Солнце, которого не было

Глава 11

Когда Дюк открыл дверь, какая-то немыслимая грусть окатила его с головы до ног. Он опять дома. С Кирой. Но всё по-другому. Хотя, казалось бы…

Всё та же старая кровать со сломанными ножками и трещиной на боковой поверхности, на ней – грязный матрац, с которого стянули застиранное белье с бледными пятнами крови от ран хозяина квартиры. Сколько не старайся – смыть их до конца не получалось. И тот же затхлый запах безнадёжности. Всё по-прежнему. Из нового – только толстый слой пыли на подоконнике и пустых полках.

Когда он прошёл дальше, то заметил на кухонной стойке пару небольших коробок. Одна из них была открыта. Когда Дюк заглянул внутрь, он обнаружил там посуду. Стоило ему отойти, как под ногами что-то захрустело. Посмотрев вниз, Дюк понял, что наступил на осколки, кажется, с детства любимой тарелки. Присмотрелся – точно, она. На одном из осколков виднелся рисунок машинки. Тут же представилась картина, как Ришель упаковывала всё с мыслью, что Дюк больше не вернётся. Вытирала слёзы дрожащими руками и случайно выпустила из рук посуду. Быстро убрала с пола крупные осколки и бросила эту затею, явно подумав, что посуда мертвецу уже не нужна.

– Не думала, что здесь так пусто. Я знала, что ты тут не живёшь, но теперь, когда увидела всё своими глазами, осознала по-настоящему. За закрытой дверью этого не понимаешь, – тихо произнесла Кира, опустив глаза на кровать. Сесть на неё она больше точно не решится.

– Ты не первый раз сюда пришла? Зачем? – спросил Дюк, не оборачиваясь. Не хотел смотреть в её голубые глаза.

– Да, приходила и раньше. Всё, знаешь, загадывала – если ты ещё любишь меня, то сейчас придёшь и заберёшь домой. Как раньше.

Кира ждала приглашения, но поняла, что напрасно, и сделала неуверенный шаг вперёд. Затёртые доски под ногами тихо заскрипели.

– А я всё не приходил? – прошептал Дюк.

– А ты всё не приходил, – так же тихо ответила Кира. – И самое забавное – у меня есть ключи, но открыть я так и не решилась ни разу. Только стучала. Я не знала об изгнании, поэтому каждый раз надеялась, что ты откроешь. А потом перестала приходить.

– А зачем приехала сегодня? Увидела, что я жив?

Миллионы мыслей о том, что происходило с Кирой, пока его не было, пронеслись в голове Дюка и остановились на вопросе, который внезапно возник: было бы ей легче сейчас, если бы он действительно оказался мёртв? Ведь, по сути, он просто исчез из её жизни, оставив болезненные воспоминания. Да и охота после. Печальные мысли, что ему вообще лучше бы никогда не оживать, крепко въелись в его голову.

– Нет, я давно смирилась с тем, что наши пути разошлись. Точнее, я так думала.

– Что ты загадала сегодня? То же самое? Люблю ли я тебя?

«Дурак, такое спрашивать!» – одёрнул себя Дюк, но слова уже повисли в воздухе, дошли до адресата.

– Нет. Ответ на этот вопрос я знаю, – тоскливо усмехнулась она. – Мог бы просто послать сообщение, что мы расстаёмся. Не надо было разыгрывать всё это.

– Кира, я правда умер. И меня очень попросили к тебе не приближаться. И, буду честен с тобой, я думал, что в этом был замешан твой отец. Поэтому я не приходил. Да и разгуливающий по пятому сектору труп – такая себе новость для заголовков газет.

– Ты хочешь сказать, что и правда был мёртв? – с недоверием спросила Кира.

– Правда был мёртв. И это было очень больно, если тебе интересно. – Выждав паузу, он вспомнил их старый разговор в самом начале знакомства. – Это и есть моя суперспособность.

– А парня ты зачем убил?

– Я не убивал его. Я пришёл спросить, была ли авария случайностью, или его просто очень хорошо попросили сбить меня.

– Ты хочешь сказать, он сам в окно выпрыгнул?

– Конечно сам, Кира! – Дюк обернулся, удивлённо рассматривая её испуганное лицо. Он крикнул это слишком резко. – Прости, просто… Просто – как ты могла такое подумать? Я даже пальцем его не тронул! Он узнал меня, думал, что я восстал из мёртвых, чтобы убить его, и решил выйти в окно. Клянусь тебе, я не убийца. И смерти ему я не желал. К тому моменту, как он решился на это, меня уже не было в его квартире!

– Ты сказал, что это был мой отец?

– Нет, я сказал, что думал на него. Но это не он. К тому же, когда он увидел меня в последний раз, сказал, что сожалел о том, что всё так сложилось. И рад, что на деле я оказался жив.

– Я даже мысли не допускала…

– Оставь это в прошлом, просто знай, что это не он. Зачем ты пришла сейчас? – перебил её Дюк. Ему до ужаса не хотелось распинаться сейчас о том, что за всем стояла его тётя, до этого казавшаяся такой заботливой, и уж тем более он не хотел озвучивать её мотивы.

– У меня, кажется, сейчас появились проблемы, – растерянно произнесла Кира. Этот Дюк точно был не её. Холодный, усталый. Она догадывалась, что после всего произошедшего он уже не тот весёлый непоседа. Но человека, стоявшего перед ней, Кира словно вообще никогда не знала. – И… я загадала, что, если ты сможешь мне помочь, то появишься сегодня тут.

– Мне казалось, для тебя я только создавал проблемы. А ты так оптимистично всегда пыталась их решить. – Теперь Дюк по-доброму улыбнулся. Она не видела его лица, он опять отвернулся, но слышала по голосу. Хоть ей казалось, что всё закончено, но хотелось ещё на миг увидеть «своего» Дюка.

Он прошёл до маленького холодильника в углу кухонной стойки, и в этой тишине долгих пауз после каждой фразы, где молчание было громче любого крика, хруст посуды под ногами больно резанул по ушам. В пустой морозильной камере, как и говорила Ришель, лежал его старый телефон. Дюк осмотрел аппарат и не спеша спрятал в карман.

– Неправда. Мы решали их вместе, какими бы трудными они ни были, поэтому, пожалуйста, не отказывай мне сейчас.

Хоть голос Киры и казался уверенным, сама она готова была вот-вот разрыдаться, окончательно разочаровавшись в существовании любви между ними.

– Я не могу тебе отказать, – Дюк произнёс это вслух, и в груди Киры всё сжалось. – Но мне будет проще понять, что от меня требуется, если ты расскажешь, в чём дело.

– Николь попросила меня стать новой Леди секторов.

От удивления Дюк широко раскрыл глаза и замер.

– И проблема не в том, что я могу не справиться со своими обязанностями, а в том, как закончила свою службу предыдущая Леди.

– Арес сказал, что это были любовные интриги, – произнёс Дюк в попытке успокоить, скорее, себя, а не Киру.

– Уверяю тебя, это не так. Твоя тётя…

– Я понял, – он резко обернулся и прижал указательный палец к губам. Паранойя Айзека словно перешла и на него. И Дюк был этому не рад. Он осмотрелся по сторонам, заглянул под барную стойку. Выдохнул, решив, что сам вряд ли найдёт подслушивающий жучок. И подумал, что, если подобное устройство и решили оставить тут, ему всё равно. Сейчас Дюк очень хотел поддержать Киру. Чтобы она верила: он больше не подведёт её.

– Я сделаю всё, что смогу, чтобы с тобой ничего не случилось.

Кира усмехнулась лёгкости его ответа. И, хоть звучало это до ужаса неубедительно, ей и правда стало спокойней.

– Она, знаешь, пугает меня.

– Знаю, с недавних пор она пугает и меня. И я правда помогу тебе. Ты станешь поводом, чтобы я мог противостоять ей.

– Противостоять в чём?

– Как минимум, в налоге для мутантов. Уверен, ты решишь что-то с этим. Как максимум, в вопросе твоей безопасности.

– Да, с налогом вышло отвратительно, – поморщилась Кира. – Это была её идея. Она хочет выселить мутантов строить мир за стенами. И повышение налогов в этом секторе тоже отвратительно. Я хотела предложить сделать расселение между другими куполами. Составила свою схему, но всё свернули очень быстро. Сейчас ещё хуже… Они готовят новый проект. В школах будут выделять отдельный класс для мутантов и с детства учить их тому, что им тут не место. Их будут убеждать, что их главная задача в жизни – строить мир за куполом. Но Дюк… Там очень опасно! Нельзя выживать их из секторов, у них должен быть выбор! И это – дети. Взрослых тоже скоро будут запугивать и выгонять… насильно.

Дюк наконец-то сдался. Его пугал обеспокоенный голос Киры, поэтому он подошёл и крепко обнял её.

– Я так старалась, правда! Старалась всем помочь! Я не могу больше! Это всё так несправедливо! Я – словно рыба, которая бьётся об лёд! И единственный возможный итог этого всего – расшибиться!

– Я знаю, Космос, я знаю.

– Не называй меня так больше, – обиженно прошептала она, опустив голову ему на грудь. – Я так зла на тебя.

– Ты всё помнишь, да?

– Помню.

– А как же курс амне… чего-то там?

– Амнеозин. Когда мне предложили его, я очень долго отказывалась, но отец настоял. Потом врачи… Но все их усилия были напрасны. Нельзя лишить памяти того, кто этого не хочет. Я оставляла себе записки, наше фото. Каждый раз, когда случайно находила что-то о нас, цеплялась за это, как за якорь в сознании. И всё-всё вспоминала. Воспоминания приходили и во сне. Снова и снова. Какой-то нескончаемый круговорот ада. Потом поняла – если я буду делать вид, что ничего не помню, от меня наконец-то отстанут.

– Мне жаль, правда.

– Мне тоже. И мне правда нужна твоя помощь.

– Я сделаю всё, что будет нужно, и даже больше. – Дюк провёл рукой по её волосам и прижал к себе крепче.

– Спасибо.

Им не хотелось уходить. Эта квартира была местом, в котором они наивно верили, что вместе смогут всё, в том числе – стать обычной семьёй со своими стремлениями. Хотя сейчас они понимали – эти мечты не сбудутся. Но если сейчас они не сдадутся, то кто-то другой, такой же наивный, как и они когда-то, сможет сделать это за них: вырастить ребёнка в безопасном обществе. Только бы сейчас не сдаться, только бы получилось. Конечно, не всё, но многое, казалось, зависело от них.

Дюк спускался по лестнице в полной уверенности, что это – последний раз, когда ему приходится смотреть на трещины сиротского муравейника, которые тянутся с самого потолка, на разбитые бутылки, валяющиеся по углам в лужах своего же содержимого. Как вообще Кира когда-то согласилась переехать к нему?

Он смотрел ей в спину, спускаясь следом, как телохранитель. Кира же, крепко сжав руки в кулаки, шла впереди, боясь обернуться. Ей казалось, что, если она остановится, если посмотрит на Дюка, – всё это окажется не настоящим, и его на самом деле тут нет. Ведь разум уже не раз обманывал её. Она и раньше видела Дюка так, словно он стоял прямо перед ней, разговаривала с ним, а потом он исчезал, точно дым. Сейчас Кира представляла себя героиней древнегреческого мифа про Орфея и Эвридику. Ей следовало набраться терпения и выйти из подъезда, не оборачиваясь, и только тогда всё это окажется реальностью. И Кира очень удивилась, когда Дюк обошёл её на крыльце и сказал:

– Я провожу тебя до скорорельса.

Это не сон, не воспоминание. Он правда тут, он согласился помочь ей.

– Как в старые добрые времена.

– Как в старые добрые… – сокрушённо повторил Дюк.

Запах кофе из лавки по пути не оставлял шансов пройти мимо всем, кто спешил на работу с утра пораньше. Вот и Дюк заглядывал за бодрящим напитком каждое раннее утро, пока работал в третьем секторе. Приятно было осознавать, что хоть у кого-то жизнь шла своим чередом. Милая девушка, что раньше пыталась подбодрить его весёлой фразой, протягивая напиток, всё ещё работала тут. И сейчас даже узнала некогда постоянного посетителя.

– Дюк, давно тебя не видно было! Перебрался ближе к работе? Как и мечтал?

О мечтах в этих стенах запрещено было говорить. Они не сбывались. Дюк был уверен, что до этого момента девушка думала, что он покоится с миром, а вопрос возник не только от того, что он оказался жив, а, скорее, из-за его новой одежды.

– Типа того, – улыбнулся Дюк, даже не пытаясь вдаваться в подробности. – Мне то же, что и обычно…

– Без молока и без сахара. Самый-самый бодрящий? – уточняя, перебила его девушка и улыбнулась.

– И самый сладкий, с этим вашим не настоящим молоком, порошковым, для моей спутницы. Не с альтернативным. Оно отвратительное.

– Оу, конечно.

Как нередко бывало раньше, Киру, стоявшую за его спиной, мало кто замечал сразу. Сейчас Дюк подумал, что если в прошлом это создавало неловкие, а ещё чаще – неприятные ситуации, то теперь будет плюсом. Он сможет, не ради отношений, а из-за чувства вины перед ней, всегда заслонять её собой. Обернулся. Кира, сжавшись, сложила руки на груди и поджимала от холода плечи. Дюк тут же расстегнул молнию на кофте, снял её и накинул на плечи Киры. Сам остался в одной водолазке.

– Чего ты не скажешь, что тебе холодно?

– Давно не была тут. Сама виновата, – дрожащим голосом ответила девушка, постукивая зубами, – да и на других полагаться не привыкла.

Кира стянула на груди ткань большой для неё одежды.

– Хотя, знаешь, раньше тут, кажется, не было так холодно. Похоже, уже начали экономить на всём, в том числе на отоплении, – попыталась оправдаться, но тут же начала злиться на ситуацию.

– Я сейчас принесу тебе вкусный кофе, и всё будет хорошо.

– Хорошо ничего не будет, но если кофе действительно окажется вкусным, то и в твои слова я поверю.

– Раньше такими невесёлыми фразами раскидывался я.

Кофе во втором секторе не мог быть вкусным. И Кире внезапно стало до ужаса тревожно, что она связала такую очевидную вещь со словами Дюка. В тишине идти не хотелось, а нужных слов не находилось. Незаконченные отношения, недосказанные мысли, смерть Дюка, в конце концов.

– Умирать больно? – внезапно спросила Кира, снимая с себя кофту Дюка, но он накинул её обратно. Они стояли у скорорельса и уже собирались прощаться.

– Что? С чего такой вопрос? – удивился он. Но ответ и так знал. – Ты не умрёшь, я тебе обещаю. С твоей головы и волосок не упадёт. Она ничего тебе не сделает.

– Ты замёрзнешь.

– Зато ты нет. И эту кофту… Не знаю, помнишь ли ты, но это твой подарок. Так что забирай, пожалуйста, и не мёрзни.

– Значит, мне не показалось, – Кира отвела взгляд. Посмотрела на заросшую зеленью невысокую стену вокзала. За ней уже виднелся персиковый восход. Их последний восход недосказанных слов. Наконец-то они могут поговорить друг с другом. – На Ане была моя одежда.

– Прости, это я разрешил. Ей в буквальном смысле нечего было надеть. Всю её одежду забрали после изгнания. А я подумал, что тебе больше она не понадобится. Да и не знал, как тебе отдать столько коробок, под каким предлогом, если уж на то пошло. – Дюк виновато потёр затылок.

– Всё в порядке, я не виню тебя ни в чём. Ты прав, мне эта одежда больше не нужна. Напоминает о времени, когда я была маленькой и наивной. Пусть носит.

– Кира, мы с тобой… То, что было… Мне кажется… у нас с тобой много недосказанного.

– Для тебя, наверное, да. А у меня было очень много времени подумать.

– Додумала и за меня?

– Нет, – Кира пожала плечами и отвела глаза в сторону. – Только за себя.

Когда она подняла голову, их взгляды встретились, и Дюк увидел, насколько сильно она повзрослела и как устала.

– Всё время моего существования меня терзало чувство вины за мою роскошную жизнь. И казалось – если я буду с тобой, тут, если смогу слиться с этой грязью под нашими ногами, чувство вины исчезнет. Но это не так. Я пыталась что-то исправить, нарушая закон. Потом пыталась исправить всё, поступив на работу в пятый. Но, Дюк, это невозможно. Исправить ничего нельзя, всё становится только хуже. И наши с тобой отношения для меня – уже просто песчинка в море.

Он понимал, о чём она говорила. Какое-то время после их болезненной разлуки ему тоже было невыносимо больно от того, каким всё оказалось хрупким. Но когда началась охота, и появилась угроза для жизни, приоритет проблем поменялся.

– Ты знаешь, говорят, что люди в нашей жизни даны нам не просто так. Я думаю, что мы познакомились для того, чтобы повлиять на привычный нам мир. Как будто бы это – наша цель, как будто мы рождены были для этого. И когда мы оба сомневались в том, что нужно делать, наши пути пересеклись. Мы показали друг другу наши другие стороны секторов, чтобы оказаться в той точке, в которой мы сейчас находимся. Это был прекрасный опыт, я благодарна тебе за него, но наши с тобой отношения явно больше не то, к чему я стремлюсь.

– Это был прекрасный опыт, – повторил за ней Дюк. – Я тоже благодарен тебе за него.

– И ты поможешь мне? Даже если мы больше не пара?

– Конечно, я же пообещал.

Несмотря на сложный разговор, Дюк расслабился, опустил промёрзшие руки в карманы.

– Когда ты вступаешь в должность?

– Через два дня.

– Будет церемония? Всё как положено?

Кира молча кивнула.

– Отлично. Я уже кое-что придумал. Достанешь два приглашения?

Опустошение внутри Дюка после слов Киры быстро сменилось свободой в груди. Ему как-то сказали, что в отношениях люди не меняются, а раскрываются с другой стороны. И с какой именно – зависит от человека рядом. Ришель долгое время была его опорой и поддержкой, они научились друг у друга многому, в том числе, Дюк понял, что был идиотом, который не мог сдерживать простые обещания. Это стоило ему долгих ссор с Ришель. Их пути наконец-то разошлись. Они больше не сделают друг другу больно. Ему тоже стоило поблагодарить её за опыт, а не держать обиду за игры в прятки.

Ещё один урок, который Дюк усвоил, состоял в том, что, как бы в героя ни верили, – у него тоже есть предел, он тоже смертен. Возможно, сейчас, стоя перед домом, где у него осталась только Аня, он набрался достаточно опыта, чтобы остаться с ней?..

Ему казалось, что с Аней всё по-другому. Она видела в нём не героя, скорее, предателя, и всё равно оставалась с ним. Прощала ему ошибки и не ждала обещаний. Но сколько ещё она пробудет рядом?..

Подозревая, что Аня ещё может спать, Дюк пробрался в дом очень тихо. И оказался прав. Она тихо сопела, спрятавшись от лучей искусственного солнца за спинкой дивана, укутанная пледом, которым Дюк её накрыл перед выходом. Он склонился над ней и с какой-то особой гордостью прошептал:

– Эй, детка, просыпайся. Кажется, я нашёл нам проблемы.