Сокровища мира - зарытые, замурованные, затонувшие

8. КЛАДЫ РЕВОЛЮЦИИ

Однажды во Франции случилась Великая революция. Все учебники истории пишут, что это было очень важное событие.

Мы не будем вдаваться в политические рассуждения по этому поводу. Но вот что для нас в этой информации любопытно. Ведь революции — войны без правил — порождают бессчетное множество всевозможных кладов. Тайная цель победителя в любой революции — ограбить побежденного, а тот, разумеется, всеми способами старается уйти от несчастья.

С 1789 по 1793 год сотни тысяч французов — знатных вельмож, могущественных прелатов, перепуганных буржуа и простых людей — покинули родину или были казнены. Но многие из них предварительно спрятали свое состояние; кто большое, кто скромное.

В Вандее Белые скрыли свое золото в тысячах тайников, и ни огнем, ни железом, ни страхом гильотины не удалось заставить их говорить. Те, кто избежал смерти, в частности, хозяева замков, потом потихоньку забрали свое припрятанное добро. Многие умерли в изгнании, оставив планы своих тайников. Но доказано: через десять лет вероятность найти клад уменьшается до пятидесяти процентов, а через двадцать пять уже семь шансов из десяти, что клад не будет отыскан: за это время все кругом совершенно меняется. Вот почему множество кладов, спрятанных в Революцию, так и не нашли своих хозяев.

Все это достаточно драматично, но о том, что так бывает, хорошо известно. А вот в городках Конк и Сент-Антонен (и это не единичные случаи) происходило кое-что действительно поражающее воображение.

В церкви Конка в 1789 году находились великолепные драгоценные реликвии, которыми теперь можно любоваться в музее этого живописного овернского городка. Все эти вещи, датированные X в., оправлены в золото, украшены эмалью и камнями; к ним подвешены вместо печатей резные изумруды, сердолики и бериллы.

В 1792 году пронеслось известие, что в Конк направляются войска Конвента с очевидным намерением конфисковать церковные сокровища. Все население города единодушно решило не отдавать их. Ночью несколько человек взяли из церкви все сокровища, разделили их на сорок частей и распределили по сорока домам. Когда пришли революционеры, они застали жителей в крайнем недоумении и возмущении: кто это, дескать, обворовал нашу церковь? Никак цыгане?

Никакие допросы и поиски не дали результата. Войска Конвента вернулись в Париж несолоно хлебавши. Из нескольких тысяч жителей Конка не проболтался ни один! Представьте только себе: в 1792 году в городе не было ни одного республиканца!

Как только опасность миновала, все сокровища, целые и невредимые, вернулись на место.

Такая же история случилась в Сент-Антонене (Тарн и Гаронна), может быть, с тем же самым отрядом. Там хотели снять церковные колокола на переплавку. Чтобы надежно укрыть большие колокола, пробили стену дома на Большой улице, вырыли подземелье, замуровали его… За одни сутки колокола были спрятаны. Как и в Конке, не нашлось ни одного предателя, никто не сказал ни слова. Были колокола, да сплыли.

Но спрятали их так хорошо, что четыре колокола не нашли до сих пор — это так называемый «Серебряно-бронзовый клад Сент-Антонена». А ведь запись, составленная в 1825 году, дает вроде бы совершенно точные указания:

«Колокола бывшей Сент-Антпоненской церкви находятся у мадам Алье, вдовы, в подземелье под Большой улицей, вход через погреб. Подземелье без дверей, но в фундаменте стены, выходящей на улицу, есть два больших камня, которые легко вынимаются, и через это отверстие попадают в погреб, где на стропилах висят колокола. Два других колокола в погребе г-на Бардона в подземелье также под Большой улицей, вход через погреб».

Революционеры 1789 года были весьма падки на клады, но упустили один, который сам шел им в руки: сокровища мадам Дюбарри!

Вот что рассказывает об этом весьма республиканский «Большой Ларусс» в семнадцати томах:

«По настоятельным представлениям муниципалитета и Народного общества квартала Люсьен Комитет общественной безопасности дал, наконец, санкцию на ее (г-жи Дюбарри — авт.) арест. Между тем главные деятели этих органов местной власти были слугами графини и знали, в каких местах дворца она спрятала остатки своих сокровищ, не считая того, что эти патриоты в ливреях украли сами». И далее: «Она постепенно рассказала, где находятся все ее тайники с сокровищами: у нее еще оставалось немало драгоценностей. Возможно, некоторые из них до сих пор не найдены. Это продлило ей жизнь на одну ночь».

Но нет — Дюбарри открыла не все тайники. О самом главном кладе она молчала до конца, желая обменять на него свою жизнь. Однако санкюлоты отвергли сделку: то ли они думали, что все уже открыли, то ли желанней всех сокровищ им было видеть, как покатится с эшафота по-прежнему прекрасная голова бывшей королевской фаворитки. По преданию, восходящему к графу Анри де Рошфору, лучшие драгоценности графини и ящик с золотыми монетами зарыты в парке Со.

Та же судьба и по той же причине постигла капитана Анри Камилля де Кольмона, владельца поместья близ Шалона. В 1762 году он неудачно сватался к Мари Корнель, воспитаннице Вольтера, а в 1779 женился на богатой наследнице из Вильфранша (Рона).

«Когда разразилась Революция, ему удалось в самом начале смутных времен зарыть в одном из партеров своего парка пятьсот или шестьсот луидоров. Соседи не любили его. На него донесли как на аристократа и (ложно) как на эмигранта. Кольмона арестовали, выпустили, потом снова арестовали. Неправый суд революционеров, желавших завладеть сокровищами, приговорил его с женой к смертной казни».

Кольмон умер, не раскрыв своей тайны. Революционеры напрасно перерыли весь парк. Суд был столь очевидно пристрастным, что самих судей потом осудили и гильотинировали. Клад же может находиться либо в бывшем поместье семьи Жаке де Лаколонж в Вильфранше, либо в замке Ла Крузий в приходе Шатне-ле-Руаяль.

К счастью, многие подвергшиеся преследованиям спаслись от слепой, необузданной ярости народных масс. К счастью, между прочим, и для кладоискателей, потому что сокровища этих людей стали ничейными: кто-то умер в изгнании, кто-то не решился вернуться во Францию.

Так было с г-ном де Ламбула, бывшим богачом из-под Муассака. Поскольку он не мог увезти в Испанию все свое состояние, он зарыл у себя в поместье «полную бычью шкуру» золотых и серебряных монет. Умирая в изгнании, г-н де Ламбула завещал верному слуге, сопровождавшему его, тайну и место клада: «В пойме ручья близ замка, под большой ивой». Через несколько лет слуга вернулся и начал поиски в долине Люк. Но прошло уже слишком много времени: пойма заболотилась, ивняк разросся… Поиски оказались тщетными. Как и бывший хозяин, на смертном одре он поделился секретом, посвятив в свою тайну братство святого Матфея при муассакской церкви святого Петра. Ныне секретом владеет семья Баре, огородников в Муассаке.

Другой клад лежит под деревом в Буа-Шарман (Приморская Шаранта). Это дерево найти полегче, чем иву в долине Люк, ибо у него есть особая примета: оно «всегда зеленое»! Очевидно, какая-то елка или сосна… В Буа-Шаррюо, недалеко от города Ла Романь, клад, зарытый в 1789 году, можно найти по следующим указаниям, сказать правду, довольно тарабарским: «Сто шагов вперед, сто шагов назад, бочка золота, бочка серебра, две скрещенные шпаги укажут место».

Можно перечислить еще несколько кладов того же времени: кувшины с золотом, зарытые в замке Бурдей (Дордонь); полтора миллиона золотых ливров «в особняке маркиза де Шамбре на улице Регар в Париже». Клад сеньоров де Болон зарыт в их замке в Алье и охраняется пятью красными гадюками, они ужалят того, кто посмеет рыть землю; клад аббатства Жюмьеж под тисом в монастырском дворике; два миллиарда, зарытые Людовиком XVI в Лувре в 1789 году; изумруд размером с человеческое сердце из замка Мали-корн (Сарт); коровья шкура, полная золота, оставленная хозяевами замка с привидениями Ми-рандоль (Ло). Есть еще сокровища в подземельях: золото и бронзовые колокола в аббатстве Сен-Ашель (Па-Де-Кале), реликварии, драгоценности и шкатулки с золотом в подвалах почти всех разрушенных замков.

Монахи аббатства Фэз (Жиронда) отправились навстречу революционерам с драгоценными вещами и казной аббатства. Они вошли в подземный ход, выходивший наружу в Люссаке, а когда вышли, у них ничего не было, а в подземелье вдруг устремилась вода. Так оно до сих пор и остается затопленным.

Доказано, что в подземелье находится клад в Ле-Мане. Он вполне достоверен: его существование подтверждается документами и многочисленными исследованиями. Среди занимавшихся им — замечательный эрудит Андре Бутон, видный историк, специалист по археологии Ле-Мане.

3 вандемьера I года Единой, неделимой и Первой Французской Республики (24 сентября 1792 г.) богатый и влиятельный монастырь урсулинок в Ле-Мане был в ужасе: они боялись террора. Стоял террор. Три года монахини как-то просуществовали, но теперь им грозило закрытие монастыря и (полагали сестры) страшные пытки и казни. На самом деле речь шла только о том, чтобы превратить монастырь в тюрьму (тюрем во Франции катастрофически не хватало), а монастырское серебро на монетных дворах — в монеты по пятнадцать и по тридцать су (в монетах Конвент тоже весьма нуждался).

Разумеется, монахини во главе с аббатисой Луизой Депорт предприняли все возможное, чтобы спасти достояние общины. Так создался клад урсулинок Ле-Мане.

Однажды поздно вечером священники собора Сен-Жюльен известили аббатису, что муниципальные чиновники Шевро, Франше и Туссен Гарган явятся на другой день в девять утра. Ночью аббатиса приняла свои меры. На большом столе в трапезной стояли пять открытых сундуков, куда наиболее доверенные сестры ссыпали и складывали главные сокровища монастыря.

Вот что примерно было спрятано: серебряные чаши, кубки, сосуды и столовые приборы; серебряные ковчежцы и подсвечники, золотое Распятие; чаши для святой воды, кадила, реликварии; документы древние и современные; золотые монеты.

Говорят, что там были еще три небольших колокола с часовни: вермелевый, серебряный и стальной.

Едва сундуки наполнились, вошла сестра привратница с докладом:

— К нам стучится человек с ужасным лицом… чиновник!

— Впустите, — приказала Луиза Депорт.

Сестра в ужасе поглядела на сундуки на столе, но аббатисса повторила приказ.

Вошел чиновник, при тесаке, в огромной треуголке с султаном. Он нес огромный мешок, «при виде которого монахини побледнели» («Друг закона», июнь 1836 г.).

Сестры оставили аббатису наедине с чиновником. Та вдруг запросто обратилась к нему:

— Жан, вы должны мне помочь. Только клянитесь: никому ни слова.

Мнимый чиновник — а это был некий каменщик по имени Жан Доризон — почтительно поклонился:

— Вам не нужна моя клятва, сударыня. Вы оказали столько благодеяний нашей семье, я буду вам предан до смерти.

— Прекрасно! Итак, начнем работу немедля. Эти сундуки надо быстро отнести в подземелье и там замуровать. Берите сундук и идите за мной.

Она закрыла ставни, зажгла свечу и отворила вход в подземелье. Вместе с каменщиком они спустились в подземный ход, который, по одним сведениям, вел в сад Газонфьер, по другим — в сад самих урсулинок близ монастыря. Каменщик с аббатисой шли долго. Может быть, госпожа Депорт пошла в обход, чтобы сбить Жана с пути. Наконец, она остановилась и приказала:

— Вот здесь. Я сочла, сколько шагов до этого места.

Так пять раз каменщик ходил за сундуками, а потом при слабом свете свечи долбил ломом правую сторону подземного хода. Он выдолбил большую нишу, поставил туда все сундуки, а потом заделал отверстие так умело, что, и приглядевшись, ничего нельзя было найти. Когда все кончилось, аббатиса пометила место крестом и другим путем вывела каменщика наружу.

У самой лесенки в трапезную они услышали шум наверху. Из криков урсулинок стало понятно, что явились наконец настоящие чиновники. Аббатиса так заторопилась, что уронила свечку. Свечка погасла, лезть наверх пришлось уже в полной темноте.

Вот, в общем, все, что сохранилось о тайне Ле-Мане в достоверных источниках. В прошлом веке монастырь снесли, на его месте были разбиты сады Таше. Все там переменилось: нет больше ни церкви, ни трапезной, ни подземного хода.

Жан Доризон прожил еще долго, но ни словом, ни намеком никому ничего не выдал. Аббатиса Депорт переехала в Вир в Нормандии. Граф де Таше (родственник Жозефины Богарне) был кладоискатель. Он приехал к аббатисе, но та уже оглохла, ослепла и вообще одряхлела, так что не могла сказать ничего вразумительного. Впрочем, она вспомнила, что свечка упала недалеко от тайника. А так как известно, что они с Жаном были в это время близ выхода, получается, что и клад был спрятан не так далеко от трапезной. Долгие блуждания под землей — либо чистый вымысел, либо они были предприняты монахиней для отвода глаз. Мы склонны думать, что вымысел. Трудно себе представить, что Луиза Депорт хотела одурачить каменщика: он был в аббатстве свой человек и все ходы и выходы знал не хуже аббатисы. Более того: рассказы о «долгих» подземных блужданиях как раз и наводят на мысль, что шли они недолго, да и сам тоннель был короткий.

Граф де Таше начал длительные, дорогостоящие поиски, обращался без всякой пользы к сомнительному искусству радиоэстезистов и, чтобы найти клад стоимостью 4–5 миллионов золотых франков, потратил сто тысяч экю.

Достойно примечания: городские власти нашли под землей свечку. Секрет же тайника не был утрачен. Известно, что в прошлом веке кто-то из видных чиновников Ле-Мане очень хорошо знал, где спрятаны пять сундуков. В наши дни планы тайника должны находиться у одной его наследницы. Удивительно, что при всем том клад до сих пор не нашли.

Может быть, владелец земли (государство или сьер Гарган) за все время так и не дал достаточных гарантий, что обнаруженный клад будет возвращен церковным властям. Может быть, его место теперь недоступно. Может быть, клад уже похитили. Рассказывают, что около 1875 года какой-то иностранец снял дом на улице Шангарро(ныне улица-Альбера Меньяна), копал там в погребе и таинственно исчез. Не нашел ли он сундуки? Но это маловероятно.

Клуб кладоискателей, а именно гг. Лежен и Буде из Ле-Мане, тщательно изучил все предания и современное состояние местности. Представляется, что клад спрятан в старом подземном ходе, называвшемся прежде тоннель Арены или тоннель Урсулинок. Он соединяет монастырь с садом за соседней стеной. Длина туннеля около 30 м, ширина 4,52 м, высота свода 3,5 м. Он был замощен, по нему могла проехать большая повозка. Закрывался тоннель крепкой решеткой.

Теперь он проходит под площадью Звезды между улицами Арены и Урсулинок. Тоннель должен существовать до сих пор: на него наткнулись в 1906 году, когда прокладывали водопровод. Его следы обнаруживаются под подвалами Французского банка, под улицами Альбера Меньяна, Гу-жар и Урсулинок. Где-то там и лежит клад — то ли в обвалившейся галерее, то ли в подвале одного из домов вокруг площади Звезды.

Таких кладов времен Революции во французской земле тысячи. Мало найдется дворцов, аббатств или старых построек, чтобы предания либо документы не сообщали о спрятанных в них богатствах.

К числу самых знаменитых (и самых сомнительных) принадлежит клад Людовика XVI. Его помещают в самых разных местах Франции и даже за границей. Идут разговоры о двух миллиардах, которые король якобы зарыл в Лувре. Но слухи о сокровищах «Телемаха» более достоверны.

Бриг «Телемах», замаскированный под торговый корабль, затонул 3 января 1790 году близ Кийбёфа. Длина брига была 26 метров, водоизмещение 130 тонн. Командира звали Адриен Кемен (или Камминг). Бриг направлялся из Руана в Лондон с грузом битума и строевого леса. Он бросил якорь в Кийбёфе, пережидая прилив, но ночью сорвался с якоря и затонул, разбившись о скалы против маяка.

«Телемах» сопровождала шхуна, захваченная революционерами. На шхуне обнаружилось королевское серебро. На бриге же, как утверждают, были спрятаны личные сокровища Людовика XVI и бриллианты Марии-Антуанетты. Точнее, там находились:

два с половиной миллиона золотых ливров (собственность короля);

бриллиантовое колье Марии-Антуанетты стоимостью полтора миллиона ливров;

другие ювелирные изделия;

серебряная и другая церковная утварь из аббатств Жюмьеж и Сен-Мартен-де Бошвиль;

на пятьсот тысяч франков луидоров;

достояние пяти аббатств и двадцати «весьма высокопоставленных» эмигрантов.

Духовник короля и один из монахов Жюмьежского аббатства подтвердили существование большей части этих сокровищ.

Обломки «Телемаха» нашли в илистом дне на глубине семнадцати метров. Между 1830 и 1850 годами его было подняли, но канаты оборвались, и судно опять погрузилось на дно.

Поиски возобновили в 1939 году, но нашли только пять медных факелов и пряжку от туфли. Нет, впрочем, никакой уверенности, что найденные вещи были именно с затонувшего «Телемаха». Правда, за существование самого клада ручались многочисленные свидетели, среди прочих — потомок камердинера Людовика XVI.

Согласно другим (сомнительным) документам, часть королевских драгоценностей была в 1795 году зарыта у берегов Новой Шотландии на Дубовом острове (Оук Айленд). Начиная с 1800 года поиски клада велись несколько раз и всегда безуспешно. В 1909 году Франклин Рузвельт — весьма неудачливый кладоискатель — участвовал в одной из таких экспедиций, завершившейся полным провалом.

В Вердене, в священной земле, нашпигованной железом и пропитавшейся кровью, слышавшей предсмертный шепот мальчишек 1914–1918 годов, по преданию, спрятаны сокровища «Верденских дев».

Говорят, что в 1794 году республиканцы казнили двенадцать верденских девушек, кажется, за то, что они подарили коробку конфет герцогу Брауншвейгскому. Ламартин писал об этом:

«Их доставили в Париж, где они предстали перед Трибуналом. Ни юные годы, ни красота, ни давность преступления, ни победы Республики, уничтожившие его опасность, не были сочтены смягчающими обстоятельствами. Их отправили на эшафот за преступления отцов (они были эмигрантами). Самой старшей исполнилось 18 лет. Все они были в белых платьях. Повозка, в которой девушки ехали на казнь, походила на корзину бе-лых лилий, качающих головками на ветру».

Было казнено одиннадцать девушек и молодых женщин. В числе жертв были сестры Ватрен: Анна 25 лет, Генриетта 23 лет и Элен 22 лет, дочери бывшего начальника верденской полиции и племянницы красавицы баронессы де ла Ланс, также казненной, и сестры Анри: Сюзанна 26 лет и Габриэль 25 лет.

Говорят, что Анна Ватрен перед арестом зарыла в конюшне своего дома десять тысяч ливров собственного приданого. Сюзанна и Габриель Анри тоже зарыли у себя в саду небольшой клад в пять тысяч экю; должно быть, он там и теперь.

А сколько есть историй про вандейские клады!

Лучше всех знает местные тайны и анекдоты краевед Жан Ланьо из Борепера. Истинный шуан в благороднейшем смысле этого слова, горделивый патриот вандейского знамени «с двумя сердцами под короной и христианским крестом», г-н Ланьо любит под вечерок рассказать замечательные истории про клады из Бокажа и Маре. Каштановые дрова потрескивают в камине, льются сидр и сладкое вино… В этой мирной атмосфере ясней оживают жестокие сражения старых повстанцев.

«Все, у кого было хоть что-нибудь, спрятали свое добро от Синих (революционеров — пер.). Кто прятал клад под очагом, кто зарывал под деревом. Класть деньги под пол или на чердак не имело смысла: дома часто сжигали. Республиканцы убили триста тысяч человек. Истребляли целыми семьями: отца, мать, детей… Иногда из всей семьи не оставалось никого, чтобы забрать клад.

В Маре, в деревне Суллан, вся семья Пивуен убежала за границу, кроме отца семейства, Поля. Он остался сторожить свое добро. Поскольку он был зажиточный буржуа, его сочли подозрительным. И вот к нему пришли из Революционного комитета.

— Ты богат, — сказал один из санкюлотов, — а мы бедны. Надо бы убить тебя, но мы тебя пощадим, если скажешь, где твои деньги.

— Вся родня бежала, — ответил шуан, — увезли все с собой.

— А с чего бежать добрым людям?

Санкюлоты все обыскали, перешарили напрасно все углы в доме, взбесились и взялись за дело всерьез. Поля Пивуена связали, разули и босыми ногами поставили на горячие угли в большом камине — он и до сих пор цел. Но Поль был не менее упрям, чем его враги. Он не раскрыл рта. Наконец, один из санкюлотов всадил ему пулю в лоб, чтобы не оставлять в живых свидетеля с обожженными ногами. А клад так и не нашли. Некоторые считают, будто он лежал под теми самыми угольями, на которых мучили Поля Пивуе-на, да и теперь клад еще там».

Г-н Ланьо рассказал и другое предание из деревни Фонтене близ Фонтене-ле-Конт: «В дворянском собрании Ложи многие владельцы поместий спрятали в 1793 году золото и серебро. Дьявольские колонны сожгли здание, а клад никто так и не нашел».

Вы, конечно, поняли: как для старых шуанов, так и ныне для тех, кто сохранил вандейский дух, «дьявольские колонны» — это республиканские войска. Мы сохраняем местные особенности, симпатичную и безобидную пристрастность рассказов нашего рассказчика. Вот еще:

«Кое-кто хочет найти церковные врата из чеканного золота и дарохранительницу из церкви в Эпессах. Их надо искать под полом церкви или в склепе. Если только их не украл деревенский нотариус, который во время Вандейских войн вдруг страшно разбогател».

Великолепная, тяжелая статуя Христа из литого золота, бывшая в замке Жирара де Борепе-ра, до сих пор спрятана в подземелье, ведущем из замка в соседнюю церковь.

«Потомки одной служанки из замка Ла Бушри близ Ланд-Женюссона рассказывают, что передали им предки. Эта служанка по фамилии Тесто в 1793 году помогала хозяевам прятать клад. Там были кошельки и ларцы, полные золота и серебра, драгоценные кубки, столовое серебро и прочее. Все это аккуратно сложили в большую бочку, окованную железом, а бочку ночью с величайшими предосторожностями унесли из замка куда-то в сторону мельницы. Где это место, теперь неизвестно. Никто так и не нашел бочку, набитую золотом и серебром.

В том же году, на другой день после боя под Гобретьером, вандейцы подвели все свои силы для штурма большой деревни Лез Эрбье. Это было в ночь с 10 на 11 марта. Благородный господин Пьер Проспер де Буази маркиз де Ландбодьер, предчувствуя, что схватка будет смертельной, сложил в железный сундук все свои ценности: деньги, столовое серебро, ювелирные изделия. Вдвоем с управляющим Сен-Полем они погрузили сундук на тележку и отвезли на одну из принадлежавших маркизу ферм. А в январе 1794 года адские войска расстреляли маркиза и его слугу на площади в Нуармутье».

Продолжим. Клад с тех пор так и лежит нетронутый. Замок Ландбодьер вместе со всеми фермами продан. Но в купчей предусмотрено, что клад, будь он найден, становится собственностью рода Буази.

У Шаретта, которого историк Ленотр называл «королем Вандеи», — командира королевских частей в окрестностях Сабль д’Олонн близ Нанта — была большая походная казна, пополнявшаяся за счет англичан.

В 1794 году Шаретт укрывался в лесах Ла Шез и Грала. На одной из полян леса Грала по обоим берегам ручья тогда вырос целый город из шалашей. Поляна и поныне называется Рефюж («Убежище»). Г-н Ланьо рассказывает: «На большие колья укладывали шатром стволы деревьев и накрывали сверху ветками — это была крыша, а стены «строили» из переплетенных веток, законопаченных дерном. С дальнего расстояния улицы этого города казались рядами густой травы. Городок снабжался водой из двух каменных колодцев. Они целы и поныне, но воды в них нет, одна жидкая грязь. Эти колодцы в истории сокровищ Шаретта играют главную роль».

В июле 1795 года генерал Гош написал генералам Траво и Делажу: «У Шаретта есть шесть тысяч луидоров. Пообещайте их тому, кто доставит его живым или мертвым». Гошу совсем не хотелось вступать с Шареттом в бой: тот не раз уже отражал его атаки с большими потерями для генерала.

Траво и Делаж с великим достоинством ответили: «В том, что мы поймаем Шаретта, нет сомнения. Если же мы найдем и его луидоры, то, с Вашего позволения, справедливо разделим их между госпиталями в Анже, Нанте и Сабль д’Олонн. Английским золотом мы оплатим лекарства для наших раненых солдат».

Три месяца спустя в лесу Грала разразился жаркий бой. Белые не выдержали мощной атаки Синих и в беспорядке бежали. Шаретт приказал навьючить на лошадей перекидные сумы с'продовольствием, боеприпасами и документами. Но оставались еще два больших железных сундука с казной Шаретта. Казначей отряда спросил, что с ними делать.

— Золото не портится, — ответил Шаретт.

Один сундук все же погрузили на лошадь, а другой бросили в колодец.

Вандейцы и немцы-наемники сражались отважно, но Шаретту пришлось отступить, побросав все, что только можно. В общем, проходя через деревню Андриер возле Сен-Денила-Шевасс, в деревенский колодец бросили и второй сундук с золотом.

— Мы еще вернемся за ним, — сказал командир доверенным людям.

Но все до единого были убиты. Золото так бы и осталось лежать в колодце, да его (говорят) вытащил один человек, которому жена изменила с Шареттом… Но кто знает, может, сундуки с золотом повстанцев до сих пор покоятся в колодцах Рефюжа и Андриера. Ведь о том, как их туда кидали, есть достоверные сведения, а о том, как доставали, — нет никаких.

Некоторые клады потом нашли:

«Дьяволы не нашли клада г-на Жубера дю Лан-дро. Его отыскали после. Клад лежал в камине фермы Меансьер на горе Алуетт в Верхнем Бо-каже, за заслонкой. Там же поблизости один фермер из деревни Ла Сеньери, папаша Рондо, около 1900 года работал в поле у дороги, ведущей из Гобретьера в Базош. Вдруг остановилась богатая коляска. Из нее вышли два изысканно одетых господина, подошли к крестьянину и спросили, где находится Крестовое поле и на прежнем ли месте там крест. Рондо отвел их на место. Там сохранились остатки гранитного креста на большом столбе, какие ставят обычно на перекрестках дорог.

Незнакомцы поблагодарили фермера и уехали. Но несколько дней спустя, проходя по Крестовому полю, Рондо с удивлением увидел, что в основании креста пробита дыра и внутри открылась каменная ниша. Ниша была пуста. Надо полагать, это наследники бывшего эмигранта ночью забрали старый клад».

В Ньельле-Долане сохранились руины замка шевалье Жозефа Робера, сеньора де Шаон-ла-Мор-сьер де Вильдор и прочая. В 1660 году шевалье подрался на дуэли с сеньором де ла Бюрсери. Поединок был жестокий; соперники убили друг друга.

Богатств сира де Шаона не нашли. Предание гласит, что на ферме Вильдор лежат в колодце «золотые кегли», отлитые по приказу могущественного сеньора.

В 1950 году хозяин фермы спустился в колодец якобы для чистки, но больше из любопытства. На глубине 2,7 метра он увидел в стене колодца отверстие, забранное огромными дубовыми брусьями. Фермер просунул между брусьями длинную палку, но не достал до стены и ничего не нащупал. Может быть, «золотые кегли» были спрятаны там, может быть, — в пруду под каменными плитами, а может, — в подземном ходе возле дома, ныне заложенном.

Во всяком случае, рассказывают, что в свое время другой вильдорский фермер нашел в земле какую-то совершенно невзрачную с виду железяку и отнес к кузнецу сковать из нее сошник. Каково же было изумление кузнеца, когда он увидел, что «железяка» из чистого золота! Говорят еще, что раз в амбаре на ферме заночевали бродяги и нашли там пластинки из какого-то металла. Бродяги сделали из них набойки на башмаки. А набоечки-то оказались золотые…

Похожая история существует и о сокровище Шаретта. Есть и такая версия: будто бы, разбитый Синими в лесу Грала и отступая, он сложил все свои богатства в прочный мешок, который водрузили на два скрещенных шеста, а концы шестов на спину четырех лошадей. Там были не только монеты, но и кое-какие украшения, в том числе несколько ожерелий из золотых пластинок.

На одном из болот погоня настигла Шаретта. Тогда он перерубил шесты, и мешок упал в воду.

Какой-то слуга с фермы семьи Линдро нашел эти ожерелья, отодрал несколько пластинок и подбил ими башмаки. Хозяин его оказался посмышленей. Он понял, что это золото, сделал хорошие стальные набойки и предложил слуге поменяться. Слуга согласился. Затем Линдро разузнал у слуги, где тот нашел ожерелья, пошел туда и похитил клад Шаретта. Вскоре он умер. Говорят, те, кто ночью читал псалмы у его тела, видели, как из окна комнаты вылетела огромная черная птица, а тело вдруг пропало. Чтобы никто не прознал про эту чертовщину, в гроб положили дрова.

Говорят… говорят… Конечно, все это вздор или вымысел. Но разве может быть, чтобы в Вандее — в Сулане, Борепере, Эпессах, Ньель-ле-Долане и на ферме с красноречивым названием Вильдор[2] — не появлялись время от времени сундуки с луидорами, орошенными голубой кровью аристократов, которую столетия республиканизма превратили в грязно-красную ржавчину?