Сова Аскира

Ричард Швартц

Сова Аскира

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Das Geheimnis von Askir — Die Eule von Askir

Автор: Ричард Швартц / Richard Schwartz

Серия: Тайна Аскира # 6 / Das Geheimnis von Askir # 6

Перевод: lena68169

Редактор: lena68169

Пролог

В городе Вечного Правителя, Аскире — ночь. Вечный город лежит под покровом темноты, небо затянуто тяжёлыми тучами, обе луны скрыты, как будто даже боги не хотят смотреть.

Внизу, в порту старого города, происходит неравная, безнадёжная борьба. Мужчина, скорее поджарый, чем сильный, борется за свою жизнь, а противник — он сам.

И он не один. Когда приходит ночь, в тёмных дырах появляются портовые крысы, те, что боятся света и служат Портному, заявляющему свои права на порт с наступлением темноты. Двое из этих мрачных субъектов с удивлением наблюдают за причудливой борьбой слуги.

Он крепко держит тяжёлый кинжал с острым лезвием в своих липких руках, которые борются сами с собой. Это кинжал, который обычно носит воин, а не слуга. Мужчина, тяжело дыша, падает в лужу. Тёмная ткань его вышитых, дорогих штанов пропитывается водой.

Губы мужчины шевелятся, он держит кинжал обоими руками. Лезвие дрожит, но остриё неумолимо движется дальше, в поисках его шеи. Он ругается? Или это молитва? Крысы слишком далеко в своих дырах, чтобы расслышать. Они могут лишь удивляться, когда кинжал прокладывает дорогу к шее мужчины, когда остриё впивается в плоть, и начинает течь кровь.

И теперь, нанеся длинный порез от уха до уха, лезвие выпускает фонтан крови, которая проливается на дорогую ткань. Хрипа почти не слышно, лишь ненадолго видны кровавые пузыри, и кинжал выпадает. Две руки мужчины хватаются за шею, как будто хотят теперь сохранить то, что только что уничтожили. Он медленно падает на холодный камень, сильно ударяется и остаётся лежать, его кровь не менее солёная, чем вода, с которой она смешивается. Он ещё один раз вздрагивает и замирает.

Словно стервятники, они притаились в своих дырах, ждут с лукавым взглядом, вздрогнет ли тело ещё раз. Грабитель трупов, уже задаётся вопросом, подойдёт ли ему обувь слуги, когда мёртвый снова начинает двигаться, берёт себя обоими руками за голову и медленно выкручивает её назад. Раздаётся ужасный хруст, и только после этого умерший снова лежит неподвижно.

Оба этих закоренелых убийцы уже многое повидали в своей жизни, больше, чем захотели бы увидеть другие глаза, но это зрелище пугает даже их… Вот почему они ещё ждут один-другой момент. Но потом, когда один из них, кажется, всё-таки набирается смелости, он уже слышит приближающиеся с севера шаги множества ног. Также свет факелов предупреждает крыс, что они колебались слишком долго и что добыча ускользнула от них.

С проклятьем на губах, один из них прижимается к стене, чтобы скрыться в тени, другой следует за ним, только он не ругается, а молится.

1. Труп в гавани

Капралу меча Феврэ порт этой ночью казался особенно жутким. Мачты пришвартованных кораблей слегка двигались в темноте, словно лес, обдуваемый ветром. И этот зловещий скрип, когда дерево и верёвка трутся о камень и металл. Тихое бульканье чёрной воды, которая всего в нескольких шагах ударялась о каменный пирс. Холодный ветер, дующий от морских ворот, поднимал на воде туман и гнал его к портовой стене, что заставило капрала сильнее закутаться в плащ.

Вдалеке, на могучих башнях, с двух сторон от морского входа в порт, находилось два больших маяка, которые указывали кораблям дорогу в безопасную гавань даже в самую тёмную ночь. Только вряд ли ночь уже была когда-нибудь такой же тёмной, как сегодня, с низко свисающими тучами, скрывающими небо и обе луны, как будто даже боги не хотели смотреть на то, что лежало на холодных камнях пирса у его ног.

Как и на всех Морских Змеях, на Феврэ была одета плотная льняная рубашка, брюки из того же материала, которые заканчивались на высоте полусапог, застёгнутых кожаными ремнями. В отличие от легендарных Быков имперского города, Морские Змеи — морские пехотинцы старой империи — носили только лёгкие доспехи, тиснёный нагрудник из твёрдой кожи с шестью метательными кинжалами, которые своими лезвиями образовывали над сердцем дополнительную защиту. Только от холодного ветра он почти не защищал.

Лёгкая рапира с левого бока, с правого — тяжёлая дубинка, обмотанная кожей, ещё на обоих руках усиленные сталью кожаные нарукавники. Длинный плащ был в комплекте, за что капрал Феврэ действительно был благодарен, потому что без этого плаща, он мёрз бы сейчас ещё сильнее.

Помимо бульканья воды и скрипа бесчисленных кораблей, здесь, в гавани, было тихо. Так тихо, что Феврэ слышал дыхание своих товарищей, а потрескивание факела в его руке, гулом отдавалось в ушах.

— Подними факел повыше, Феврэ, — глубокий голос штаб-лейтенанта вырвал капрала из раздумий. — И следи за тем, куда он капает.

На холодных камнях портовой улицы, стоящий на коленях рядом с трупом мужчина был высоким и мускулистым, чуть ли не слишком крупным для теснённого кожаного нагрудника Морских Змей, ремни которого едва застёгивались на массивной грудной клетке, с угловатым лицом, которое, казалось, было вырезано из гранита, и светло-серыми глазами, которые редко теряли спокойствие.

Штаб-лейтенант Стерин Сантер был мужчиной, о котором рассказывали самые авантюрные истории. Некоторые из них даже соответствовали истине. Как, например, та, что однажды, много лет назад, когда он ещё был молодым и неопытным новобранцем, связался с целой портовой бандой, и в конце драки был единственным, кто ещё стоял на ногах. Правдивая легенда, это Феврэ мог засвидетельствовать сам, за исключением конца. Потому что, когда Феврэ нашёл его, Сантер не стоял, а сидел, прислонившись к стене и зажимая рукой кровавую колотую рану.

В порту этого древнего города было много легенд, в том числе и о морских змеях — морских монстрах — которые одолжили имперским морским пехотинцам своё имя. Монстры, которых можно было увидеть ночью во время штиля и при полной луне, глубоко кружащими в акватории порта: далёкое мерцание в глубине, как будто существа носили с собой фонари. В порту имели силу слова, что лучше не связываться с штаб-лейтенантом Сантером, потому что с таким же успехом сразу можно было идти плавать на перегонки с морскими змеями.

Мужчина, который лежал у их ног, был не из тех, кому следовало бы находиться здесь ночью.

В жизни он был высоким и стройным, почти что тощим, и на нём была одета богато вышитая ливрея слуги знатного господина. Теперь, когда он был мёртв, его лицо превратилась в гримасу, которую Феврэ не захотел бы увидеть в своих снах.

— Ну, Февре, ты всё ещё уверен, что идея, подбросить тем двум Быкам в пиво мыло, была хорошей? — спросил Сантер, пока кончиками пальцев вытаскивал у мёртвого из воротника серебреную цепь.

— Что ж, — весело ответил Феврэ. — Учитывая то, каким грязным у них был язык, я просто не мог иначе!

Несколько других Морских Змей рассмеялись, они тоже слышали об этой шутке, которую Феврэ сыграл с Быками.

Сантер улыбнулся в темноте, услышав, как один из солдат спрашивает Феврэ, что именно произошло вчера ночью в «Тёмном Фонаре». За ответом капрала последовало ещё больше смеха.

Они вместе с Феврэ одиннадцать лет назад вступили морскую пехоту, став Морскими Змеями. С самого начала Быки — тяжёлая пехота имперского города — были объектом шуток и проказ Феврэ, что, несомненно, поспособствовало тому, что Феврэ всё ещё оставался капралом меча.

Смех, который капрал вызвал своими забавными рассказами, устраивал Сантера, потому что для солдата не пристало в тёмную ночь смотреть молча на мёртвого и придаваться тёмным мыслям.

Наконец Сантеру удалось открыть замочек не цепочке. Улыбка замерла на его губах, когда он понял, что держит в руках.

Он тихо выругался и посмотрел на капрала.

— Боги! — промолвил он. — Это будет долгая ночь, Феврэ. Ты будешь у меня за неё в долгу.

— Почему? спросил с любопытством Феврэ. Сантер молча протянул ему кулон, который нашёл у мёртвого.

Феврэ присвистнул, когда узнал символ.

— Может они пошлют нам Сову, — предположил он, широко улыбаясь. — Это же что-то новенькое и должно заинтересовать её!

— Сову? У нас снова появилась Сова? — удивился Сантер. Должно быть, он ослышался. Вот уже почти семьсот лет в Аскире не было ни одной Совы! — У нас снова есть подготовленный маэстро? Кто-то, кто дал клятву и был обучен искусству магии? Такой человек?

— Именно, — ухмыльнулся Феврэ. — Хотя я не знаю о какой клятве ты говоришь!

— Об особенной клятве, — рассеянно ответил Сантер, а его мысли неслись вперёд. — Клятве, которая связывает магическим образом, которая требует от человека, чтобы он посвятил всю свою жизнь империи и её гражданам. Клятва, которую нельзя нарушить. Она вечна, и, как говорят, связывает даже после смерти. Я всегда думал, что мужчина, дающий такую клятву, должен быть особенно смелым и решительным… — он покачал головой. — Откуда этот маэстро? Почему я ещё никогда о нём не слышал?

Феврэ рассмеялся.

— Это не мужчина. Это молодая женщина, которой всего два десятка лет. Неудивительно, что о ней почти никто не знает. Последние годы она провела в Башне Сов, запертая в этих белых стенах, где только и делала, что изучала старые, хранящиеся там книги. Она провела там более десяти лет.

— Тогда откуда тебе о ней известно? — недоверчиво спросил Сантер.

— Есть тут одна служанка, которая работает в «Серебреной Змее». Она сказала, что уже видела её! — Феврэ посмотрел на него сияющими глазами. — Держу пари, они пошлют нам Сову!

Сантер, улыбаясь, покачал головой.

— Думаю, ты издеваешься. Хорошо. Ставлю две серебреные монеты, что Сову они к нам не пошлют.

— Принимаю ставку, мне не помешает серебро, если уж ты им разбрасываешься.

— Как же, пошлют Сову! — весело промолвил Сантер. — А теперь, капрал Феврэ, ты отправишь сигнал портовому посту, — он указал на соседнюю кучу досок. — Там наверху, факелы будут хорошо видны.

Феврэ с сомнением посмотрел на кучу, которая возвышалась в небо, и выглядела мокрой и скользкой.

— Почему я? — спросил он.

— А почему нет? — ухмыльнулся Сантер. — Давай уже поднимайся, капрал!

2. Штаб-полковник Орикес

После последнего удара в колокол прошёл, наверное, один отрезок свечи, когда сержант Копья спешно спустился по широкой лестнице с крыши цитадели, где находились сигнальные шесты.

Он мог лишь надеяться, что полковник Меча ещё не лёг спать. На следующей лестничной площадке, перед тяжёлой, богато украшенной дверью, стояло два солдата из пятого легиона Быков, задача которых состояла в том, чтобы защищать цитадель.

— Что случилось, сержант? — спросил один из них, в то время как другой уже открывал тяжёлую дверь, не дожидаясь ответа. Он знал этого человека. Есть причина, почему он так спешил.

— Сообщение для штаб-полковника Орикеса, сэр, — быстро ответил сержант и бросился дальше, еще прежде чем дверь полностью открылась.

Он остановился у шестой двери справа, одной из лучших квартир, окна которой выходили во двор цитадели, но штаб-полковник Орикес всё-таки был полковником Перьев, подчиняющийся только самому Лорду-командующему, и самый высокий начальник сержанта. Теперь он сделал глубокий вдох и постучал, с облегчением заметив, что под дверью хотя бы горит свет.

Казалось, будто полковник ожидал его, настолько быстро дверь открылась.

— Что случилось, сержант Копья, — приветливо спросил полковник. Он вряд ли был похож на того, кто собирался ложиться спать. В своей тёмной тунике и серых брюках, начищенных до блеска сапогах и сером поясе с сумкой, являющимся символом Перьев, он выглядел так, будто немедленно мог принять парад.

Возможно, Орикеcу и было за пятьдесят, но он всё ещё был в отличной форме. «Неудивительно», — подумал сержант Копья, — «всё-таки Перья тоже носят тяжёлые латные доспехи, а полковник носил свои более трёх десятков лет.»

Штаб-полковник Орикес был чуть выше пяти футов, у него были короткие седые волосы и кустистые седые брови, из-под которых на сержанта Копья с любопытством смотрели два бледно-серых глаза.

Это было приветливое лицо. Лицо, которое больше подошло бы священнику, чем солдату, хотя он и принадлежал к Перьям.

— Сигнал от портового поста, сэр, — ответил сержант, взяв под козырёк, прежде чем передать полковнику небольшую папку, защищённую от непогоды и слишком любопытных глаз пристёгнутой кожаной обложкой.

Полковник убрал обложку, прочитал сообщение и нахмурился.

— Подожди здесь, — сказал он сержанту Копья, который даже не думал уходить без разрешения, подошёл к письменному столу и окунул своё перо в чернильницу, в которой всегда были чернила. Он быстро написал несколько строчек, а затем вернул закрытую папку сержанту Копья. — Пусть это доставят к вахт-воротам. Они должны послать гонца к Алданскому посольству. Спасибо, сержант.

— Да, сэр! — ответил тот и снова отдав под козырёк, поспешил прочь.

Орикес посмотрел ему вслед и улыбнулся. Он ещё хорошо помнил, как чувствовал себя, когда в первый раз предстал перед главным командиром… по сравнению с ним мужчина превосходно держался. У него тогда папка выпала из рук!

Медленно закрыв дверь, он прислонился к ней, и улыбка исчезла.

Спустя столетия, в Аскире наконец-то снова появилась Сова… И, хотя он знал, сколько тяжёлой работы она вложила. К тому же, сама просила его об этом, он колебался. Он ещё хорошо помнил, когда увидел Дезину впервые: маленькую девочку с огненно-рыжими, короткими волосами, веснушками и вызывающим выражением лица.

— Пусть он меня отпустит, — сказала она, указав большим пальцем на лейтенанта Копья из легиона Быков, чья тяжёлая рука в латной рукавице лежала не её миниатюрном плече. — Я ничего не сделала! — И произнеся эти слова, она вывернулась из-под руки Быка и пнула его в голень. Под тяжёлыми латами мужчина, скорее всего, даже не почувствовал её пинка, но уже тогда, видимо, для неё всё дело было в принципе.

Когда тебя сопровождает солдат в тяжёлых доспехах в большой кабинет полковника, к тому же находящийся в цитадели — сердце Аскира, то ноги задрожать могут даже у искушённых мужчин. Однако она, потеря плечо и с любопытством озираясь, выглядела так, будто это её совсем не впечатлило. Орикес подал знак мужчине, после чего тот отступил, отдал под козырёк и покинув кабинет, тихо закрыл за собой дверь.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Орикес.

— Должно быть, вы Перо, — предположила она. — У вас много книг. Где, вообще, можно взять столько книг?

— Ты знаешь, кто такие Совы? — спросил он, улыбаясь.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Конечно, знаю. Вы же не птицу имеете ввиду. Но я ничего не украла. Колбаски просто валялись там. Честно, — сказала она, глядя на него совершенно невинно широко распахнутыми, зелёными глазами.

— Тебе также известно о Совьем Талере? — спросил Орикес, беря из шкатулки серебренную монету. Он держал её так, чтобы она могла видеть отчеканенную сову.

— Да, — ответила она, подозрительно глядя на него. — Поэтому-то я и вошла в башню. Но там не было двери!

— Вот почему тебя привели сюда, — улыбнулся Орикес, вставая перед ней на колени. — Ты хочешь стать Совой?

— Нет! — закричала она, хватая талер быстрее, чем полковник успел отдёрнуть руку. — Талера мне достаточно!

Взгляд её зелёных глаз был явным предупреждением: пусть только попробует отобрать у неё монету.

«Глаза как у кошки», — подумалось тогда полковнику. И до сих пор всё оставалось по-прежнему… она иногда продолжала бросать на него этот сверкающий взгляд. Особенно, когда напоминала, что уже больше не маленькая девочка.

Ну ладно. Это важное дело… и, возможно, как раз то, что ей нужно. Он потянул за ручку звонка на стене, и всего несколько мгновений спустя перед его дверью, отдав под козырёк, появился гонец Перьев.

— Сообщение для маэстры из Башни…, - начал Орикес.

3. Дезина, маэстра башни и прима Сов

Совы охотятся ночью. Дезина, маэстра Башни и прима Сов тоже была на охоте, только она охотилась не на мышей. Она шла по следу гораздо более ценной материи, чем грызуны. По следу знаний.

Знаний, которые были потеряны много веков назад.

В читальном зале второго этажа башни, на больших столах, лежало добрых полдюжины тяжёлых, раскрытых томов, и на этот раз она была почти уверена, что находится на правильном пути. Старя, лежащая перед ней книга, содержала чертежи большой кузницы, расположенной рядом с площадью Арсенал. Если вообще возможно после стольких лет найти то, что хотел узнать от неё гильдейский мастер Олдин, то только в этих древних текстах.

Она рассеянно отодвинула кончиком пальца маленькое светило, которое висело над головой позади неё. Выцветшие буквы было тяжело читать, и теперь на пожелтевшую бумагу не падала её собственная тень.

Не то, чтобы в этом зале было темно. Над четырьмя железными чашами, подвешенными серебреными цепями к высокому потолку, который был выложен светлой плиткой, в воздухе висели шары, размером с голову, погружая большую комнату в равномерный, молочно-белый свет.

Везде в огромном городе, прежде всего вдоль больших главных дорог, которые соединяли цитадель с окраинами, всё ещё стояли каменные обелиски, вершину которых украшали кованные корзины. Как говорили, когда-то над этими корзинами в воздухе парили стеклянные сферы, около шага диаметром, которые поднимались из этих корзин ночью и излучали свет. Большинство этих стеклянных сфер уже исчезли — упали и разбились. Только тут и там их ещё можно было встретить, тихо и спокойно лежащих в своих железных корзинах. Но светиться они уже давным-давно перестали.

И лишь здесь, в башне маэстро, Совьей башни, как её общепринято было называть, ещё действовала старая магия… и Дезина была за это благодарна. Без этих, благодаря магии светящихся глобусов, она бы уже израсходовала сотни свеч. Однако светило, которое она только что рассеяно отодвинула в сторону, было её собственным. И всего несколько недель назад она ещё не могла его зажигать.

Когда-то поток миров протекал через этот город — мощный поток магии, но потом, более семи веков назад, поток внезапно иссяк. И теперь остался лишь ручеёк от того, что когда-то приводило в движение могущественные произведения Асканнона, Вечного Правителя, и его архитекторов.

Некоторая, когда-то сотворённая и закреплённая в камнях, стали, стекле и золоте магия пережила времена, другая истощилась, как в этих стеклянных глобусах, которые один за другим опустились вниз и, потухшие и пустые, остались лежать в своих железных корзинах или упали вниз и разбивались.

Но пять недель назад поток миров неожиданно вернулся в имперский город, и теперь тут и там старя магия снова зашевелилась. Как это произошло, Дезина объяснить была не способна, и всё же всё обстояло именно так… Вот почему ей наконец-то удалось пройти Третью проверку знаний, над которой она так долго отчаивалась. Именно та проверка, которая давала ей право носить синею мантию Маэстро Башни.

В старой кузнице на площади Арсенал было большое колесо, которое когда-то приводило в движение могучие прокатные станы и железные молоты.

Она сама тщательно его изучила: огромное колесо, высотой с дом, искусно выкованное из стали, меди и золота, добрых тридцать пять шагов в диаметре и шесть в ширину, такое тяжёлое, что почти невозможно было представить, как его когда-то смогли поднять или даже подвесить на цапфах в огромную стальную раму, которая до сих пор его держала.

С помощью сложной системы, состоящей из широких кожаных ремней, колёсиков и шестов, которые всё ещё висели под старым потолком кузницы, колесо когда-то обслуживало могучие кузнечные мехи, железные молоты и прокатные станы.

Но уже много веков оно не двигалось. Теперь конвейерные ленты приводили в движение волы, которые день и ночь ходили по огромной беговой дорожке… и всё же могли обслуживать только часть старого завода.

Много веков люди с этим мирились, но теперь, когда магия снова текла через город — тут и там вверх поднялись даже некоторые глобусы на обелисках, заливая улицы своим мягким светом — Олден, гильдейский мастер кузницы, попросил Дезину выяснить, не удастся ли снова привести в движение это старое колесо.

Она продолжила читать, прочитала о фундаменте, могучем кристалле, вмонтированным в глубинах кузницы. И ей пришла в голову идея… Она уже читала о таких кристаллах в старых текстах… где же это было? Она чувствовала, что уже близко подобралась к решению этой загадки…

Рядом с её ухом прозвенел звонок, заставив вздрогнуть!

Она уже в течение двенадцати лет изучала магию Сов, и теперь понимала некоторые вещи, однако большая часть знаний всё ещё оставалась от неё скрытой, в том числе особенность башни. Если кто-то тянул внизу за ручку колокола, тот звенел именно там, где она в этот момент находилась.

На выбор у неё было тридцать шесть комнат, бесчисленные комнаты и коридоры, но где бы она не была, даже если это были самые глубокие катакомбы башни… этот колокол всегда звенел в шаге от её уха!

Почти три года назад она выбрала свою нынешнюю комнату, самую большую, в которой была даже собственная, нагреваемая с помощью магии, ванная. Она принадлежала последнему примусу Сов. В тайне Дезина надеялась, что по крайней мере эти комнаты, колокол пощадит, но нет, он звонил и там.

Это был тот самый звук, который теперь прервал её размышления. Звонкий звон, в шаге от её уха, звук, который звучным тоном разметал её мысли и в то же время заставил потушить небольшое светило. Она тяжело опустила голову на толстую книгу перед собой и вздохнула. Ещё никогда она не была так близко к решению! И снова, уже не в первый раз, она решила, что следующим её заданием будет выяснить, как работает этот колокол, прежде всего, как можно его заставить замолчать!

Звонок раздался снова! Когда она работала, она часто теряла чувство времени, но выглянув на улицу, она увидела самую тёмную ночь, а вдалеке, где-то на зубчатой стене цитадели, фонарь. Значит уже очень поздно. Поэтому она пришла к выводу, что это должно быть важно, потому что все знали, что маэстро не следует беспокоить необдуманно.

Теперь к ней уже не так часто приходили посетители, большинство её учителей знали, что больше не могут ей помочь. Она выучила всё, чему они могли её научить, остальную часть пути ей придётся пройти одной.

Чаще всего она видела штаб-полковника Орикеса. По крайней мере раз в неделю, она лично докладывала ему. Если она что-то выясняла, то уже сама созывала встречу с мастерами-ремесленниками, чтобы объяснить им то, что нашла.

Поэтому обычно её никто не беспокоил.

Но теперь она стала Совой, могла носить мантию, а значит должна была выполнять обязательство своей клятвы. Дезина надеялась, что несмотря на это, её всё же не будут так часто отрывать от исследований.

Она поспешила вниз. Для неё не существовало той массивной двери, что описывали другие. Таким образом она могла взглянуть на посетителя, выяснить, кто был нарушителем спокойствия, в то время как он не мог её видеть.

Это был гонец Перьев, который держал в руках папку. Она натянула капюшон своей синей мантии глубоко на лицо, так что остались видны только рот и подбородок, и вышла на улицу.

— Сообщение от полковника Перьев, — объявил ей гонец и отдал под козырёк. Взяв папку, она открыла кожаную обложку. Прочитать то, что было там написано, не заняло много времени. На её губах заиграла радостная улыбка, когда она поняла, что значит это сообщение. Там внизу, в порту, бедолагу настигла судьба, но для неё это означало, что штаб-полковник Орикес, наконец-то, поймал её на слове.

Только теперь она стала настоящей Маэстро Башни!

— Спасибо, капрал, — сказала она и поспешила наверх, чтобы взять меч, который забыла у своей кровати.

4. Таркан фон Фрайзе

В то время как хозяйка цитадели на вершине холма обрадовалась новостям, посол королевства Алдана вовсе не оценил то, что его разбудили посреди ночи. Одно мгновение он надеялся, что Дженкс позаботится об всём, но стук в дверь не прекращался, поэтому граф неуклюже скатился с постели и потянулся за своим ночным халатом.

— Что случилось? — рявкнул он, распахивая дверь. — И где, ради бороды Астарты, этот бездельник, камердинер?

Перед ним стоял один из гвардейцев посольства. Должно быть, у мужчины было дежурство, потому что он был полностью вооружён, и с пояса свисал меч. С поклоном гвардеец вручил графу запечатанный конверт. Граф нетерпеливо сломал печать, хватило беглого взгляда, чтобы узнать почерк… и пока он разворачивал пергамент, он решил подать жалобу. Он был послом могущественного королевства, так почему его среди ночи будит какой-то лакей имперского города!

Но затем он прочитал первое предложение, побледнел и схватившись за дверной проём, тихо выругался.

— Фон Фрайзе! — проревел он в коридор, и там, с левой стороны, открылась последняя дверь, и из неё вышел молодой человек, одетый только в набедренную повязку, но с мечом в руке.

С мрачным удовлетворением посол отметил, каким заспанным он был, должно быть, он вырвал его из глубочайшего сна.

Он жестом подозвал баронета к себе, который как раз ещё вовремя прикрыл рукой зевок, и передал ему распечатанное послание.

— Думаю, фон Фрайзе, это именно то, ради чего вы приехали сюда. Я бы сказал, что это прямо по вашу душу! — сообщил он молодому человеку, злобно сверкнув глазами. — Итак, баронет… как-нибудь решите эту проблему!

Молодой дворянин дважды моргнул и потёр глаза, сначала не поняв, что там написано, затем удивлённо поднял взгляд.

— Как мне решить проблему, граф? Человек мёртв! — В следующий момент он отдал бы всё на свете, чтобы вернуть слова обратно. Единственным оправданием могло послужить лишь то, что только что он ещё крепко спал.

— Боги! — прорычал посол. — Вы уверены, что принц не спутал вас с кем-то ещё? Если ваша глупость присуща и другим, подобным вам, тогда королевство давно для нас потеряно! — он сердито посмотрел на молодого человека своим здоровым глазом. — Если вы не можете вернуть его к жизни, что маловероятно, тогда похороните! Сделайте то или другое, но выясните, почему он позволил убить себя в порту, вместо того, чтобы находиться здесь, как, в конце концов, полагается камердинеру!

С этими словами дверь в комнату посла с громким стуком захлопнулась перед носом молодого дворянина. Гвардеец посмотрел на него сверху вниз, кивнул с весёлой улыбкой и ушёл прочь, в то время как баронет Таркан фон Фрайзе, двоюродный брат принца Тамина, наследника престола Алдана, посмотрел на свой меч и набедренную повязку. Последняя уже почти сползла с его бёдер!

Он быстро поправил её и поспешил обратно в свою комнату… и выглянув в окно, увидел, что была глубокая ночь. Он взял подсвечник с буфета, вышел в коридор, где зажёг свечи от канделябра, и вернулся в свою комнату.

Он захлопнул за собой дверь, распахнул шкаф, отступил со свечой в руке назад, чтобы оценить масштаб ущерба. Но ничего не произошло, о его одежде по-прежнему никто не позаботился, она весла всё такой же мятой, какой её прошлым вечером вытащил из сундуков слуга!

Ничего не поделаешь, — с досадой подумал Таркан, — придётся довольствоваться вчерашним камзолом. Благодарение богам, что по нему хотя бы не видно, что его уже один раз одевали! А вот сапоги обернулись настоящей бедой… морская вода оставила на них белую кайму!

Он взял из шкафа сапоги и ящик с принадлежностями для чистки, сел на кровать и достал щётку. Но потом внезапно замер. Камердинер? Что делал камердинер ночью в порту? Он медленно встал и подойдя к комоду, выдвинул ящик, из которого достал плоскую, искусно изготовленную шкатулку с гербом Алдана на крышке.

В шкатулке, на ложе из шёлка, лежал кинжал отличной, но на удивление простой работы.

— Для вас, Таркан, — с улыбкой произнёс принц Тамин, передавая ему шкатулку несколько дней назад. — Подарок от вашего принца, чтобы показать, насколько он вас ценит!

Таркан с удивлением посмотрел на него и, в конце концов, открыл шкатулку.

— Хорошие оружие, — сказал он тогда, подозрительно глядя на своего принца, когда тот плюхнулся на лучший стул, который был у Таркана. — Только это не объясняет, почему вы оставили свою тёплую постель в королевском замке и посреди ночи, в дождь и ветер, навестили меня. — Он бросил выразительный взгляд на помятую кровать, которую ему пришлось покинуть. Она, без сомнений, была ещё тёплой и пахла черноволосой красавицей, которая ещё недавно помогала ему приводить её в беспорядок.

Это было до того, как адъютант Таркана постучал в дверь, чтобы разбудить его… не то, чтобы Таркан спал. Самое позднее звук грохота копыт вырвал бы его даже из самого глубокого сна, когда принц, всего с четырьмя телохранителями, въехал на лошадях во двор охотничьего домика.

Принц проследил за его взглядом и улыбнулся, снимая свои тяжёлые перчатки для верховой езды, расстёгивая плащ и угощаясь вином Таркана.

— Она красивая?

— Если боги будут милостивы, то вы никогда этого не узнаете, принц, — ответил Таркан с лёгким поклоном.

— Надеюсь, что у вас найдутся здесь и другие красавицы, прежде чем нам придётся делиться одной, Таркан, — сказал принц со странно горькой улыбкой. — Я устроил всё так, чтобы все думали, будто я здесь, чтобы вместе с вами придаваться похоти и вину. — Он тихо засмеялся. — Может было бы лучше всё же не отсылать её прочь?

— Найдите себе собственную добычу, мой принц, — засмеялся Таркан. — Для вас это не должно составить проблем! — Он снова стал серьёзным. — А какова настоящая причина?

— Скольким людям я могу доверить всё, что у меня есть, свои мыслями, сердце и кровь, Таркан? — вдумчиво ответил он вопросом на вопрос.

— Значит это что-то серьёзное, — заметил Таркан, забирая бутылку из руки принца, чтобы наполнить бокал для себя.

— Где ещё я могу просто так налить себе вина и выпить без всякого дегустатора? — продолжил принц и с той же горькой улыбкой сделал ещё один большой глоток.

— Навестите кого-нибудь посреди ночи без предупреждения и украдите у него стоящее у постели вино. Это должно быть безопасно! — предложил Таркан. — Вы знаете, насколько это вино дорогое?

— Алданское? — спросил принц.

— Само собой. Аренштайнерский Бергвахт!

— Сделайте то, о чём я попрошу вас, добейтесь успеха, и если мы оба выживем, тогда я подарю вам всю винодельню! — промолвил принц, с силой ставя бокал на стол. — Вы не ответили на мой вопрос, Таркан, — продолжил принц. — Но я могу и сам перечислить: у вашего отца, вас и вашей сестре… — Он тихо засмеялся. — Покуда не совершу ошибку, сделав ей предложение!

— Вы не должны так говорить, — обеспокоенно ответил Таркан. — А что насчёт сэры Лойсин? Мне казалось, что ваше сердце нашло у неё покой? О… — добавил Таркан, когда увидел, как принц раздавил золотой кубок в своей руке. — Думаю, я слишком поспешил…

Не говоря ни слова, принц расстегнул камзол и показал баронету свежую повязку на левом плече.

— Она была не особо умелой, — заметил он. — Если бы я спал крепче, то сейчас не сидел бы здесь.

— Сэра Лойсин? Дочь графа Балуира? — в ужасе спросил Таркан. Принц поправил свою одежду, его худое лицо напоминало каменную маску.

— Умирая, она заверила меня в трёх вещах. Во-первых, она искренне меня любит, поэтому хотела отправить мою душу к Сольтару чистой. Во-вторых, она не хотела, чтобы всё было так, поскольку за исключением моего недостатка, я был единственным, кого она желала бы видеть на троне. Потому что теперь, когда дни имперского города сочтены, стране нужен сильный король…

— Она принадлежала к Белому Пламени? — в ужасе спросил Таркан, и принц медленно кивнул.

— Да. Она думала, что спасёт мою душу, если заколет меня ножом.

— Боги! — воскликнул Таркан. — Вы убили её?

Принц поднял голову.

— Я был обязан даже подвергнуть её пыткам и казнить! Но как я мог? Я думал, что люблю эту женщину, я не смог бы даже пальцем её тронуть! Я нашёл бы другое решение, возможно, изгнание…

— Тогда почему она..? — начал Таркан.

— Она умерла в моих объятьях, все время заверяя, как сильно меня любит. — Принц посмотрел на раздавленный бокал в руке и с отвращением отбросил его в сторону. — Она приняла яд до того, как вонзить в меня кинжал. Если бы она не встала с постели, чтобы выпить яд с вином, думаю, я бы даже не проснулся. — Он недоверчиво покачал головой. — Она сказала, что без меня ей жизнь не мила! Знаете, что, мой друг? Ей следовало дать яд мне, он подействовал безотказно! — Он взял новый бокал, и Таркан молча протянул ему бутылку.

— Это ещё одна причина, по которой я здесь. Мне нужно находиться в другом месте, когда её найдут. Вы должны знать, что она ходила во сне… только на этот раз упала с крутой лестницы. — Он посмотрел на Таркана с болью в глазах. — Это была идея вашего отца, послать меня сюда, чтобы придаться пьянству и похоти! Другого от нас двоих всё-равно не ждут! Всё же меня обвинят в том, что я был с другими женщинами, пока та, о которой все думали, что она станет моей королевой, умерла несчастной и одинокой на холодных камнях!

— Лучше, чем если бы узнали правду. Это разобьёт сердце старого графа.

— Думаете, он не испытает боли, когда узнает о её смерти? Но, возможно, его сердце разобьётся лишь потому, что она потерпела неудачу! Лойсин призналась мне, что принадлежит к Белому Пламени. — Принц сделал большой глоток. — Она обожала своего отца, так что…

— Скорее всего, он тоже в этом культе, — закончил Таркан фразу принца. Он наблюдал, как принц опустошает бокал. — Если продолжите в том же духе, мой принц, то скоро станете невменяемым.

— Кто говорит, что я вменяем прямо сейчас? Я точно себя так не чувствую! Но вы правы, это намеченная цель, мой друг, — горько рассмеялся принц. — Это намеченная цель. Но сначала… Вытащите кинжал и передайте его мне.

Таркан сделал, как ему велели, предусмотрительно преподнося его принцу рукояткой вперёд.

— Посмотрите, друг, если вы немного отодвинете гарду и повернёте вот здесь… — Рукоять с щелчком отделилась от стального лезвия, и принц его убрал. Он постучал рукояткой по спинке стула, и из неё вывалилась маленькая золотая капсула. Он подобрал её и отворил затвор. Из капсулы выпал кусочек пергамента, который принц передал Таркану.

Прочитав текс, глаза Таракана расширились.

— Но…

— Слушайте внимательно, — перебил его принц. — Смерть моей матери была не несчастным случаем. Все подозревали это, но ваш отец сказал, что теперь найдены доказательства. Это культ подстроил её убийство… но всё началось в Аскире, когда она, почти семь лет назад, присутствовала на королевском совете. Там убийца получил заказ… поэтому я посылаю вас туда. Вашим заданием будет найти его. Но я также буду признателен, если вы позаботитесь о том, чтобы я смог пережить предстоящее заседание королевского совета… может тогда я протяну достаточно долго, чтобы одеть корону!

Он протянул руку Таркану, и тот вернул пергамент принцу. Принц аккуратно вложил его в капсулу и собрал кинжал.

— Посол в Аскире, граф Алтинс, пользовался полным доверием моей матери, — тихо промолвил он. — И даже более того. Ваш отец поведал мне, что он был её любовником. Посол сам предложил отослать его в Аскир, чтобы этот роман не испортил репутацию моей матери. Я хорошо его знал, спокойный, добрый человек, храбрый рыцарь и необычайно опытный дипломат. — Принц передал кинжал Таркану, который молча положил его в шкатулку из чёрного дерева. — Но информация об этом человеке, доходящая из имперского города в последнее время, не имеет почти ничего общего с тем, кого я знал и кого полюбила моя мать. Ваш отец — регент — предлагает побыстрее заменить его, прежде чем он успеет нанести вред. Что именно изменило его, я не знаю, это не выпивка или что-то очевидное. Вы, мой друг, должны решить, действительно ли требуется послать на его место кого-то другого! Это первое. Во-вторых, в посольстве есть человек. Ваш отец послал его несколько лет назад, чтобы он выяснил, что случилось тогда в имперском городе… Его миссия заключалась в том, чтобы внедриться в культ. Если никто в посольстве не принадлежит к этому выводку, тем лучше, потому что тогда культ будет ещё больше заинтересован в том, чтобы привлечь его! По крайней мере, таков был план.

— Как зовут того человека? — спросил Таркан, и принц покачал головой.

— Только ваш отец знает, а он поклялся, что постарался забыть его имя. Вы же знаете, какой он. Таким образом он просто не захотел называть его мне! Вам известны практики культа… и о том, что необходимо сделать, чтобы достичь там более высокой позиции… он должен был устроить по меньше мере один пожар, прежде чем ему стали бы доверять в культе. Более тяжёлого решения вряд ли можно требовать от человека!

Таркан сглотнул.

— А ему можно доверять?

— Культ убил всю его семью. Ему пришлось смотреть, как умирают в огне его младшие сестра и брат, как насилуют его мать и как убивают отца, — с горечью сказал принц. — Это настоящее лицо культа… убийства и зверства! — Он потянулся к бутылке, но Таркан забрал её.

— Ещё нет, мой принц, — твёрдо сказал он. — Давайте сначала закончим, и тогда я буду счастлив помочь вам напиться так, как вы ещё никогда в жизни не напивались!

— Хорошо, — сказал принц. — На ваше слово уже всегда можно было положиться. Я сделаю всё возможное, чтобы украсть у вас как можно больше вина и превзойти вас в выпивке! — Он указал на кинжал, который Таркан отложил в сторону. — Вы узнаете того человека по кинжалу, у него есть точно такой же. Он сможет рассказать вам то, что мы хотим знать! Ваш отец считает, что вы можете ему доверять. — Принц поднял глаза на Таркана. — А это что-то да значит, потому что речь идёт о вашей жизни. Ваш отец любит вас.

— Иногда мне кажется, что нет, — ответил Таркан. — Аскир далеко от наших красавиц, и я слышал, что там холоднее… а вино вряд ли будет настолько хорошим!

Принц рассмеялся, но это был горький смех.

— Говорите, прям как настоящий щеголь, друг мой. Как думаете, сколько ещё мы сможем продолжать эту шараду? — Он указал жестом на меч, прислонённый к стене у кровати Таркана. — По крайней мере, у вас есть меч. По крайней мере частично, его нужно воспринимать серьёзно, и уважать вас за это.

— У вас тоже есть меч, — тихо напомнил принцу Таркан.

— Я выиграл его, когда на мне были одеты ваши доспехи, — отозвался принц. — Потому что тоже хотел знать, есть ли у меня стальной стержень или только длинный язык. — Он улыбнулся, а потом рассмеялся. — Посмотрим, поверит ли нам кто-нибудь, когда придёт время. — Он потянулся за бутылкой, и на этот раз Таркан отдал её ему.

— Вино — это способ утопить своё горе, — заметил принц. — Есть ещё и другой. — Он многозначительно посмотрел на смятую кровать.

Таркан вздохнул.

— У неё есть сестра, — наконец промолвил он. — И у обоих большое сердце. Если появится внебрачный ребёнок…

Принц серьёзно кивнул.

— То это будет мой первый, — сказал он. — В таких делах я знаю, что правильно, а что нет. И как вы хорошо знаете, я не менее осторожен, чем вы. — Он задумчиво посмотрел на Таркана. — У вас так много цветков, которыми вы лакомитесь, мой друг… но почему-то мне кажется, что вы любите их всех!

Таркан пожал плечами.

— А что может не понравится в женственности?

Теперь Таркан стоял и задумчиво взвешивал кинжал в своей руке. Пожалуй, так быстро он не сможет забыть ту ночь. Когда из королевского замка прибыл посыльный с вестью о несчастном случае, действительно любой мог бы подумать, что застал баронета и принца во время оргии. А учитывая щедрость принца, он одарил сестёр усадьбой и землёй, и тяжёлым кошельком с золотом. Деньги за молчание, но не за похотливые секреты, а за то, что им пришлось поклясться никому не рассказывать о слезах принца.

Незадолго до своего отъезда Таркан ещё узнал, что граф Балдуир взял на себя благородную задачу отстроить южный пограничный пункт и защитить его от варваров, которые на протяжении веков постоянно пытались вторгнуться в страну.

Он поспешно оделся, всё же не стал долго возиться с сапогами, схватил меч и кинжал и поспешил прочь.

5. Нелегкая добыча

«Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз спускалась в порт ночью», — подумала Дезина, направляясь к Зерновым воротам, — «особенно учитывая то, что она там выросла.»

Высокая стена, называемая внутренней портовой стеной, отделяла четыре пятых круга порта от самого города. Через неё в порт вело трое ворот: Храмовые — на севере, Зерновые и Ремесленные — на юге, расположенные позади складов и бывшего южного портового, караульного помещения, у ног старой разрушенной морской крепости.

Зерновые ворота были самыми большими из всех, с тремя широкими высокими проходами, через которые без проблем могла проехать даже самая большая торговая повозка, двумя весами, таможней и охранной. Порт был зоной свободной торговли, и только проходя через одни из трёх ворот, было необходимо заплатить пошлину за товары, которые были куплены на портовых рынках или аукционах.

Теперь, посреди ночи, большие ворота были закрыты, но уже вскоре первые торговцы прибудут сюда со своими телегами и будут терпеливо ждать, когда откроются ворота. Порт никогда не спал, даже ночью сюда прибывали корабли, направляемые большими маяками на башнях морского вала. И таким образом первый аукцион, проходящий сразу после восхода солнца, часто был самым интересным для торговцев, поскольку никто никогда не знал, какой груз достиг гавани ночью.

Подойдя ближе, она увидела, что у кого-то не хватило терпения дождаться утра. Этот человек настаивал, чтобы для него ворота открыли немедленно.

Сержант Меча из Морских Змей, который сегодня ночью был здесь за главного, пытался объяснить мужчине, почему это невозможно.

Ещё двое солдат из Морских Змей и трое из Быков пятого легиона, одетые в тяжёлые латные доспехи, наблюдали за спектаклем с едва скрытым интересом, опираясь либо на гарду двуручного меча, либо на древко алебарды.

Человек, который так отчаянно пытался попасть в порт, был молод, со светлыми, вьющимися волосами, доходившими до плеч, чисто выбрит, за исключением усов и бороды в форме якоря, прямо в стиле преобладающей моды. Он также был богато одет, на нём был тёмный дублет из бархата с кожаными полосками и парчой. Узкие чёрные льняные брюки подчёркивали форму его ног, а высокие кожаные сапоги на каблуке скорее больше предназначались для верховой езды, чем для ходьбы… да ещё с гладкой подошвой, на которой здесь в порту легко можно было поскользнуться, поскольку булыжная мостовая часто была мокрой.

На боку висел длинный меч, а за поясом — тяжёлый кинжал. Щеголь, если судить по одежде, сын богатого купца или молодой дворянин из кого-то королевства.

Но что он здесь делал?

— Сэр, мне очень жаль, — сказал сержант караула. — Я не могу вас пропустить.

— Ты меня не понял, солдат? — раздражённо ответил молодой человек. — Я баронет фон Фрайзе, специальный посланник принца Алдана! Один из моих соотечественников был убит в порту, и сам посол поручил мне позаботиться о несчастном! Я ожидаю солдат, чтобы ты немедленно откроешь мне ворота!

— Мне очень жаль, сэр, — терпеливо ответил сержант. — Дело не в том, что я не хочу вам верить. Но если вы действительно тот, кем утверждаете быть, то по прибытии вам должны были выдать пропускную монету. Портовые ворота остаются ночью закрытыми до второго колокола, и только потом открываются. — Он с сожалением покачал головой. — Сэр, без монеты я не могу открыть вам ворота!

Тем временем Дезина тоже подошла ближе, пробудив интерес других солдат.

Сержант поднял голову, увидел, как она приближается в своей тёмной мании, и сначала вроде как не поверил, но затем с облегчением улыбнулся.

— Сэр, погодите, пожалуйста, — попросил он дворянина и повернулся к Дезине. — Может… — начал он, но алданец лишь взглянув на Дезину, прервал сержанта.

— Она может подождать! — резко сказал молодой человек. — Мне выдали ту монету, о которой ты говоришь, но мне сказали, что она нужна только для того, чтобы войти в цитадель! Слушай внимательно… я специальный посланник принца Тамина, так что немедленно открой мне ворота!

— Сэр, — ласково промолвила маэстра своим мягким глубоким голосом. — Если вы…

Дворянин повернулся к ней и слегка поклонился.

— Пожалуйста подождите немного, это важно! Хотя этот солдат, похоже, не понимает!

— Баронет, — тихо, но твёрдо сказала она. — Выслушайте меня. Я маэстра из Башни и прослежу за тем, чтобы для вас открыли ворота, если вы послушаете.

— Как так? — спросил Баронет, осматривая её с ног до головы. — Вы женщина, как вы собираетесь мне помочь?

На заднем плане один из Быков подавился, и товарищ ударил его по спине. Через тяжёлые латы бессмысленная затея, которая породила лишь глухой звук металла о металл.

— Сэр, — теперь поспешно сказал сержант караула. — Она… — начал он, но Дезина подняла руку, и он замолчал.

— Вы — баронет Таркан фон Фрайзе, двоюродный брат принца Тамина Алданского и сын регента Алдана, герцога фон Берген, — сказала она. — Вы здесь, чтобы приготовиться к приезду вашего принца и убедиться, что с ним ничего не случится во время королевского совета.

— Вы меня знаете? — удивлённо спросил баронет. — Простите, если я не узнал вас, но учитывая то, как вы носите капюшон, видны лишь ваш подбородок и этот очаровательный рот.

У одного из Быков, наблюдавших со стороны, случился приступ кашля, от которого так затряслось его тело, что ему пришлось отвернуться.

— Нет, — нарочито спокойно ответила Дезина. — Вы меня не знаете. Но вы мало что знаете об Аскрие, я права? Как давно вы здесь?

— Не долго, сэра. Я прибыл сюда на борту гордого «Алминдора» только вчера вечером, перед закатом. — Он смахнул несуществующую пылинку со своего рукава и выгнул бровь. — Могу я спросить вас, сэра, что означает ваш интерес?

— Можете, и я с удовольствием вам объясню, — произнесла Дезина подчёркнуто нейтральным голосом. — Я спрашиваю, потому что хотела знать, вы высокомерны или просто невежественны. Сержант Меча не один из ваших рабов или лакеев, он солдат имперского города. К солдатам имперского города принято обращаться вежливо. Если вы хотите стать дипломатом, тогда вам было бы к лицу и вести себя соответствующе. Я маэстра из Башни. И как таковая, имею звание штаб-майора, а будучи Совой, уполномочена отдавать приказы Перьям, Быкам или Морским Змеям с равным или более низким рангом, — многозначительно промолвила она, но он лишь удивлённо моргнул.

— Но вы же женщина! — заметил изумлённо баронет.

Кто-то на заднем плане прыснул со смеху, Дезина бросила острый взгляд туда, где морячка из Морских Змей изо всех сил старалась не рассмеяться громко.

— Да, — отозвалась Дезина. — Думаю, это совершенно очевидно!

На этот раз сержанту тоже было трудно сдержать смех, в то время как от отвернувшегося Быка доносились хрипы, а его тяжёлые плечевые латы подрагивали.

Дезина с трудом подавила вздох, прося богов о терпении.

— Тем не менее я тоже получила задание позаботиться об этом несчастном! — Она посмотрела на него сквозь ткань капюшона. — Вам решать, баронет. Но если вы согласны с тем, что я буду вести расследование, то можете пойти со мной.

Молодой дворянин задумчиво смотрел на неё один долгий момент, затем коротко кивнул и повернулся к сержанту. Дезине даже показалось, что его щёки покраснели.

— Прошу меня простить, сержант Меча, — официальным тоном извинился он. — Я был в неведенье, а не высокомерен. — Он быстро посмотрел на Дезину. — Я не знал, на моей родине такое обращение к солдатам общепринято. — Сержант лишь кивнул, как и Дезина, он был немного удивлён, услышав от него извинение.

Баронет повернулся к Дезине.

— Мне докладывали, что женщины в имперском городе тоже служат в армии, — сказал он и взглянул на женщину-морпеха, которая с интересом и широкой улыбкой наблюдала за происходящим. — Для меня это странная, почти невыносимая мысль, — продолжил он. — На моей родине мы слишком чтим и уважаем наших женщин, чтобы обрекать их на подобное. — Теперь он снова посмотрел на Дезину. — Они такие слабые и хрупкие. Боги дали женщинам другое задание, отличное от войны. Они слишком ценны для нас, чтобы подвергать их такой опасности. — Он низко поклонился ей, так элегантно, как если бы был при дворе Алдана. — Так что, если позволите, я буду сопровождать вас к тому месту, где лежит несчастный. Мой клинок защитит вас. — Он взглянул на ворота, за которыми находился порт. — Я слышал, что в порту ночью опасно.

«Боги», — подумал Дезина. Больше всего её хотелось отправить его обратно в посольство. Она слышала о том, какими могли быть алданцы, но впервые один из них стоял перед ней в своём полном великолепии и цвете. Но даже сами штаб-полковник и лорд-командующий, не обрадовались бы, случись с ними такое. Поэтому она лишь кивнула.

— Ну хорошо, — она посмотрела на сержанта Меча. — Откройте ворота. Баронет будет меня сопровождать.

— Да, маэстра, — сказал сержант, отдал под козырёк и подал знак одному из Быков, после чего тот поднял тяжёлый засов и открыл калитку в воротах для Дизины и баронета.

— Спасибо, сэра, — поблагодарил алданец, ещё раз вежливо поклонившись. — Я поставлю свою жизнь на то, чтобы с вами ничего не случилось в порту!

«Это не то, что она себе представляла», — подумала Дезина, оставляя позади Зерновые ворота. Алданец, со своим предложением защиты, был слишком серьёзно настроен. Его глаза всё время двигались, исследуя тёмные улочки, и он постоянно просил её держаться позади него. Это поставило её пред выбором, либо объяснить молодому щеголю, кто кого здесь защищает, либо молчаливо выносить его «защиту».

«Нет», — подумала Дезина, — «она, определённо, не рождена быть дипломатом.»

Широкая главная улица от ворот вела прямо к тёмному порту, но лишь изредка, то тут, то там, можно было увидеть свет факелов или фонарей. Двуногие крысы, которые бесчинствовали здесь ночью, любили темноту и крали факелы везде, где только возможно.

Как раз именно в порту, у подножья внутренней портовой стены, дома по обе стороны главной улицы стояли вплотную друг к другу. Хотя сам порт был очень большим, больше, чем многие маленькие города, но вокруг четыре пятых круга порта, проходила широкая улица, достаточно широкая, чтобы могли разъехаться тяжёлые телеги и торговые повозки. Кроме того, в порту было ещё два рынка: Твёрдый и Мягкий.

Большинство домов было построено на удалённой от воды стороне и помимо официальных зданий, таких как управление, был ещё военный порт, который занимал значительную часть северной зоны. По краю порта пирсы, словно длинные пальцы, уходили в портовый бассейн, некоторые из которых были достаточно широкими, чтобы на них можно было построить склады.

Между большими подъёмными кранами, трапами и лестницами, площадями для аукционов и двумя рынками, оставалось мало место для домов. В стороне от широких главных улиц, задняя часть порта состояла из лабиринта маленьких, извилистых улочек. Некоторые из них были достаточно широкими, чтобы могла проехать телега, другие настолько узкими, что через них мог протиснуться только ребёнок.

Ночью любому благоразумнее было бы придерживаться широких, главных улиц. Стоило кому-то потеряться в лабиринте улочек, и вполне могло случиться так, что уже вскоре он терял всё, в том числе и свою жизнь. Эти тёмные углы, улочки и переулки принадлежали портовым крысам, которые знали и оказывали уважение только одному человеку — Портному, легендарному королю воров, которой, предположительно, правил портом по ночам с незапамятных времён! Баронет не мог знать, что она сама знала каждую эту улочку и уголок, сама была когда-то одной из этих портовых крыс!

Но опасность представляли не только портовые воры и убийцы, но и сотни моряков, корабли которых причаливали изо дня в день. Они заполняли бесчисленные таверны и публичные дома. После долгого времени, проведённого в море, желая поскорее потратить заработок, они были не менее агрессивны, чем крысы, обитающие под тёмными арками и в оконных проёмах.

Этим городом управляла торговля, а где можно было заработать больше золота, чем в порту? Все могущественные торговые дома оплачивали собственную охрану, которая должна была защищать их склады, и зачастую эти наёмники были не менее бесчувственными, чем портовые крысы.

Между торговыми домами почти никогда не было зелёного света, не редко из-за торговой войны через порт тянулся кровавый след. И обычно дело было не только в товарах или преимуществе на аукционах. Многие из торговых домов имели здесь свои причалы на длинных пирсах… и за них часто шли ожесточённые бои. А если ещё добавить могущественных руководителей погрузочных работ, которые решали, кто и когда, и какой груз разгрузит быстрее всего, и как его следует транспортировать, то всё равно ещё не будут перечислены все, кто делал порт старого имперского города одним из самых опасных мест в Семи королевствах.

В общем, порт по ночам был для любого неопытного почти гарантией не увидеть следующего утра.

С надвинутым на нос капюшоном в своей тёмно-синий мантии, можно было бы подумать, что в такую тёмную ночь она тем более ничего не видит, но это было заблуждение.

Всего пять дней назад для Дизины открылся сундук, содержащий её мантию, и даже для молодой маэстры магия, которую маэстро когда-то вплели в тяжёлую ткань, стала неожиданностью… и объяснением многих особенностей Сов.

Не тонкий меч на её талии, а сама мантия была одной из самых важных инструментов и оружием маэстро из Башни. Когда капюшон был опущен на лицо, мантия представляла собой броню едва ли менее мощную, чем тяжёлые доспехи Быков и Перьев, только отводила она не сталь, а вражескую магию.

Кроме того, эта мантия ещё обостряла органы чувств. Если кто-то касался её, пока мантия была на ней, она могла почувствовать эмоции того человека, как будто свои собственные, и понять, говорит ли тот правду. Ей почти уже казалось, что иногда она даже может читать мысли или видеть в образах то, что думает другой.

Если она носила капюшон открытым, тогда магия этой одежды прерывалась. А если носила его как сейчас, опущенным низко на лицо, была отнюдь не слепой.

Совы охотятся по ночам… поэтому она увидела, ощутила и учуяла запах и вкус трёх убийц, поджидающих свою добычу в тёмном углублении, образовавшем вход в подвал, ещё прежде, чем те заметили её. То, что убийцы подкарауливали прямо на главной улице, было необычно, потому что эти улицы всё-таки патрулировались, но всегда находились те, кто хотел попытать счастье и здесь.

Под краем капюшона Дезина брезгливо наморщила нос… даже без мантии она была почти уверена, что смогла бы почувствовать запах этих троих. Холодный ветер дул со стороны гавани, неся с собой различные запахи, которые можно было ощутить в любом порту. Запах солёного моря, плесени, вонючей воды, где между тяжёлыми корпусами кораблей и твёрдым камнем пирса собиралось всё, что только можно было найти в гавани, прибиваемое волнами. Начиная от потерянного груза, старых верёвок, ящиков и бутылок и кончая мёртвой рыбой и крысами, будь у них две или четыре ноги. В этом случае ветер также принёс с собой запах немытых тел, которых даже купание в портовой воде сделала бы чище!

Даже без мантии и магии Дезина вряд ли боялась этого места. Семь лет она сама была одной из этих крыс… и едва ли менее злобная, чем другие! Ещё одна молодая портовая крыса вытащила её барахтающуюся из воды, с тех пор и до того момента, когда она пнула в голень Иствана — хозяина «Сломанного Клинка», чтобы помочь сбежать её тогдашнему спасителю, она жила в порту.

Если быть достаточно честной, то вполне возможно, что от неё тогда воняло не меньше, чем от этих троих. Вероятно, она даже когда-то знала этих негодяев, но если так, то это было знакомство, которое она не собиралась углублять.

Классическая поза Совы: скрещенные на груди руки, скрытые под широкими рукавами мантии. Для маэстро из прошлого — положение, которое позволяло центрировать поток магии. Дезине эта поза нравилась по другим причинам. Так ей было легче дотянуться до трёх кинжалов, которые она носила в ножнах, привязанных к предплечьям. Иногда ей даже казалось, будто талант к кинжалам был у неё ещё до того, как она научилась ходить… и всё же первый кинжал ей, должно быть, подарил Ласка. Во всяком случае, прошло уже много лет с тех пор, как она промахивалась, если цель находилась меньше, чем в двадцати шагах!

Они медленно шли дальше, и уже скоро наблюдатель из этой троицы должен будет узнать её мантию. Если повезёт, не придётся даже драться.

Хоть баронет, который молча шёл рядом с ней, очевидно, мало или ничего не знал о маэстро из Башни, здесь, в Аскире, были живы даже самые старые легенды. И ни одна из них не могла сравниться с той, что рассказывала о Совах, маэстро из Башни, военных магистрах Старой империи. Но если бы она была одной из них, сейчас у неё были бы наготове молния и огонь… однако ей было достаточно знать, что у неё наготове два кинжала, третий же последует быстрее, чем мгновение ока.

В любом случае, она была уверена в том, что с посланником принца Тамина не случится никакой беды, поскольку она сможет её предотвратить.

— Пшш! — внезапно прошептал баронет. — Продолжайте идти, как и раньше. Но когда я подам знак, встаньте позади меня… там впереди нас кто-то подкарауливает. Я собираюсь припадать этим парням урок! — он бросил на неё быстрый взгляд. — Просто отступите и встаньте позади меня, всё быстро закончится!

«Боги», — подумала она, — «что мне теперь делать? Кажется, он явно готов атаковать убийц!»

В то же время она услышала шёпот наблюдателя.

— Это Алданец! Только он не один… с ним женщина… и у неё тоже есть меч!

— Это не важно, мы… — прошептал другой, крепче сжимая свою усыпанную гвоздями дубинку.

— Тише… о, боги, это Сова!

— Что? Этого не может быть… как?

— Я ухожу! — прошептал наблюдатель. — Не собираюсь связываться с Совой! — Последовали тихие звуки и быстрые, бесшумные шаги, затем наступила тишина.

— Как пожелаете, — прошептала Дезина баронету, сдерживая улыбку. Они пошли дальше, и когда добрались до тёмного проёма, баронет держал руку на своём мече.

Но ничего не произошло, проём был пустым.

— Вы уверены, что там кто-то был? — невинно спросила Дезина. Он попытался вглядеться в темноту и покачал головой.

— Там никого нет… странно, я никогда не ошибаюсь в таких вещах. — Он посмотрел на неё и успокаивающе улыбнулся. — Они, наверное, знали, что алданский рыцарь — нелёгкая добыча, и трусливо сбежали! Я же говорил, просто держитесь рядом, и с вами ничего не случится!

«В одном он был прав», — подумала Дезина. — «Эти трое в самом деле знали, что он алданский рыцарь.»

6. Совы охотятся по ночам

Сантер прислонился спиной к большой груде дров и зевнул: ничто не утомляло его сильнее, чем ожидание. Кроме того, стало ещё холоднее, и единственное, что он хотел, чтобы это ночь побыстрее закончилась. Между тем к ним уже присоединилась компания, и этот человек был намного терпеливее Сантера.

Чуть в стороне на козлах запряжённой ослом телеги, сидел старик, кутающийся от холода в тяжёлый шерстяной плащ, и курил трубку. Его широкополая шляпа была опущена на лицо, и он выглядел не менее стойким, чем тянущий телегу осёл. Это был уборщик трупов, который терпеливо ждал, когда ему позволят забрать лежащее здесь тело и отвезти к ближайшему храму Сольтара. У этого человека редко были причины торопиться.

Февре же был в своей стихии, рассказывая разные шутки и анекдоты. Как бы сильно этот коротышка иногда не раздражал Сантера, всё же штаб-лейтенант в этот момент был благодарен ему за то, что он заставлял других солдат улыбаться и смеяться, таким образом позволяя времени лететь быстрее.

Но прежде, чем Февре дошёл до того места, где некий штаб-лейтенант, как ни в чём ни бывало схватил двух Быков в доспехах за шиворот и вынес из таверны, вдалеке что-то зашевелилось.

Сантер выпрямился.

— Думаю, там кто-то идёт, — тихо сказал он, и даже Февре тут же замолчал, когда они уставились в темноту.

Вряд ли у кого-то из них были такие же зоркие глаза, как у Сантера, всё же вскоре они тоже смогли увидеть стройную фигуру. Она была не одна, рядом с ней шёл молодой богато и элегантно одетый человек. «Щеголь», — подумал Сантер, задаваясь вопросом, что он здесь забыл.

Но его гораздо больше интересовала Сова.

А это была Сова, в этом он не сомневался. Кто ещё носил бы такую мантию?

Когда она подошла ближе, он также смог увидеть символ совы на левой груди, вплетённый в ткань мантии тяжёлыми золотыми нитями.

— Я же сказал, — ухмыльнулся Февре и протянул руку. — Гони монету, штаб-лейтенант! — Со вздохом Сантер полез в кошелёк и бросил капралу два серебряных талера, который ловко поймав их в воздухе и поцеловав, убрал в свой собственный кошелёк. Сантер больше не обращал на это внимание, он зачарованно наблюдал, как она приближается. Ему казалось, будто он почувствовал, что она идёт, прежде чем он её увидел, как будто уже только её присутствие здесь в порту всё изменило.

Сова Аскира.

При этом мужчина, который так беззаботно шёл рядом с ней, даже не вглядываясь в тени, не представлял для Сантера особого интереса. Он пришёл вместе с Совой, значит должен был находиться здесь, и это всё, что ему нужно было знать.

Затем она вошла в свет лежащих на земле факелов, оглядела солдат, которые завороженно смотрели на неё. Они мало что смогли разглядеть, только её подбородок и изящно изогнутый рот, расплывшийся в дружескую улыбку.

Мужчина тоже подошёл ближе и слегка поклонился. Он хотел что-то сказать, но она положила ему руку на плечо, после чего он удивлённо посмотрел на неё, но сдержался.

— Желаю всем защиты богов, — поприветствовала она мягким, глубоким голосом. — Должно быть, вы штаб-лейтенант Сантер, — продолжила она и перевела взгляд на лежащее на холодных камнях тело, а потом посмотрела на каждого морского пехотинца. Её улыбка стала шире, когда она увидела, как один из молодых новобранцев поспешно отвернулся и покраснел. — Я Дезина, штаб-майор Сов, маэстра и прима Башни, — тихо, но внятно добавила она. — Это баронет Таркан фон Фрайзе, специальный посланник принца Тамина.

— Да благословят вас боги, маэстра, баронет, — официально ответил Сантер. — Я — штаб-лейтенант Сантер и это я несу ответственность за посланный в цитадель сигнал и за нарушение вашего сна. — Она подняла голову и слегка улыбнулась.

— Совы, как говорят, охотятся по ночам. — Она отвернулась и посмотрела на мёртвое тело, изучая само тело и дорогую ливрею. — Думаю, я могу понять, почему вы вызвали меня, — промолвила она. Опустившись на одно колено, она протянула руку в перчатке и пальцем оттопырила накрахмаленный воротник от шеи мёртвого, взглянув на глубокий порез, проходящий по его шее от уха до уха.

Мужчина лежал на животе, но его лицо было обращено к ней. Его голову с большой силой выкрутили назад. На узком, гладко выбритом лице был написан ужас, а глаза настолько широко распахнуты, что казалось, будто они вот-вот выскочат из орбит несчастного.

Существовали и другие легенды, недостатка в этом древнем городе в них, определённо, не было. О Совах, могущественных военных магистрах Старой империи, которые молнией, огнём и мечом ставили на колени целые орды врагов, о Ночных Ястребах, невидимых и устрашающих убийцах, которые вместе с Совами охотились за другой легендой — Наездниками душ. Это легенда о нечестивых, отбирающих души других верующих людей. Будучи проклятыми и ненавистными, приверженцами бога без имени, они были страшилками под кроватями детей, нечестивыми инкубами, которые ещё сегодня заставляли содрогаться слушателей баллад.

Согласно храмовым книгам, боги когда-то одарили людей богатыми, магическими талантами, такими, которые могли, например, сделать поля плодородными, или, возможно, только придать растению формы во время роста и другие, такие как возможность ходить по воде.

Эти таланты — дары богов, были привязаны к душе. Тёмный бог, Безымянный, позавидовав почитанию, которое люди оказывали его братьям и сёстрам, добавил к дарам людей свой собственный — тёмный и проклятый дар. Способность оседлать душу других людей, украсть их душу, разум и талант и держать их в страхе.

Сольтар, владыка смерти и жизни, пообещал людям, что после смерти, после суждения богов, они вступят в новую жизнь и найдут в смерти вечность.

Но душа, похищенная таким проклятым, не находила пути к вратам Сольтара, а пребывала в вечном рабстве, пока похититель душ наконец не был найден и уничтожен.

В мире не было ничего другого, что вызывало бы больше отвращения и страха, чем эта легенда… легенда о некромантах, которые нарушали волю богов и забирали души верующих.

Маэстра медленно поднялась, всё ещё глядя на мертвое тело.

— Вы должны знать, штаб-лейтенант, — тихо сказала она, но так, чтобы её также услышали другие солдаты. — История о том, что жертву наездника душ можно узнать по выкрученной назад голове… обо всех таких вещах, которые рассказывают о нечестивцах — это, пожалуй, то, в чём меньше всего правды. Это было сделано специально, кто-то хотел заставить поверить нас в то, что здесь орудовал наездник душ.

— Маэстра, простите, но как тогда можно узнать, что это всё-таки не дело рук проклятых? — с любопытством спросил Февре, которого никак нельзя было назвать сдержанным. Тем не менее он задал вопрос, который только что промелькнул и в голове Сантера.

— Никак, — тихо ответила Дезина. — Это может быть жертва одного из них, или просто уловка, чтобы помешать узнать правду. Скоро узнаем.

Она посмотрела на Сантера.

— Штаб-лейтенант, прикажите своим людям отойти от тела как минимум на пять шагов. И потушите все факелы, за исключением одного.

— Вы слышали маэстру, — сказал Сантер, и солдаты схватили свои факелы и освободили место вокруг мёртвого человека.

— Для чего? — удивлённо спросил алданец. — Потушив большинство факелов, как мы сможем что-то разглядеть в темноте?

— Факелы мне мешают. Одного достаточно, — ответила маэстра. — Не могли бы и вы тоже отойти в сторону, пожалуйста?

— Вы слышали маэстру, — промолвил Сантер, когда баронет заколебался. — Прошу вас, баронет? — И тот неохотно последовал за Сантером.

— Что она задумала? — спросил он высокого человека, который сначала только пожал в ответ плечами.

— Она маэстра, и знает, что делает. — Теперь он и сам посмотрел на маэстру. Свет оставшегося факела блуждающе мерцал, постоянно отбрасывая новый свет и тени на неё и труп. Почти казалось, будто она двигается, но она стояла неподвижно, склонив голову под капюшоном и скрестив руки на груди в этих широких рукавах. Она была такой спокойной, будто статуя.

И так она простояла довольно долго, все пристально смотрели на неё, ожидая что что-то произойдёт, но она просто стояла.

— Что… — прошептал баронет, но Сантер покачал головой и в знак предупреждения приложил палец к губам.

Наконец она зашевелилась, даже в шести шагах от неё Сантер услышал, как она глубоко вздохнула.

— На этот раз это не ложный след, — тихо произнесла она, и её голос прозвучал устало. — Это был наездник душ. Потому что мужчина пришёл сюда один. Рядом с ним больше никого не было, и он сражался сам с собой… у него был кинжал. Он сам перерезал себе глотку и умирая, сломал шею, выкрутив свою собственную голову назад.

— Но… — ошеломлённо промолвил Сантер. — Как такое возможно?

— Вы несёте чушь, женщина! — возразил алданец. — Никто не в силах сломать собственную шею!

Маэстра проигнорировала его, указав левой рукой на штабель ящиков, стоящих в нескольких шагах от неё, тот же штабель, к которому только что ещё прислонялся Сантер.

— Кинжал закатился под него. Он должен лежать под этими ящиками.

Сентер подал знак Февре, который держал единственный оставшийся факел. Тот наклонился к ящикам, стоящим на старых деревянных балках, чтобы их легче можно было обвязать толстой верёвкой, протянул руку и кончиками пальцев вытащил из-под ящиков тяжёлый кинжал.

— Она права! — изумлённо воскликнул Февре, поднимая кинжал на всеобщее обозрение. — Это хороший кинжал, никто не стал бы его выбрасывать. — Он посмотрел на мёртвого. — Если только он ему действительно больше был не нужен!

— Но это всё равно невозможно! — запротестовал алданец, завороженно глядя на кинжал в руке капрала.

— Его оседлали, — проинформировала его маэстра. — Это была воля другого человека, заставившая его это сделать, и он долго и храбро сопротивлялся. — Нахмурившись, она посмотрела на мёртвое тело. — Мужчина обладал необычайной силой воли… вероятно, он не был обычным камердинером. — Она взглянула на баронета. — Вы могли бы рассказать мне больше об этом человеке?

Баронет окинул взглядом мертвеца.

— Я приехал сюда только вчера. До посольства добрался незадолго до заката. Думаю, что именно этот слуга проводил меня в мои покои. Я спросил его, где можно хорошо поесть, и он порекомендовал мне постоялый двор «Золотая Роза». Это был единственный раз, когда я видел этого человека.

Сантер, который всё это время не выпускал из виду маэстру, теперь сам нахмурился. С капюшоном на лице он не мог быть в этом уверен, но ему показалась, что ответ алданца удивил её. На мгновение он даже подумал, что она его обличит, но потом она лишь покачала головой.

— Этот человек стал жертвой наездника душ, — тихо сказал маэстра. — В этом больше нет никаких сомнений. К тому же нечестивиц хотел, чтобы об этом все узнали! — Она посмотрела на солдат. — Хочу попросить вас молчать об увиденном здесь. Гражданам в их постелях не нужны страх и паника. — Она слегка улыбнулась. — Достаточно того, что боимся мы.

— Да, маэстра, — как всегда дерзко крикнул Февре. — Боятся — это несложно!

Некоторые из солдат засмеялись, маэстра тоже едва заметно улыбнулась.

— Всё же пойдут слухи, — предупредил Сантер, предостерегающе взглянув на Февре. — Этого не избежать.

— Да, — тихо ответила маэстра. — Но если кого-то из вас спросят, вы ответите, что было найдено тело человека, который упал и сломал себе шею. То, что его лицо было почти выкручено назад — это следствие несчастного случая. И ничего более! — Она по очереди посмотрела в глаза каждого солдата.

— Никто нам не поверит. Слишком уж большая поднимется суматоха! — возразил Февре, заслужив пристальный взгляд штаб-лейтенанта.

— Это почему же, капрал Меча? — спросила маэстра нежным голосом.

— Потому что дело не только в вывернутой шеи. Вот почему мы вас позвали, — объяснил штаб-лейтенант, протягивая ей раскрытую ладонь. — Это мы нашли у мёртвого: цепочку на шее и монету в его кошельке. Кошелёк, в котором было двадцать новеньких золотых монет.

На его ладони лежала тонкая серебреная цепочка с кулоном, размером чуть больше ногтя лейтенанта. Стилизованное пламя из чеканного серебра. Дезина резко втянула в себя воздух, когда увидела это серебряное пламя. Это был знак культа Белого Пламени, который поставил перед собой цель, привести к священному, очищающему пламени Борона любого человека, обладающего магическим талантом, даже если тот только попал под подозрение.

Согласно хромовым проповедям, святое пламя Борона сжигает грешников и очищает невинных. И это было правдой, Дезина уже сама видела, как невинные выходили целыми и невредимыми из пламени.

Только вот серди фанатиков культа не было священников Борона… и когда они сжигали людей, огонь вряд ли можно было назвать священным! Культ хоть и был запрещён во всех королевствах на протяжении веков, но всё ещё оставался сильным. То и дело можно было услышать о том, что кто-то пал его жертвой. Не имело значения, мужчина, женщина или ребёнок, никто не был в полной безопасности от этого пламени.

Рядом, тоже сделанная из серебра, лежала монета с изящной чеканкой, с одной стороны которой был герб имперского города — дракон, придавивший к земле змею. А когда она перевернула монету, с другой — летящий орёл, герб Алдана, одного из Семи королевств, союзника имперского города. Пропускная монета, выдаваемая сотрудникам посольства.

— Мы также нашли у мужчины вот это, — сказал Сантер, протягивая ей кусок сложенного пергамента, грязного и потрёпанного по краям, как будто его часто разворачивали и снова складывали. Лента с печатью растрепалась, а сама печать стала ломкой и почти неузнаваемой.

— Его зовут Дженкс, — сообщил ей штаб-лейтенант. — Из этой бумаги следует, что он личный камердинер графа Алтинса, посла Алдана.

— Нам уже было это известно, — вмешался алданец. — Я могу подтвердить, что камердинер посла отсутствует, так что это вряд ли может быть ошибкой.

— Камердинер, отправившийся в порт с целым состоянием в двадцать новеньких золотых монет? — недоверчиво спросила маэстра. Она посмотрела на дату документа.

— Этот человек уже почти семь лет в Аскире! — заметила она. — Следовало бы уже знать, как это опасно! — Затем она опустила бумагу и ещё раз посмотрела на мёртвого камердинера. — На нём дорогая ливрея, шёлковые чулки и туфли, даже кольцо на пальце. И вы нашил при нём двадцать золотых монет? — недоверчиво спросила она. — Должно быть, это рекорд, — заметила она. — Вероятно, это впервые, когда труп пролежал в районе порта дольше пяти мгновений, и не бы полностью разграблен!

— Он не лежал здесь так долго, прежде чем мы появились, — сообщил ей Сантер. — Если быть точным, он умер прямо перед тем, как мы его нашли. И я уверен, что были свидетели его смерти.

— Свидетели? — удивлённо спросила Дезина. — Здесь?

И снова капрал Меча Февре был тем, кто дерзко ответил.

— Да, маэстра, — подтвердил он. — Мы видели, как они убегали! Это были две портовые крысы, должно быть, они наблюдали вон оттуда.

— Вряд ли они могли что-то разглядеть, — отметил баронет. — Ночь сегодня непроглядная!

Февре задумчиво потёр нос.

— Если всё произошло именно так, как сказала маэстра, то они видели достаточно, чтобы можно было быстро об этом забыть. Теперь они, должно быть, сидят где-то и рассказывают свою историю, пытаясь убедить аудиторию в том, что им это не приснилось… Эта история распространится по порту, как лесной пожар… а завтра вечером уже будет знать весь город!

— Капрал Меча, — прорычал высокий лейтенант. — Вы слишком много болтаете.

Маэстра проигнорировала перепалку, бросив последний взгляд на труп.

— Пусть уборщик трупов отвезёт его к святыне у портового поста, — после чего тихо сказала она. — Чтобы Геролий и фельдшер Перьев могли там ещё раз его обследовать.

— Нет, — возразил баронет. — Я настаиваю, чтобы тело доставили в посольство.

Мы сами заботимся о своих людях!

— Когда расследование закончится, — решительно ответила маэстра.

— Но… — начал баронет, и она повернулась к нему.

— Прошу вас, баронет фон Фрайзе. Расследование не займет много времени. К тому же я думаю будет лучше, если его сначала благословит священник, прежде чем везти его в ваше посольство. Вы скоро получите его тело назад, полагаю, ещё сегодня.

— Ну хорошо, — неохотно согласился алданец. — Не хочу лишать его священнического омовения. Пусть предстанет перед Сольтаром чистым.

Маэстра удивлённо посмотрела на него, на мгновение Сантеру показалось, что она хочет что-то добавить, но потом передумала.

— Капрал Февре, — теперь промолвил лейтенант. — Вы слышали, что сказала маэстра. Возьмите ещё одного человека, и погрузите мёртвого в повозку.

— Да, сэр! — весело прокричал Февре и жестом подозвал одного из своих товарищей, чтобы загрузить труп в похоронную телегу.

— Не хотите сопроводить нас до портового поста, маэстра? — вежливо спросил Сантер.

Она покачала головой.

— Думаю, я ещё немного здесь осмотрюсь. И задам несколько вопросов. — Она подняла на него взгляд. — На данный момент мы здесь закончили, штаб-лейтенант. Желаю вам благословение богов в эту тёмную ночь.

— Вам тоже, маэстра. — Он посмотрел в сторону алданца. — И вам, баронет, — добавил он с коротким поклоном.

Февре и Сантер смотрели им вслед.

— Интересно, куда они пошли? — спросил капрал.

— Если бы ты не был Морским Змеем, куда бы пошёл, если бы захотел узнать что-то здесь, в порту? — спросил Сантер.

— К Иствану, — ответил Февре. — Но она Сова. Он вряд ли скажет ей больше, чем нам!

— Возможно и скажет, — улыбнулся Сантер.

Похоронная телега тронулась, и солдаты последовали за ней. Сантер был рад, что они, наконец, возвращаются к портовому посту, где его ожидала кровать.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он капрла, указав на кинжал, который всё ещё держал Февре.

— Я всё ещё не могу поверить в то, как она его нашла, — поражённо произнёс Февре. — Она ведь просто стояла и как-то поняла, где находится кинжал? Как она это сделала?

— Я имел в виду не маэстру, — сказал Сантер и зевнул. — А тот факт, что у баронета на поясе висел такой же кинжал.

7. По дороге в «Сломанный Клинок»

Было ещё темно. Клубы тумана тянулись от гавани к набережной, но тут и там уже горели фонари, и порт медленно оживал. Скоро уже погасят большие маяки на башнях по обе стороны от входа в гавань.

Затем, когда солнце будет не более чем обещанием за горизонтом, когда вдали появится бледное красноватое сияние, наступит полумрак, время между ночью и днём, время, в которое согласно книге Сольтара, медленно открываются врата бога, чтобы на восходе солнца дать душам умерших доступ в его чертоги.

Дезина подумала о мёртвом камердинере и почувствовала глубокую печаль, хотя была незнакома с тем человеком. Она быстро взглянула на своего спутника. Неужели он действительно был настолько наивен, как делал вид? Даже он должен знать, что душа камердинера теперь вряд ли найдёт дорогу к вратам Сольтара.

Она никак не могла понять баронета из-за его переменчивого поведения. Иногда он действительно казался не более, чем высокомерным щеголем, всё же она чувствовала, что за этим фасадом скрывается нечто большее.

— Куда мы идём? — спросил он с некоторым недовольством. Что-то его беспокоило, и мысли эти, должно быть, были неприятными, потому что с тех пор, как они покинули то место, где лежал труп, он всё время хмурился… Эмоции, исходившие от него, были странной смесью решимости, печали, отчаяния и гнева. Если он был таким высокомерным и равнодушным, как делал вид, почему тогда смерть слуги так сильно его задела? К тому же, когда она спросила его о слуге, его слова были и правдой, и ложью одновременно…

— В таверну «Сломанный Клинок», — лаконично ответила она.

— Разве мы не должны попытаться раскрыть дело, вместо того чтобы выпивать? — спросил он несколько раздражённо.

— Не в этом причина, — терпеливо объяснила Дезина. — Мы идём туда, потому что, во-первых, там есть кое-кто, кто собирает информацию и знает много о порте и о том, что в нём происходит. Во-вторых… когда умер слуга, кто-то был рядом. Должно быть, он тоже всё видел.

— Скорее всего, просто ещё одна портовая крыса, — небрежно промолвил баронет. — Штаб-лейтенант говорил об этом.

— Я имела в виду кое-кого другого, — ответила Дезин, едва заметно улыбаясь. — В любом случае, он не крыса!

8. У Иствана

Гостиница «Сломанный Клинок» была известна далеко за пределами старого имперского города, возможно, пользующаяся дурной славой, было бы более подходящим словом.

Когда-то, много веков назад, этот постоялый двор был сторожевым постом Старой империи, частью портового караула, который следил отсюда за порядком в порту. Старый постоялый двор был построен по тому же чертежу, как и большинство имперских дорожный станций, которые всё ещё защищали торговые пути Старой империи.

Прочный вал, добрых два шага в толщину, пятьдесят шагов в ширину и восемьдесят в длину, стены в три длины, равных росту человека. По диагонали слева от ворот находилась массивная оборонная башня, зубцы которой Дезина могла видеть и за пределами стен. Слева, в зоне подхода, к ней примыкало трёхэтажное здание, справа находились конюшни, хозяйственные постройки и кузница. Она знала, что все эти здания всё ещё стояли, даже если их использование частично изменилось.

Легенда гласила, что Вечный Правитель вёл три войны. Одну против диких варваров на севере, представляющих серьёзного противника из-за прирученных бестий и магической силы шаманов. Однажды ночью варварам удалось нанести дерзкий и самоубийственный удар по укреплённому лагерю императора, с целью, наложить магические чары на самого императора. Ему пришлось беспомощно наблюдать, как существа варваров, сила которых была увеличена с помощью магии, свирепствовали в рядах легиона, в то время как шаманы постепенно лишали его силы.

Но простой легионер, новобранец знаменитого Второго легиона, пробился к палатке императора. О нём говорили, что остались только части от его тяжёлых доспехов, когда он убил последнего из шаманов своим двуручным мечом и таким образом позволил императору снова вмешаться в битву и переменить ситуацию в пользу стеснённых солдат Второго легиона. Когда всё закончилось, Асканнон спросил тяжело раненного легионера, как его наградить.

Должно быть, ответ удивил императора, потому что легионер ответил, что не хочет никаких подарков. Но он слышал, что император играет в шахматы. Поскольку он так и не нашёл достойного противника в этой игре, но слышал, что император никогда не проигрывал в шахматы, он предложил сыграть ему партию.

Если он, легионер, проиграет, он присоединится к личной гвардии императора. А в случае победы, легионер попросил об увольнении с военной службы и праве, владеть южным портовым постом, который в то время только построили, а также ещё об одной большой милости, чтобы на территории этого южного портового поста не взымались налоги и не действовали законы империи.

Война против северных варваров продлилась ещё три месяца и две недели. Но три партии, сыгранные императором с легионером, с перерывами заняли почти полгода.

И произошло невероятное. Легионер обыграл императора в одной игре, а две последние завершились вничью.

Император предложил легионеру завершить свою службу, в качестве личного гвардейца императора, и после он всё же исполнит его желание.

Так и случилось. Спустя двадцать лет легионер ушёл из Второго легиона Быков и перенял южный гарнизон, чтобы устроить там постоялый двор, который между тем был не менее легендарным, чем сама история.

Над воротами, ведущими во внутренний двор гостиницы, на тяжёлых цепях висел сломанный клинок, принадлежащий одной из бестий северян: гигантский меч, используемый великаном, чей бледный череп ещё сегодня украшал выступ над воротами. Череп, диаметром с добрый шаг, с тремя глазницами и зубами хищника, длинной около аршина.

Со временем к нему присоединились и другие черепа. Они должны были напоминать о том, что хотя законы империи не действовали в этом месте, но легионер всё же уделял большое значение тому, чтобы покой его дома не нарушался.

Но, похоже, за последнее время там не добавилось ни одного черепа. Всё это должно было быть для Дезины знакомым, возможно, даже желанным зрелищем, и всё же она задрожала в своей синий мантии, хотя та хорошо её согревала.

Сколько раз она проходили через эти ворота, не обращая ни малейшего внимания на черепа?

Она сделал ещё одни жест рукой, и снова отпечатки ног вспыхнули магическим голубоватым светом. Не было сомнений, эти следы вели через массивные ворота на постоялый двор.

Она тихо вздохнула. Прошло почти три года с тех пор, как она в последний раз видела Иствана, и ей хотелось бы встретиться с ним снова не при таких обстоятельствах. Она на мгновение замешкалась, что не ускользнуло от внимания её спутника.

— Что случилось, сэра? Вы потеряли след? — Его голос прозвучал слегка насмешливо. Она посмотрела на него и нахмурилась. Она знала, что он не мог видеть её лица, слишком низко было опущен капюшон её мантии. Возможно, он видел её рот и подбородок, но не более.

Высокий, стройный, широкоплечий, со светлыми волосами, ярко-голубыми глазами, прямым носом, полными губами… баронет должно быть отлично знал, каким был красавцем. Боги, его отец был регентом королевства Алдан, а он сам членом королевской семьи!

Он в самом деле был статным мужчиной. Уже только его поза, словно он возник из одной из этих старых легенд. Одна его рука лежала на рукояти меча, другая упиралась в бок… подбородок был приподнят, светлые, вьющиеся, густые волосы взлохмачены… без сомнения зрелище, которое могло заставить её бедное сердце пуститься вскачь в томящейся груди.

Если бы он только не был таким узколобым, тщеславным, упрямым, своенравным и с такой завышенной самооценкой, что носил шоры, размером с ворота амбара! Так Дезина могла лишь признать, что он был красивым мужчиной, обладающим определённой привлекательностью, но прежде всего талантом, действовать ей на нервы. К этому моменту она без сомнения знала, что не была рождена для того, чтобы стать дипломатом!

— Нет, — тихо, но твёрдо ответила Дезина. — Он вошёл сюда.

— Хорошо. — Баронет немного высвободил свой меч из ножен, чтобы было легче вытащить его. — Тогда давайте войдём и возьмём его.

— Это будет не так просто, — сообщила она. Там, между двух больших тюков с хлопком, съёжившись, сидела призрачная тень. Один их трёх, поджидавших их ранее? Нет, ей так не казалось.

— Вот как? — несмешливо спросил Таркан. — Вы боитесь? Я уже благополучно привёл вас сюда. Как видите, никто не посмел напасть на нас. Здесь будет также. Я уже говорил вам, сэра, никто в здравом уме не тронет рыцаря Алдана!

Он выпрямился во весь рост и презрительно обвёл взглядом порт, в том числе тюки, за которыми прищурившись, за каждым их движением следила пара глаз. — Не знаю, почему здесь все дрожат от страха. Мы в пути уже почти два отрезка свечи и почти никого не встретили. Мне кажется, что даже гордая имперская стража боится любой тени!

«Потому что они знают, что скрывается в тени», — подумала она и сознательно расслабила мышцы челюсти. Слишком сильно скрежетать зубами принесёт лишь вред.

— Проблема в другом, — вежливо объяснила ему Дезина. К сожалению, она слишком хорошо знала, чего от неё ждёт штаб-полковник Орикес, и насколько важен был этот павлин, который с гордо выпяченной грудью, слепо вышагивал здесь в ночи. Лучше быть с ним вежливой. Поэтому Дезина улыбнулась. Вежливо.

— Повсюду в городе действуют старые имперские законы, — объяснила она нашему гордому рыцарю. — Только там — нет. — Дезина кивнула в сторону старого постоялого двора.

— Не хотите сказать, почему? — снисходительно спросил Таркан. Дезине было интересно, что он на самом деле видит. Неужели он действительно был таким слепцом? Но она уже знала ответ на свой вопрос.

По всей видимости, он никогда раньше не покидал Аладана, и с ранних лет ему говорили, каким важным человеком он однажды станет, он, сын регента. Человек с привилегиями и правами, мужчина с титулом. И то, что этот титул здесь, в старом имперском городе, почти не имел никакой ценности, видимо, он упустил из виду. Но он спросил, так что почему бы не дать ему ответ?

— Существует легенда, что первый владелец этого постоялого двора сыграв в шахматы, выиграл его у самого императора. А вместе со стенами также привилегию внутри этих стен применять свой закон.

— Чудесная история. Она правдива? — с сомнением спросил он.

— В настоящее время никто не знает, было ли это на самом деле. Но документ на собственность с печатью императора всё ещё бережно храниться внутри гостиницы.

— И какое это имеет отношение к нам? — спросил алданец, бестолково глядя на неё.

Дезина закатила глаза, всё равно он не увидит за капюшоном. Но он уже продолжил. — Мы следуем за мерзавцем, который видел убийство слуги. Вы говорите, что его след ведёт на постоялый двор. Правильно? — Дезина лишь кивнула. — Значит вы сможете показать мне этого человека? — Она снова кивнула. В конечном итоге следы приведут к нему. Кроме того, она уже догадывалась, кто это. — Тогда в чём проблема? Я заберу этого парня с собой, и он расскажет нам то, что мы хотим знать.

— Он не захочет пойти, — заметила она, краем глаза наблюдая, как фигура между хлопковыми тюками отступила в тень.

Дезина посмотрела на Таркана.

— Думаю, баронет, вы должны оставить это на меня. Не вмешивайтесь, я знаю людей там лучше, чем вы.

— Не переусердствуйте, женщина. Я знаю, что делаю, и вряд ли буду прятаться за вашими юбками. — Он бросил пренебрежительный взгляд на её одежду. — То есть, если на вас вообще одеты юбки! — С этими последними дружескими словами он оставил Дезину стоять и большими шагами направился к воротам.

Она смотрела, как он уходит и медленно качала головой. Двенадцать лет упорного обучения и исследования магического искусства, но для Таркана она была… кем? Кем он её считал? Горничной? Дезина покаянно улыбнулась. Если баронету повезёт, она избавится от него до того, как он узнает, насколько заблуждался! Ещё раз вздохнув, она последовала за ним.

Когда она вошла в зал для гостей, её лицо непроизвольно просветлело, как будто она вернулась домой спустя долгое время. Ничего не изменилось, всё по-прежнему стояло на своих местах. Зал для гостей, прежде столовая для имперский солдат, занимал всю ширину и длину старого дома, достаточно большой, чтобы пятьдесят солдат могли есть одновременно.

В отличие от многих других постоялых дворов, балки векового чёрного дуба находились примерно в метре над головой. Из-за высокого потолка побелённая комната казалась ещё больше и светлее. Молодая девушка как раз открывала тяжёлые ставни во двор, другая мыла на коленях тяжёлые каменные плиты пола, значит это тоже не изменилось.

Дезина слишком хорошо помнила, какой это был тяжёлый труд: довольно часто именно она была той, кто мыл здесь пол. Хоть Истван и управлял постоялым двором, но не хотел, чтобы утром пахло старым пивом, даже видеть его не желал.

Прошло три долгих года с тех пор, как она в последний раз возвращалась домой, но Истван ничуть не изменился. Как давно она его уже знала? Тринадцать, может, четырнадцать лет?

За всё это время он почти не постарел. Можно было даже подумать, что он не сдвинулся с места. Он стоял за прилавком, высокий и крупный, непоколебимый, как скала. Прямо там, где она видела его в последний раз.

Широкие плечи чуть ли не разрывали швы льняной, тысячу раз стиранной рубашки, а кожаный фартук обтягивал солидный живот, который, однако, терял свою значимость, когда внимание притягивали массивные плечи. Широкая рубашка недостаточно скрывала могучие бицепсы по объёму шире, чем её собственная талия, и никто не мог не заметить руки, которыми Истван как раз мыл тяжёлую пивную кружку. Сколько раз он поднимал её одной рукой и, смеясь, клал себе на плечи?

Никто не назвал бы Иствана красивым, но его угловатое лицо с настороженными серо-голубыми глазами, сломанным носом и широким шрамом, проходящим через левый глаз и рассекающим бровь, было самым желанным ликом, которое она видела за долгое время.

Дезина моргнула и вытерла помокревшие глаза. Этот мужчина был ближе всего к роли отца, которого она никогда не встречала, а другие девушки, которые работали в то время здесь так же, как и она, были её семьёй. Эти две девушки были новенькими, Дезина их не знала, но один только вид Иствана заставил её забыть все сомнения. Это всё ещё был её дом.

Однако приём оказался не тем, на который она надеялась. Но чего ещё она ожидала? Первое, что бросалось в глаза, была её мантия, верхняя часть которой плотно прилегала к телу и на её вкус слишком подчёркивала формы, а нижняя имела по бокам разрезы до самых бёдер, и при ходьбе она показывала ноги… в брюках из того же голубого материала, который не был ни льном, ни бархатом.

Капюшон был широким, и она носила его так же, как её знаменитые предшественники, глубоко опущенным на лицо, так что верхняя половина лица была скрыта до самого рта. Рукава были широкими, и здесь тоже она имитировала классическую позу, которую так часто видела на старых картинах и портретах. Когда-то она тоже думала, что всё это только для того, чтобы произвести впечатление на людей, но теперь знала, что это не так. Во всём было своё предназначение.

Её бёдра обхватывал чёрный пояс с серебряными украшениями, сбоку свисал длинный меч, уже обычного на добрую треть и значительно легче, но не менее смертоносный в её руках.

Мантия, меч, ремень, перчатки, мягкие сапоги, которые заканчивались чуть ниже её колен, всё это сохранилось со времён Старой империи. Столетиями эти вещи лежали в том магически-запертом сундуке, но когда она благоговейно доставала их, запах был новым и неиспользованным. Никто не мог сказать, что это за ткань, она переливалась, как бархат, была такой лёгкой, как шёлк и казалась намного прочнее кожи.

Но самым важным была переливающая золотом эмблема на её левом плече, которая стала видимой только после того, как она одела мантию… герб и одновременно её легитимация.

Её невозможно было подделать, это была вплетённая в мантию магия, которую можно было увидеть только, когда её одевала Сова, достигшая, по крайней мере, третей степени. Ей потребовалось двенадцать лет, чтобы пройти испытание на третью степень, на которую, согласно легендам, старым Совам редко требовалось больше года. Но об этом здесь никто не знал.

Немногочисленные присутствующие люди в «Сломанном Клинке» видели только одно: одну из легендарных Аскирских Сов!

Обе девушки посмотрела на Дезину, округлив глаза, они оставили свою работу и в поисках помощи, повернулись к Иствану, очевидно не зная, как себя вести. Истван тоже моргнул один, два раза, затем расплылся в улыбке.

Он отложил полотенце и пивную кружку в сторону и обошёл стойку, полностью игнорируя баронета, в то время как его улыбка становилась всё более лучезарной.

— Не о чем беспокоиться, мои дорогие! — засмеялся он. — Я всегда знал, что Совы однажды вернуться! Разве вы не знаете старых баллад? Они обязуются придерживаться своей клятвы, связаны истинной и законом! Обращайтесь к ним за советом, за помощью, зовите их, когда вы в беде!

Истван подходил всё ближе к Дезине, а улыбка на его лице превратилась широкую ухмылку.

— Но для этой Совы накройте мой стол, приготовьте хороший завтрак, два свежих яйца, свежий хлеб из печки… и большую кружку холодного молока!

Обе девушки, обе едва старше четырнадцати, возможно, пятнадцати, бестолково посмотрели друг на друга. Затем ошеломлённо наблюдали, как Истван, сделав ещё один шаг, приблизился к этой загадочной, стройной личности в полуночно-синей мантии, обнял её и без какого-либо уважая к посту и званию, приподнял вверх, так что та, дрыгая в воздухе ногами в чёрных сапогах, отчаянно пыталась сделать глоток воздуха.

— Истван! — запротестовала она приглушённым голосом. — Я не могу дышать!

Однако она должна была признать, что тоже пыталась перекрыть ему воздух объятьями, конечно тщетно, но была так рада видеть его, что на мгновение забыла обо всём.

И всё же, дышать ей как-то было нужно!

— Истван! — выдохнула она. — Отпусти меня, ты, огромный бычара!

— Позже! — засмеялся Истван, тем не менее осторожно опустил её и одновременно откинул капюшон. — Дай на тебя поглядеть! Боги… как же я тобой горжусь, девочка!

Она поспешно накинула капюшон обратно на глаза. Ей потребовалось достаточно долго времени, чтобы привыкнуть к голубой тени перед глазами, теперь же она чувствовала себя беззащитной с голым лицом.

— Эм, — прочистил горло баронет. — Хозяин, я здесь по официальному делу и…

— Это может подождать! — невозмутимо ответил Истван, даже не взглянув на него. Он положил свою большую руку на плечо Дезины и, казалось, без особых усилий, подтолкнул к одному из столов, который был немного больше других и стоял в стороне. — Сначала мы позавтракаем!

За этим столом стояли не скамейки, а удобные резные стулья с кожаной обивкой, один из которых высокий мужчина теперь выдвинул для своего неожиданного гостя, а затем сел сам.

— Но ты тоже не торопилась с возвращением домой!

— Хозяин! — теперь громче крикнул Таркан. — Для такой болтовни у нас нет времени!

— Позже, — снова сказал Истван и повернулся к Дезине, указывая большим пальцем на Таркана.

— Кто этот парень?

Дезина натянула капюшон глубже на лицо и слегка повернула голову, чтобы Таркан не смог увидеть, как трудно ей было подавить приступ смеха.

— Этот парень… — Дезина скромно кашлянула, прикрывая рот рукой, -…. Таркан фон Фарйзе. Сын регента Алдана! Он принадлежит к авангарду принца Тамина и отвечает за его безопасность здесь, в имперском городе, когда тот будет присутствовать на королевском совете.

— Хорошо! — Истван хлопнул в ладоши. — Значит завтрак для меня, нашей Совы и её друга! И пожалуйста, поспешите девочки! Не забудьте про молоко!

— Истван! — запротестовала Дезина, смеясь. — Я уже слишком взрослая для молока!

— Ерунда. Выпить свежее молоко никогда не поздно… и раньше оно вряд ли было тебе во вред, я прав!?

Протестовать дальше не было смысла, поэтому Дезина с улыбкой покорилась свой судьбе. Прошло достаточно времени с тех пор, как кто-то так заботился о ней, и если быть честной, она должна была признать, что ей это нравилось.

— Как ты меня узнал? Разве не было бы неловко, если бы ты ошибся?

— Ха! — засмеялся Истван. — Такую маскировку, которая обманет мои старые глаза, сначала нужно ещё изобрести! Лучше спроси богов, как это возможно, чтобы я тебя не узнал!

— Хозяин! — Рука в тяжёлой перчатке для верховой езды внезапно легла на широкие плечи Иствана. Таркан подошёл к столу, но не сел. Возможно, алданец даже думал, что подобрался незамеченным. — Я уже сказал…

— Сядь, мальчик, — тихо промолвил Истван. Он все ещё был в хорошем настроении, и его голос звучал весело, но Дезина достаточно хорошо его знала, чтобы услышать предупреждение в голосе. Вряд ли можно было предположить, что в этом отношении он изменился. Его трудно было вывести из себя, но это не означало, что у него было бесконечное терпение. — Убери руку с моего плеча и сядь!

— Сядьте, Таркан, — теперь попросила и Дезина. Она говорила тихо, но отчётливо. — Это мой отец, и мы не виделись несколько лет. — Нет, Истван был не её отцом, во всяком случае, не в том смысле, что он переспал с её матерью, кем бы та ни была. Но во всём остальном — да. Дезина была безмерно счастлива видеть его снова, и даже слишком гордый алданский рыцарь не мог омрачить эту радость. По крайней мере, она так надеялась.

— Я не позволю злодею сбежать от нас, — прорычал Таркан, но убрал руку с плеча Иствана и тоже выдвинул для себя стул. Каждое его движение ясно показывало, что он делает это неохотно.

— Он не сбежит, — успокаивающе ответила Дезина и с улыбкой подняла взгляд, когда одна из девушек осторожно поставила перед ней миску со свежим, ещё дымящимся хлебом, а рядом деревянный разнос с колбасой, ветчиной и разными сырами.

— Вы сэра Дезина, госпожа? — робко спросила девушка, и Дезина кивнула. — Тогда всё будет хорошо! — просияла девушка с явным облегчением и поспешила прочь, прежде чем Дезина успела спросить, что она имеет в виду.

— Это Мари, — объяснил Истван. — А другая Леня. От твоих старых сестёр остались лишь Тала и Регата, они нашли работу на кухне. Тала готовит почти так же хорошо, как и я, а Регата теперь ведёт для меня учётные книги. И знаешь, что? Регата скоро выходит замуж! За офицера из портового поста… и она будет вне себя от радости от встречи с тобой. — Вокруг глаз Иствана образовались глубокие морщинки, когда он широко улыбнулся. — Она не успокоится, пока ты не согласишься держать её фату!

— Это, конечно, всё прекрасно! — возмущённо прорычал баронет. — Я не знал, что это ваш дом. Но если вы ещё помните, у нас есть работа, а о фате невесты можете посплетничать позже. — Он сердито взглянул на неё. — Вы с помощью своих трюков обещали показать, куда сбежал этот парень. Так покажите, немедленно, а не после того, как закончите завтракать!

Истван ничего не сказал, но на его щеке дёрнулся мускул. Однако, когда она положила руку на его плечо, он медленно выдохнул.

— Послушай, Истван, ты помнишь Ласку? Мы ищем кого-то, похожего на него. Человека такого же телосложения и умеющего хорошо держаться в тени?

— Если ты имеешь в виду самого Ласку… он здесь, — ответил Истван.

Таркан открыл рот, но снова закрыл его, когда она слегка покачала головой.

В виде исключения на этот раз он, кажется, внял её предупреждению.

— Нам нужно с ним поговорить, — продолжила она.

— У него проблемы? — Истван перевёл взгляд на Таркана. Дезина знала, что есть несколько вещей, которые ему не нравятся. Во-первых, капюшон, скрывающий её лицо. Однако он должен был знать, что таким образом Совы носили свои мантии, хоть это и не означало его одобрение. Уже сам взгляд, когда она чуть раньше вновь натянула капюшон на лицо, было легко понять. Она ведь достаточно хорошо его знала.

Во-вторых, этот молодой сноб, который, очевидно, полагал, что может смотреть на них обоих свысока. Для Иствана не имело значения, что думает о нём молодой дурень благородных кровей. Но Истван уже всегда гордился своими дочерями, и хотя у неё не было дара чтения мыслей, она чувствовала, что рассердило её приёмного отца.

Похоже, Таркан не имел ни малейшего представления о том, чего ей удалось достичь, принеся клятву Сов, первую за много веков. Наоборот, в голосе молодого человека хорошо было слышно призрение, от которого волосы её приёмного отца встали бы дыбом, если бы они у него ещё остались.

Кроме того, когда дело касалось Ласки, то всё было не настолько страшно, так что причин для беспокойства не было. Долговязый вор был всего на два года старше и, по её мнению, в значительной степени безобидным. Конечно, он не считался с собственностью других людей, но по сравнению с некоторыми другими товарищами, служившими источником опасности в порту, он был прямо-таки милым человеком!

— Мы собираемся допросить его, — снисходительно сообщил Таркан Иствану, пока Дезина всё ещё качала головой. — Тогда будет знать больше!

Истван решил проигнорировать молодого сноба и снова повернулся к ней.

— Что он сделал?

— Он был свидетелем убийства, — ответила она, отрезая кусок хрустящего хлеба. Что бы там ни было в рецепте Иствана, но его хлеб бы лучшим в Аскире. У него стояла мельница в задней части бывшей кузницы, которая молола так мелко, что в его хлебах никогда не было даже одного камешка.

— Вероятно, он сам его убил, а шею сломал только для того, чтобы замести следы своего преступления! — прорычал Таркан. — Зачем ещё ему нужно было сбегать?

Дезина тихо вздохнула. Конечно. Для чего известному вору делать ноги до того, как его заметят вблизи трупа? Камердинеру перерезали горло… и на первый взгляд можно было бы подумать, что это обычное убийство! Потому что он, вполне объяснимо, не хотел подвергаться пыткам!

— Вы забыли, что я сказала об убийце? Им не мог быть Ласка! — заявила она, предупреждающе взглянув на Таркана.

— Если это действительно так, как вы говорите, маэстра, — сказал Таркан. — Но у меня всё ещё есть сомнения. Всё это может быть уловкой и обманом! — Он оставил открытым то, что имел в виду. Возможно, он даже не верил в то, что Дезина вообще могла что-либо обнаружить на месте преступления.

— Я снова прошу вас позволить говорить мне, — предупредила она. — Мы можем задать ему вопросы здесь, где он будет говорить более открыто, без давления с нашей стороны.

— Тут я больше доверяю горячему железу палача. Тогда он скажет всё, что знает! — негодующе возразил Таркан.

Тем временем Мари вернулась с двумя кувшинами и когда наклонилась, чтобы поставить их на стол, Таркан так крепко схватил её за руку, что она закричала от боли и чуть не опрокинула один из кувшинов.

— Баронет! — резко крикнула Дезина. — Оставьте её в покое.

— Мне от неё ничего не нужно. Пусть только принесёт вино. Я конечно заплачу. — Он отпустил девушку, которая отступила на шаг, потирая руку, и вытащив золотую монету из кошелька, бросил её на стол. — Этого должно быть достаточно за бокал вина! И не только! — Он обвёл взглядом простое платье Мари. — В конце концов, в ней нет ничего особенного.

Дезина отреагировала недостаточно быстро, чтобы удержать Иствана. К тому же она как раз мазала на хлеб мёд. И как говорят, человек должен сосредоточиться на том, что для него важно.

А может, она вовсе и не хотела реагировать быстро. Есть люди, которые могут поймать муху из воздуха, и часто это выглядит так, будто их движения совсем не быстрые. Так дело обстояло и с Истваном. Казалось, будто он не спеша просто протянул через стол раскрытую ладонь. Раздался громкий, звонкий хлопок, пощёчина развернула молодого дворянина, и он вместе со стулом рухнул назад и с громких стуком растянулся на каменных плитах пола. Истван схватил тяжёлый дубовый стул одной рукой и подняв его, пододвинул к столу. Потом сверкнул взглядом на Дезину. Она отложила горшочек с мёдом и стала ждать.

— Если ты приведёшь его ко мне ещё раз, я самолично закину его в портовую воду! Поскольку он благородных кровей, не думаю, что он умеет плавать! Такие редко умеют что-то полезное! Так что держи его от меня подальше. — Казалось, Истван что-то вспомнил и испытующе посмотрел на неё. — Он же не твой друг, верно?

Это было даже на удивление… мягко. Раньше он гораздо чётче выражал своё недовольство по поводу её ошибок.

— Ни коем образом, — ответила Дезина, взглянув на Таркана, который всё ещё неподвижно лежал на полу, вздохнула и снова потянулась к свежему хлебу и горшочку с мёдом.

— Почему ты не объяснила ему правила? — всё ещё слегка ворчливо спросил Истван и вытащил опасный на вид нож, чтобы отрезать себе кусок сыра.

— Он не хотел слушать, — ответила она. — Но прав в том смысле, что это важно. Мы должны поговорить с Лаской.

— Мы? — спросил Истван, выгнув бровь.

— Я, — поправила она. — Он будет только слушать.

— Хорошо. — Истван откусил большой кусок сыра. — А теперь скажи мне, в чём дело.

— Один из камердинеров принца Алдана, человек, который должен был подготовить апартаменты принца, был найден мёртвым в порту. У меня такое чувство, что Ласка видел, что произошло.

— И из-за таких пустяков беспокоят первую за много веков Сову? — возмутился Истван, и, казалось, был почти оскорблён. — Любой сотрудник охраны мог бы раскрыть это дело, — продолжил он.

— Истван, — тихо промолвила Дезина. — Скорее всего, это был некромант!

— Боги! — выдохнул Истван. — Ты точно не ошибаешься?

Дезина лишь покачала головой.

— И дело не только в этом, — продолжила она. — К тому же, камердинер входит в дипломатическую свиту Алданского посла. Это придаёт всему дипломатическое значение. Всё это немного усложняет дело.

— Значит, противоположное тому, что я думал, — заметил Истван, обеспокоенно глядя на неё. — Проклятый… почему именно сейчас? Боги, не могло это быть что-нибудь попроще!

Дезина слегка улыбнулась.

— Когда-то же мне нужно начинать.

— Так старые легенды возвращаются, — сказал Истван. — Я возлагаю надежду на богов, что ты ошибаешься!

— Я не старая легенда, — слегка смущённо запротестовала она. Она никогда бы не подумала, какой будет разница, когда она оденет эту мантию. Раньше она была просто Дезиной, молодой женщиной, которая слишком часто совала нос в свитки и книги и своей неловкостью доводила до отчаяния оружейника в цитадели. Теперь же внезапно она стала Совой, на кого ровнялись, и кто должен был знать ответ на любой вопрос. Боги, да она даже большинства вопросов не знала!

— Я — это я, — попыталась она объяснить. — У меня с моими достопочтенными предшественниками не больше общего, чем эта мантия, которую я могу теперь носить.

— Она и определённая склонность к магии, — ухмыльнулся Истван. Он взглянул на Таркана, который зашевелился. — Должно быть, ты очень многого достигла, чтобы сдать экзамены!

Дезина снова покачала головой.

— Всё совсем не так! Но давай поговорим об этом в другой раз!

Истван кивнул.

— Как пожелаешь. Для меня лишь важно, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома.

— О, я и чувствую! — улыбнулась она. Однако улыбка Иствана исчезла. — Что такое?

— Твой кавалер приходит в себя, — объяснил Истван. — Я старею. Или же он более крепкий, чем я думал.

— Он крепкий, — ответила она, хмуро глядя на алданца. — Насколько я знаю, он уже на ногах несколько дней.

— Хм, — промычал Истван. — Когда я не сплю три дня, я тоже становлюсь невыносимым. Думаешь, дело в этом? — Он сказал это так забавно, что она не смогла сдержаться и засмеялась.

Таркан моргнул, когда услышал смех.

— Вы меня ударили? — озадаченно спросил он, приподнявшись на локте. Он ещё не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы встать на ноги. Правая сторона его лица покраснела, и он осторожно ощупал зубы кончиком языка. Видно ему повезло, они все ещё были на месте.

— Да, — откровенно признал Истван. Его тон прямо-таки приглашал выразить своё недовольство.

Таркан кивнул и поднялся на колени, а чтобы встать, использовал тяжёлый стул. Он выдвинул стул, чтобы снова сесть. В этот момент он был рад, что вообще может сидеть, у него всё ещё слегка кружилась голова. Он взглянул на хозяина, который открыто смотрел на него, а потом на молодую Сову.

— За это вам грозит смертная казнь, старик, — в конце концов промолвил он, осторожно шевеля челюстью. Он не собирался наказывать хозяина, но его всё-таки раздражало то, как этот человек его уделал.

— Тогда мне придётся в ближайшее время избегать Алдан, — ухмыльнулся Истван. Таркан бестолково моргнул.

— Вы не в Алдане, — объяснила Дезина молодому дворянину. — Здесь, в Аскире, мужчина имеет право защищать честь своей дочери.

— Хм? — ответил Таркан, осознав в следующий момент, насколько глупо это, должно быть, прозвучало.