Сорвать Джекпот

24

— Лик, я ухожу, — чувствую, как теплые губы медленно скользят по шее. — Я вам там в мультиварке кашу на отложенный запуск поставил. Давай, как договаривались. Позавтракаете, и к родителям на дачу. Воздухом свежим подышите, — прошептав, прикусывают мочку. — А я завтра к вам приеду. На великах погоняем, шашлык сделаем, в бане попаримся, — убирая волосы с моего лица, Вадим трется о щеку носом.

— Что нам туда купить? — зажмуриваюсь от удовольствия, млея от того, как тепло расползается по телу. Хочется, выгнуться, как кошке, подставляясь под ласку.

— Ничего не нужно. Если только что-нибудь самим захочется. Все. Побежал! — чмокает меня в нос.

Переворачиваюсь на спину, блаженно потягиваюсь, улыбаясь. И тут же распахиваю глаза, подскакиваю с кровати, бегу за ним.

— Вадим!

— Ты чего всполошилась?

— Кресло!

— Я тебе в машину его переставил. Ключи в твоей сумочке. А! Вот еще вспомнил, Лимуру воды побольше налей, и корма насыпь, — обувшись, накидывает на плечо рюкзак. — Иди досыпай!

— Да я выспалась, — одергивая на себе футболку, переминаюсь с ноги на ногу. Выгляжу, наверное, как, пугало. Костлявая, лохматая, в растянутой футболке. «Девушка должна быть загадочной, нежной, воздушной», — вспоминаются мамины слова…а я выскочила, сверкая «прелестями».

Мое заявление о замужестве взбудоражило родителей, но что теперь делать. Мягко преподнести не получилось. Да, я выхожу замуж. Мы любим друг друга. Распишемся просто. Не будет никакой свадьбы. И не нужно читать мне нотации. Нет, я с ума не сошла.

Внутренне, я приготовилась отбиваться от неизбежных вопросов. И если совсем станет туго, призвать в соратники тетю Лею. Она как-то всегда умела обратить драму в лирику, выделить главное, отбросить зерна от плевел.

— Она собралась замуж, Леон, — мама и не пыталась скрыть возмущение. Новость заставила ее подскочить на ноги. Усталость, как рукой сняло, словно не было ни изнурительного дня, проведенного в трудах и заботах, ни пыльного воздуха за окном, на которые она только что жаловалась. Это был камень в огород отца, он никак не хотел осесть за городом. Дом в поселке с сосновым бором, встречал своих хозяев только по выходным, и то иногда. Дорожные пробки отца раздражали, а бизнес требовал ежедневного присутствия в городе. Их противостояние, длилось уже несколько лет.

— Она к нему переезжает. Леон! Он же…у него же…Ну что ты молчишь Леон?! Что ты молчишь?!

Отец, действительно, молчал. Мерил меня пристальным хмурым взглядом и молчал. А потом развел руками, и похлопав маму по плечу, сказал обращаясь ко мне.

— Надеюсь, она знает, чего хочет. И понимает, что делает.

Собственно, поздравлений и пожеланий счастья я и не ожидала. Созналась, покаялась, хорошей не стала. Все как обычно.

Мысленно я предвидела их реакцию, но не предполагала, что известие шокирует до такой степени.

— Я точно с тобой опоздаю! — Вадим делает ко мне широкий шаг, подхватывает за талию и впивается в губы. — Веришь, нет, уходить от вас страшно.

— Да ничего с нами не случится!

— Я просто не хочу, чтобы Юлька без меня вас атаковала, — вмиг становится серьезным. — Она себе планов настроила…картинку идеальной семьи в голове сложила, а тут такой облом…все старания коту под хвост летят…Боюсь, что припрется и начнет права качать…

— Ну что она нам сделает?

— Зачем рисковать, Лик? Мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы не одни, если что, — недоуменно смотрю ему в глаза. — Я просто хочу вас от нее оградить. Да и она, глядишь, перебесится за пару дней. Прости, что обрушиваю на тебя свои проблемы.

— Она знает, что ты собрался жениться? — ловлю его лицо в ладони.

— Кто она такая, чтобы я перед ней отчитывался? М?

— Вадим, мне, кажется, лучше сказать. Все-таки она мать Никиты. Ей небезразлично с кем он живет.

— Может мне благословение у нее попросить? — вскипает он.

— Ну не злись!

— Я не злюсь! — быстро целует в губы. — Все! Побежал! Позвоню!

Закрывая за ним дверь, ложусь на нее спиной. Господи! Не ужели это все со мной происходит? Мужчина, от которого замирает сердце, маленький мальчик, чье трогательное доверие стало безумно важным…Лимур, трущейся об ноги.

Подхватываю кота на руки, иду с ним на кухню, наливаю в миску свежую воду. Чешу за ушами, пока он лениво хрумкает твердые камушки корма.

Почистив зубы, заглядываю к Никите. Сладко спит, прижимая к себе потрепанную гусеницу. Пристраиваюсь рядом на кровати, глажу по щечке, бровкам, ладошке. Как можно было его оставить? Такого беззащитного, маленького? Наслаждаться жизнью без запаха его нежной кожи и птичьего голоска? Обняв, и прижавшись к нему, засыпаю.

Будит меня подпрыгивающий матрац и радостное скандирование.

— Ли-ка! Ли-ка! — скачет рядом на коленках Никита. — Вста-вай! Вста-вай!

Увидев, что я открыла глаза, падает на меня, раскинув руки и обнимает.

— Доброе утро, Динозаврик! — обнимаю в ответ, и щекочу. Он хохочет, извивается так, что мне прилетает по подбородку.

— Встаем! — подхватив на руки, иду с ним в ванную

— Ты хорошая, — обвив мою шею, заискивающе заглядывает в глаза. — Не хочу чистить зубы!

Отрицательно кручу головой.

— Надо!

— А я все равно не буду!

— Тогда я позову Мойдодыра, — на ходу сочиняю, мысленно выругавшись, что не подготовилась к такому повороту событий. — Пусть он своих помощников к тебе отправит. Знаешь, кто его помощники?

— Щетки и мочалки, — упрямо насупившись смотрит на меня. Исподлобья.

Вот я дура! Уговаривать надо, а не настроить против себя! Уговаривать! Глажу его по голове.

— Сейчас почистим зубки, умоемся, и поедем к бабушке с дедушкой.

— А папа? — ставлю его на подставку, чтобы достал до раковины. Расстегиваю кенгуруми.

— А папа на работе, он к нам завтра приедет, — включаю воду. — Давай снимем?

— Нет, я хочу быть динозавром, — натягивает на голову капюшон и схватив щетку сует под струю. Рукава тут же становятся мокрыми. Виновато косится в мою сторону. — Не ругайся…

Разве можно на него ругаться…ему и так вчера мамой по голове прилетело…а сегодня тетка посторонняя раскомандовалась, и папы дома нет. Как тут не вредничать.

Встряхиваюсь, пытаясь отогнать невеселые мысли. Не очень-то у меня получается с детьми. Улыбаюсь ему, как можно дружелюбнее, подбадривающе сжимая плечико.

— Давай, помогу, — согласно кивает. Поддергиваю ему рукава. — Эта? — специально вынимаю из стакана ядреную мятную пасту, чтобы развеселить.

— Нет! Моя с дракошей!

Тянется к тюбику, намочив теперь рукава до локтей. Досадливо прикусив губу, пытается выдавить воду из складок.

— Давай снимем, зато будет удобно трусить, — машу руками, вспоминая, как мы баловались.

— Ладно, — расцветает улыбка у него на лице.

После затянувшихся водных процедур, где я еще раз за компанию почистила зубы и умылась, садимся завтракать рисовой кашей. Никита ковыряется, набирает в ложку кашу и вываливает обратно, делая вид что остужает.

— Не хочу, — отодвигает от себя тарелку.

— А что хочешь? — пробегаюсь глазами по кухне.

— Шарики.

— Какие шарики?

— С молоком.

Обыскиваю шкафы, нахожу сухой завтрак. Подогреваю молоко.

Телефон, лежащий на столе вспыхивает экраном. «Вадим»!

— Привет! — насыпаю в тарелку шарики. — Как вы там?

— Нормально. Завтракаем уже. Умылись. Сейчас соберемся и поедем. Не переживай.

Не удержав в руках ложку, Никита роняет ее в тарелку. Она, поднимая волну, разбрызгивает молоко по столу. В попытке скрыть последствия, он размазывает капли рукой. И не рассчитав траекторию движения ладошки, сшибает мою тарелку с кашей. Еле успеваю подхватить, чуть не свалившегося вслед за ней Никиту.

Грохот, звон, крик!

Быстро закрываю ладонью динамик, но кажется, нас уже спалили

— Лика?!.. — тревожно выдыхает Вадим. — Что там у вас?

— Папа? — взволнованно на меня смотрит Никита

— Лимуру на хвост наступила, — вру, прижимая к губам палец, чтоб виновник хаоса меня не выдал. — Отпрыгнул на миски.

— А … я уж испугался, что что-то случилось.

— Что у нас может случиться? Все хорошо. Потом созвонимся, ладно?