Сокрушитель

Глава 21. Поставщик

Дизель ревёт, танк идёт на двадцати пяти километрах в час, всё нормально, движок греется в меру, встречные автомашины и колонны дают дорогу такому монстру, гаубица у меня зачехлена, а тут вдруг обгоняет «эмка», причём чёрная, хотя большую часть уже перекрасили в «хаки» и встаёт как вкопанная. Я едва успел за рычаг потянуть и в сторону уйти, объезжая препятствие. Из машины вроде какой-то командир выскочил, но точно не рассмотрел, только силуэт, обзор с места механика был так себе. По фуражке командир. А так тут степи, вон уже перекрёсток и кто-то есть, значит, ждут. Комдив говорил, что его адъютант меня встретит. Меня те не могут не видеть, да и пылюка позади стелется. Я проехал метров сто, как снова та же «эмка», резко обогнав, встала передо мной, да ещё развернувшись поперёк движения, и выходит командир. Что орёт не слышу, но пистолет в правой руке да. Тормозить не стал, а спокойно начал подминать, под скрежет железа, легковой автомобиль. Танк чуть наклонился на правый борт. Водила вроде успел выскочить, кубарем в сторону ушёл, больше не видел. Морда чуть задралась, в мёртвой зоне оказался, проехав вперёд, оставив позади железный блин, я продолжил движение. А что он хотел? Это танк. Так и катил дальше, пропустив встречную колонну, тут раненых везли, медленно катили, сам на обочину свернул, хотя это замедляло движение. Так и подъехал к перекрёстку.

Встав, я заглушил движок и перебравшись на место стрелка, открыв люк, у меня все люки закрыт были, вентилятор работал, вылез на половину, и сообщил:

— Таращи лейтенант, танк доставлен. Куда прикажите гнать?

Адъютант комдива, что стоял у мотоцикла, на котором боец сидел, и в бинокль смотрел мне за корму, сказал:

— Кравцов, ты что натворил?

— А что такое?

— Вылазь, полюбуйся что сделал.

Легко выскользнув из танка, спрыгнув на пыльную землю, подойдя, я взял бинокль, и сбив шлемофон на затылок, присмотрелся к двоим, что бегали у железного блина.

— Это что, я что ли?

— Нет я! — возмутился лейтенант. — Сам видел, своими глазами.

— Нет, ну я видел машина остановилась с перед мной, объехал, а потом странная кочка. Это какими идиотами надо быть, чтобы поставить технику поперёк движения машины. Я же там ничего не видел. Тем более отвлёкся, воду пил. Вон, облился, когда на «кочку» наехал. Без командира, что управляет движением, перегонять эту бандуру тяжело. Может свалим, товарищ командор, пока они до нас не добрались? Может там в машине кто был?

— Думаешь в нашей армии ещё такие танки есть? Но ты прав, уезжаем. Давай показывай, где мне устроится. Запасной шлемофон есть?

— Да, есть. Боекомплект полный, пулемёты снаряжены, только затвор взвести, танк готов к бою. Рация исправна.

— Отлично.

Дальше открыл верхний люк, выдал лейтенанту шлемофон, подключив к переговорному устройству, проверили связь, и запустив движок, покатил прочь. Лейтенант советовал поторопится, те за нами следом бегут. И он узнал командира, это был комдив Шестнадцатой танковой. Похоже нашу машину решил отнять, надавив шпалами. Интересно, что он тут делает? Его дивизия довольно далеко. Мотоцикл катил впереди, метрах в ста, я же, разогнав танк до тридцати километров в час, твёрдое покрытие это позволяло, следовал за ним. Отстали, как лейтенант сказал. Как бы они попутку не поймали, чтобы нас нагнать. А ведь могут. Я поделился этим с лейтенантом, на что тот ругнулся. Если что, ничего не видели, ехали себе ехали. Ехать оказалось недалеко, двадцать пять километров, это близко. В общем, рыча дизелем, танк вкатился на хутор, привлекая всеобщее внимание. Тут разместился штаб дивизии. Мне добровольный регулировщик из командиров показывал, и я загнал бронемашину под тень яблонь. Только заглушил, руки устали, дрожат, да и упарился, голышом в комбезе, как рядом остановилась пропылённая «полуторка». Догнал всё-таки чужой комдив. А до наступления темноты какой-то час остался.

Наш комдив уже был тут, со всем штабом, толпа изрядная. Адъютант ему доложился, и как раз я подошёл, чётко козырнул и сообщил:

— Товарищ полковник, ваш приказ выполнен. Танк модели «КВ-два» доставлен. Вовремя движения встретился с немецкими диверсантами в нашей форме. Пытались блокировать движение. Случайно раздавил машину. Кажется, с диверсантами внутри. Доложил, сержант Кравцов.

Тут и вопли полковника, комдива Шестнадцатой танковой, приблизились. С матами тот интересовался, кто управлял этим танком, что раздавил его машину. Тут оба комдива как на Привозе, не раз слышал, начали ругаться, мы с адъютантом на всякий случай отошли, и с интересом за этим наблюдали. В общем, оба комдива были разъярены. Наш успешно отбивал все атаки. Пришлый потребовал отдать ему тяж за свою уничтоженную машину, наши штабные командиры было искренне возмещены таким святотатством. Щаз, прям отдадим. Было видно, что комдиву Шестнадцатой тут ничего не светит. Тот и сам это понимал, но продолжал давить. В общем, вызвали меня, и мой комдив велел доложить, как ситуация была видна с моего места.

— Так еду, никого не трогаю, все дорогу уступают, не дураки чай мериться у кого железа больше, я только санитарным уступал, так нужно было. А тут вдруг машина. Из танка ни черта не видно, я же один был, командира в башне, что всё видит и направляет, нет. Еле успел уйти в сторону, чуть не раздавил. Явно диверсанты в нашей форме, новейший танк захватить хотели, жаль экипажа нет, из пулемётов бы прочесали. Тут мне пить захотелось, дорога пуста была, я достал фляжку и как раз пил, а тут вдруг танк начал на кочку наезжать, которой на дороге не было. Пришлось газу дать, чтобы не заглохнуть. Товарищ полковник, я тоже пострадал, облился весь, кашлял, чуть не захлебнулся. Вода не в то горло пошла. Кочка странная, сминалась, ну и дальше ехал. Это всё.

— Ты мою машину раздавил! — зло сказал комдив Шестнадцатой. — Я лично приказывал тебе остановится.

— Интенданты мне рассказывали, как их такие вот полковники и генералы останавливали и отбирали технику.

— Да как ты?!.. — покраснел тот от ярости. Я явно попал в точку. Это все поняли.

— Сержант свободен. Экипаж сейчас подойдёт, начинай обучать, — приказал комдив.

— Товарищ полковник, мне есть что сказать. Наедине.

— Чуть позже.

Дальше полковники ушли в дом, чтобы на виду не показывать свару, явно спор ещё не закончен, а я занимался танком. Кстати, оказалось, что командиром не комдив будет, а заместитель по политической части полковой комиссар Бахтин. Тот чуть позже подошёл. К тому моменту я уже встретил четырёх танкистов, в комбинезонах, шлемофонах, с вещами в руках. Велел служить вещи и личное оружие, четыре карабина «Мосина», у правого борта и открыв все люки танка, стал объяснять где у кого места. Быстро был сформирован экипаж, мне всё же дали место наводчика, так как среди танкистов был один мехвод. Правда, ничего тяжелее «Т-28» тот не управлял, в последние два года на «БТ» ездил, но ничего, пока теорию ему давал. Обоим заряжающим и стрелку-радиста тоже всё показал. Рацию тот знал, проверял связь. Комиссар, устроившись на месте командира, с любопытством изучал боевой отсек. Когда темнеть начало, мехвод включил освещение внутри, он уже разобрался тут со всем. Всухую заряжали и разряжали пушку. Заводили танк, с места трогались вперёд и назад. Теорию мехвод, тридцатилетний старшина, освоил на отлично, сам всё делал. В общем, осваивались, в принципе уже в бой можно. Я так комиссару и сообщил. Практика нужна, а в бою освоение идёт в три раза быстрее.

Да, пока экипаж в танке осваивался, вещи по местам раскладывали, оружие, чтобы не мешалось, меня покормили. Пусть поздно, но там на кухне оставалось. Тут я и приметил водилу комдива Шестнадцатой, тоже с котелком в руке, наяривал ложкой. Подсев к нему, я спросил:

— Там в машине кто был? Не раздавил кого?

— Вещи только, и винтовку мою, — буркнул тот.

— Угу. Извинятся не буду, нечего машину было подставлять, сами виноваты, но предложение есть деловое. Есть у меня танк, новейший, от интендантов, «тридцатьчетвёрка», новенькая. Мой комдив о ней пока не знает. Могу предложить за кое-что твоему командиру, но так, чтобы наши не узнали. За что отдам, это с твоим командиром лично обговорю, но так, чтобы без лишних глаз.

— Передам, — кивнул тот.

Вот так поев, холодной каши, водила доедал свою порцию, и вернулся к танку, продолжая обучать до темноты. Экипаж не кормили, они, в отличии от меня ужинали вовремя. Да и я всегда готов заморить червячка, жор-то как-то не особо понизился. Если и было, то немного, и я знал почему. Комдив про меня не вспоминал, штаб работал, связные пребывали, где пешком, где на мотоциклах, реже на машинах, также и уезжали, и с темнотой мы стали устраиваться у танка. Тут меня и нашёл шофёр комдива Шестнадцатой, отозвал, и мы отошли в фруктовый сад, где и ждал полковник. Рядом никого, я убедился.

— Говори, что хотел, — велел тот, пошатнувшись и дыхнув на меня.

А полковник-то пьяный, похоже мировую распили с моим комдивом. Выпить-то тот выпил, но явно себя контролирует. Значит, можем поговорить. Приглушив тон, я сказал:

— Я помимо тяжа у интендантов «тридцатьчетвёрку» выпросил. Готов уступить её вам. За награду. Будет награда, будет танк. В такой последовательности.

— Ты охренел, сержант? Торговаться вздумал?

— Машина новенькая, всё вооружение на месте, боекомплект полный, топлива полные баки.

— А если я прикажу тебе её мне передать?

— Пушка «Ф-тридцать четыре». Где стоит никто кроме меня не знает. Ищите.

— Как я тебя награжу? За что?

— Наш штаб что-то не телится. Я участвовал в двух боях, в которых погибла моя рота. Очнулся ночью у сгоревшего танка, в ножи взял шестерых немцев из ремонтников, зарезав, трофеем взял грузовик и оружие. Они с наших танков пулемёты снимали и диски к ним. Потом двух румынских солдат ножом. Когда к нашим выехал, в штабе дивизии сдал документы немцев, и грузовик. И ничего, в госпиталь отправили. Я тихо поинтересовался у штабных, о наградных даже никто и не думал. Вон, танк пригнал, даже спасибо не услышал. Обидно мне, а я признаться падок на награды. Тут честно заработал, хотя бы на «Отвагу», и ничего. А объяснить ваше решение можно так, я описал вашему личному шофёру как воевал в первые дни, он вам рассказал, вы впечатлились и решили наградить от себя, и вроде как извинится за подставленную машину. Тут все вас виновным считают. А я вам танк передам этой ночью, и даже научу вашего шофёра им управлять, там свои нюансы, без знаний о которых, можно легко запороть технику.

— Ага, награды у меня нет, попрошу у твоего комдива, заодно и щёлкну его по носу, за недоработку. Хитёр. Я согласен. Жди, тебя позовут. О танке молчок.

— Есть.

Я вот так вернулся к танку, лёг с краю, тут брезент парни постелили, он с танком шёл, за башней был закреплён, пока комиссара нет, старшим в экипаже старшина-мехвод был, он и командовал, ну и лежал размышляя. Спать особо не хотелось, привык к ночной жизни. А подумать было о чём. И это не о моих делах с комдивом Шестнадцатой. Воюю столько, я уже как-то проще относился к наградам. Хотя всё равно считал, если заработал, награди, не наградил, то и дальше не будет полной отдачи в бою. А с чего стараться-то? Тут в самом деле, перебил шесть немцев, двух румын, документы и оружие их предоставил, технику трофейную пригнал, и ничего. Обидно, да? Танк пригнал, спасибо не сказали. Я второй хотел передать своему комдиву, а тут уже начал сомневаться. Походу этому сотрудничеству конец, обойдутся без тяжей. И одного хватит. Халявщики. А насчёт того, что щёлкнуть по носу своего комдива хочу, командир Шестнадцатой танковой всё правильно понял. В общем, это пока тут местные дела. Что по дивизии, немцы и румыны пытаются форсировать реку Прут, мы не даём, идут бои, но плацдарма на нашем берегу те вроде сегодня создали, пытаемся скинуть в реку. Наш корпус не участвует, мы во втором эшелоне. В общем, очень много неразберихи, противник этим пользуется и двигается, а мы отходим. Примерно где-то так, мало информации чтобы всю картину видеть. Из мелкого, комиссар уточнял по снарядам, а то расстреляем что есть и останемся без всего. Дизтопливо найти не проблема, штабные уже заказали, а вот что со снарядами? Тут есть несколько артиллерийских полков нашего калибра, тоже гаубицы, они подойдут или нет? Я сообщил что подойдут, но с зарядами поработать придётся, потому как тут ослабленные. Обычным выстрелишь, хана гаубице и башне. Да и стрелять можно только встав на месте. На ходу нельзя. Много нюансов, вот и сообщил это комиссару, он обязан знать. Как стемнело тот в штаб ушёл, снарядов заказывать доставку. Список номенклатуры я ему накидал.

А размышлял я о нейросети портальщиков. То, что лечение закончилось, это ясно, просто новая пошла полоса загрузки, а над полосой номер операции. Я нашёл в архиве этот номер, с описанием что происходит, оказалось, сперва сеть меня подлечила, она подсчитала что это важнее, молодец, теперь идёт процедура изменения генома. То есть, у меня проходит перестройка ДНК под то образец, идеал, что заложен в памяти сети. Тот самый, что позволяет прожить при поддержке сети триста лет и больше. То-то у меня кости чесались, не особо приятно, внутри чесотка. Мышцы ломило, суставы, зрении скакать начало. Причём, операция уже идёт четыре дня, а загрузки прошло три процента. Это получается четыре с половиной месяца ждать, до конца ноября. Многовато, но придётся подождать. Нестрашно. Правда, пока не закончится операция, медицинские базы учить нельзя, очень не рекомендуется, как в описании было указано. Не страшно, потерплю. Меня никто не гонит. Вот только под ранения мне нельзя попадать, переключится иначе на излечение. Однако, тут война идёт, как повезёт и от ранения я не застрахован. Проверено временем и богатым опытом. Вот такие дела. Особо и рассказывать нечего. Минут пять я пролежал, но меня экипаж прогнал, чавкал, спать мешал, так что отошёл в сторону, поглядывая, чтобы посыльного не пропустить, и насыщался, строительный материал требовался телу постоянно, вот и подавал. Нет, ну я так точно эмаль сотру. Достав кильки, а она мне нравится, в темноте на ощупь пальцами разделывал, вырывал хребет, не люблю с ним есть, противно, как многоножка в рот попала, и закидывал в рот. Вкусная килька, с пряностями засолена. У меня от ведра едва треть осталось. Надо было больше купить, но кто же знал, что я на неё так подсяду? Ещё неплохо было бы картошки отварить, она с ней просто замечательно идёт. А посыльного я всё же пропустил, услышал ругань от танка и понял, что прошёл мимо меня. Пришлось голос подать, чтобы тот меня в темноте нашёл. Быстро омыв руки, ведро я уже убрал, привёл в порядок форму и направился к зданию, где штаб разместился. Да, я в форме был. Когда прибыл на «КВ», пока экипаж изучал машину и показывал его всем любопытным штабным командирам, я сходил к колодцу, их тут два, других источников воды не было, скинул комбез и меня полили. Полведра потратили, больше нет, экономия, итак не хватало. Из танка я достал тюк формы, её и надел, а комбез и шлемофон повесил сушится на ветви яблони, и сейчас висят. Вот так зайдя в здание, кинув руку к виску, у меня пилотка ровно на голове сидела, и доложился о прибытии. Комдив Шестнадцатой танковой сказал:

— Вот он герой. Что же вы мне не сообщили, что сержант немцев и румын убивал, да ещё ножом? Восемь на его счету. Знал бы что героя ругал, не стал бы этого делать.

Дальше полковник хитро вывернул и по сути получил медаль «За отвагу» в качестве извинений за раздельную машину. Вот и наградил меня тут же. У моего комдива такая награда нашлась, возможно и не одна, но выдал с медалью и наградными корочками. Штабные командиры нашей дивизии начали оформлять, вписывая в наградное удостоверение мои данные. Награда у меня уже на груди, на гимнастёрке новенькая блестела. Тут мой комдив, распорядился повысить меня в звании до старшего сержанта, дав ещё треугольники. Мол, за убитых немцев и трофейную машину уже получил, а вот за тяжёлый танк, стоит поощрить таким образом. Ну как дети, честно слово, а у меня член больше, вот и меряются. Так интересно ими манипулировать. Новое звание в мою красноармейскую книжицу тоже начали вносить, я её отдал. После этого меня выгнали. Треугольники велели самому искать, мол, в наличии нет. Больно надо, у меня коробки с фурнитурой имеются. Вернувшись к танку, достал коробку, нашёл нужного цвета треугольники, и скинул в гимнастёрку, включив в танке свет, внутри и прикрепил эти знаки отличия. А дальше… А что дальше? Сообщив личному шофёру комдива Шестнадцатой где их буду ждать, полковник решил не задерживаться, машину, чтобы отвезти в часть, ему дадут, а сам незаметно покинув расположение, отбежав, достал мотоцикл и покатил к ближайшему перекрёстку, где и достал танк. Достал не на дороге, а в поле, метрах в ста чтобы фары не доставали. Около часа ждал, пока отсвет света фар не появился, вскоре и «полуторка» подкатила. Полковник вышел, его водила из кузова выпрыгнул. Я мигнул фонариком со стороны, и полковник отпустил машину. «Полуторка», развернувшись, и звеня всеми сочленениями, покатила обратно, а эти двое ко мне. Вышел на встречу и повёл к танку, он с другой стороны дороги стоял. Дальше те принимали, боекомплект полуторный, подарок от меня, вместо винтовки я водиле выдал «ППД», чему тот порадовался. После этого показал личным примерам как управлять танком, те сидели и внимательно наблюдали. Сначала полковник сел за рычаги, пару километров проехал, светя единственной фарой на «тридцатьчетвёрке». Потом его шофёр. Убедившись, что в тему въехали оба, слабые и сильные места танка теперь знают, остался на обочине, а танк, ревя дизелем и звеня траками, удалялся. Комдив сидел на башне, в открытом люке, ну а я, достав мотоцикл, покатил обратно. Оба мы честно выполнили договорённость и остались довольны. Кстати, пока водила внутри танка возился, прощались, полковник мне даже руку пожал, я сказал, что если ему ещё такие танки нужно, готов обменять три на звание младшего лейтенанта, но это будет единичная акция. Тот кивнул, показывая, что слышал, на том и расстались.

Вернувшись также незаметно на хутор, лёг с краю рядом с экипажем, положив под голову свой шлемофон, тот почти высох уже, и всё, вскоре спал. Тот ещё денёк был.

Утром я проснулся от шума, моторы ревели, команды звучали. Нас тоже поднимать стали. Штаб перемещался, спешно, вот и звучал соответствующий шум. Пока экипаж быстро завтракал, мы же тоже танк будем перегонять, прибежал посыльный, меня вызывали к комдиву. Поставив котелок на надгусеничную полку, заспешил следом за бойцом. Тут медлить нельзя, может вспомнил, что я просил поговорить наедине? Оказалось, нет. Похоже комдив понял, что его развели, а может про «тридцатьчетвёрку» узнал, он меня просто отсылал обратно в полк. Наводчиком на «КВ» будет его адъютант. Приказ на руки, и вали. Примерно в таком ключе было всё оформлено.

Бегом вернувшись к танку, доел кашу, чаю попил, уже холодного, и доставая вещи из танка, вещмешок, комбинезон снимал с ветки, скатывал, сообщил парням, что за этим наблюдали:

— Меня обратно в полк отправили. Так что парни, дальше сами.

Пожав всем четверым руки, комиссара я со вчерашнего дня не видел, в штабе тоже не мелькал, закинул вещмешок за спину, и побежал к окраине хутора, через яблоневый сад, а там в сторону дороги. Где полк мой стоит, Двадцать Первый, в штабе сообщили. Даже не сам полк, а штаб его, дальше как комполка решит. Ещё узнал, оборона на реке Прут прорвана, немцы с румынами наступают. Наши отходят. Положении пока не критическое, но паника в штабах разного уровня уже присутствует. Наш корпус ожидает приказа. А полк стоял в восьми километрах от хутора. Вот так отбежал, достал мотоцикл и покатил по дороге в нужную сторону. Там въехал на территорию деревни, меня пропустили через блокпост на въезде, но в деревне я убрал мотоцикл, нашёл место тихое от детей и других чужих глаз, и дойдя до штаба полка, что размещался в здании местного сельсовета, прошёл внутрь, он даже не охранялся. Дежурный по штабу, изучив мои документы и приказ, сказал:

— Свободных машин у нас нет.

— Это не проблема. Товарищ старший лейтенант, я бы хотел к комполка поговорить.

— Спит он ещё, вчера поздно пришёл.

— Ради такого дела думаю стоит поднять.

— Ради какого дела? Я же должен знать, стоит его поднимать или нет?

— Я передал через в штаб дивизии тяжёлый танк…

— «Двойку»? — оживился дежурный. — Как же, наши ездили посмотреть, та ещё бандура.

— Вот, насчёт него.

— А разве его?.. — начал было тот и замолчал, внимательно глядя на меня. — Жди тут.

Ждать пришлось минут пятнадцать, штаб просыпался, командиры забегали, хотя и не так много, когда в помещении дежурного прошёл полковник Мередих. Выглядел тот свежо, форма явно поглажена, волосы чуть влажные, явно умывался, окатившись. Внимательно меня осмотрев, на миг задержавшись на медали, да на петлицах, тот сказал:

— Говори, что есть.

— Товарищ полковник, разрешите один на один?

— Иди за мной.

Комполка вышел из штаба, я думал в кабинете будем говорить, но прошли в сад. Тут на Молдавии этих садов хватает. Рядом никого, хотя в поле зрения то бойцы, то командиры мелькают.