Сокрушитель

Глава 15. Арест, побег и ликвидация

Однако тот продолжал угрюмо молчать, и вдруг бросился на меня. Между нами было три метра. В руке дезертира мелькнуло лезвие ножа. Коротко ударил автомат и тот упал у моих ног. Огонь вёлся так близко, что у бандита шинель дымилась в местах попадания. У него же при обыске я нашёл «Наган». Потом обыскал третьего, в сидорах проверил, обычные вещи, велел разбирать, включая третий вещмешок. У меня свой ранец был. Срубил волокушу, куда закинули тело убитого, он хоть и гад, но надо похоронить по-человечески, эта парочка потянула волокушу. Так и повёл их к дороге, по которой мы приехали с отделением. А пока я их нагонял, те раз десять сменили направление, и подозреваю, что заблудились. Спросил, ну так и есть. Как в лесу можно заблудится? Тут до дороги километра полтора осталось, вот и вывел их. Сначала три грузовика, раненых везли в тыл, пропустил, мест свободных у них нет, а чуть позже обоз в сторону дивизии гружённый шёл, вот им и сдал и парочку, и тело. Ну и рапорт начиркал, передадут потом взводному. Они в нашу деревню вернутся. На словах велел передать, что видел в лесу следы пятерых, похоже в нашей форме, скорее всего немцы. Решил пройтись по их следам. Идут в сторону тыла избегая железных и автомобильных дорог. Так я убежал в лес, вскоре снова вышел на след той пятёрки и пошёл за ними, не забывая поглядывать по сторонам и слушать лес. В одно месте те привал устроили, обед у них был, кстати, через час стемнеет. Я обыскал на месте бивуака, нашёл куда мусор дели. Ну немцы и есть, большая часть наши припасы, видимо трофеи, но нашёл банку с немецкой готикой. Не могут они без ветчины. А встали те в этом месте потому что там обломки самолёта были. Они их осмотрели, смогли вскрыть кабину, прорубились, видимо топориком, извлечь тело лётчика и похоронить. На дереве зарубку сделали. Кто ещё немецкого лётчика хоронить будет? Это «мессер» был, сбитый лежал в лесу. Этот обед и похороны здорово их задержали, так что быстро поужинав своими запасами, не сухпай же вскрывать, желудок портить, я поспешил дальше. Вскоре надел очки ночного виденья, темнело, продолжая движение. Кстати, деревня, где наш взвод стоит, мелькнула слева по движению, до неё километров восемь было, и осталась позади.

Ночь, лёгкое поскрипывание снега под лыжами, мороз поднялся серьёзный, где-то двадцать пять градусов, может чуть выше, деревья потрескивать начали, а я продолжал движение. Лицо шарфом замотал, очки протирал, и шёл. У меня на руках меховые перчатки, пальцы не мёрзли. Вокруг капюшона камуфляжного костюма и шарфа наросла наледь, однако рассмотрел отсветы костра впереди. Нагнал. Надо глянуть кто это. То, что немцы, это сто процентов. Я имею ввиду, что за столько жизней не раз с немецкими агентами и диверсантами встречался, может кто знакомый? Так что снял рюкзак, всё лишнее, оружие приготовил, и тихонько стал сближаться, проверяя вокруг на предмет минирования. Снега тут мало, можно и без лыж, но снег скрипучим стал, а на лыжах это не так заметно, особенно если скользить. Диверсанты, думаю это они, без лыж были. Занятно. А увидел я, что четверо вокруг костра сидят, греются, на огне булькают два котелка. Пятый прогуливается, поскрипывая снегом. Все тут. Разговор доносился. На нашем общаются. Понятно, завербованные из наших. Вроде незнакомые.

То, что среди диверсантов находится девушка, или женщина, я знал, по меткам на снегу, она отходила в сторону для своих дел. Я фиксировал. Да и валенки были меньше всех. Поэтому смех женский не удивил. Чуть в стороне горой лежали вещмешки, накрытые плащ-палаткой. Уже готов шалаш. Между двумя стволами натянули верёвку и к ней прислоняли ветки, делая стенки. Лапника нарубили на подстилку. Сверху покрыли брезентом и накидали снегу, закрывая стенки. Опытные. Даже место для костра нашлось внутри, похоже дежурный будет. По виду обычная пехота по форме и оружию, девушка явно медик, санитарную сумку с красным крестом имела на боку. Радиста я вычислил, тот от вещмешка не отходил, в котором что-то квадратное. Потом командира. В принципе, мне командир и радист нужны, не более. Девушка медовая ловушка, для этих дел взяли, красавица, наверняка с обольстительной фигурой, так со стороны не понятно, ну и два боевика. По повадкам видно.

— Спасибо, — сказал я, принимая кружку с чаем.

Это вызвало всеобщий шок, протягивали радисту, а кружку я перехватил. Напружинились все.

— Не советую, — сказал я, поигрывая противотанковой гранатой в свободной руке, после неё выживших не будет. — Часового вашего я снял, теперь пообщаемся. Вы кто такие?

Сделав глоток, божественно, чай у них настоящий, я услышал ответный вопрос от старшего:

— А ты кто?

— Тянешь время чтобы обдумать ответ? Одобряю. Дёргаться не стоит, и к оружию тянутся, я в этих лесах два батальона немцев в одиночку положил. Лесника знаете?

— Лесника убили, — несколько резко ответил старший.

— Накрыли артиллерий. Я даже немного возгордился, полк по мне работал. Ничего, осколок извлекли из ноги, полежал в госпитале и вот определили в охрану тыла. Знаете, бегу за дезертирами, что конвой побили, а тут раз, пять следов. Меня это заинтересовало. Так вы кто? То, что на немцев работаете, я уже сомневаюсь. Вы заставили меня задуматься, мне любопытно, кто вы.

— Фронтовая разведка.

— Очень смешно, прям снимаю лапшу с ушей.

— Зачем её снимать? — не понял старший.

— Вы мне её вешаете. Значит, лжёте.

— Парень наш, что на охране стоял, жив?

— Удивлён что сразу не поинтересовались. Жив он. Шишка на голове. Очнётся через час другой. Так что? Будет ответ?

— Вот что парень, веди нас к своему командиру, там разберутся. Рация у нас сдохла, выйти на связь не можем.

— Это уже другой разговор. Оружие ваше мне, остальное грузите на себя и идём. И ещё, обыск обязательно, мало ли что у вас имеется. А теперь к стенке, ноги на ширину плеч.

— Какой стенке?

— Это метафора, к деревьям встаём.

После этого забрав свои вещи, я тяжелогружённый, оружие у меня без боеприпасов, его они сами несли, стал сопровождать группу в сторону деревни. Тут километров семнадцать и будем на месте. Самое интересное, как я часового снял. Шарик подшипника и рогатка, всё банальное просто. Когда я глухим был, очень подсел на охоту с помощью рогатки, и снять часового таким способом было не трудно. Утку на лету бью, что мне часовой.

Проснулся я от того что меня задёргали за ногу. Повернувшись на бок, невольно толкнув соседа, мы на полу в ряд спали, посмотрел на дежурного.

— Ротный приехал, тебя срочно.

— Угу, — зевая пробормотал я, и стал быстро собираться.

Ту группу я благополучно довёл и сдал сонному взводному. Всё же два утра было. Не знаю, чего так забегали, но увезли их вскоре, а я спать. Абрамом со своими тоже вернулся, один из наших ранен, серьёзно, в госпиталь отправили, но дезертиров взяли. Трое убиты, двое ранены, остальные сдались. Зря, вскоре по приговору суда расстреляли всех. Три дня прошло, в основном тренировки были, вот разбудили. Кстати, а сколько время? Оказалось, шесть утра. До подъёма час. У нас свой график. Накинув телогрейку и на ходу надевая шапку, я вышел из дома, в сенях чуть снова о ведро не запнулся, ну кто его вечно тут ставит? Я уже на автомате на такую подлянку проверяюсь. Потом спрыгнув с крыльца, оно тут высокое, побежал за дежурным, что маячил дальше по улице. Нагнал, как раз вместе вошли в избу, где взводный жил, тут же и его штаб. Ну и бронебойщик с миномётчиками устроились. Всё же наш взвод в деревне не один. В нашей избе несколько обозников ночевали. Доложившись ротному о прибытии, вопросительно посмотрел на него, тот прямо спросил:

— Ты, когда тут пятёрку вёл, с ними о чём разговаривал?

— Ага, описывал как тут в лесах немцев бил, чтобы не думали мне бузить. Пугал. Обо мне те слышали, поверили.

— Угу. Тебя в Москву срочно вызывают. Командировочные оформлены, сейчас со мной до станции и ближайшим эшелоном в столицу.

— Оружие брать?

— Нет, оставить.

Я метнулся в наш домик, похоже кто-то серьёзный на ротного вышел, если тот сам взмыленный прилетел, видать всю ночь ехали, дороги почти начищены, чтобы лично на станцию доставить. Это странно. Торопливо поздоровавшись с хозяйкой, что коровой занималась, собрался. Оружие командиру отделения сдал, разбудив, да и вставать им уже пора, сообщил что меня в Москву дёрнули, ротный за мной приехал, и убежал. Через полтора часа мы уже на станции и были, а ещё через час ротный лично усадил на эшелон, это был санитарный, проходной, и мы отправились в путь. Тот через Москву шёл. В Москве встречали, ротный телефонограмму дал. Усадили в машину и повесили на Лубянку. Где конечный маршрут будет, я начал понимать, ещё увидев встречающих. Форма у сотрудников НКВД уж больно характерная, не спутаешь. А сопроводили меня в кабинет Абакумова. Этого хмыря ещё не хватало. Надо и тут его грохнуть. Нет, сначала конечно провели по журналу учёта, потом я разделся. Верхнюю одежду снял. Ранец оставил с телогрейкой в гардеробе. Шапка и валенки остались, и вот так сопроводил к нужному кабинету местный сотрудник. Не из тех что привезли. И что самое важное, сходу в кабинет, не подождали, время не потянули, а сразу. Плохой знак. Доложившись комиссару государственной безопасности третьего ранга о своём прибытии, услышал от того:

— Боец, это вы взяли группу Серова в брянском лесу?

— Неизвестную групп в пять человек взял, передав командованию.

— Хорошо. У меня для вас, боец, задание.

— Прошу прощения, товарищ комиссар, но я, пожалуй, откажусь. Даже слышать не желаю, оно наверняка секретное.

Сказать, что Абакумов был удивлён, значит ничего не сказать. Тот секунд двадцать на меня таращил глаза, открывая и закрывая рот, пока его не прорвало:

— Вы что себе позволяете?! Смирно?! Развели махновщину в своём подразделении, старших командиров не слушают.

— Товарищ комиссар, у нас с дисциплиной порядок. Мы армейцы, элита, а не какие-то занюханные подразделения НКВД. Вы мне не командир. Так, левый мужик в стрёмной форме.

Абакумов очень резко успокоился, с усмешкой сказал:

— Читал я твоё дело боец. Значит, месть?

— Сделаю всё, чтобы завалить задание.

Конечно такая конфронтация выглядит более чем странно, но поверьте, я не хочу влезать в это дело. Абакумов тогда соскочил, хотя именно он виновник провала операции, уверен, что о ней будет идти речь, по времени совпадает, но в списки погибших агентов, куда меня и хотят сунуть, я не хочу попадать категорически. Можно было бы попытаться, зня я суть операции, что там и как было, но я только слухи ловил, а там без подробностей. А дело было вот в чём. Нужно было вывезти из немецкого тыла, глубокого, из Польши, глубоко законспирированного агента, который добыл такие материалы, что у нашей разведки голову посносило. Отправили группу, она сгинула, самолёт сбили, вторую, как раз куда меня хотят сунуть, и пошла дезинформация. Немцы играли наших. Это всё что я знал, засекретили же. Поэтому попадать в эту группу, я не хотел. А обида, разыгранная на наркомат, меня и во взводе неплохо кормят, надеюсь мне поможет. И помогло. Камера, здравствуй. Зато живой. Задержали по подозрению в предательстве. Серьёзная статья. Точно грохну Абакумова.

Камера была на двадцать человек. И надо сказать, не пустовала, было двадцать шесть. Спали по очереди. Были фронтовики, были чиновники, но уголовников тут не было. Встретили меня насторожено, но без злобы, объяснили местные порядки и всё на этом. Судьбами соседей не интересовался, под кожу не лез, а то ещё придушат как подсыла, я бы придушил, так занимался всем по порядку. Даже физкультуры не избегал, пятачок свободный был, там и занимался. Не я один, пожилой полковник-танкист зарядку делал, ещё один парень фронтовик, из разведки, и остролицый интеллигент, инженер с оборонного завода. Кто за что сидит, за дело или нет, меня не интересовало, я просто ожидал. Однако первый день прошёл, второй, на пятый я заинтересовался, а чего это тишина? Думал будут вызвать, признания выбивать, только ничего такого. Ладно, солдат спит, служба идёт на хрен.

Пришли за мной аж через три недели. За это время в камере давно сменились постояльцы, я один тут сторожил и хату держал, объясняя порядки. Также не лез к охране, не спрашивал. Меня всё устраивало.

— Никак идёт Похомыч? — прислушался я, держа покерфейс. Мы в покер играли, но остальные выбыли.

— Да, — тоже прислушался полковник Игнатов, командир стрелковой дивизии.

Этот боец и за нашей камерой закреплён, так что лучше не рисковать, поэтому я скомандовал:

— Убираем карты.

Карты мои, мы убрали стопку, и я под столом сунул её в хранилище, так что когда конвойный открыл глазок в камеру, у нас царила идиллия, осмотрев нас подозрительным взглядом, тот рявкнув:

— Бард, на выход!

Встав, я подал руку полковнику, заодно карты передал, им пригодятся, чую сюда я уже не вернусь, и последовал к выходу. Дальше руки за спину и повели наверх. Это бы не кабинет Абакумова, а знаемой рожи, старшего лейтенанта Кравцова. Конвойный вышел, а зашли двое, и тоже те же рожи. В общем, тут я не дал себя избивать. Сразу прихлопнул двух мордоворотов, и вырубил Кравцова. Открыв окно, выветривая вонь сгоревшего пороха, убрал заодно два тела в хранилище, место было. Сам взяв ключи, изучил дела в сейфе, нашёл и своё. Ого, что мне шьют, вышка, под расстрел ведут, гарантия. Все папки и своего личного дела убрал в хранилище, Кравцова связал, кляп в рот, привёл в чувство, объяснил расклады, в результате этого объяснения тот лишился трёх пальцев, отрезал, а дальше выдёргивая кляп, слушал извержение слов. Ну да, слили сволочи. А операция та прошла провально, как я и думал. Группа вышла на связь, но через неделю начали подозревать дезинформацию, радиоигру против них. Вообще, с какого бока тут Абакумов? Он по Особым отделам армий старший, ловит шпионов на нашей стороне. Немецкий тыл не его епархия. Влез и провалился. Добив Кравцова, убрал его тело, дальше ничего менять не стал, вызвал конвойного из коридора, вырубил, надел его форму, не особо по размеру, ну да ладно, после чего заложил мину в кабинете Кравцова, усилив её канистрой бензина, и покинув кабинет, заперев его, направился на выход. Покинуть вот так здание не выйдет, всё проверяется, пропускной режим, но когда я активировал радиомину, и начался пожар, здание серьёзно пострадало, то в той панике и суете я не только все три журнала учёта выкрал, но и подрезал Абакумова. В толпе подойти и сунуть с боку заточку, пробив сердце, было не сложно. А так меня с толпой вымело из здания. Успел уйти за оцепление, там уже всех начали проверять. Ну и скрылся в улочках. Вот и всё.

Был день, примерно часа два, уже март, пятое, если память не подводит. Я был в обмундировании сотрудника НКВД, но без шинели, в фуражке и сапогах, холодно, поэтому отойдя подальше, зашёл в подъезд, осмотревшись, вроде никого, снял форму и надел гражданское. Сверху пальто и чёрную шляпу. Покинув подъезд, я вышел к трамвайной остановке, где успел заскочить внутрь, он как раз отходил, и уплатив билет девушке, проехал шесть остановок, а тут заметив городскую баню, соскочил на ходу. Первым делом в парикмахерскую, пришлось отстоять очередь. Там меня обрили. После этого в баньку, дважды парную посещал. Повезло, что рабочий день. Баня работает четыре дня в неделю, два мужские дни, и два женские. Я на мужской попал. А по выходу узнал, что меня обокрали, одежда пропала, а банщик разводит руками, отходил. И замены нет. Я его чуть не прибил, тот видимо понял, что всё серьёзно, быстро нашёл одежду, не такая как моя, но на улицу выйти можно, что и сделал. Изучив район, выяснил кто тут за старшего из уголовников. Отловил двух парней, из таких молодых да ранних, явно блатные, те и сдали все расклады. Может и выживут с отбитыми почками. Вор жил на первом этаже трёхэтажного дома, не так и далеко от бани. Постучался в нужную дверь, и как спросили кто, сказал:

— Прохожий. С жалобами.

Мне посоветовали куда подальше с жалобами идти, а не мешать людям отдыхать после трудового дня.

— Не откроете, вызову милицию. Вы выбросили в окно бутылку, и она попал в меня. Это хулиганство.

Дверь открыл крепкий такой парень лет тридцати, в наколках, но тут же осел, как клинок вошёл в грудь. Преступив через тело, что положил на пол, я закрыл дверь и прошёл в зал. В остальные помещения двери открыты, пусто, я заглянул. А в зале шесть человек за круглым столом сидело. В карты играли. На интерес, судя по стопкам купюр. В правой руке у меня находился пистолет «Вальтер» с глушителем, что смотрел на местных.

— Я пришёл сюда за возмездием. Мылся в бане, тут за углом, у меня украли одежду. Банщик сказал, что вы тут за старшего, район держите, вам и отвечать. Как расплачиваться будете?

— Ты мент? — спросил один с фиксой во рту и дёрнул головой, когда пуля пошла в лоб.

— Я что, похож на мента? Я мокрушник. Не стоило меня грабить.

— Думаю тебе солгали, и навели на нас, чтобы ты нас покрошил, — сказал самый старший.

— А ты не дурак. Может быть я тебя и не убью, пальцы отрежу, чтобы не грабил добрых советских людей, вроде меня, и нашёл кто это сделал, и передал от меня смертельный привет.

Тут пистолет в моей руке задёргался и трое уголовников также обзавелись непредусмотренными природой отверстиями в черепах. То-то те так перемигивались, готовились вскочить и открыть огонь по мне, у всех троих было огнестрельное оружие. Подумав, я и пятого шлёпнул, после чего стал собирать оружие.

— Он же ничего не делал, — с укоризной сказал старший.

— Предпочитаю меньше врагов за спиной иметь. Деньги-ценности где?

— Грабить будешь?

— Свой возьму и за моральные издержки.

— В серванте нижняя полка, в шкатулке.

В шкатулке я нашёл и драгоценности, и деньги. Тут на целый гардероб. Забрал всю шкатулку. После этого сказал:

— Знаю, что у тебя ещё есть, но мне без надобности, своё вернул, считай претензии к тебе больше не имею. И ещё, если снова встретимся, это будет последнее что ты увидишь. Меня. Не попадайся мне.

Ну вот, воров разозлил, тот теперь будет землю рыть, чтобы найти тех, кто их так подставил, и банщику достанется, чую тот замешан, глаза бегающие. Вор меня искать не будет. А кого? У меня платок на пол лица, как в ковбойских фильмах. Если только банщика расспросит, ну тот меня опишет, век не найдут. После этого, прихватив с вешалки отличное пальто, лучше, чем у меня украли, и шапку меховую, я покинул дом и направился прочь. На рынок не успел, время пять часов, стемнело уже, тот закрыт, значит, нужно валить. Вернусь-ка я в свой взвод. Интересно, я ещё числюсь там в командировке? А что, все документы на руках, из личного дела забрал, вполне могу. Правда, всё просроченное, поэтому мне нужно в комендатуру, они выдают нужные бумаги. Однако, с таким просроченными и к ним не сунешься. Нужно иметь на руках бумагу, объясняющую моё отсутствие. В этом и помог мне Кравцов. Нашёл у него в сейфе разные бланки, которых там не должно быть. То не только выбивал признания из подследственных, но и подделкой документов занимался. Он одной рукой и написал, что я выполнял особое задание, номер задания, и закрыл мне командировку, поставив подпись и печать. Вот с таким листом я вполне могу посетить комендатуру. Причём, подпись и печать не его, я же говорю подделкой занимался, а начальника другого отдела.

Медлить я не стал, снова подворотня, переоделся в новую форму, моя после камеры требовала серьёзной стирки, и в комендатуру. Там работа шла, приняли, записали в журнал учёта, мной один из сотрудников занимался, оформили, закрыли командировку, выдали проездные, сухпай, и всё я свободен. Часть моя на месте, туда и направился. Дальше железнодорожный вокзал, где военный комендант указал на эшелон, с которым я поеду. Тот ночью покинет Москву, подождать надо. Устроился на нарах в теплушке и уснул, даже не слышал, как эшелон покинул Москву. Единственно чего жаль, телогрейку на меху и ранец, надеюсь вернусь, то мне такие же выдадут. А по пути от тел Кравцова и его людей избавлюсь.

В группе ситуация, нас не ждали, а мы припёрлись. С такими вытаращенными глазами на меня смотрели. Оказалось, ещё две недели назад на меня пришла похоронка. Погиб я, в списках роты не числюсь. Свою пропажу я объяснял секретным заданием, с похоронкой произошла ошибка. Скорее всего однофамилец, такое бывает. Ладно хоть штаб армии тут, за сутки всё решили, «воскресили» меня, вернули в списки роты и отправили во взвод лейтенанта Архангельского. Лейтенант Свиридов погиб неделю назад. На засаду напоролись. К счастью, мне выдали и телогрейку, и ранец, оружие, в общем всё в порядке и на попутной машине я доехал до места дислокации взвода. Тоже деревня, но уже другая. Сменили на двенадцать километров. Пусть состав чуть сменился, половины бойцов я не знаю, но остальные меня вспомнили. Всё же неделю вместе служили. А у Архангельского ко мне дело, слава моя следопыта до него вполне дошла. Появился тут стрелок в нашем тылу. Стреляет по дороге, всегда точно, убывает одного и исчезает. Искали следы, ничего не нашли, прочёсывали, даже откуда стрелял не нашли. Вчера убил седьмого, женщину, военврача третьего ранга, её направили на пополнение медсанбата. Комдив Сто Семьдесят Второй орден «Красной Звезды» обещал тому, кто найдёт стрелка. Он его адъютанта убил. Первым был.

— Товарищ лейтенант, найду я этого стрелка, не вопрос. Тем более за орден. Честно признаюсь, падкий я на это дело. Вы поспрашивайте, может ещё какие задания за награды есть? Я возьмусь. А сейчас хочу глянуть, где была убита военврач и откуда донёсся выстрел.

— В том то и дело, выстрела не было. Упала и всё.

— Бесшумное оружие? — я задумался. — Чуть сложнее, но выполнимо.

— Едем.

Харьковская катастрофа. Сколько проблем она нашим нанесла, даже меня это коснулось, хотя в тех боях я не участвовал, наш фронт, освободив Брянск, наступал в направлении Киева. Эти три месяца прошли интересно, очень даже. Были задания разные от комдивов нашей армии, так что на груди у меня помимо первого «Боевика», появился второй орден «Боевого Красного Знамени», потом три «Красной Звезды» и одна медаль «За Отвагу». Первый орден был при мне, я его не сдавал, когда арестовали. Был на месте, а опись проводить начали, тут пропал, думали проглотил. Что по наградам, то одному комдиву позарез нужен был майор-связист, с той стороны передовой. Я доставил немецкого майора, пришлось поискать среди полковников и генералов, за это второго «Боевика» и получил. В остальном по нашему тылу работал. Много что было. Пару раз касательные ранения получал, кожу поцарапало, в остальном порядок. Хотя нет, не порядок. Помните я говорил, что все эти группы зачистки нашего тыла сгинули? Вот и у нас, когда немцы окружили наши армии под Курском, да, тут наступление на Курск было, а не на Харьков, и немцы подготовились, то окружив наши армии начали наступление на Воронеж и Волгоград. Там целый фронт рухнул. В общем, какая разница, Харьков или Курск? Мясорубку это не отменяло. В общем, видно, конверты читало правительство, но что-то всё равно не получалось.