Сокровища мира - зарытые, замурованные, затонувшие

18. ВЕСЕЛЫЕ ЗАБАВЫ И ВОЛШЕБНЫЕ СКРИПКИ

Хотя природой предназначено изумрудам, рубинам, бриллиантам и жемчугам сиять на груди и руках у прекрасных дам, истории о кладах, надо заметить, обычно имеют малб общего с любовными романами. Но именно с чудесной любовной истории началось драматическое дело о миллионах с «Перуанца».

Он увидел ее и лишился покоя. Ради любви он возжелал богатства — и совсем потерял голову…

Сначала эту историю о любви и пиратстве рассказал в книге «Путешествие в Америку» капитан Лафон, за ним — Морис Магр и другие.

Герой-пират — молодой шотландец Робертсон, моряк королевского английского флота. В 1817 году он отправился на помощь южноамериканским борцам за независимость и поступил на чилийский флот. Робертсон служил старшим помощником на бригантине «Гальварино», потом «Конгрессо», отличился при осаде и взятии Кальяо (Перу). Когда в 1822 году он взял в плен шестьдесят солдат роялистской армии Бенавидеса, тогда-то впервые и проявилась жестокость его натуры: всех пленных Робертсон повесил на деревьях.

Когда война закончилась, он вышел в отставку в чине капитана и поселился в Кальяо, ожидая, когда какой-нибудь новый инцидент позволит ему вернуться на службу. В 1826 году на религиозной процессии в Лиме Робертсон встретил женщину, ради которой и стал преступником.

Ее звали Тереза Мендес, она была вдовой богатого испанца, ей шел двадцать второй год. Черноволосая красавица сводила с ума всю золотую молодежь новорожденной республики. В ее салоне собиралось высшее общество Лимы. Тереза дразнила многочисленных воздыхателей, но никому не позволяла ни малейшей вольности…

Робертсон, безумно влюбленный в Терезу, не мог этого долго выдержать. В один прекрасный день он признался ей, что больше всего на свете желает ее руки… Тереза рассмеялась и без стеснения отвечала:

— Друг мой, вы недостаточно богаты! Мой муж должен быть богат и к тому же прославлен — чем угодно, хоть преступлением.

Несчастный влюбленный принял ее слова к сведению и понял, что дело его безнадежно.

Но женщина предполагает, а черт располагает. Однажды Робертсон был в гостях у коменданта порта Кальяо, и там случилось происшествие, заставившее его круто переменить судьбу. Молодой лейтенант Виейра в шутку сказал:

— Война кончилась, Робертсон; адмиральских галунов вам не дождаться. Но если бы вы стали хозяином вон той бригантины, что стоит на рейде, вам позавидовал бы любой командующий эскадрой!

— Как же, знаю, — отвечал шотландец. — Говорят, что у нее в трюме пять тысяч пиастров на какие-то военные нужды.

— Бригантина называется «Перуанец», и в ее судовой ведомости значится не пять тысяч пиастров, а два миллиона золотом из государственной казны. Я сам имел честь присутствовать при погрузке!

Разговор переметнулся на другую тему. Но Робертсона охватил и уже не покидал жгучий соблазн. Два миллиона пиастров золотом… На них можно купить целую провинцию, а главное — бесподобное тело и любовь Терезы!

В тот же вечер капитан решился: стоит попробовать! Он собрал по тавернам команду головорезов и вместе с ними ночью захватил бригантину. На рассвете «Перуанца» в порту уже не было — вернулась лишь шлюпка с экипажем: Робертсон его отпустил.

Немедленно объявили тревогу и отправили в погоню два брига. Но двухмачтовая бригантина на тонких парусах при попутном ветре стремительно уходила на юго-запад. На Таити пираты остановились передохнуть, а чтобы скрасить путь — он впереди лежал еще долгий, — взяли на борт пятнадцать хорошеньких вакханок.

Робертсон задумал избавиться от спутников. Остановившись на каком-то необитаемом островке, где была пресная вода, он оставил там под предлогом неповиновения восемь человек. Дальнейший путь с ним продолжили лишь четыре матроса, два ирландца по имени Джордж и Билл, которым капитан полностью доверял, и девушки, которых теперь стало уже слишком много. «Перуанец» направился к Марианским островам и бросил якорь, вероятно, у острова Гугуан. Девушки были уже достаточно напуганы поведением своих спутников; как только бригантина стала на якорь, они бросились вплавь на берег. Чтобы убрать нежелательных свидетельниц, пираты погнались за ними и всех убили. Затем груз корабля — тысячу деревянных сундуков, окованных железом, — зарыли в песок в огромной траншее глубиной два фута.

В 1827 году Робертсон, уже избавившийся от всех соучастников преступления, был арестован испанцами. Под пыткой он признался в разбое и прочих преступлениях и отправился под конвоем на остров Гугуан. Только там — так, по крайней мере, полагают — капитан наконец понял, что дело его пропащее, что виселицы он не минует, а красавица Тереза все равно не станет его женой. Когда конвой зазевался, он бросился в море и утонул, унеся с собою тайну клада с двумя миллионами пиастров.

Испанский губернатор Мединелла направил на поиски сокровища шестьсот туземцев. Но напрасно они перелопатили тонны песка: клад «Перуанца» и поныне покоится где-то на острове, вероятно, на юго-западном берегу. Остров Гугу-ан на севере Марианского архипелага находится под 18°8′ северной широты и 143° 20’ восточной долготы. Почти все его побережье гористо и труднодоступно, за исключением узкого прохода на юго-западе, где находится и единственная на острове деревня.

История о сокровищах с «Перуанца» дошла до нас в отрывочных и, несомненно, искаженных пересказах, а потому не все в ней заслуживает полного доверия. Но она основана на подлинных фактах, что вселяет некоторую надежду в тех, кого вдруг соблазнит тысяча сундуков с золотом, зарытых на длинном песчаном пляже в Микронезии…

У «клада голых танцовщиц» в Лапужаде нет столь романтической предыстории. Пусть Робертсон был пират и душегуб, но вначале им двигала чистая страсть. Нашим новым героем станет, к сожалению, самый обыкновенный бабник.

Впрочем, сир де Лар, живший в XVIII столетии, был в свое время не последним человеком. Он владел очень милым замком Лапужад к северо-востоку от Ажана в коммуне Сен-Вит департамента Ло-и-Гаронна. Де Лар был одарен от природы легким характером, артистическим вкусом и неумеренным пристрастием ко всем прекрасным формам, особенно к формам прекрасного пола. И вот что придумал сир де Лар для развлечения в долгие зимние вечера. Он предлагал красивым женщинам и девушкам полюбоваться парком и роскошным видом из замка, зазывал к себе, а там, угрожая кнутом, заставлял их заниматься тем, что сейчас называют стриптизом.

Долго эти веселые забавы бесили мужей и ухажеров в округе — в Сен-Виле, в Лагарде, в Руме… Наконец они собрались все вместе, ворвались в замок к ненавистному помещику и сбросили с лестницы так, что он переломал все кости. Оскорбленные мужчины решили, что в качестве вознаграждения имеют право поживиться за счет богача-покойника. Они забрали его шкатулку с драгоценностями, а также, как говорят, «золотую статую и золотую козочку». В дороге добычу поделили прямо пропорционально красоте дамы каждого из мужчин, после чего некоторые закопали свою долю где-то между деревнями Дор и Лавернь. Вскоре всех схватили и повесили. Никому уже не отыскать сокровищ, спрятанных мстительными мужьями, — «клада голых танцовщиц», как называют его крестьяне.

Возле Шарру в департаменте Вьенна автострада, обозначенная на карте красивой зеленой извилистой линией, головокружительным серпантином спускается с возвышенностей Мальмор и Клерфёй в долину Шаранты.

Слева от дороги находится почти отвесный холм, глазеющий отверстиями доисторических пещер, раскрашенный в зеленое и желтое дубравами и цветущим дроком. Справа под каменным парапетом змеится по лугам река, окаймленная ольшаником и тополями. У подножия холма, на расстоянии брошенного камня от Шаранты, бьет большой источник Кант, пенится на ложе из белых камушков, поросших крессом и мхом. Вода его освежает, как мята, а еще с этим «очарованным ключом» связана красивая сказка о сокровищах.

Жил да был когда-то молодой парень, писаный красавец, и все окрестные красавицы души в нем не чаяли. Но он был очень-очень беден, целый день надрывался на тяжелой работе и едва зарабатывал на хлеб.

Раз он шел, проклиная несчастную долю, и вдруг видит: сидит на камушке старик, песенку напевает и птичью клетку из лозняка плетет, видно, на продажу. Паскаль (так звали нашего юношу) не удержался и говорит:

— Как это ты, милый человек, такой бедный да такой старый, сам в гроб смотришь, а веселую песню поешь?

— Я-то что, — отвечал старичок. — Мне, правда, в жизни особо не везло, а как сравнить с той птичкой, которую сюда посадят, так и я выйду удачник. Пока на свободе, пока и радуюсь.

— Да что свобода, когда денег нет?

— А мне деньги не нужны. Были бы нужны, так я бы их достал.

— А где ж это деньги достают? — спрашивает Паскаль, а сам уши навострил.

— А я бы взял ореховый прут и пошел бы к источнику Кант, а оттуда прут меня бы сам привел в пещеру на холме, а в той пещере — самые прекрасные сокровища в свете. Я бы так разбогател, что сам король бы мне позавидовал, да только я туда не пойду.

— Отчего же не пойдешь?

— Да там, понимаешь, не одно сокровище, а два, одно другого лучше. Я бы не угадал, какое выбрать. Буду лучше тут сидеть да песенки петь.

— А я так пойду, — воскликнул Паскаль, — и если ты мне не соврал, так принесу с собой сокровищ целую неподъемную гору!

— Ты только поберегись, — предупредил его старичок. — Говорю я тебе: там целых два сокровища, а получить можно только одно на выбор, да не ошибиться. Лучше б тебе туда не ходить. Ты молодой, красивый, у тебя вся жизнь впереди, что тебе отчаиваться!

Но Паскаль заупрямился:

— Сказал пойду — значит, пойду! Вот прямо сейчас!

Сказано — сделано. Побежал парень к источнику бегом — так ему не терпелось разбогатеть. По дороге срезал ореховый прут. Прибежал он наконец со своим прутом к подножию холма, где бьет источник. Тут прут в его руках сам собой встал и повел Паскаля в пещеру — глубокую-глубокую, до самой середины земли.

Было в той пещере темно, хоть глаз выколи, но Паскаль не испугался. Шел он, шел за своим прутом долгими подземными ходами и увидел наконец далеко впереди огонек — светит и как будто манит. Прошел еще и попал он в большую подземную залу, всю залитую дивным сиянием. Каменный пол в этой зале так и светился сам собой, как будто в него были вделаны и золото, и серебро, и жемчуга с яхонтами. А посреди залы юноша увидел два сокровища, только не такие, как он ожидал.

Одно-то сокровище — это и вправду была целая гора золота, и рубинов, рдеющих, как костер, и изумрудов — зеленых огоньков, и бриллиантов, слепящих очи. И было там множество золотых ожерелий, браслетов, кулонов, пряжек, колечек, цепочек и всего такого подобного, и все с чудными самоцветами.

А другое сокровище оказалось живое. Стояла посреди залы обнаженная девушка красоты невиданной, такая стройная, такая белая, такая нежная. Никто такой красоты и прелести никогда не видал ни наяву, ни во сне.

Паскаль стал как вкопанный, а красавица ему говорит:

— Меня зовут Мелюзина, я хозяйка этих сокровищ и сама бесценное сокровище. Если хочешь, красавец, буду я твоя.

Тут Паскаль очнулся:

— Еще бы не хочу! И ты меня манишь, красавица, и все это золото с изумрудами. Пришел я сюда взять и то и другое.

— Э нет, красавец! — отвечает ему Мелюзина. — Или ты выйдешь отсюда со мной, или с золотом. Выбирай, а то и другое взять ты не можешь.

— Отчего же так?

— Да уж так положено. Если ты выберешь золото и самоцветы, станешь богаче всех людей в свете. Но зато ты меня никогда не забудешь: мой образ будет жить у тебя в сердце и ни на миг не отпустит, и ты станешь меня призывать днем и ночью, да только напрасно.

А выберешь меня — получишь дивную любовь. Только знай, я красавица прихотливая. На мне, видишь, ничего нет, а я хочу носить платья самые богатые. У меня волосы отливают золотом, хочу, чтоб в них сверкали алмазы ярче звезд. У меня ушки, словно раковины драгоценные, хочу в них сережки жемчужные еще светлей тех алмазов. Хочу ожерелий и браслетов богаче, чем у самой королевы, и колец с рубинами и изумрудами чистейшей воды. Хочу, чтобы на груди моей шелковой яхонты и жемчуга словно бы струились потоками. Хочу и ножки свои перламутровые украсить серебром и золотом. Словом, хочу, чтобы от головы до пят ты меня, красавицу, всю разодел и разукрасил. А я буду плясать для тебя, песни райские петь, обовьюсь вокруг тебя, как лозинка, целовать буду поцелуями сладкими и душистыми, и не будет на свете никого счастливее тебя.

Паскаль послушал-послушал, постоял-постоял, семь раз все обдумал и говорит:

— Жаль мне смертельно терять такую красавицу, да как же мне потрафить твоим прихотям, когда бедней меня и людей-то нет? Выберу я лучше гору золота, жемчугов и яхонтов да женюсь на королевской дочери или на другой красавице, какая понравится. Будет у меня золото, будет и любовь, а с одной любовью где золото найду?

— Ты подумай, — промолвила Мелюзина, — не спеши! Пока не переступал порог, еще не поздно тебе одуматься. Посмотри только, как я хороша! Нет ни у кого в целом мире таких глаз и таких губ, такой груди беломраморной; никому и во сне не приснится такое тело дивное. Посмотри на мои ножки точеные, на пальцы тонкие, как иголочки серебряные. У тебя от такого сокровища много силы прибавится. Будь только храбр и в любви хорош, и все получишь, что тебе надо.

— И как тут быть! — воскликнул парень. — Гляжу на нее сам не свой, и поет она сладко, да как красавицам верить? Может, она надо мной смеется! За золотом я сюда шел — золото и возьму.

Отвернулся он, чтобы не глядеть на красавицу — не передумать как-нибудь, — подошел к горе золота с яхонтами и стал хватать все подряд. Набрал полные руки, набил все карманы да еще и в шляпу насыпал. И чем больше Паскаль брал сокровищ, тем больше ему хотелось. Наконец, понял он, что больше не унесет, и пустился бежать по долгим подземным ходам, а дорогу ему теперь освещали его же самоцветы.

Паскаль вышел на белый свет, вернулся в свою хижинку, разложил сокровища — наглядеться не может. На другой день он что-то запрятал в надежном месте, что-то продал и стал богаче всех людей в свете.

— Ну вот, — думает Паскаль, — богатство у меня есть, теперь выберу красавицу по вкусу и женюсь.

Но на кого он ни смотрел, все ему не нравились: у той руки худоваты, у той ноги кривоваты, та толста, та тоща, а та всем хороша, да волосы золотом не отливают. Пошел он было свататься к королевской дочери, а у той кожа желтая, глаза тусклые… Отправился он странствовать по земле, и чем больше странствовал, тем меньше ему нравились все невесты. А перед глазами все стояла девушка из каменной пещеры, и в душе звучало непрестанно: «Мелюзина… Мелюзина…» — словно скрипка играет.

Стал Паскаль чахнуть, сохнуть и богатством своим тяготиться. Не мил ему стал роскошный дворец с верной челядью, опостылел стол с лучшими яствами и винами, наскучили веселые праздники. Стал он злой, тощий и горбатый, богатство свое возненавидел, только и думал, что о подземной царевне, только и слышал, что волшебную скрипку в душе.

Взял он опять ореховый прут, пришел к источнику, да напрасно. Прут ничего не показывал, палка как палка, — а без помощи прута Паскаль входа в пещеру найти не смог.

И вот как-то раз Паскаль бросил все свои сокровища в ключ Кант и стал опять такой же бедный, как прежде. Сел у дороги, стал плести клетки для птиц на продажу. Только не мог он петь так беззаботно, как тот старик, что указал ему путь в пещеру: навсегда с ним осталось дивное видение, отняло свободу, отравило весь остаток дней.

Сокровища его лежат на дне глубокого источника у подножия холма, глазеющего пещерами, поросшего зелеными дубравами и желтым дроком. Лежат они под зыбким водным покровом, под ковром кресса и мяты. Только злое это золото. Не ходите туда, не то будете всю жизнь в тоске слушать волшебные скрипки и твердить имя подземной красавицы…