Солнце и луна

Глава 24

Дверь скрипнула, отворяясь. Филиппа вздрогнула, застонав от боли в исколотой, распухшей шее. Где она? Господи, по-прежнему в подвале! И кто-то вошел. Это не может быть Клер, потому что Эдме увезла с собой единственный ключ. Клер, должно быть, вне себя от ярости: ни ключей, ни горничной. Ее горничная далеко… в Истингеме. Она поехала передать Хью послание для лорда Ричарда…

Филиппа взялась за железную дугу ошейника, чтобы дать хоть какой-то отдых ногам. Она была безмерно благодарна Эдме за то, что руки ее были теперь свободны. Свеча давно прогорела, зажечь другую было некому, так что подвал теперь был погружен в полную темноту, лишь угли дотлевали в жаровне. Нежданный гость казался во мраке громадным – без сомнения, это был мужчина. Олдос? Нет, не может быть. Ведь ключ у Эдме!

– Филиппа? – вполголоса окликнул ее вошедший.

Девушка узнала голос Хью и поняла, что бредит. После того как служанка ушла, она была уже не в силах бороться с галлюцинациями и все чаще впадала в забытье, казавшееся даже желанным.

Когда слабо освещенная со спины огромная фигура приблизилась, Филиппе показалось, что это крепко сбитая женщина в простом деревенском платье. Но нет, это все-таки был мужчина. Виллан в сермяжном одеянии с низко надвинутым капюшоном.

– Кто вы? Что вам нужно?

Светильник вспыхнул, на мгновение ослепив ее. Вновь обретя способность видеть, Филиппа поняла: перед ней стоит Хью в одежде виллана. Но как же так? Он должен сейчас быть в Вестминстере и вместе с лордом Ричардом готовить поход на Холторп!

– Уходи! – прохрипела Филиппа. – Тебе нельзя здесь оставаться!

– Страсти Господни! Что они с тобой сделали! И все из-за меня…

– Уходи! Слышишь, ты должен немедленно уйти! Рейтары короля Людовика схватят тебя и убьют!

– Нет, это будет не так, – сказала Эдме, выходя вперед.

В одной руке она щипцами держала раскаленную проволочку, в другой – гранату, повернув ее керамической крышкой в сторону Хью. Раздался оглушительный взрыв, яркая вспышка пламени осветила подвал, затем все окутал едкий дым. Хью отбросило назад. Он упал навзничь, заливаясь кровью. Эдме покачнулась, но устояла на ногах.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла она. – Мы прекрасно обошлись без рейтаров Людовика. – Ее просто народный выговор почему-то исчез без следа.

Филиппа безудержно зарыдала, снова и снова повторяя имя Хью, словно это могло вернуть его к жизни. Он лежал неподвижный, головой в луже крови. Упавший рядом светильник все еще теплился.

Эдме подняла его и раздула, чтобы как следует разглядеть пустую теперь гранату.

– Отменное оружие! – констатировала она с глубоким удовлетворением.

– Как ты могла? – сквозь рыдания спросила Филиппа. – Зачем?

– Как зачем? – удивилась служанка. – Я думала, ты умнее. Могла бы и сама сообразить, раз уж слывешь образованной. – Она говорила теперь на чистейшем французском, которого не постыдилась бы и придворная дама. – Страдания способны помутить самый светлый разум, но твой и раньше не казался мне особенно острым. Сколько важных мелочей ты упустила, сколько сделала ложных выводов! К примеру, ты сочла Маргерит де Роше убийцей этого дурака Истажио лишь на том основании, что вы, нашли в его комнате черные чулки и хлыст.

Так вот кого королева Элеонора послала в Холторп, чтобы проследить за ходом событий!

– Значит, за всем этим стоишь ты!

– Да, я, – невозмутимо призналась Эдме. – Мне пришлось избавиться от горничной леди Клер, чтобы занять ее место. Сама посуди, кто повсюду вхож, кто остается неприметным и не вызывает подозрений? Горничная!

Теперь все было предельно ясно, словно мозаика, в которой недоставало последнего кусочка, вдруг сложилась в единое целое.

Эдме. Неприметная, туповатая на вид крестьянская девушка и, если судить по массивному крестику на пышной груди, весьма благочестивая. Имея возможность все время находиться среди гостей, она слушала их разговоры, замечая своими зоркими глазами каждый жест и взгляд. Ослепленный вожделением Истажио нарушил клятву молчания и устроил перед своей пассией маленький красивый спектакль в обмен на обещание прийти к нему ночью. Он ничего не заподозрил и тогда, когда Эдме предложила для начала привязать его к кровати. Возможно, он так ничего и не понял до самой смерти. Его убийцей сочли Маргерит де Роше, известную поклонницу насилия в постели. Осталось только инсценировать приступ раскаяния и самоубийство.

– Ты совершила двойное преступление, чтобы мы с Хью перестали опасаться слежки и утратили бдительность! – с горечью произнесла Филиппа.

– Чтобы Клер утратила бдительность, – поправила Эдме. – Она меня почти вычислила, а, согласно приказу, этого нельзя было допустить. «Любой ценой останься неузнанной!» – это собственные слова королевы. Кстати, спасибо за помощь! Я понятия не имела, что Хью Уэксфорд служит королю Генриху. Хорошая была маскировка… – Она посмотрела на неподвижное тело и добавила: – Но не безупречная.

– Чтоб ты сгорела в аду!

Слезы снова брызнули из глаз Филиппы. Эдме только усмехнулась:

– После четырех дней в ошейнике тебе пора бы знать, что ад бывает разный, не только со сковородками и котлами. – Она положила пустой корпус гранаты на стол и загремела ключами. – Глянь-ка, что у меня есть!

– Он все время был у тебя? – тупо спросила Филиппа, глядя на ключик с квадратным отверстием.

– А как же иначе? Что же мне с ним делать… а вот что! – Эдме прошагала к колодцу. – Сейчас мы проверим, насколько глубок этот колодец.

– Послушай!..

Эдме выпустила ключ. Филиппа тихо ахнула. Чуть погодя раздался слабый всплеск. Эдме присвистнула.

– Вы только подумайте! Футов сорок будет, никак не меньше. Должно быть, долго пришлось копать.

Филиппа прикрыла глаза, думая: вот и все, теперь ей не спастись. Что ж, так даже лучше. Без Хью это была бы не жизнь, а мука.

Эдме что-то пробормотала. Филиппа открыла глаза и увидела ее со светильником в руках в некотором отдалении, за колоннами.

– …поэтому я не могу оставить тебя в живых. Королева не одобрила бы такое легкомыслие, учитывая все усилия, что были затрачены на разработку нового оружия. Синьор Орландо вскоре присоединится к тебе на небесах…

– Но ведь это простодушный старый добряк!

– …а вслед за ним – Клер и Олдос, – продолжала Эдме, не слушая Филиппу. – Этих я прикончу с особым удовольствием. Никчемные создания!

– Но ведь есть же какой-то предел! Никто не может убивать до бесконечности!

– Вздор! Человек или может убивать, или не может. Предел – это не из жизни, а из математики, дорогая моя. Впрочем, в больших количествах убивать утомительно. Интересно, как действуют те шары в клетке? Если они могут разрушить замок, то уж точно уничтожат разом кучу народу! Пойду-ка я поищу синьора Орландо и задам ему пару вопросов на этот счет. Придется тебе немного поскучать в обществе мертвого супруга.

Филиппа проклинала Эдме до тех пор, пока та не скрылась за дверью, а потом дала волю слезам. Зачем Хью решил вернуться? Будь он жив и здоров, ей было бы намного легче все вынести, не утратив достоинства!

Немного погодя мнимая горничная вернулась, и не одна. Увидев Орландо, Филиппа крикнула, чтобы он спасался, бежал со всех ног, но метафизик только ошарашенно хлопал глазами, ничего не различая в полумраке подвала. Когда его зрение приспособилось к тусклому свету, он разглядел Филиппу.

– Dio mio! Что здесь происходит?

Эдме тем временем выбрала из разложенных на столе гранат еще одну и ухватила щипцами раскаленную проволочку.

– Орландо! – крикнула Филиппа. – Бегите, пока не поздно!

– Лучше замрите! – хладнокровно посоветовала Эдме и поднесла гранату к виску итальянца. – А теперь прошу вас присоединиться к леди Филиппе и ненадолго составить ей компанию в этом безрадостном месте. В противном случае мне придется размозжить вам голову вашим же изобретением.

Проходя мимо неподвижного тела Хью, потрясенный Орландо перекрестился.

– Неужели он мертв?

– Очень на это надеюсь. Присядьте-ка вон в то кресло.

Сообразив, о чем речь, итальянец попятился. Эдме довольно грубо подтолкнула его гранатой.

– Не бойтесь, я не собираюсь поджаривать ваши деликатные места. Впрочем, лучше не связывать себя обещаниями… вдруг вам взбредет в голову заупрямиться!

Метафизик тяжело вздохнул и покорился судьбе. Пристегнув его к креслу, Эдме подошла к Филиппе и нацелила на нее гранату.

– Синьор, я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать коротко и по существу. Вы же не хотите, чтобы по вашей вине эта леди испытала мучительную головную боль?

– Не выдавайте никаких секретов! – взмолилась Филиппа. – Она все равно нас убьет.

– Итак, – начала Эдме, обратив на ее слова не больше внимания, чем на жужжание мухи, – те шары в клетке…

– Бомбы, – нехотя подсказал Орландо. – Это от латинского bombus – шумный.

– Они, в самом деле, способны разрушить замок? К примеру, замок Холторп.

– Молчите, Орландо!

– Хочется поскорее разделить участь супруга? – осведомилась Эдме, почти коснувшись проволочкой отверстия гранаты. – Представьте, Орландо, что запал всех этих бомб подожжен разом. Что будет?

– Замок будет взорван, – угрюмо ответил метафизик. – Возникнет пожар и…

– Докончит дело! – Эдме коротко засмеялась. – Превосходно! Лучше и быть не может. Холторп будет разрушен до основания, и никто никогда не узнает, что было тому причиной.

– Но ведь тебе нужны только мы четверо! – не выдержала Филиппа. – Зачем убивать невинных людей?

– Невинных? Эти ублюдки, по-твоему, невинны? Где были твои глаза все это время?

– Да, но слуги…

Эдме только отмахнулась.

– Пока этот шнур догорит, я успею убраться на безопасное расстояние?

– Конечно, – вздохнул итальянец.

– Вы очень покладистый человек, синьор Орландо. Жаль, что это вам не зачтется.

Отложив гранату и сунув проволочку назад в жаровню, Эдме наполнила порохом свой поясной кошель. Методом проб и ошибок она подобрала нужный ключ, отворила клетку с бомбами и у каждой подожгла фитиль. Плотно скрученный шнур горел ровно и так медленно, что не было никаких сомнений: она и в самом деле успеет убраться с места преступления вовремя. Эдме заперла клетку и понесла всю связку ключей к колодцу, не обращая внимания на мольбы Филиппы. Они ушли под воду с громким плеском.

– Ты просто чудовище!

– В образе человеческом, – благодушно закончила фразу Эдме и повернулась к Орландо. – Надеюсь, синьор, вам послужит утешением то, что ваше изобретение надолго вас переживет. Я увезу с собой порох и образец гранаты. Кто-нибудь сумеет поставить их изготовление на широкую ногу. Вы не раз называли это делом всей своей жизни. Гордитесь же – вы добились успеха!

«Новое знание – это всегда польза! Новый опыт – это бесценный дар людям!» – вспомнив слова Орландо в тот день, когда они беседовали у реки, Филиппа могла лишь с грустью покачать головой, насколько это позволил ей ошейник.

– Вы выбрали не то оружие, Эдме, – заметил итальянец. – Ваша граната из тех, что взрываются в руках.

Филиппа в отчаянии закусила губу, проклиная чрезмерную откровенность итальянца.

– Так укажите мне лучшую, – потребовала Эдме.

– Крайняя, с витой рукояткой.

– Хм… в самом деле, она тяжелее. Благодарю, синьор!

– А порох? Вам не обойтись без рецепта изготовления пороха! Без него все это – бесполезные куски железа.

– Орландо, ради Бога! – простонала Филиппа.

– Я набрала достаточно, чтобы можно было изучить его состав и начать производить заново.

– Будь это так просто, я не потратил бы на его изготовление столько долгих лет.

Эдме бросила быстрый взгляд на клетку. Убедившись, что фитили прогорят еще не скоро, она пожала плечами:

– Что ж, выкладывайте свой секрет.

– Я сказал, что вам без него не обойтись, но не обещал, что открою его, – с вызовом произнес метафизик, к большому облегчению Филиппы.

После короткой паузы Эдме схватила щипцы и поднесла проволочку к гранате, которую держала в руке.

– Говорите! Иначе умрете.

– Я умру в любом случае.

– Но вам будет куда более неприятно ждать смерти с оторванной ногой! – крикнула Эдме, покраснев от внезапной ярости. – Если это вас не проймет, старый вы упрямец, я возьму другую гранату и…

– Это потребует времени, – заметил итальянец, покачав головой. – А фитили догорают.

Эдме в панике обернулась, но, увидев, что время терпит, снова пришла в ярость.

– Ну, хватит!

Нацелив гранату на левую ногу Орландо, она сунула конец проволочки в отверстие. Грохот потряс подвал, когда граната взорвалась в руке Эдме, а мгновение спустя взорвался и порох в ее кошельке. Оглушенная, со слезящимися глазами, натужно кашляя, Филиппа довольно долго не могла прийти в себя. Когда пелена едкого порохового дыма отчасти рассеялась, она увидела Эдме лежащей у колонны в почерневшей, окровавленной одежде, словно тряпичная кукла.

– Вы ее перехитрили! – Филиппа посмотрела на метафизика с невольным уважением. – Теперь она мертва, но и мы… – Невнятный стон заставил ее умолкнуть и прислушаться. – Как, она жива?! С такой чудовищной раной в животе?

Стон повторился. Он раздался не со стороны Эдме, а оттуда, где лежал Хью, как если бы он просто был в беспамятстве, а взрыв заставил его очнуться!

– Хью! Хью! Ты жив?

Ответом был лишь слабый шорох – очевидно, он еще не вполне отдавал себе отчет в происходящем. Сознание того, что он жив, не только наполнило Филиппу неописуемой радостью, но и вернуло ей надежду.

Метафизик заерзал в кресле, пытаясь освободить руки. С минуту он яростно рвался, ругаясь на родном языке, потом обмяк, шумно дыша. Филиппа попыталась дотянуться до ближайшего подлокотника, но не коснулась ремня даже кончиками пальцев.

Кинжал! Ее неизменный спутник! Она достала оружие, которое Хью когда-то безжалостно высмеял, и протянула Орландо. Тому удалось ухватить рукоятку, и хотя она почти выскользнула из потных пальцев, он все же сумел ее удержать – и вскоре был свободен.

Новый стон Хью напомнил Филиппе об опасности. Фи-тили прогорели уже наполовину. Орландо порылся среди своих банок и склянок и вернулся с флаконом из матового стекла. Откупорив его, он поднес горлышко к носу Хью со словами: «Ну, если это не поможет…»

Через миг Хью откатился в сторону с возгласом отвращения. Итальянец последовал за ним и снова сунул флакон ему под нос.

– Вашему мужу повезло, – заметил он Филиппе. – Его, должно быть, лишь задело. А крови так много потому, что рассечена лобная артерия.

Хью открыл глаза и сердито отмахнулся от флакона, который Орландо держал у него перед носом.

– О Господи! Что за мерзость!

Он осторожно сел, обведя окружающее все еще мутным взглядом. Кровь продолжала сочиться из раны на лбу, но уже не так обильно, хотя смотреть на него было страшно – лицо напоминало кровавую маску. Взгляд Хью задержался на неподвижно лежащей Эдме, потом переместился на Филиппу и сразу стал более осмысленным. Хью медленно и тяжело поднялся.

– Уходите, вы оба! – поспешно сказала она. – Орландо, уведите его!

– Куда это я пойду без тебя? – удивился Хью.

– Там, в клетке! – Филиппа лихорадочно замахала рукой, указывая на смертоносные шары. – Это бомбы. Когда фитили прогорят полностью, порох внутри взорвется! Замок рухнет!

– Значит, надо поскорее тебя освободить.

– Все ключи на дне колодца!

– Вот что, синьор Орландо, идите наверх и предупредите остальных, – решительно скомандовал Хью. – Пусть немедленно покинут замок. Я останусь с Филиппой.

– Прощайте! – виновато произнес метафизик. – Я не могу изменить ход событий, могу лишь обещать вам обоим мгновенную смерть.

– И на том спасибо, синьор, – сказал Хью. На его изуродованном лице появилось что-то отдаленно напоминающее усмешку.

– Прощайте, миледи! Да пребудет с вами Господь.

Орландо поднес руку Филиппы к губам, и она ощутила на тыльной стороне ладони горячую каплю. После этого он покинул подвал.

– Наверняка можно как-то справиться с этим замком… – пробормотал Хью, разглядывая небольшой, но сложный запор ошейника. – Будь у меня что-нибудь тонкое и острое… погоди, ведь у тебя же был кинжал!

– Я отдала его Орландо. Он должен быть где-то здесь.

Хью осмотрелся и обнаружил кинжал на полу рядом с пыточным креслом. Некоторое время он поворачивал кончик лезвия в замочной скважине всеми возможными способами, но хитроумное приспособление не поддалось.

– Оставь, Хью. Это бесполезно.

Он отбросил кинжал, взял обе руки Филиппы в свои и осторожно поцеловал ее в пылающий лоб.

– Что ж, остается только ждать…

– В последний раз прошу тебя, уходи! Я хочу, чтобы ты остался в живых! Мне нужно знать, что с тобой все хорошо, иначе я не найду покоя и в лучшем мире!

– Все хорошо? Ты думаешь, со мной будет все хорошо, если тебя не станет? Ты, должно быть, шутишь!

Филиппа не сумела сдержать слез.

– А вот плакать не нужно, – совсем тихо произнес Хью, поправляя ее влажные, перепутанные волосы. – Главное, что мы будем вместе, все равно где. Я давно должен был сказать, что люблю тебя, и рад, что успел. Сейчас даже странно вспоминать глупое упрямство, из-за которого все пошло вкривь и вкось. Меньше всего я хотел толкнуть тебя в объятия Олдоса или оставить на произвол судьбы. Я просто… просто не мог поступить иначе. Не знаю, как скоро я бы нашел в себе силы вернуться и повиниться перед тобой – может быть, никогда, если бы не страх за тебя! Не проси меня уйти, Филиппа. Все это случилось по моей вине, и будет только справедливо, если я разделю твою судьбу.

Она бросила быстрый взгляд на клетку и с ужасом поняла, что фитили догорают.

– Не смотри в ту сторону, – сказал Хью, заметив, как исказилось ее лицо. – Просто забудь о них. Если это последние наши минуты, давай проведем их в мыслях друг о друге.

– Но эти бомбы, Хью… и порох…

– Ну да, порох! – вдруг воскликнул он, внезапно оживившись.

– Что «порох»?

– Когда его много, он способен разрушить замок, но если взять щепотку… кто знает, не поможет ли он нам отомкнуть ошейник! Вот только велик риск поранить тебя. Ведь я понятия не имею о силе действия этого порошка.

– Сделай все, что нужно! Все равно нам не жить. Так хоть появляется шанс!

Хью бросился прочь и вскоре (Филиппе показалось, что прошла вечность) вернулся с воронкой и тонкой церковной свечкой. С помощью воронки порох удалось всыпать в отверстие замка.

– Отвернись и зажмурься! Я прикрою тебя, как смогу.

Молния сверкнула в темноте, от страшного треска заложило уши, шею девушки обожгла резкая боль. Навалившееся чувство дурноты вырвало у Филиппы стон. Она как будто потеряла вес и поплыла вверх, все выше… как душа, что возносится в небесные чертоги.

Когда она очнулась, Хью нес ее на руках, бормоча что-то невнятное о том, что взрыв может случиться в любую секунду. Он шел медленнее обычного и часто спотыкался.

– Я сама! Опусти меня, нам нужно торопиться!

Держась за руки, они взбежали по ступенькам, пересекли пустую трапезную, потом мощенный булыжником двор. Хью тяжело дышал, рана на лбу открылась и снова кровоточила. Филиппа двигалась вперед только усилием воли. В груди у нее жгло, сердце от напряжения готово было выскочить наружу.

Внезапно земля под ногами дрогнула. Раздался рев, который, казалось, вырвался из самых ее недр. Филиппу швырнуло вперед, Хью упал сверху, стараясь защитить ее от обломков, дождем падавших на них. Чудовищный катаклизм продолжался лишь несколько минут, но когда все стихло, от замка остались только пылающие руины.

– Вот и все, – сказал Хью, с трудом поднимаясь и протягивая Филиппе руку. – Мы живы, и мы вместе. Теперь мы всегда будем вместе, любовь моя.