Вот я вошел, и дверь прикрыл,
И показал бумаги,
И так толково объяснил
Зачем приехал в лагерь!..
Начальник — как уключина:
Скрипит — и ни в какую.
"В кино мне роль поручена, —
Опять ему толкую.
И вот для изучения —
Такое ремесло —
Имею направление.
Дошло теперь?" — "Дошло!
Вот это мы приветствуем!
Чтоб было, как с копирки, —
Еще бы вам под следствием
Полгодика в Бутырке,
Чтоб ощутить затылочком,
Что чуть не расстреляли,
Потом по пересылочкам…
Тогда бы вы сыграли!"
Внушаю бедолаге я
Настойчиво, с трудом:
"Мне нужно — прямо с лагеря,
Не бывши под судом".
"Да вы ведь знать не знаете,
За что вас осудили.
Права со мной качаете,
А вас еще не брили".
"Побреют! — рожа сплющена,
Но все же знать желаю, —
А что уже упущено —
Талантом наверстаю…"
"Да что за околесица? —
Опять он возражать. —
Пять лет в четыре месяца,
Экстерном, так сказать?"
Он даже шаркнул мне ногой
(Для секретарши Светы):
"У нас, товарищ дорогой, —
Не университеты.
У нас не выйдет с кондачка
Из ничего — конфетка.
Здесь — от звонка и до звонка,
У нас не пятилетка.
Так что, давай-ка ты, валяй!..
Какой с артиста толк?
У нас своих — хоть отбавляй," —
Сказал он и умолк.
Я снова вынул пук бумаг,
Ору до хрипа в глотке:
Мол, не имеешь права, враг, —
Мы здесь не в околотке!
Мол, я начальству доложу,
Оно, мол, разберется!..
Я стервенею, в роль вхожу,
А он, гляжу, — сдается.
Я в раже, удержа мне нет,
Бумагами трясу:
"Мне некогда сидеть пять лет —
Премьера на носу!"