Соперники

33

В среду утром – предварительный осмотр местности был уже завершен – Флейм проводила Карла Бронски до дверей. Чарли Рэйнуотер уже ждал снаружи, чтобы отвезти его в аэропорт.

– Еще раз спасибо за гостеприимство, – сказал Бронски. – Надеюсь, я им не злоупотребил.

– Хорошо. – И он вышел.

Чувствуя себя победительницей, Флейм закрыла за ним дверь и повернулась, не в состоянии скрыть возбуждение. Тут она заметила наблюдавшую за ней Мэксайн.

– Мистер Бронски уже уезжает? – Экономка нахмурилась.

– Да.

Флейм внезапно насторожилась, вспомнив предупреждение управляющего о том, что Хэтти давно сомневалась в преданности Мэксайн. По его словам, Мэксайн никогда не скрывала своей симпатии к Ченсу. Если из Морганс-Уока и была утечка информации, ее источником скорее всего была Мэксайн.

– Чарли повез его в аэропорт.

– По-моему, так нечего ему было и приезжать, – заявила экономка. – Вчера вечером вы появились к ужину, а рано утром Чарли куда-то его отвез, и он пропадал целый день. Часа – и того с вами не провел. Так с хозяйкой не поступают – вот вам мое мнение.

– Карл вырос в городе. Он никогда не видел настоящего ранчо и был зачарован. Может, он всегда мечтал стать ковбоем. – Флейм равнодушно пожала плечами.

– А чем он зарабатывает на жизнь? – полюбопытствовала Мэксайн.

– Чем зарабатывают на жизнь все горожане? Работает в конторе, сидя в четырех стенах.

Если Мэксайн и заметила, что Флейм уклонилась от прямого ответа, то не подала виду.

– Бен дожидается вас в библиотеке.

– Вы не могли бы принести…

– Я уже отнесла ему кофейник и вторую чашку для вас.

– Спасибо, Мэксайн. Больше ничего не нужно.

Широкой и в то же время плавной походкой Флейм пересекла переднюю и двинулась по коридору к библиотеке – ее не покидала тайная радость торжества.

Войдя в библиотеку, она почти на ходу повернулась и закрыла двери. В камине горел огонь, его веселое потрескивание отвечало ее приподнятому настроению. Она подошла к массивному столу. Сидевший за ним Бен казался совсем карликом. Она остановилась, увидев перед ним только кофейный поднос и юридические документы.

– А чертежи? Где они?

– Я скатал их и убрал в угол.

Кивнув вправо, он указал на рулон, прислоненный к стеллажам позади него и наполовину скрытый ореховой подставкой, поддерживающей глобус.

– Мэксайн их не видела?

– Нет. Они уже стояли там, когда она принесла кофе.

– Хорошо. – Флейм вздохнула с некоторым облегчением.

– Ваш друг, инженер, сделал все, что от него требовалось?

Она рассеянно кивнула, разворачивая на столе план строительства.

– Чарли повез его в аэропорт. Боюсь, Карл оставил бедного Чарли без ног. – Ее губы тронуло подобие улыбки. – По его словам, Карл исходил каждый холм на обоих участках и даже спускался к реке, чтобы осмотреть берега. Перед отъездом Карл сказал, что после тщательного осмотра не находит причин, которые делали бы строительство плотины в северной части долины невозможным. Я разрешила ему взять все необходимые пробы, но попросила набрать бригаду на побережье, а не из местных. Я не хочу, чтобы Ченс узнал о наших замыслах.

– А каковы ваши замыслы? – Бен Кэнон откинулся на спинку стула и сложил пухлые ручки на груди, глядя на нее любопытствующими проницательными глазами. – Вам не кажется, что, как ваш адвокат, я должен был бы о них знать?

– Я хочу доказать, что есть другое место для плотины. Вы уже предупредили меня о том, что Ченс пользуется мощным политическим влиянием. И если нам придется отстаивать землю, это может стать нашим оружием – альтернативное предложение, которое, по крайней мере, сохранит дом и часть долины.

У нее был и другой замысел, который она вынашивала с тех самых пор, как Карл Бронски указал ей на возможность иного выбора места для строительства плотины. Но Бену Кэнону она об этом не сказала. Наверняка ему это показалось бы нелепым и неосуществимым.

И скорее всего он был бы прав, но пока она не могла полностью себя в этом убедить.

– Может, и получится. – Он одобрительно кивнул – медленно и задумчиво. – И это все?

– Я еще кое о чем подумываю, – призналась она, придвинув к нему план. – Что касается северо-западной части долины, то она вроде бы не принадлежит Ченсу и он на нее не претендует. Я бы хотела выяснить, кто ее владелец.

– Кажется, Старрет, но я заеду в местный суд и проверю по налоговым отчетам.

– Пусть лучше это сделает кто-нибудь другой, Бен. Если Ченс узнает, он может заинтересоваться, зачем вам это понадобилось, а нам нельзя дать ему зацепку.

– Вы невероятно похожи на Хэтти, – заметил адвокат, издав короткий смешок. – Наверное, она бы перевернулась в гробу, узнав, что вы пригласили его сегодня вечером сюда на ужин.

– Возможно, – согласилась Флейм, сворачивая чертеж. – А возможно, и одобрила бы.

Это будет их третья встреча с Ченсом с момента разрыва, и первая – наедине. Но последнее ее не беспокоило. Она была уверена в том, что сумеет с собой справиться, хотя порою ее к нему и влекло. «Нет, не к нему!» – быстро решила она. Ее влекло к воспоминанию об их близости до того, как Флейм узнала, что он всего лишь ее использует. Тогда она находилась под обаянием иллюзии, что любит и любима.

Бен Кэнон подался вперед, его лицо приобрело не свойственное ему угрюмое выражение.

– Хорошо бы обезопасить себя от других зацепок Стюарта.

Зная, что старый опытный адвокат никогда не болтает попусту, Флейм пристально на него посмотрела, отметив, с какой сосредоточенностью – об этом свидетельствовали морщинки у него на лбу – он изучает бумаги – те, что он читал, когда она вошла.

– Верно, у вас есть основания, чтобы так говорить, Бен. Какие?

– Как вам известно, завершены опись и оценка имущества Хэтти, а также подсчеты по всем крупным долгам, закладным и векселям. Когда я просматривал их, чтобы установить общую стоимость ее имения, я наткнулся на одну штуку, которая меня беспокоит.

– На какую?

– Прошлой весной банк продал закладную на Морганс-Уок.

Она мгновенно напряглась.

– Кому? Ченсу?

– Этого я не знаю, потому и тревожусь. У меня есть название корпорации – нового держателя закладной, но я не могу выявить подлинного владельца. Однако подозреваю, что лабиринт холдинговых компаний и трестов приведет к Ченсу. К сожалению, я не могу этого доказать.

Флейм отвернулась, с горечью осознав, сколь пустым и преждевременным было ее ликование.

– Он умеет тасовать карты, не правда ли?

– Пожалуй, да.

– По-видимому, он может потребовать всю сумму взносов по закладной.

– Может и, вероятнее всего, потребует.

– А что там с деньгами Хэтти по страховому полису?

– Их хватит, чтобы заплатить налог на недвижимость и поддерживать жизнь на ранчо в течение шести месяцев. Боюсь, единственный способ выкупить закладную у Ченса – это найти другого кредитора. И, должен прямо сказать, Флейм, это будет нелегко.

– Почему? Ведь ранчо стоит этих денег.

– Как недвижимость – да. Но любой кредитор в первую очередь будет смотреть на уровень управления и платежеспособность в будущем – особенно сейчас, когда столько семейных ферм и ранчо разоряются. А ведь вы практически ничего в этом деле не смыслите.

– Я-то нет, но Чарли Рэйнуотер…

– … уже стар. Ему пора на пенсию. Настало время взглянуть правде в глаза, Флейм. – Он протянул ей стопку бумаг. – Морганс-Уок, и особенно этот старый особняк – что-то вроде белого слона. Как вы сами можете убедиться по этим приходно-расходным ведомостям, последние несколько лет ранчо приносит ничтожную прибыль. Да и та почти целиком уходит на то, чтобы содержать дом. – Он помолчал, и на его лице отразилось сожаление. – Я знаю, как Хэтти любила это место, и со своей стороны боролся так же рьяно, как и она, чтобы спасти его от рук Стюарта. Но если быть реалистом, то я бы рекомендовал вам принести этот дом в дар какому-нибудь местному историческому обществу для создания музея – лишь бы избавиться от расходов на его содержание. Я не пророк, Флейм, но, если рыночные цены на скот упадут, или весенние потери молодняка будут значительными, или здоровье Чарли пошатнется, а новый управляющий окажется не таким толковым, у вас могут быть неприятности. Я говорю вам все это для того, чтобы вы поняли – при нынешнем положении дел вас ожидают большие трудности… особенно в связи с закладной.

– Ясно, – пробормотала она, затем грустно добавила: – По крайней мере, я уже начинаю кое-что понимать. – Она взглянула на бумаги, которые держала в руках. – Я могу оставить это у себя, чтобы внимательно просмотреть?

– Разумеется, – кивнул Бен. – Это ведь только копии. – Поставив чемоданчик на стол, он откинул крышку. – Тут есть кое-какие документы, где требуется ваша подпись. – Он выложил их и дал ей ручку. – При благоприятном стечении обстоятельств и невмешательстве Стюарта к концу следующей недели Морганс-Уок со всем его имуществом будет официально принадлежать вам.

– Хорошо, – сказала она, хотя сейчас уже начала сомневаться, так ли это хорошо.

– Да, и еще. – Он вынул из чемоданчика газетную вырезку. – Это было напечатано в одной из свежих римских газет. Я подумал, что вам это может пригодиться, если вдруг Стюарт вздумает чинить препятствия с разводом.

Газетный снимок изображал улыбающегося Ченса и сияющую Лючанну, а надпись под ним гласила: «Земельный магнат Ченс Стюарт и примадонна Лючанна Колтон снова вместе – на недавнем благотворительном балу в поддержку сценического искусства». Флейм не стала читать дальше – сначала она оцепенела, потом закипела от ярости. Все его разговоры о том, как он ее любит, нуждается в ней и как хочет ее вернуть, были очередной ложью! И сегодня вечером он явится сюда и будет продолжать лгать!

После ужина Ченс стоял перед камином в гостиной со стаканом бренди в руке и смотрел на занимавшееся пламя: пляшущие огоньки беспорядочно набрасывались на солидные поленья. Какая уютная картина – бренди и кофе вдвоем, потрескивание огня в очаге, легкая тишина дома, приглушенный свет в комнате.

Горел только торшер, его обрамленный бахромой абажур рассеивал электрический свет, отбрасывая янтарный отблеск на кресло, в котором, забравшись с ногами, сидела Флейм. Ченс искоса смотрел на нее.

Она напоминала довольную кошечку, свернувшуюся клубочком, – рукава свитера подтянуты кверху, широкие белые брюки мягко облегают длинные ноги. Копна золотисто-рыжих волос в легком беспорядке обрамляет прелестное гордое лицо. От одного ее вида у него внутри все переворачивалось.

Однако сейчас он думал не о Флейм. Он проигрывал сегодняшний разговор с Сэмом, состоявшийся у него в кабинете.

– Ченс, прошел целый месяц. Тебе не кажется, что пора что-то предпринять? – кипятился Сэм. – Мы не опротестовали завещание. Если в ближайшие пару дней мы ничего не сделаем, суд передаст Морганс-Уок во владение Флейм. Ты это понимаешь, надеюсь?

– Задержка дела по введению ее в право наследования на эту землю ни к чему не приведет. Я не буду его оспаривать, это окончательное решение.

– Ты не хочешь отвоевывать у нее право наследования и не борешься против расторжения брака. Черт возьми, Ченс, я знаю, что ты любишь ее и добиваешься ее возвращения. Я тебя понимаю, но как же быть с Морганс-Уоком?

– А что с Морганс-Уоком?

Сэм беспомощно поднял плечи.

– Мне кажется, ты зациклился на том, чтобы вернуть Флейм. И ничего другого в отношении земли не предпринимаешь.

– Если сейчас я предприму против Флейм какие-либо действия, то нечего и думать о том, что она ко мне вернется. Она окончательно убедится, что все, чего я хочу, это получить землю.

– Может, и так, – Сэм вздохнул тяжело и раздраженно, – но время-то идет, вот что меня беспокоит. Я не предлагаю тебе потребовать выплаты по закладной, но ведь можно слегка припугнуть Флейм – потребовать финансовые отчеты и пересмотра условий кредита. Попробуй надавить на нее, а то и немного прижать.

– Флейм невозможно прижать, она лишь рассвирепеет.

– Ченс, с моей точки зрения, бездействовать – это ошибка. Сколько мы еще можем сидеть сложа руки?

– Столько, сколько нужно.

Сэм взглянул на него.

– Ты хоть как-то продвинулся вперед? Или она просто водит тебя за нос?

Он не мог бы ответить на этот вопрос ни тогда, ни сейчас, когда взболтал бренди и почти до дна осушил стакан.

– Еще бренди?

Ее мягкий голос проник в него, всколыхнув чувства, однако он понял, что вопрос был не более чем любезностью.

– Нет.

Он повернулся к ней лицом и обвел ее взглядом. Этот взгляд вызвал в ней какую-то смутную тревогу – от настороженности ее зеленые глаза сделались непроницаемыми, а на лицо наползла маска вежливости.

– В течение последних четырех недель мы ужинали, разговаривали, а иногда даже смеялись вместе. Так почему же у меня такое чувство, словно между нами стена и ты делаешь все это чисто механически?

С неторопливой грацией она спустила ноги и встала с кресла, затем, сунув руки в карманы, приблизилась к камину.

– Видимо, ты забыл, что эти встречи – твоя инициатива, а не моя.

– Мне кажется, для тебя они ровно ничего не значат – ты сожалеешь о каждой адресованной мне улыбке. – Он поднес стакан ко рту и говорил поверх него. – Однако ты улыбалась. В минуты слабости – когда забывала о том, что должна меня ненавидеть.

– В таком случае, это происходило действительно редко, – холодно бросила она.

Ченс улыбнулся, допил бренди, подошел к кофейному столику и поставил на него пустой стакан.

– Что ты хочешь от меня, Флейм? – С предельным напряжением он ждал ответа, но его не последовало. Он заговорил вновь – с нарастающей силой и нотками гнева. – Я что, должен ползать на коленях? Умолять? Но о чем?

– Я ничего от тебя не хочу, Ченс. Абсолютно ничего. – Когда он повернулся, она стояла к нему спиной и смотрела на огонь. Он не мог оторваться от ее высокого, напоминавшего иву силуэта.

– Я не верю, что стал тебе безразличен, Флейм.

Подойдя к ней, он увидел, как она напряглась, насторожилась, точно отгородившись от его живого присутствия.

– А мне безразлично, во что ты веришь.

– Я заставлял тебя смеяться. Улыбаться. Сердиться. И, несомненно, заставлял плакать.

– Не забудь прибавить к списку своих достижений и то, что ты заставил меня тебя возненавидеть.

– Но тебе не все равно. Я тебе не безразличен, точно так же, как и ты мне.

Он ласково положил ей руки на плечи, вспомнив, какая она на ощупь, и почувствовав, как напружинилось ее тело. Опьяненный ее близостью, он коснулся губами ее волос, вдохнув их чистый аромат.

– Я не могу без тебя. – Он не собирался этого говорить, но теперь, когда слова сорвались с языка, договорил до конца. – Я всегда считал, что женщина должна быть для мужчины или всем, или ничем. Ты для меня все, Флейм. Все.

Его руки скользнули к ее локтям, сомкнулись спереди и привлекли ее к себе. Она склонила голову набок, как бы отстраняясь, но он отыскал губами нежный изгиб ее шеи и пульсирующую жилку.

– Здесь, в этом доме, мне не дано было познать, ни что такое семья, ни что такое любовь. Но ты научила меня… показала, как оно бывает.

– Нет.

Она и сама не знала, к чему относится это «нет» – к нему ли, к воспоминаниям или к тому волнению, которое он в ней вызывал. Его слова, голос, прикосновение разрушали воздвигнутые в ней барьеры. Она не сопротивлялась, когда он развернул ее к себе и обнял.

– Да. – Он окинул ее быстрым взглядом.

Она была так близко, что Ченс мог видеть трепетание ее ресниц, изгиб рта и морщинки в его уголках, которые – по ее прихоти – придавали ей то грустный, то горделивый вид. Ее грудь соприкасалась с его, и он чувствовал ее частое сердцебиение и быстрое дыхание. Ее лицо было непроницаемым, однако от него не укрылись не свойственные ей беспокойство и неуверенность. Он же не испытывал ни малейших сомнений. Она была нужна ему. Являлась для него олицетворением мягкости и бесконечности, огня и зеленых прохладных глубин.

– Ты нужна мне, Флейм, – прошептал он и поцеловал ее – горячо и властно.

То ли от неожиданности, то ли от внезапного желания Ченс не мог бы сказать точно – она страстно ответила на его поцелуй. Но тут же отстранилась и высвободилась из его объятий.

– У тебя здорово получается, Ченс. – Из ее голоса еще не исчезла хрипотца, выдававшая сильное волнение. – Очень здорово. – Она не понимала, как могла забыть, пусть даже на секунду, о том, что этот человек – великий соблазнитель, – но на этот раз ничего у тебя не выйдет. Потому что я знаю – тебе нужна не я, тебе нужен Морган-Уок.

– Одно с другим не связано.

– Разве? – Она вынула из кармана газетную вырезку с фотографией Ченса и Лючанны и протянула ему. – Бедняжка, я разбила тебе сердце.

Он взглянул на снимок, затем – ей в глаза.

– Это ни о чем не говорит. С Лючанной нас связывает давняя дружба. Тебе это хорошо известно.

– Вот пусть она тебя и утешает. Наверняка ей это неплохо удается.

– Перестань, Флейм… – Он шагнул к ней.

Но она вылила на него ушат холодной воды.

– Думаю, тебе лучше уйти, Ченс. Ты поужинал и наговорился, а больше ничего не получишь.

Он колебался. Она видела, что он не может решиться продолжать натиск и воспользоваться ее уязвимостью. Наконец он скомкал газетную фотографию и бросил ее в огонь.

– Я ухожу, – сказал он. – Поговорим об этом в следующий раз.

Но она-то знала, что следующего раза не будет. Правда, ему она об этом не сказала. Она оставила его в неведении – выходя из гостиной, он верил, что где-нибудь когда-нибудь они встретятся. Она выиграла нужное ей время.

Услышав, что за ним захлопнулась входная дверь, Флейм повернулась к огню, наблюдая за тем, как языки пламени жадно набросились на клочок бумаги. На мгновение осветилась фотография Ченса и Лючанны, стоявших рука об руку. В следующую секунду она превратилась в черный пепел.