Соперники

19

Бриллиант играл на солнце, отбрасывая зайчики на щиток управления в машине Флейм. Она рассеянно отвернулась к окну, глядя на все еще незнакомые очертания огромной оживленной Талсы. Флейм еще предстояло освоить этот город, привыкнуть к грандиозному куполу бледно-голубого неба, всегда выглядевшего одинаково, не затянутого ни облачком, ни туманом, набежавшим с океана.

В такие моменты, когда она чувствовала себя чужой в этой новой обстановке, все происходящее представлялось ей нереальным. Она дотронулась до кольца, надетого ей на палец Ченсом. Оно служило физическим доказательством того, что это не сон.

Она была его женой. Флейм Стюарт.

Она радостно улыбнулась.

Несмотря на то, что она уволится из агентства, она продолжит свою карьеру здесь, в Талсе. Не сразу, конечно. Следующие несколько месяцев она постарается как можно больше времени проводить с Ченсом. А позже ей, возможно, удастся устроиться в одно из местных агентств. Или начать работать в компания Ченса – проводить рекламные кампании по его новым проектам. Как бы то ни было, она знала, что ей необходимы чувство уверенности в себе и творческая деятельность. Такое могла предоставить только работа.

Она улыбалась – ну и подходящий же она выбрала момент для таких мыслей! Но все произошло так внезапно – свадебная церемония сразу вслед за тем, как он сделал ей предложение, затем почти двенадцатичасовой перелет сюда, в новый дом, с мужем. Ах, какой восхитительный это был дом, – изящнейший особняк 30-х годов, стилизованный под античность. Она вспомнила, как по приезде Ченс перенес ее через порог, в отделанный мрамором холл с величественной витой лестницей, а потом в ее спальню. Вздохнув, она пробежала пальцами по волосам и убрала их за ухо, только сейчас осознав всю важность сделанного шага.

О Боже, она оставляла дом, работу, друзей – все, чем жила. Но она знала, на что шла, когда выходила замуж за Ченса. Правда, тогда это все не имело никакого значения, потому что он был рядом.

Над головой небо прорезал след от самолета, и Флейм подумала, что Ченс уже на полпути к Техасу. Как бы ей хотелось, чтобы он был здесь, в машине, тогда она могла бы взять его за руку и убедиться, что она не одна. Вместо этого она потрогала кольцо и печально вздохнула.

– Что-нибудь не в порядке?

Вздрогнув от этого неожиданного вопроса, Флейм растерянно посмотрела на человека за рулем. Не могла же она объяснить Сэму Уэтеру, что она находятся в обычном для новобрачной восторженном состоянии, особенно если учесть, что в глубине души у нее не было ни малейших сомнений в правильности сделанного выбора.

– Нет. Просто я думаю о том, сколько дел на меня навалится в Сан-Франциско. – Видя его пристальный взгляд, она сосредоточилась на дороге. – Еще далеко до аэропорта?

– Около десяти минут. А это значит… – Он помолчал и взглянул на часы на щитке управления. – Что мы будем на месте за добрых сорок пять минут до вашего вылета.

– Не знаю, зачем Ченс настоял на том, чтобы вы отвезли меня в аэропорт. Я бы могла взять такси или доехать с Эндрюсом. Не было никакой необходимости вас затруднять. Наверняка у вас есть дела поважнее.

– Вы не дождетесь от меня жалоб, – Сэм оторвался от дороги и посмотрел на Флейм, широко, по-мальчишески, улыбнувшись. – Для меня это приятное разнообразие.

– Ну что ж, рада слышать, Сэм. – Она надеялась, что он не лицемерит.

Временами ей казалось, что Сэм не слишком-то рад женитьбе Ченса. Он ничего такого не говорил. Нет, просто иногда вопросительно на нее смотрел, словно пытаясь отгадать мотивы ее поведения. Вероятно, Сэм думал, что она вышла за Ченса из-за денег. Что, конечно, не соответствовало истине. Богатство Ченса не имело для нее никакого значения, но Сэм об этом не знал.

– Жаль, что Ченсу пришлось уехать сразу после свадьбы, – заметил Сэм, взглянув на нее с искренним сочувствием. – Вам бы отправиться вдвоем в долгое свадебное путешествие.

– Ничего. – Флейм решительно тряхнула головой. – Я с самого начала знала, что его работа требует частых разъездов. Может, оно и к лучшему, что наша семейная жизнь начинается вот так естественно.

– Может быть. Но я все-таки считаю, что молодожены должны какое-то время побыть наедине. Я сказал Ченсу перед тем, как уехал, что мы с Молли постараемся переделать его расписание, чтобы выкроить для вас три-четыре недели. Это не составит особого труда, за исключением, разумеется, неотложных дел.

– Сэм… – начала было Флейм, тронутая его предупредительностью. Видимо, она его недооценила.

Но он не дал ей договорить.

– Вы бы лучше подумали, куда вам хочется поехать, а то за нас все решит Молли, – сказал он, весело поблескивая карими глазами. – Она уже заявила Ченсу, что он должен повезти вас в Венецию.

– Вы с этим согласны? – с улыбкой спросила Флейм, ее забавляла эта закулисная игра.

– Да. – Тут Сэм, похоже, засомневался. – Временами в Молли просыпается диктатор, особенно когда речь заходит о Ченсе. Но она желает только добра. Надеюсь, вы это понимаете.

– Ченс говорил мне то же самое. – При этом воспоминании она разулыбалась шире. – Вообще-то он сказал, что Молли станет мне почти свекровью.

Сэм хихикнул.

– Это недалеко от истины. Для Молли, как говорится, свет клином сошелся на Ченсе. И лучше никому не пытаться осложнять ему жизнь, иначе он будет иметь дело с Молли.

– У меня сложилось точно такое впечатление. И откровенно говоря, мне она нравится.

– Молли не может не нравиться. Замечательная женщина. Вы это поймете, когда узнаете ее ближе. – Он помолчал, искоса посмотрев на Флейм, и по-мальчишески улыбнулся уголком рта. – Хотел бы я в ее годы иметь ту же энергию и бодрость. Знаете, когда она впервые отправилась на охоту и на рыбалку, ей было за сорок. Более того, она принесла в ягдташе добычу. Я сам видел. Я ведь и повел ее на охоту. Невероятная женщина, – заявил он и добавил: – И независимая до мозга костей. Когда она только поступила на работу к Ченсу, то посещала вечерние курсы для автомехаников. Она решила, что в местном гараже ее обводят вокруг пальца, пользуясь тем, что она женщина и ничего не смыслит в машинах. Кстати, о машинах: когда будете у нас с Ченсом в воскресенье, напомните, чтобы я показал вам свой «порше»-ветеран.

– Ченс говорил, что ваше хобби – реставрировать старые спортивные машины.

– Пэгги называет это страстью. – Его улыбка опять стала мальчишеской. – Не знаю, стоит ли об этом говорить, но я люблю возиться с машинами. Всегда любил. Для меня это лучший способ расслабиться, к тому же я могу заниматься этим вместе с сыновьями, как и охотой и рыбалкой. У нас с Пэгги четверо мальчишек. Младшему одиннадцать, а старшему шестнадцать. Как раз сейчас мы ремонтируем «корвет» семьдесят шестого года выпуска, нашу самую древнюю старушку. – На машине, ехавшей перед ними, замигали тормозные огни, и она примкнула к длинной веренице автомобилей на дороге. – Вот те на, – Сэм нахмурился, нажав на тормоза и опустив ручку переключения скоростей. – Неподходящее время для дорожной пробки.

Но это была самая настоящая пробка – машины, проползая какое-то расстояние, останавливались, образуя затор протяженностью в добрые сто ярдов.

Флейм показалось, что она слышит вой сирены.

– Вы думаете, что это результат аварии?

– Не исключено. – Повернув голову, Сэм посмотрел в боковое зеркало. – Ага, вон едет полицейский на мотоцикле. Может, что-нибудь удастся выяснить. – Он опустил окно и помахал полицейскому, медленно прокладывавшему путь среди стоявших машин. – В чем дело, офицер?

– Тягач с прицепом заблокировал переезд, – ответил тот, перекрывая рокот мотоцикла. – Его уже взяли на буксир, так что путь будет расчищен максимум через десять минут.

– Хорошо бы, – Сэм взглянул на часы. – Нам надо успеть к самолету.

Им ничего не оставалось, как пережидать – они были зажаты со всех сторон. Десять минут вылились в пятнадцать, а потом и в двадцать. Наконец, почти через двадцать пять минут они тронулись с места.

Когда Сэм затормозил у здания аэропорта, у Флейм в запасе едва оставалось пятнадцать минут.

– Если повезет, то рейс задержат. Как обычно, – сказал он, вынимая из багажника ее чемоданы. – Но лучше сдадим багаж у выхода на посадку, чтобы его успели погрузить.

Они направились к стеклянным дверям, но тут их остановил дежурный службы безопасности.

– Извините, сэр, но здесь стоянка запрещена. Эта зона предназначена только для разгрузки.

– Я ровно пять минут. Клянусь, – тщетно пытался уговорить его Сэм. Обреченно вздохнув, он повернулся к Флейм:

– Похоже, вам одной придется идти к выходу на посадку, пока я поставлю машину. Ему бесполезно что-либо доказывать. Сможете сами дотащить чемоданы? Он утверждает, что внутри есть тележки.

– Я справлюсь, – заверила его Флейм.

– Хорошо. – Он с неохотой передал ей два чемодана. – Я сразу примчусь к выходу.

– В этом нет нужды, Сэм…

Но он резко ее перебил:

– Я подойду в любом случае – вдруг вы опоздаете или отложат рейс.

Поняв, что спорить бесполезно, Флейм сдалась. Неся в каждой руке по чемодану, она вошла в здание и сразу направилась к электронному табло с расписанием вылетов и номерами выходов.

Флейм искала глазами свой рейс, когда услышала мягкий, протяжный голос:

– Прошу прощения, мэм.

Она рассеянно взглянула на остановившегося рядом с ней человека – пожилого ковбоя в костюме из коричневого полиэстера, какие носили только на американском Западе.

– Вы Маргарет Роуз, верно? – водянистые глаза скользнули вверх к ее волосам. – Мисс Хэтти сказала, что я вас сразу узнаю по рыжим волосам.

– Хэтти Морган? – Она почему-то вздрогнула при упоминании этого имени. – Я собиралась позвонить ей по возвращении, – сказала она скорее самой себе, чем старому ковбою. – Вы ее знаете? – спросила она и улыбнулась нелепости своего вопроса.

– Да, мэм, – словно внезапно вспомнив о хороших манерах, он снял молочно-белую широкополую шляпу и, держа ее перед собой, склонил голову, обнажив седые редкие волосы, прилизанные шляпой. – Мисс Хэтти, кажется, говорила вам обо мне. Я Чарли Рэйнуотер, управляющий Морганс-Уоком.

– Да-да, говорила. Рада с вами познакомиться, мистер Рэйнуотер.

Флейм с любопытством его рассматривала – поджарое, худое тело, белые усы в форме полумесяца, загар, въевшийся в загрубелую от солнца и ветра кожу. У него было сильное, худое лицо, на котором выделялись кроткие и добрые глаза.

– Как вы узнали, что я буду… – но тут раздалось объявление по громкоговорителю. – Мой рейс. Я должна идти. Пожалуйста, передайте…

– Вы не можете лететь, мэм. – Он поднял руку, словно страраясь ее остановить. – Вам непременно надо повидать мисс Хэтти Морган.

– Но…

– Мэм, она умирает, – настойчиво сказал он, не дав ей возразить.

– Что? – Флейм уставилась на него, остолбенев от этой простой констатации факта.

– Это правда, мэм. К сожалению…

– Но… Я говорила с ней по телефону только на прошлой неделе. И мне показалось, что она вполне в добром здравии. – Флейм пыталась оправиться от шока. – Что случилось? Сердечный приступ?

– Нет, мэм. – Он наклонил голову, на мгновение спрятав лицо. – Опухоль мозга. Еще прошлой весной врачи сказали, что ничего нельзя сделать.

– Нет, – прошептала она, вспомнив, какое отчаяние чувствовалось в этой старой женщине, отчаяние, которое Флейм объяснила одиночеством. Но теперь-то она понимала, в чем дело.

– Она хочет вас видеть, мисс Маргарет. – Его водянистые глаза смотрели с мольбой. – Не согласитесь ли вы поехать со мной в Морганс-Уок? Я обещал ей, что найду вас и привезу. Бог даст, мы еще успеем.

– Я…

Флейм растерянно взглянула на табло. Мигающая цифра указывала на то, что на ее рейс идет посадка. Но не обязательно же ей возвращаться в Сан-Франциско именно этим рейсом. Она может полететь и другим… позже. Она повернулась к седому управляющему и слабо улыбнулась.

– Я еду с вами.

В его взгляде отразилась глубокая благодарность.

– Для мисс Хэтти это очень важно. Спасибо. – Он надел шляпу и взял ее чемоданы. – Снаружи меня ждет машина. Если мы выйдем вместе…

Она колебалась – ей пришло в голову, что, возможно, стоило бы дождаться Сэма и сообщить ему об изменившихся планах. Но озабоченное выражение морщинистого, загрубелого лица управляющего выдавало его нетерпение поскорее отправиться в Морганс-Уок. Каждая минута имела значение. Кивнув в знак согласия, Флейм пошла к стеклянным дверям.

По извилистой дороге они подъехали к величественному особняку в георгианском стиле из красного кирпича, стоявшему на небольшой возвышенности над длинной золотистой долиной, окаймленной грядами холмов, окрашенных в золотые, алые и багряные краски осени. Справа, примерно в сотне ярдов, утопая в зелени дубовой рощицы, стояли надворные постройки – грубо отесанные подсобные помещения резко контрастировали с изысканным величием хозяйской усадьбы.

В окно машины Флейм разглядывала внушительное трехэтажное сооружение с портиком и ослепительно белыми ставнями. Это был Морганс-Уок, выстроенный ее прадедом, Кристофером Морганом. Она нахмурилась, задавшись внезапным вопросом: почему он отсюда уехал? Зачем отправился в Сан-Франциско? Хэтти так ей этого и не объяснила. По правде говоря, его мотивы всегда казались Флейм очевидными – Сан-Франциско куда притягательнее Оклахомы, этого огромного пустыря. Но она же не знала, что он покидает такую красоту. Почему?

«Линкольн» затормозил позади двух машин, припаркованных на подъездной аллее. Мотор еще не заглох, как Чарли уже выскочил из машины и открыл перед Флейм заднюю дверцу. Ей передалось его нетерпение, и, не теряя времени, она вылезла из машины.

– Доктор Гиббс все еще здесь. Надеюсь, это хороший знак. – Он кивнул в сторону машины, стоявшей прямо перед «линкольном», затем взял Флейм за руку и повел ко входу с колоннами.

– Я тоже надеюсь, – пробормотала она. На нее нахлынули воспоминания о другой поспешной поездке – после автомобильной катастрофы, которая унесла жизнь отца, а потом и матери.

Солнечные лучи, падавшие сквозь толстые оконные стекла, образовывали золотой узор на великолепном паркете просторной передней. Флейм рассеянно разглядывала лепные потолки, сверкающую хрустальную люстру и старинную мебель, убеждаясь в том, что внутреннее убранство особняка соответствовало его внешнему облику. Во всем присутствовала та же изысканная строгость. Однако самое сильное впечатление оставляло царившее в доме молчание – полнейшая тишина. Она повернулась к старику управляющему, который снял шляпу и прошелся пальцами по волосам, слегка их взъерошив.

– Я сейчас же внесу ваши вещи, мэм, но будет лучше, если сначала провожу вас к мисс Хэтти.

– Конечно.

Он подвел ее к сияющей дубовой лестнице, величественным маршем восходившей на второй этаж. Поднимаясь по ступенькам, Флейм вела ладонью по гладким перилам, до блеска отполированным множеством касавшихся рук… рук Морганов. Она вновь ощутила дыхание прошлого и любопытство – кто же здесь жил?

«Ваши корни притянут вас обратно». Вот что сказала ей Хэтти. Не это ли с ней сейчас и происходит? Хэтти назвала бы это так… Думая о ней, Флейм подняла глаза на лестничную площадку второго этажа.

Уже наверху она выжидательно посмотрела на двустворчатые двери, вероятно, ведущие в спальню, но Чарли Рэйнуотер указал шляпой направо.

– Комната мисс Хэтти там, – сказал он.

Он пошел впереди. Как только Флейм переступила порог комнаты, у нее сдавило горло от внезапного приступа страха. Все занавеси были задернуты и не пропускали солнечные лучи, и в углах комнаты царил глубокий сумрак. Лампа на ночном столике отбрасывала тусклый свет.

– Почему здесь так темно? – Флейм захотелось раздернуть шторы и прогнать отсюда призрак смерти, притаившийся где-то в черном углу.

– От света у нее болят глаза. – Это произнес высокий усталый человек, стоявший справа от нее. Рукава его рубашки были закатаны кверху, а жилет плотно облегал выпирающий живот.

– Это доктор Гиббс, мэм.

Но Флейм уже догадалась – по стетоскопу. Улыбка печали и сожаления тронула его губы.

– Вы, верно, Маргарет Роуз, – предположил доктор, его голос звучал тихо, сдержанно-успокаивающе. – Я рад, что вы смогли приехать. Она о вас спрашивала.

Флейм смотрела на неподвижную фигуру на кровати с пологом, наполовину скрытую тенями.

– Не лучше было бы отвезти ее в больницу?

– Уже ничего невозможно сделать. – Он признался в этом с неохотой и нескрываемым огорчением, происходившим от беспомощности, которую, несмотря на весь свой профессионализм, был не в состоянии отрицать. – А кроме того, это желание Хэтти – оставаться в собственном доме и в собственной постели. – Он дотронулся до медицинского саквояжа на столике. Возле него лежал уже приготовленный шприц. – Я хотел ввести ей обезболивающее, но она и слышать об этом не желает.

– Она хотела сохранить ясную голову к вашему приезду, миссис Стюарт, – раздался из тени третий голос.

Вздрогнув, она обернулась, и в этот момент из темноты выступил маленький круглый человечек.

Он чем-то напоминал гнома. Может, маленьким ростом, едва достигавшим пяти футов двух дюймов, или белыми носками в сочетании со старым костюмом и ярко-зеленым галстуком, или сияющей лысиной, обрамленной бахромой каштановых волос, или детской округлостью лица. Однако таких проницательных глаз Флейм еще никогда не видела.

– Это Бен Кэнон, адвокат мисс Хэтти, – пояснил Чарли Рэйнуотер.

– Мистер Кэнон, – вспоминая, прошептала она.

Когда он ей кивнул, с кровати донесся тонкий, похожий на писк голос.

– Кто это? Кто здесь?

Словно повинуясь этому слабому, но повелительному возгласу, управляющий быстро двинулся к кровати. Наклонившись вперед, он нежно накрыл ладонью ее руку.

– Это я, мисс Хэтти. Чарли, – произнес он с трогательной теплотой. – Она здесь. Я привез ее, как и обещал. – Вслед за вздохом раздалось обеспокоенное:

– А Мэксайн?

– Ш-шш, – шепнул старик, желая ее успокоить. – Сегодня утром я отправил ее домой, сказал, что после того, как она две ночи от вас не отходила, ей нужно отдохнуть.

– Хорошо. – Она одобрительно кивнула. Затем внезапно окрепшим голосом распорядилась: – Подведи ее ко мне, Чарли. Подведи ко мне Маргарет Роуз.

Управляющий посмотрел на Флейм, затем бросил недоверчивый взгляд на врача.

– А как насчет доктора, мисс Хэтти?

– Пусть… пусть уйдет. – Она слабо попыталась взять управляющего за руку. – А ты и Бен останьтесь.

– Хорошо.

Указав доктору на дверь, Чарли Рэйнуотер подозвал Флейм к кровати.

Доктор был явно недоволен, но спорить не стал.

– Если я понадоблюсь, то я – за дверью, Чарли.

Он тихонько вышел, притворив за собой дверь, и Флейм медленно приблизилась к кровати со смутным чувством, будто когда-то все это с ней уже происходило. Обстановка, обстоятельства, люди – все было другое. Она находилась не в больничной палате. И в постели лежала не ее мать. Перед этим не было автомобильной катастрофы. Однако чувство горечи была то же самое – чувство, подсказывавшее ей, что она видит Хэтти в последний раз.

Чарли Рэйнуотер посторонился, уступая Флейм место у кровати. Тени словно отлетели прочь, и теперь было ясно видно утопавшую в пудовых подушках женщину. Облачко белых волос было все то же, но лицо постарше, страшно постарело по сравнению с тем, каким его помнила Флейм. Пергаментную кожу избороздила боль, побелевшие губы были плотно сжаты. Мертвенную бледность подчеркивал розовый шелк старомодной ночной рубашки.

Пытаясь сглотнуть комок, Флейм выдавила из себя улыбку.

– Здравствуйте, тетя Хэтти. Это я, Маргарет Роуз.

Трепещущие веки приподнялись, открыв темные, почти черные глаза, пытавшиеся на ней сфокусироваться.

– Маргарет Роуз? – Глубокая складка прорезала и без того морщинистый лоб. – Подойдите ближе. Я вас не вижу. – Флейм покорно присела на край кровати и наклонилась вперед. В темных глазах старухи засветилось облегчение. – Эти волосы… – Шишковатая рука потянулась было к волосам Флейм, но тут же бессильно упала на кровать. – Это вы, – едва слышно выдохнула она.

– Да. – Флейм нежно сжала костлявую, покрытую пигментными пятнами руку.

Внезапно глаза Хэтти потемнели от гнева, теперь они смотрели с болью и упреком.

– Вы обещали мне. Вы дали слово. Как же вы могли?

– Могла что? Я не понимаю. – Она нахмурилась, смутно припоминая какое-то обещание.

Хэтти, явно нервничая, приподняла голову и продолжила свою тираду, обратив внимание на слова Флейм.

– Вы поклялись, что до нашего следующего разговора ничего не предпримете. Как вы могли попасться на его удочку? Я-то думала, вы умнее. Я пыталась вас предостеречь. Пыталась.

– О чем вы говорите? О ком вы говорите? – требовательно спросила Флейм, почти уверенная, что Хэтти бредит от боли.

– Зачем вам понадобилось выходить за него замуж? – Она с силой сжала пальцы Флейм. – Неужели вы его не раскусили?

– Ченса? Вы говорите о Ченсе? – Она напряглась, не веря своим ушам.

– Еще не поздно, Маргарет Роуз. – Темные глаза сверлили ее. – Мы можем расторгнуть ваш брак. Это может сделать Бен.

– Но я не хочу его расторгать. – Флейм отдернула руку и метнула взгляд на управляющего. – Она сама не знает, что говорит!

– Послушайте, – тихо попросил тот, белые концы его свисающих усов слегка колыхнулись, когда он сочувственно улыбнулся.

– Он использует вас, Маргарет Роуз, – вновь раздался скрипучий голос. – Стюарт женился на вас только для того, чтобы заполучить Морганс-Уок.

– Этого не может быть! – Флейм встала, каждый мускул ее напрягся от возмущения.

– Это правда, поверьте. – В этот момент в голосе Хэтти послышалась властная сила, но она тут же слабо опустилась на подушки, и ее лицо вновь исказила боль. – Это правда, – прошептала она. – Он думал, что мне придется завещать Морганс-Уок ему. Но я обвела его вокруг пальца. Я нашла вас. – Она закрыла глаза. – Правда, он тоже вас нашел. Уж не знаю как. Вы не можете передать ему Морганс-Уок. Вы должны остановить его, Маргарет Роуз. – Она мотнула головой из стороны в сторону, голос ее слабел. – Я поклялась деду, когда он лежал на смертном одре, что никто из Стюартов никогда не наложит лапу на эту землю. Вы должны исполнить эту клятву. Вы слышите меня?

– Да, я вас слышу.

Старуха рехнулась. Только так Флейм могла все это объяснить. Они с Ченсом любили друг друга. Именно это лежало в основе их брака, а не весь этот бред насчет Морганс-Уока. Но почему она так настойчиво это твердит? Что она имеет в виду?

– Никогда… никогда не доверяйте ему. Стюарты беспощадны. Они способны на все… даже на убийство ради того, чтобы… чтобы добиться своего. – На нее все сильнее наползала чернота. Похоже, она это понимала, когда сделала последнюю мужественную попытку ее преодолеть. – Бен вам объяснит. Бен и Чарли. У них есть доказательства. Они их вам предъявят. Правда? Бен? Чарли? – Впервые в ее голосе прозвучал страх.

– Мы здесь. – Старый управляющий быстро шагнул к кровати. Когда он обхватил ее руку своими грубыми ладонями, у него на глазах блестели слезы. – Мы с Беном все объясним, точно так, как это сделали бы вы.

– Какая боль, Чарли, – произнесла она, чуть не плача. – Мне кажется, я больше не вынесу.

– И не надо, мисс Хэтти. – Повернув голову, он взглянул через плечо на адвоката, стоявшего поодаль. И сказал хриплым надтреснувшим голосом: – Проводите мисс Маргарет Роуз вниз, в библиотеку, Бен, и позовите доктора Гиббса.

– Конечно.

Тщедушный адвокат приблизился к Флейм и дотронулся до ее руки. Ошеломленная от горя, недоумения и нереальности всего происходящего, Флейм позволила вывести себя из комнаты.