Сохрани мою любовь, профессор

33

11 ноября, 12.34 p.m, Бек Бей, Бостон

Эрик сидел за рабочим столом у себя дома. Сегодня он впервые ночевал в своей квартире после произошедшего. Ему просто был необходим перерыв, хотя он буквально съедал себя за это.

После того случая с новостями, Энди стала абсолютно невыносимой. Они ругались буквально каждый день, даже по несколько раз за сутки, из-за чего ему иногда приходилось покидать палату на неопределённый срок, чтобы успокоиться. Минутами затишья было время, когда её забирали на процедуры. А вчера, после очередной ссоры, к нему подошли старшая сестра и административный управляющий с просьбой о том, чтобы отныне он ночевал дома, так как эти нескончаемые ссоры плохо влияют на реабилитационный процесс.

— Период восстановления — это очень тяжелый процесс, как физически, так и морально, — сказала ему сестра. — И вполне естественно, что пациент будет крайне раздражительным и даже впадать в отчаяние, поэтому очень важна поддержка близких людей и даже постоянное присутствие, но, — она замялась, — но не тогда, когда это причина частых ссор. Думаю, вам не стоит больше оставаться тут на ночь. На какое-то время.

Он согласился, потому что находиться рядом с любимой стало крайне тяжело.

Эрик лично разговаривал с физиотерапевтами и врачами, которые занимались ею, и понял, что с ними Андреа ведет себя нормально, делает всё, что от нее просят, не повышая голоса и не огрызаясь. Они даже хвалили её за её стойкость. Из этого Эрик заключил, что он и есть причина её злобы. Что ж, он не мог её винить, особенно после всего того, что с ней произошло. Отец хотел остаться ночевать вместо него, но он попросил его этого не делать — Энди тоже, как и ему, нужен покой и личное пространство, которого она была лишена всё это время.

Удивительно, но несмотря на все угрызения совести, он спал как младенец, отчего стал грызть себя еще больше после пробуждения. Он, в отличие от неё, был здоров и мог спать в любой позе у себя дома, когда она вынуждена контролировать каждое действие, даже во время сна!

Из-за скверного настроения он не поехал к ней с утра, а остался дома и решил немного поработать и разобраться со всеми делами, навалившимися на него. Ведь администрация MIT уже сообщила ему, что он может остаться работать. Профессор был уверен, что мать приложила к этому руку, но все равно настоял на увольнении. И теперь был вынужден разбираться с кучей бумаг, сопровождающих его увольнение по собственному желанию.

И вот сейчас, сидя в своем кабинете, он не мог сосредоточиться ни на чём. Все мысли занимала Энди. Их совместные воспоминания в этой квартире. Как они часто и подолгу занимались любовью в спальне и душе. О первом её посещении, в тот день, когда он поймал её в своем кабинете. Он ведь тогда был уверен, что она шпионка конкурирующей фирмы.

Теперь он лично сотрудничал с конкурентами, которые предложили ему отличную цену на его пакет акций в семейной фирме. Осталось только собрать совет директоров, на котором будет принято решение о возможности продавать акции на сторону. Артур согласился поддержать его, так же как и Эндрю Джонсон, обещавший переговорить с другими его членами. Лилиан должна остаться в меньшинстве, хоть она и председатель, и последнее слово всё равно оставалось за ней. Но под натиском большинства голосов ей придется согласиться.

На деньги, вырученные с продажи своих акций, он сможет полностью оплатить лечение Энди, а также сразу заплатить за приобретенную квартиру. И даже после всего этого еще останутся деньги. На лучшее он не мог и надеяться, учитывая, что из-за газетной истории его репутация сильно испортилась. Многие компании, с которыми он работал, и академические журналы отказались с ним сотрудничать в дальнейшем, прислав сухие официальные письма на электронную почту. Но когда заключал сделку с конкурентами он даже представить не мог, что об их с Энди отношениях узнают в прессе. Это было скорее местью матери за её действия, а теперь стало необходимостью, потому что деньги так и таяли на глазах.

В Центр он приехал лишь спустя час, как согласовал все детали по поводу внепланового заседания, неся огромный букет разноцветных тюльпанов и плюшевого мишку. Эрик не мог признаться себе, что волновался, ведь он не знал с каким настроением встретит его любимая. Могла ли она еще больше разозлиться из-за его пусть и недолгого отсутствия?

По дороге сюда он всё прокручивал в голове речь, которую подготовил. Ведь он понимал, что им необходимо поговорить обо всём, что произошло. Он остановился в цветочном магазине и приобрел яркий букет в надежде, что он сможет как-то приободрить её в этот холодный осенний день, а мишка — клише. Но что поделать? Он все равно надеялся, что его милый подарок вызовет у неё улыбку.

Войдя в здание центра, он застал отца играющим с несколькими пациентами в карты в общей комнате. Патрик был в приподнятом настроении и Эрик решил, что это хороший знак, ведь он не видел отца таким очень давно.

— Привет, — поздоровался он, отвлекая всех мужчин от игры.

— А, привет сын. — Мужчина бросил взгляд на цветы и еле заметно одобрительно кивнул. — Долго тебя не было.

— Нужно было решить кое-какие дела. — Он помолчал, глядя на низкий столик, предназначенный для всякого рода чтива и который они приспособили для игры. — Энди в своей комнате?

— Нет, — ответил Патрик, — Ее забрали на встречу с психологом центра. — Мужчина глянул на настенные часы. — Около часа назад. Скоро должны, наверное, привезти обратно.

Эрик кивнул сам себе. Эта новость его подбодрила, ведь он и сам хотел, чтобы девушку посмотрел психиатр, после того, что случилось.

— Я могу поговорить с тобой наедине? — вдруг спросил Патрик. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Конечно.

— Я на минутку, парни. — С этими словами он встал из-за стола, и они с Эриком направились в коридор, где находились комнаты пациентов.

Встав возле палаты Энди, Эрик тут же спросил:

— Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— В первую очередь, как ты? — отец похлопал его по щеке. — Хорошо спал сегодня?

Он подавил желание закатить глаза.

— Ты уже спрашивал меня об этом утром.

— Да, но всё равно.

— Я в норме, отец. Правда.

— Уверен? — лицо Картера старшего выражало беспокойство. — Мы все столько пережили, и я подумал, может ты хочешь поговорить об этом с кем-то, пусть не со мной, а скажем со специалистом?

— Спасибо отец, но со мной все хорошо. Правда, я беспокоюсь за Энди.

— Да, — Патрик чуть опустил голову, — я обратил внимание на её состояние в последние дни. Я беспокоюсь за неё и за тебя. Ты должен быть сдержанней с ней.

— Я понимаю. Но просто это так тяжело, особенно когда она срывается ни с того ни с сего.

— Эрик, — отец положил ему руку на плечо. — За последние две недели Рей-Рей столько пережила, сколько многие и за всю жизнь не испытывают. И она еще хорошо держится. Я честно боялся, что она впадет в депрессию и… — Он умолк, отведя взгляд, но Эрик понял, что отец имел ввиду.

— Ты должен быть сильным рядом с ней. Впитывать её боль, а не реагировать на неё, приумножая. Когда я пришел сюда сегодня утром, она как раз заканчивала завтрак. Ты должен был видеть с какой надеждой светились её глаза в момент, когда я вошел, и сколько боли в них было после, когда она поняла, что тебя со мной нет.

Сердце Эрика болезненно сжалось, а к щекам прилила краска. Отец был прав. Он нужен Энди, а вместо того, чтобы утешить её, он, как трус, сбежал.

— И еще кое-что, — продолжил отец. — Я должен буду завтра уехать. Пора уже мне возвращаться к делам. Я вернусь ко Дню Благодарения. Как думаешь, справишься без меня?

— Но я тоже должен буду улететь в Нью-Йорк на пару дней… — потрясенно произнес Эрик. Он надеялся, что отец сможет быть с Энди вместо него. Он не мог оставить её совсем одну.

— Когда? — Патрик чуть нахмурился.

— На следующей неделе. По моей просьбе намечается внеплановое заседание совета директоров, я хочу кое-что провернуть. Что-то, что обеспечит нас с Энди средствами к существованию.

— Хм. — Мужчина задумчиво почесал подбородок. — Посмотрим, что можно сделать. Но я в любом случае должен завтра… — Он недоговорил, так как увидел приближающуюся санитарку, что везла девушку на инвалидной коляске в их сторону.

Эрик проследил за его взглядом и нервно улыбнулся, выставляя перед собой мишку.