Солнце, которого не было

Глава 14

«Спасение – понятие относительное. Хорошо, когда спасение включает в себя сохранность жизни каждого. Но что, если для некоторых спасение как раз в смерти другого?» – спросил гость на экране.

«Априори это невозможно, – ответил ведущий. – Мутанты – наше спасение. Об их убийстве не может быть и речи».

Дюк закатил глаза. Впервые он скучал по шуму старого вагона, который явно перебил бы эти диалоги вылизанных мужчин в ужасно обтягивающих костюмах. Но шумоизоляция работала прекрасно, и Дюк был вынужден смотреть государственную программу, которая началась сразу после фильма. Аня задремала у него на плече, и теперь он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её.

Благо эта пытка подходила к концу. Судя по виду за окном, их пустой поезд уже приближался к пункту назначения и начинал сбавлять скорость. Сейчас ему всё равно придётся разбудить спящий грибочек на плече и наконец-то выключить экран напротив. Дюк надеялся, что сделает это быстрее, чем Аня поймёт смысл диалогов в передаче. Сразу становилось понятно: диалог нарисовали не на пустом месте. Эта передача – вынужденная мера. Разговоры о том, что мутантов НЕЛЬЗЯ убивать, вызывали тревогу: ведь если кого-то в этом надо убеждать, значит, этот кто-то абсолютно уверен в обратном. До сих пор.

«Как? – не мог понять Дюк. – Как люди могут думать о том, что кто-то заслуживает смерти лишь потому, что он – другой? Я заслуживаю смерти в их глазах?»

На перроне, куда приходили поезда из второго сектора, как и ожидалось, кроме Николь, никого не было. Радостная, она принялась обнимать уставшего от сидения в одном положении Дюка и сонную Аню. Аня же всё гадала, сколько лет этой женщине, которая вечно ходит в деловых костюмах и до сих пор красит волосы в яркий – то бирюзовый, то голубой – морской цвет. Аня помнила, что красила Николь их для того, чтобы Дюк точно узнал её. Но теперь они были знакомы, а она продолжала… Зачем? Аня смотрела на её кудри, на добрую улыбку, на длинные серьги, которые колыхались при любом повороте головы. Смотрела и понимала – она до жути её боится.

Рюкзак её сорвался с уставшего плеча, но Дюк его поймал и молча забрал, решив, что проще донести рюкзак самому, чем ловить его через каждый сто метров. Сонная Аня даже не поняла его намерений, поэтому чуть не упала, потянувшись за лямкой рюкзака.

Расспрашивать о причинах возвращения Николь не стала – она знала настоящую, а придуманную слушать не хотела. Давно усвоила правило: не хочешь слышать ответ, который тебе не понравится, – не задавай вопроса. Тем более, если он заставит усомниться в честности твоего собеседника. Поэтому женщина только прикрыла рукой улыбку от милой картины с рюкзаком.

Расспросив большую часть своих подчинённых, Николь выбрала очень атмосферное место для обеда, который для ребят оказался вообще завтраком. Центральная площадь, на которой находилась развязка всех основных дорог, представляла собой парк в несколько ярусов, где для машин был отведён самый нижний. Аэромобили не выделяли выхлопных газов, и вообще, как Дюк уже выяснил, новые аэромобили двигались не только за счёт собственных двигателей, но и за счёт магнитного поля дороги. Безопасный для секторов транспорт, свежий, нет… свежайший воздух.

Над дорогой простирались пешеходные мосты, площадки для активного спорта и места для пикниковых зон, где подростки отдыхали на цветных пледах, танцевали и развлекались. Для Ани это не казалось странным, в отличие от Дюка. Его мир был так далёк от беззаботности, царящей вокруг, что Дюк всё ждал, когда будильник выдернет его из сна. Ждал, когда опять окажется в своей комнате сиротского муравейника, и Ришель придёт, чтобы рассказать, на какой подработке она будет сегодня, и где её искать, если что-то случится. Но он не просыпался. И Ришель рядом больше не было.

– Ночью, говорят, тут очень красиво: зажигаются фонари, вывески забегаловок ярко горят, в центре, над машинами, плывут голограммы рыб и медуз, – сказала Николь, чтобы разрушить барьер тишины. – Можем прийти сюда и ночью.

Но барьер устоял. Пауза тянулась, пока они не сели за стол на уютной веранде. Такой же, как в третьем, где Аня гуляла с Эриком и доставала до зелёной листвы руками, пока Эрик хмурился в телефон и что-то постоянно решал по работе.

– Мороженое хочу. И вступить в отряд солдат.

Николь выпустила из рук меню, которое как раз хотела положить на стол, захлопала ресницами, а Дюк поперхнулся воздухом. Он тоже не знал, как начать этот разговор. План был такой: они возвращаются под купол, ведут повседневную жизнь, и Дюк аккуратно подводит разговор к его поступлению на службу. «Не знаю, какой-нибудь экспресс-курс для охраны Леди секторов», – озвучил он тогда Ане. Но Аня в этот план не входила. Как ему казалось.

– Мороженое… – растерянно пробубнила Николь. Встала со стула, поправила пояс бежевого платья и направилась в заведение. Ей надо было обдумать свой ответ. Как отказать им так, чтобы они остались?

Дюк обернулся к Ане.

– Солнце моё, – начал он. – Не так резко.

– Ты не хотел меня с собой брать. Хотел оставить одну. У меня не было выбора.

– Не оставлю. Я же говорил, что не оставлю. Просто сейчас…

– Какое мороженое? – спросила Николь, неуклюже развернувшись к столу.

– Шоколадное. – Аня подняла голову на голос и Николь, и та зашагала обратно.

– Ничего. Мы что-нибудь решим. – Дюк впервые не был причиной того, что что-то пошло не по плану, и это его позабавило. – Пойду закажу поесть, и тебе тоже. Одним мороженым сыт не будешь.

Аня осталась на месте. Смотрела, как Дюк аккуратно касается плеча Николь. Николь сначала отстраняется, а потом делает шаг навстречу, встаёт рядом, слегка прижавшись к нему. Сейчас он точно говорит ей, что это была шутка. Возможно, частичная. И он поговорит с ней позже, и сам всё решит. Только Аня так просто не сдастся теперь. Хотят они этого или нет – она тоже пойдёт на службу!

Оповещение на телефоне застало её врасплох. Ей написал Эрик. Боевой настрой испарился, как только Аня представила, что скажет брат на её выходку. Но тут же она успокоилась. Просто соврёт, что это требование для всех мутантов, и она – не исключение.

«Привет. У меня отпуск. Хотел бы повидаться, как насчёт экскурсии в пятый? Познакомился бы с твоей тётей в нормальной обстановке».

– Чего зависла? – Дюк подошёл к столу один. Аня выглянула в поисках тёти. Та стояла у кассы, что-то смотрела в телефоне. – Я заказал нам пасты. Тётя говорит, что должно быть вкусно. Но я даже не сомневаюсь. В этом секторе еда всегда великолепна.

– Эрик хочет приехать в гости, – испуганным шёпотом произнесла Аня и повернула телефон к Дюку.

– А почему ты шепчешь? – так же шёпотом ответил Дюк. Он наклонился к её телефону и, подняв глаза от сообщения, улыбнулся, оказавшись лицом к лицу с Аней. Точь-в-точь их первая встреча в квартире Слот.

– Я не знаю, как об этом попросить тётю, – покраснела Аня, продолжая шептать.

– Чего шепчетесь? – послышался звонкий голос тёти из-за спины Дюка. Николь стояла рядом и улыбалась явно через силу.

– Эрик, брат Ани, помнишь? Хочет приехать в гости. Ты же не против?

Аня выпрямилась, спрятала телефон под стол. Испугалась так, словно её сейчас будут ругать. И тут же эмоция сменилась: она нахмурила брови, с обидой посмотрев на Дюка. Но в ответ он только беззаботно улыбнулся и подмигнул.

– Один-один, – победно воскликнул он.

– Во что вы играете? Кто быстрее доведёт меня до сердечного приступа?

– Типа того, – попытался пошутить Дюк.

– Конечно, он может приехать, – улыбнулась Николь. – Он всё ещё переживает о тебе?

Аня робко кивнула. Когда Николь протянула ей стеклянную вазочку с мороженым, боевой настрой Ани как будто и вовсе растворился. И сейчас перед Николь сидела не мутант, созданный для спасения человечества, а обычный подросток. Её обычный подросток. Эту Аню она и искала всё это время.

– Могу его понять, ты же хотела остаться во втором.

– Он… не знает об этом.

– А, вот как, – Николь нахмурилась, когда поняла, что, по мнению Эрика, они не уезжали из пятого. Врать эти двое сговорились не только ей. – Ну, насколько я знаю, он хорошо о тебе заботился. Я буду рада его отблагодарить. И, конечно, не скажу, что вы уезжали.

Аня тепло улыбнулась. Казалось, вот ключ к её сердцу – принять и отблагодарить её сводного брата.

– Я думаю, мы с ним сможем обсудить твою учёбу. Не обязательно идти в охрану или разведотряд. Может, подберём что-нибудь побезопаснее?

Аня откинулась в кресле, засунув руки в карманы толстовки. Она проиграла. «Почему? – проскочило в её голове. – Почему так не вовремя всё сложилось?»

Ведь теперь, если Николь скажет Эрику, что служба – её инициатива, сложных разговоров о карьере будет больше, и теперь не только со стороны тёти.

Дом Николь всё так же… пугал. Не меньше, чем сама Николь. В нём было страшно что-то сломать, что-то обронить. Но страшнее было находиться наедине с самим собой, после того что Дюк и Аня узнали о тёте.

Тихо пробежав на носочках по стеклянному коридору между комнатами в разных концах дома, Аня проскользнула к Дюку. Аккуратно прикрыв дверь и оставшись стоять у неё, держалась за ручку: вдруг Дюк будет против.

– Я не могу уснуть, – тихо произнесла Аня, сминая подол своей новой шёлковой белой пижамы.

– Я тоже, – признался Дюк.

Завтра будет тяжёлый день. Николь обещала поднять вопрос о поступлении в учебные заведения и всем своим видом дала понять, что о поступлении на службу не может быть и речи. Но Дюк привык, что всё в его жизни идёт не по плану. А ещё он привык, что Фортуна благоволила ему всю его жизнь, и каждый раз точно знал, что делать, когда ситуация казалась безвыходной. Знал, что придумает, справится, что получится спасти Киру. Но уснуть всё равно не мог.

Тишина. В этой белой, пугающе пустой комнате она ощущалась по-другому. Дюка пугали даже мысли, сколько эти стены ждали его. Ждали неродного племянника Николь. Чтобы он заполнил полки мебели вещами, возможно, развесил плакаты, расставил фото. Чтобы начал жить, а не выживать. Сколько сама Николь ждала, пока эти комнаты перестанут пустовать. И то, на что она могла пойти ради этого.

– Можно, я побуду с тобой? – засмущалась Аня.

– Можно.

Но даже после его ответа Аня продолжила стоять, словно ждала особого приглашения. Только ладонь с дверной ручки убрала.

– Ты будешь просто стоять у дверей? Думаешь, так спать будет удобней?

Она, аккуратно передвигаясь, словно по тонкому льду, присела на кровать.

– Спать с тобой? Кажется, просить о таком большая наглость, – прошептала девушка.

– На кровати много места. Я не трону тебя, – сказал Дюк и отодвинулся на другой край.

Аня присела на кровать, подогнула под себя ноги в белоснежных носочках. Ей было очень неловко, и Дюк понимал это. Решил повернуться спиной, чтобы Аня почувствовала себя безопасней, чтобы точно знала – он и правда не тронет её, не коснётся сам.

Аня наконец решилась лечь рядом. Сложив руки на груди, словно ей было холодно, уткнулась лбом ему в спину.

– Мне страшно.

– Я знаю, мне тоже.

– Как вести себя, если знаешь правду? Хорошо ли то, что мы вернулись и пользуемся гостеприимством Николь?

– Давай сделаем вид, что узнаем обо всём этом, к примеру, завтра? Давай сегодня сделаем вид, что у нас всё хорошо.

– Давай попробуем, – ответила она, но саму внутри распирало от недопонимания: как это сделать? Как сделать вид, что эта женщина не пыталась убить Дюка? Точнее… даже убила.

Бывает, многое в этой жизни влияет на поведение людей, заставляет меняться, но некоторые вещи остаются неизменными. Например, привычка ночных вопросов.

– Дюк. Ты спишь? – Аня знала, что он не спит, они молчат не так долго. Но всё равно решила уточнить.

– Нет, грибочек. Что случилось?

– Грибочек? – удивилась Аня. Она помнила это прозвище. Он назвал её так, когда она делала вид, что спит. Тогда Аня подслушала их разговор с Эриком. В поезде он тоже её так назвал, но она была под впечатлением от истории и не обратила на это внимания.

– Не нравится? Мухоморчик лучше?

– Пусть будет грибочек.

– Так что такое?

– Там, в лесу, ты сказал, что долго искал меня. Но ты ведь сам не искал меня. Тётя сразу дала тебе мой адрес. В таком случае получается, что тебе меня навязали?

Тишина. Пугающая тишина – и внезапно… Дюк повернулся к ней.

– Нет, моё солнце. Этой фразой я подразумевал, какой путь проделал, чтобы решиться на знакомство с тобой. Я рассказал тебе всё как есть, и я безумно рад, что в конечном итоге ты осталась со мной.

Аня покраснела, прикрыла горящие щеки подушкой, дыхание перехватило, и она ощутила что-то такое странное… Словно десятки бархатных крыльев бабочек касаются её изнутри. Касаются рёбер, грудины, сердца.

– И ты была права. С детства отец растил меня как героя. И мне так хотелось им стать. И для тебя тоже. Но, Аня… Я всё испортил. А ты всё ещё здесь.

– Мы все ошибаемся. Как ты и сказал, нам не давали инструкций, как жить эту жизнь. Я восхищаюсь тобой. Ты признаёшь свои ошибки, пытаешься их исправить. Этому мне надо у тебя поучиться.

– Да. Создавать самому себе проблемы и признавать это, кажется, и есть моя суперспособность.

– Сколько бы проблем ты ни создавал, мы решим их все, – прошептала Аня. – Я помогу.

Он улыбался. Тепло-тепло улыбался.

– И знаешь, – решила признаться она, очарованная его спокойным видом, – пусть я буду, как злодейка из сказок, но я готова отдать весь этот мир, все эти чёртовы купола на произвол судьбы, чтобы ты больше не пострадал. Ты слишком многое пережил.

Дюк широко раскрыл глаза, и улыбка всего на какое-то мгновение, совсем короткое, исчезла с его губ. Судя по серьёзному выражению лица Ани, это признание стоило ей многих усилий. Искусственный лунный свет падал на её скулы, на выразительный нос, на светлые-светлые губы и белые ресницы… В доме Марии, когда Аня спрятала своё плечо, которого он коснулся, под кофту, Дюк пообещал себе, что не тронет её, пока она сама не попросит этого. И, как он уже сам привык, периодически не сдерживал обещание. Сейчас не сдержал его опять.

Дюк коснулся её горячей щеки, нежно поцеловал в лоб и прикрыл глаза. А после слегка прижался лбом к тому месту, к которому секунду назад притронулся губами.

– Спасибо, грибочек.