.

— Отказалась? — удивился Джеффри. — Но почему?

— Сказала, что у нее не получится. Хотя она выразилась как-то иначе…

— Наверное, вчера она была не в духе, — сказал Джеффри с улыбкой. — Или не в голосе, если можно так выразиться.

Сабрина весело рассмеялась, так как прекрасно понимала, что хотел сказать молодой священник. Конечно же, он хотел сказать, что поэты, художники и артисты, ужасно капризные люди и что они слишком высокого о себе мнения.

«Забавно, очень забавно, — говорил себе Рис, осторожно отходя от приоткрытой двери, ведущей в желтую гостиную. — Как много можно узнать, случайно оказавшись в нужном месте в нужное время». Вчера он узнал, что мисс Фэрли очень любит читать, сегодня — что она неравнодушна к его кузену.

А кузен, как и всякий другой, не властен над природой, пусть даже он — священник. Да, человек слаб, с этим ничего не поделаешь. Разумеется, Рис никогда не следил за своими гостями — просто проходил мимо и случайно услышал знакомые голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери желтой гостиной. Остановившись из любопытства, он заглянул в комнату и увидел, что его кузен целуется с мисс Фэрли.

И ведь как все получилось! Риса очень заинтриговала любовная интрижка, обещавшая немало развлечений. Выходит, ему не будет скучно, так как он и сам сможет принять участие в этой игре. Что же касается мисс Фэрли, то теперь она по-настоящему его заинтересовала.