Сова Аскира

— Вот именно, — сказала Рикин. — Есть ещё кое-что, о чём Вефаль рассказал только мне, потому что подумал, что другие всё равно ему не поверят.

— И что он сказал?

— Что это был ящеры. И у одной из них за спиной был меч.

Сантер медленно опустил свою кружку на стол. Разговоры об этих ящерах возникали постоянно. То кто-то видел их в воде, то ящеры напали на поселение на дальнем берегу, то утащили на дно корабль. Каждый раз одно и тоже, кто-то услышал историю от кого-то, кто слышал, что это произошло в далёких краях. И всё же этот слух с поразительной стойкостью сохранялся веками.

— Насколько он уверен?

— На 90 процентов. Как ты уже и сказал, Вефаль — не тот, кто выдумывает истории.

— И что теперь?

— А как ты думаешь? — расстроенно спросила Рикин, проводя рукой по волосам. — Вместо того, чтобы провести с тобой ночь, мне придётся вернуться и писать отчёт! Затем я предложу адмиралу перебросить флот в гавань верфи. Они очень обрадуются, ведь это задержит программу строительства кораблей, и верховному коменданту это не понравится! Ребята на верфи уже и так работают день и ночь, чтобы закончить новые корабли. — Она нахмурилась. — Я уже давно задаюсь вопросом, какая у верховного коменданта причина, чтобы так спешить с постройкой кораблей.

— Причина, наверное, есть, — ответил Сантер, делая глоток пива.

— А ты уже видел новые корабли? — спросила Рикин, и Сантер покачал головой.

— Нет, а что?

— Ты был бы удивлён. Ты, наверняка, уже слышал о чёрном корабле?

Сантер кивнул.

— Кажется, он у всех на слуху. А что?

Рикин многозначительно посмотрела на него.

— Новые корабли — парусники. И хотя киль был заложен уже пять недель назад, они выглядят точно так же, как чёрный корабль. Но он-то прибыл в гавань чуть меньше недели назад! Я осознала это только, когда недавно поговорила с одним из рабочих верфи. Он удивлялся этому совпадению.

Сантер моргнул.

— Совсем не отличаются?

— По крайней мере, похожи, очень похожи. Он уверен, что они строят по старому имперскому чертежу. И говорит, что раньше, во времена империи, империя имела в своём флоте такие корабли. Новые корабли также не являются галерами… и они даже больше, чем чёрный корабль, на каждом боку у них по четыре башни для баллист. И ещё кое-что. Я говорила с Дженкаром из академии. Он выругался, как камышовая овсянка, по поводу того, что тебя не направили к нему. Но дело не в этом. Знаешь, сколько новых рекрутов утвердил в этом году верховный главнокомандующий Морских Змей?

Сантер покачал головой.

— Три сотни? Четыре? Четыре сотни было бы хорошо… может тогда нам, наконец, удастся навести порядок в порту, если у нас будет достаточно людей!

— В том-то и дело. Боюсь, что именно так и обстоят дела. Верховный главнокомандующий хочет навести порядок, только это будет не здесь, в Аскире. Сантер, в этом году будет обучатся четыре тысячи новобранцев!

— Должно быть, Дженкар ослышался, — недоверчиво сказал Сантер.

Рикин покачала головой.

— Нет, не ослышался. У Быков и того больше. В свою очередь, Дженкар слышал от своего коллеги, генерала-сержанта Шестого легиона Быков, что и Четвёртый и Шестой легионы в этом году будут увеличены до полной численности!

Сантер медленно поставил кружку на стол и озадаченно посмотрел на Рикин.

— Почему я никогда об этом не слышал?

— Потому что официальной информации нет. Это просто слухи. Помимо создания флота и набора новобранцев, нет никаких веских фактов… просто мы сами размышляли! — Она наклонилась вперёд. — Посмотри Сантер, войной это быть не может, против кого? Поэтому мы молчим!

— Говоришь, это парусники? — спросил Сантер. — Я имею в виду новые корабли.

Она кивнула.

— Я знаю, против кого мы могли бы использовать флот, — медленно произнёс Сантер, пока его мысли неслись вперёд. — Против пиратов на Огненных островах. С незапамятных времён Бессарин требовал, чтобы мы разобрались с этим, их торговля больше всего страдает от пиратов. Чтобы навести там порядок, нужно занять старые крепости. Для этого понадобятся люди. Море там слишком неспокойное для наших галер. Это могло бы быть причиной.

— Или нет. Вот мне интересно, что делает в нашем порту корабль, который был спроектирован по строму имперскому чертежу и о котором никто не знает, откуда он.

— Разве тебе не стоит больше беспокоиться об этих ящерах? — спросил Сантер, который уже мог себе представить, как слух о том, что в гавани находятся монстры, может повлиять на Морских Змей. Затем он вспомнил, что это больше не его проблема, и почувствовал облегчение. Если флот отбуксирую в порт верфи, то морской гарнизон сможет прочесать гавань с помощью тяжёлых сетей и ныряльщиков, используя все охотничьи лодки. «Февре обрадуется», — подумал Сантер.

В этот момент он заметил, как Рикин смотрит на что-то за его спиной и что в зале таверны воцарилась тишина.

Он медленно обернулся и увидел стройную фигуру, которая в своей тёмно-синей мантии неподвижно стояла в дверях таверны. Вокруг неё образовалось пространство, радиусом не менее пяти шагов, и почти все здесь, в таверне, с изумлением уставились на неё. Учитывая то, как прямо, неподвижно и спокойно она стояла, можно было бы подумать, что она статуя… бесстрастная и равнодушная к любопытным взглядам и внезапной тишине, наступившей в таверне, прежде чем послышались перешёптывания.

Сантер тихо выругался. Она обыскивала глазами зал, и хотя капюшон скрывал её глаза, он почувствовал их на себе, когда она нашла его. Всё это могло означать только одно.

Он поспешно сделал ещё один глоток и поставил кружку на стол. Схватив свой меч, он встал, наклонился через стол и крепко поцеловал в губы удивлённую майора Меча.

— Мне нужно идти, — крикнул он. — Поговорим позже. — Чуть ли не напролом он пробился к Дезине, которая, казалось, вздохнула с облегчением, когда он добрался до неё.

— Что случилось? — спросил он, оглядываясь на Рикин, которая тоже встала и со странным выражением лица наблюдала за ним с Дезиной.

— Я ещё не знаю. Нас вызвали в торговый район, — ответила маэстра и первая вышла из таверны. На улице она выбрала путь через Ярморочные ворота, и Сантер подстроился под её шаг. В отличие от вчерашней ночи, эта обещала быть безоблачной, обе луны были высоко в небе. Без дымки от бесчисленного количества каминов в городе, звёзды тоже были бы видны лучше. Уже сейчас было холодно, а обещала стать ещё холоднее.

Сантер не мог дождаться лета.

— Что случилось? — спросил он. — Я думал, что нас ожидает спокойный вечер?

— Я тоже на это надеялась. Только теперь нам нужно решить другую проблему. В торговом районе был найден мёртвый мужчина, и, похоже, его смерть была вызвана магическим огнём.

— Магическим огнем? — недоверчиво повторил Сантер.

Она посмотрела на него сквозь ткань капюшона.

— Вы собираетесь повторять всё, что я скажу? — спросила она, но улыбнулась. — Да, магическим огнём.

— Ещё одна жертва наездника душ?

— Будет надеяться, что нет… но это весьма вероятно, верно?

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. Она снова посмотрела на него.

— На данный момент довольно хорошо, я больше не чувствую усталости. Только к новой мантии нужно немного привыкнуть. Сейчас ночь, и улицы пустые… всё же. Я чувствую людей вокруг, которые находятся в своих домах. Это похоже на то, будто я ощущаю их сны… и не только. Не все легли уже спать.

Сантер попытался представить себе, каково это, и покачал головой.

— В этом есть свои преимущества, — заметила она. — Я также замечаю, если кто-то за мной наблюдает, как, например, из того дома, человек, скрывающийся за вторым окном. Это грабитель, который ждёт, что мы, наконец, уйдём.

Сантер невольно посмотрел туда, и Сова тихо засмеялась.

— Теперь он напуган, он боится, что мы могли его обнаружить.

— Мне о нём позаботиться? — спросил Сантер.

Она покачала головой.

— Нет, не сейчас, не сегодня ночью. У нас есть другие дела. Сегодня ему повезло.

До окна было добрых двадцать шагов, и Сантер с новым уважением посмотрел на стройную фигуру, идущую рядом.

— Вы можете всё это чувствовать?

— Да. Уверяю вас, Сантер, это обоюдоострый меч. Я чувствую себя так, будто мне в уши шепчут голоса, сотни голосов, и все разом. И ни один из них не настолько ясный, чтобы я могла понять. Поэтому всё, что я могу, это угадывать, что они говорят… могу их только чувствовать. И Сантер…

— Да?

— Иногда мне кажется, что это слишком.

— Вы справитесь, — улыбнулся Сантер.

Они молча пошли дальше. Только один раз она остановилась, чтобы оглянуться назад. Сантер тоже посмотрел туда и увидел фигуру, вылезающую из окна и убегающую прочь. Он почти сам почувствовал панику вора.

— И сколько из этого вы чувствуете из-за мантии? — тихо спросил он.

— Большую часть.

Она подняла обе руки и откинула капюшон, так что Сантер смог заглянуть в её зелёные кошачьи глаза. Теперь, в темноте, он смог увидеть два тонких, светящихся красным светом, кольца вокруг её зрачков. Следы кровавой магии, которые она всё ещё хранила в себе.

— Как бы мне хотелось бросить всё это и снова сидеть в башне, спокойно читая старые книги. Без охоты на наездников душ посреди ночи, мысль, которая внушает мне безмерный страх.

— А кто бы этого не хотел, — улыбнулся Сантер. — Но, с другой стороны, будет не хватать удовлетворения от того, что мы положим конец преступлениям этих парней!

43. Воры в ночи

«Собственно, боли я не чувствую», — скрипя зубами подумал Ласка, бесшумно, как тень, взбираясь по внешней стене алданского посольства. «Просто нужно постоянно себе это повторять, возможно, тогда и поверю.» Он добрался до края стены и там позволил себе небольшую передышку, которая была ему необходима, поскольку сломанные рёбра имели неприятную привычку мешать процессу дыхания. Ему не стоило приходить сюда, нужно было пойти в храм или, что обошлось бы дешевле, к врачу. «Для чего я это делаю», — спросил он самого себя и сразу ответил. «Потому что посольство было по пути, а его съедало любопытство.» К тому же он надеялся найти подсказки, где может быть спрятана вторая волчья голова. Может она была в комнате Дженкса? Какая из комнат принадлежала Дженксу Ласка не знал, но нужно же где-то начинать поиски.

Он был на высоте четырёх длин, равных росту человека. Под ним прошёл один из гвардейцев и, конечно, ему и в голову не пришло посмотреть наверх. Тот факт, что так мало людей смотрело наверх, постоянно удивлял Ласку.

Как и многие дома в Аскире, посольство было построено вокруг большого внутреннего двора, и стоило лишь забраться на стену, всё было открыто, и можно было попасть в любой уголок. Поэтому он бесшумно прошёл по верху стены к крыше, оттуда к главному зданию, пока не оказался у апартаментов посла. То, что это были апартаменты посла, было лишь предположением, но кому ещё, кроем посла, будут принадлежать комнаты с балконом?

С края крыши он умело спустился на балкон, осмотрел ставни и покачал головой, когда увидел, что сразу первая не заперта. Он едва не попытал своё счастье, используя прямо это окно, но передумал и проверил балконную дверь. Её тоже забыли запереть на засов, и Ласка подумал, как же это услужливо с их стороны, в конце концов, у него было сломано два ребра!

Широко ухмыльнувшись, он осторожно открыл дверь и пробрался внутрь, сразу закрыв её за собой. Должно быть, это был салон посла, поскольку он заметил ещё три двери. Одна, вероятно, выходила в коридор, другая в спальню, потому что оттуда доносился гулкий храп… третья, скорее всего, вела в кабинет. Купцы, принцы, князья или послы… если у них был кабинет, то он был тем местом, где находился сундук с деньгами!

Вдохнув и выдохнув всего три раза, он нашёл его. Широкий и пузатый, он стоял у стены, прямо за массивным стулом посла. «Как мило с его стороны, таким образом меня будет, по крайней мере, прикрывать стол…» — подумал Ласка. И едва эта мысль пришла ему в голову, он услышал, как в салоне осторожно открылась дверь.

Ночь сегодня была не очень облачной, поэтому Ласка смог разглядеть тень, крадущуюся в апартаментах посла. Мужчина был вооружён, один из гвардейцев посольства… только, почему он крадётся, словно вор в ночи?

Несмотря на боль в боку, Ласка не смог сдержать ухмылки. Этому было лишь одно объяснение: солдат тоже пробовал свои силы в ремесле вора. Он решил подождать и посмотреть, что случится.

Мужчина вслепую осторожно пробирался в темноте кабинета, тут же ударился голенью о тяжёлый стул и с громким стуком упал на пол перед сундуком с деньгами.

Если бы мужчина упал в другом направлении, он, пожалуй, увидел бы даже Ласку под столом. Ласка же, в свою очередь, лишь недоверчиво смотрел на него, он уже давно не встречал такой неуклюжести! Вдобавок было чудом, что посол не проснулся… или, что было более вероятным, его одурманили!

Раздался тихий лязг, когда ночной посетитель открыл сундук ключом. Он залез внутрь, тихо выругался и начал ощупывать содержимое. Шуршание бумаги и звяканье монет достигли слуха Ласки.

Что бы там другой вор не искал в сундуке, он ничего не нашёл. Плечи мужчины поникли, но потом он собрался с силами, закрыл сундук с деньгами и на цыпочках направился в салон, где осторожно открыл балконную дверь, ту самую, через которую только что вошёл Ласка.

— Вы нашли волчью голову? — спросил холодный голос, который заставил Ласку замереть от испуга, потому что принадлежал мужчине из тени, с который чуть ранее говорил некромант Хирас.

— Нет, господин, — приглушённо ответил гвардеец. — Я мог бы поклясться, что она должна была лежать в сундуке посла, но там её не оказалось. Но она, наверняка, где-то здесь!

— Тогда старайтесь лучше, — приказал ему холодный голос.

— Да, господин! — поспешил заверить его гвардеец. Одно мгновение он стаял там, у балконной двери, затем закрыл её, вздохнул с облегчением и выскользнул из апартаментов посла.

Кровать в спальне скрипнула, когда посол беспокойно задвигался. «Думаю, пора уходить!» — подумал Ласка. Он уже был почти у балкона, когда ему пришла в голову идея. Алданский гвардеец считал, что волчья голова находится у посла. Но этот человек не был вором, иначе знал бы, что люди обычно хранят рядом то, что для них важно.

Ласка тихонько открыл ящик прикроватной тумбочки посла, и там оказалась волчья голова. С широкой ухмылкой, Ласка сунул её в карман.

Мгновение спустя он уже вышел через балконную дверь. Одним прыжком дотянулся до крыши и подтянувшись, перелез через край. Потом помчался по крыше, покрытой черепицей, чтобы с помощью смелого прыжка преодолеть глубокую пропасть между крышей этого дома и соседнего.

Ласка приземлился не точно, соскользнул, ещё успел ухватиться за край и с трудом подтянуться вверх. Теперь, когда он был в безопасности, Ласка снова вспомнил про свои сломанные рёбра. Они достаточно нещадно напомнили о себе!

Ласка мрачно улыбнулся, пока, тяжело дыша, стоял на коленях на соседней крыше и ждал, когда боль утихнет. «Этот метод даже ещё лучше», — подумал он, пытаясь забыть только что пережитое жуткое зрелище. «Когда чуть не умираешь от страха, то на сломанные рёбра плевать!» Он поднялся и поспешил прочь… ему предстояло ещё многое сделать!

44. Поиск следов

— В Аскире настоящая Сова, — под впечатлением выдохнул штаб-сержант вахты, то и дело поглядывая на маэстру, неподвижно стоявшую посреди переулка. Свет исходил только от одного факела, который рядом с телами воткнул в землю один из Морских Змей, и она уже долго стояла там неподвижно, словно статуя. — Она же настоящая, лейтенант, верно? — с надеждой спросил солдат.

— Она действительно настоящая Сова, — подтвердил Сантер, подавляя вздох. — Ещё более настоящей быть не может.

— Как-то это ещё и жутковато. Правда ли, что Совы видят ночью лучше, чем днём?

— Штаб-сержант?

— Да, сэр?

— Перестаньте молото чепуху!

— Да, сэр! — мужчина закрыл рот и встал по стойке смирно, но, очевидно, ему было трудно сдерживать своё любопытство, так что Сантер проявил к нему понимание. Он жестом велел мужчине следовать за ним и направился туда, где стояли три других Морских Змея из патруля.

Там же уже стояла повозка уборщика трупов. Ни у кучера, ни у осла, не было причин торопиться.

— Её нельзя беспокоить, пока она творит свою магию, — тихо объяснил Сантер. — Это требует большой концентрации.

Но она же просто стоит, ничего не делая?

— Так вы можете судить о действии магии, штаб-сержант? В таком случае вам лучше явится к ней, городу нужны ещё Совы!

— Нет, сэр. Я хотел лишь сказать… да, сэр!

Сантер вздохнул.

— Она совершенно обычная молодая женщина. Только ещё обладает магическим талантом. Ночью она не видит лучше, и у неё не растут перья, ясно? Сова всего лишь её гербовая фигура, не более того! А теперь объясните мне ещё раз, как были найдены тела!

— Мы получили наводку. Вон из того дома. — Солдат указал на дом на другой стороне улицы, в типичном имперском стиле, двухэтажный, построенный вокруг внутреннего двора, с окнами только на втором этаже. — Там живёт купец по имени Олманн. Он немного пуглив, сэр, не может спать по ночам, потому что всегда ожидает, что его ограбит Ласка.

— Ага, — сказал Сантер. В двух окнах дома горел свет, ставни были открыты, и у одного из этих окон стоял человек в ночной рубашке и ночном колпаке, и, если Сантер не ошибался, то рядом с ним стоял на штативе перископ. Торговец, наверное, не мог отказать себе в том, чтобы внимательно следить за происходящим. Сантер подавил искушение помахать мужчине. Чего доброго, ещё выпадет из окна от испуга!

— И что дальше?

— Ну, он так пуглив, что охотно доплачивает ночному дозору серебреную монету, чтобы мы обходили его дом и проверяли, все ли двери и окна заперты. Вы должны понять, сэр…

Сантер кивнул.

— Я понимаю.

Серебреная монета на четверых, это по пять медных горшей на каждого, две кружки пива и хлеб лишь за то, что исполняешь свой долг… Солдаты поступили бы глупо, если бы отказались от серебра.

— Что ж, сегодня ночью он был очень взволнован. Стоял там наверху и никак не мог успокоиться. Он утверждал, что видел в переулке тёмные тени, слышал крики, а потом там вспыхнул яркий свет, а ещё раздался гром, как будто наступил конец света! Он умолял нас пойти туда и проверить. Мы так и сделали. Мы нашли три тела, одно из которых было сильно обожжено.

— Сколько он вам дал?

Сержант заколебался.

— Говори уже!

— Он сбросил нам вниз золотой, чтобы мы проверили… — Сержант поднял на Сантере глаза. — Это ведь не преступление, лейтенант, сэр?

— Не преступление, пока вы тщательно выполняете свой долг и без таких пожертвований, — вздохнул Сантер. Должно быть, этот район патрулирования был популярен. Почему, собственно, он всегда дежурил только в порту?

— Что вы сделали потом?

— Ничего, сэр. Я всего лишь послал одного из своих людей в цитадель, чтобы доложить о случившемся Перьям и вызвать уборщика тел. Мы ничего не трогали, только факел наш, чтобы было лучше видно. — Мужчина всё ещё зачарованно смотрел в переулок, где стояла Дезина, она не сдвинулась с места ни на волосок. — Мы же не могли знать, что придёт Сова!

— Хорошо. — Сантер на миг задумался и принял решение. — Вы можете продолжать патрулирование, штаб-сержант. Когда после будете диктовать Перу свой отчёт, сообщите ему, что маэстра из башни желает получить копию.

— Да, сэр, — крикнул сержант и подал знак своим людям. — Вы его слышали… у нас ещё есть работа этой ночью!

Бросив последний взгляд на маэстру, сержант повёл своих людей вдоль улицы, в то время как Сантер медленно вернулся к Дезине. Она, как и прежде, всё ещё стояла там неподвижно. Он прочистил горло.

— Это было два золотых, — сообщила ему Дезина, не отрывая взгляда от тел у своих ног. — Сержант боялся, что вы потребуете от него долю.

Сантер тихо засмеялся.

— Я почти так и подумал. Ну так что, маэстра? Это работа некроманта?

— Я закончила своё расследование, — сказала она, глядя на него. На её губах заиграла лёгкая улыбка. — У вас есть некоторый опыт, Сантер. Как думаете вы, что здесь случилось?

Она закончила своё расследование? Опять, просто стоя рядом с трупами? Должно быть, магия действительно очень полезна! И всё же… почему-то сейчас в нём проснулось честолюбие показать, на что он способен.

Теперь он и сам медленно огляделся. Все три тела были перемещены.

— Это случилось незадолго до заката, — наконец промолвил он. — Поскольку все три тела были перемещены, чтобы спрятать их в тени. Что было бы излишне, будь уже ночь. — Сантер подошёл к телу, которое лежало немного в стороне и наклонился вперёд. — Здесь не была применена никакая магия. Удар в плечо длинным прямым лезвием, как у тонкого меча или рапиры. И горло перерезано.

Он уже хотел подняться, чтобы взять факел, когда над его головой появился небольшой белый огонёк, не слишком яркий, но света было достаточно, чтобы осветить пыльную землю.

— Спасибо, — поблагодарил он. Не считая огня в очаге, это была первая магия, которую сотворила маэстра, хоть и мелочь, но всё же впечатляюще. И практично. — Мужчина бежал в эту сторону, здесь стоял другой человек, и именно он перерезал глотку парню. — Сантер изучил брызги крови на стене и лужу на земле. — Он увернулся от крови… на нём были сапоги с мягкой кожаной подошвой, без каблуков. Затем он прошёл сюда.

Свет последовал за Сантером и следами.

— Здесь сапоги на каблуке, маленького размера, женские. На этих двоих одеты сандалии из старой корабельной верёвки. Дешёвая обувь, но следы от неё хорошо видны. Эта троица загнала женщину в угол… но драка началась не сразу, они какое-то время просто стояли. Потом что-то случилось и случилось быстро, потому что этот парень всё ещё выглядит удивлённым. — Сантер внимательно изучил тело и под впечатлением кивнул. — Аккуратный удар, прямо в горло, а через него в позвоночник. Он умирал медленно, но уже больше не принимал участие в драке. — Сантер наклонился и подобрал одну из тяжёлых, обёрнутых кожей, дубинок. Она была не особо чистой, но в двух местах грязная кожа порвана, а на дереве под ней виднелись зазубрены.

— Рапира. У длинного меча тяжёлое лезвие, оно оставило бы более глубокие зазубрены. Она отразила две атаки… Итак, до сих пор мы имеем трёх головорезов, устроивших засаду женщине. Завязалась драка, один умирает сразу, другой убегает, и ему у того угла вспарывает горло наш друг, а третий…

«Что ж, третий был похож на молочного поросёнка, который слишком долго висел над огнём», — подумал, наморщив нос, Сантер. Сладковатый запах горелого мяса всё ещё явно висел в воздухе… не особо приятный запах. Сантеру стало интересно, улучшает ли мантия Дезины и чувство обаяния, и если да, как она с этим справляется. Он внимательнее осмотрел труп. Хоть из-за огня черты лица были искажены, они всё ещё имели гневное выражение.

— Этот даже не заметил, как умер, — произнёс Сантер. Он снова встал, продолжая осматривать место преступления, и нашёл метательный кинжал с загнутым концом. Он задумчиво подобрал его и посмотрел туда, где находилось большинство следов женщины, и внимательно изучил стену. Магический свет маэстры метнулся вверх и вперёд, указывая на светлое пятно на камне.

— Этот парень бросил в нее кинжал, — заметил Сантер… и свет дёрнулся в сторону и к земле, где осветил что-то блестящее, наполовину закопанное в грязи и пыли.

Сантер наклонился и поднял серебряную шпильку, длинной примерно с ладонь, последняя треть шпильки была приплюснута и украшена тонкой гравюрой.

— Женщина была богатой, заботящейся о своей внешности, — задумчиво сказал Сантер, взвешивая шпильку в руке. — Это чистое серебро, и гравюра сделала рукой мастера. К тому же, каблуки её сапог имеют острые края, они не стоптаны. Она может позволить себе хорошую обувь и хорошо о ней заботится.

— Шпилька и сапоги — эльфийская работа, — сообщила ему маэстра. — Подошвы её сапог имеют рисунок, как видно по этому следу… — Сантер увидел, как она улыбается под капюшоном. — Люди обычно о таком не беспокоятся. Вы кое-что упустили, Сантер. Вон там.

Севет пролетел вперёд, показывая ему дорогу. В первый момент он подумал, что это огромная рыбья чешуя. Затем понял, что это — кусок полированной слоновой кости, какую иногда используют лютнисты.

— Мы ищем женщину с длинными волосами, которая любит закалывать их наверх, с ухоженным внешним видом, носит с собой рапиру и играет на лютне. Тарида — бард. — Маэстра тихо засмеялась, увидев выражение лица Сантера. — Довольно полезно, когда знаком с человеком, — объяснила она. — Я знаю девушку-барда уже два года и видела её только на прошлой неделе. Она всегда производит на меня впечатление. Своим голосом… одеждой и сапогами, подошва которых украшена. У неё есть рапира. — Маэстра ухмыльнулась. — Кроме того, я завидовала её волосам. Мои отказываются оставаться в причёске.

«Это он уже заметил», — подумал весело Сантер.

— А вы знаете, кто был другой мужчина? — спросил он, и её улыбка исчезла.

— Присмотритесь к его отпечаткам сапог.

Сантер нахмурился и наклонился, свет последовал за ним. Это было разглядеть сложнее, только в том месте, где грязь была достаточно мелкой можно было догадаться.

— Шершавые подошвы, — заметил Сантер. — Это всё, что я могу сказать.

— Есть только одна кожа, которая остаётся шершавой и почти не изнашивается, — заметила маэстра. — Кожа дракона. Такие сапоги почти бесценны. И я знаю только одного человека, который носит такие сапоги.

Он увидел выражение её лица.

— Что такое? — спросил он.

— Он — друг.

Сначала Сантер ничего не ответил. Он повернулся и вернулся к третьему телу, которому перерезали горло.

— Думаю, я его знаю. Он наёмный бандит. У него на совести уже более одного человека. И мне его совсем не жаль… — Он посмотрел на обгоревшего. — Единственное, чего я не понимаю, это то, что случилось с ним.

— Это была Тарида. — Маэстра обвела взглядом местность и посмотрела на три тела, затем покачала головой. — Хотелось бы мне, чтобы меня сюда не вызывали.

— Что ж. Всё кажется довольно ясно, — задумчиво произнёс Сантер. — Эта троица устроила засаду девушке-барду, та сопротивлялась, а ваш друг пришёл ей на помощь. Это всё, что случилось. Если не считать того поджаренного чувака, то нет причин придавать этому большое значение. — Сантер встал. — Вы уверены, что это была девушка-бард?

— Только так можно всё объяснить, — ответила маэстра. — И её секрет.

— Она маэстра? — спросил Сантер. Именно это было его предположением. Но, к его удивлению, Дезина покачала головой.

— Нет. Она не маэтсра. Она эльфийка. Я даже знаю, какую магию она использовала. Т’ии’стит’а. Поток искр. Магия, которую многие эльфы осваивают ещё до того, как начинают ходить. Её используют только для защиты… и только в том случае, если ситуация почти безвыходная! Она очень изнуряет, так сказать последний шанс, чтобы выиграть бой…

— Эльфийка? — спросил Сантер. Он не удивился, если она не была маэстрой, тогда это очевидно. Всё же это было необычно. Эльфы теперь встречались так редко, что были люди, которые считали, что они всего лишь легенда, и их никогда не существовало. — Но тогда же всё хорошо, верно?

Она посмотрела на него.

— Что вы имеете в виду?

— Что дело разрешилось. Никакой некромантии. Это самое главное. На молодую женщину напали, она успешно защитила себя от нападавших. — Сантер пожал плечами. — Эта троица даже не стоит бумаги для отчёта. А девушка-бард Тарида? Я о ней слышал. Она прибыла сюда два года назад и поёт от души… если она хочет скрыть тот факт, что она эльфийка, это её дело. Пусть скрывает, это никому не повредит. Если бы всё обернулось иначе, на их месте сейчас лежала бы она… было бы жаль, потому что я слышал, что у неё голос, который может заставить плакать даже богов.

— И что мне написать в отчёте?

— Именно это и написать. А затем убрать отчёт в архив башни… я думал магия — это дело Сов? Перьям будет достаточно, если мы сообщим им о том, что дело решено. — Сантер ещё раз посмотрел на тела. — Знаете, маэстра, по этим парням не стоит проливать слёзы. А вот их жертвы… это уже другое дело. Я повидал их не мало. Тарида и ваш друг сделали доброе дело… и, вероятно, таким образом спасли жизни будущим жертвам.

Маэстра собиралась что-то ответить, но потом подняла руку, глядя на вход в переулок. Там ничего не было видно, и Сантер уже хотел спросить, что случилось, когда там появился свет факела: это был сержант патруля.

— Маэстра, штаб-лейтенант! — позвал сержант в переулок. — Мы нашли ещё одного!

Сантер вздохнул.

— Я только скажу уборщику трупов, что он может загружать эту троицу. И что для него есть ещё другая работёнка.

Маэстра медленно последовала за сержантом и остановилась у входа в полуразрушенный задний двор. Много лет назад здесь случился пожар, и от дома, принадлежащего к этому заднему двору, остались только руины.

— Я удивлён, что его никто не купил, — заметил Сантер. — Я думал, что участки здесь, в торговом районе, пользуются большим спросом?

— Этот участок не продаётся, — рассеянно ответила Дезина. Она изучала обугленные останки, лежащие перед ней на земле, и медленно кивнула.

— Штаб-сержант, благодарю вас. Теперь прошу вас вернуться к своим людям!

Сержант посмотрел на Сантера в поиске поддержки. Было ясно, что этому человеку очень хотелось остаться и из первых рядов проследить за происходящим. Сантер подал мужчине знак, и сержант разочарованно удалился, чтобы наблюдать на расстоянии.

— Это дело, отличается от предыдущего, верно? — тихо спросил Сантер. Перед ним лежали обугленные останки человека, который должен был гореть в таком горячем огне, что остался только серый пепел, который частично ещё сохранил форму тела. Он наклонился и осторожно прикоснулся пальцем к остаткам бедра, пепел в том месте обвалился, превратившись в мелкую пыль.

— Верно, — тихо ответила маэстра. — Я знаю из одного источника, что Дженкс, жертва прошлой ночи, перед смертью тоже был здесь. Возможно, здесь произошло нечто подобное, только на этот раз мы имеем другой результат.

— Для меня этот чувак не похож на жертву, — заметил Сантер, глядя на сгоревший труп. Какая бы магия это не сотворила, она была намного мощнее той, что убила другого парня в нескольких переулках отсюда. — Мы никогда не узнаем, кем он был. Просто от него мало что осталось! Немного дождя и ветра, и прах развеется, — под впечатлением заметил Сантер. — Думаю, уборщик тел может не приходить. Здесь будет достаточно веника.

— Сантер, — тихо попросила маэстра. — Дайте мне немного времени и тишины. И отойдите в сторону.

Сантер кивнул и отошёл к патрулю, ловя на себе их любопытные взгляды.

— Интересное сегодня вечером дежурство, — беззаботно сказал Сантер, прислонившись неподалёку к стене. — Собственно, вы хорошо знаете окрестности, сержант?

Тот кивнул.

— Да, сэр. Я несу дежурство тут уже четыре месяца. Да, думаю, я хорошо знаю этот район.

— Где здесь поблизости можно хорошо провести время? Хорошо покушать, возможно, даже послушать выступление барда?

— В «Золотой Розе», сэр. Это один из лучших постоялых дворов здесь в округе. Его вы найдёте через три улицы, если свернёте налево у Гончарного фонтана. Трудно не заметить. — Сержант вздохнул. — Когда закончим здесь, мы должны будем пойти туда. Хозяин постоялого двора послал за нами слугу. Я ещё не знаю почему, слуга говорил что-то о госте, который напугал хозяина. — Сержант посмотрел на Сантера. — Я буду рад, когда это дежурство закончится. Всю неделю ничего не было… а сегодня…

— Я понимаю, что вы имеете в виду, сержант, — ответил Сантер, но сержант покачал головой. — Дело не в этом, сэр. Это сгоревшее тело и другой парень… когда я сталкиваюсь с кем-то со сталью в руке, я знаю, что делать. Но как, ради богов, защититься от магии? — Он быстро посмотрел в сторону Дезины, которая снова стояла там неподвижно, словно статуя. — Я рад, что она здесь, сэр. По крайней мере, она знает, как противостоять магии! Хоть я и не понимаю, что она делает!

— Главное, чтобы она знала, — успокаивающе произнёс Сантер. — Не беспокойтесь, она выяснит, что здесь случилось.

— Я понятия не имею, что здесь случилось, — сообщила маэстра немного позже, после того, как снова позвала Сантера. — Произошла драка, что очевидно. Тарида опять принимала в этом участие, а также мой друг в сапогах. — Она протянула Сантеру кинжал. Хорошо выполненная и сбалансированная работа. Во всяком случае, когда-то была таковой. Теперь же сталь была скручена и погнута, напоминая штопор.

Она присела и пальцем отодвинула в сторону кусок обугленной черепной коробки.

— Ласку здорово поколотили, — тихо сказала она. Но в конце… вот здесь, в глазу торчало лезвие. И вдоль лезвия кость обуглена ещё больше.

— Ласка — ваш друг? — удивлённо спросил Сантер. Уже много лет каждый Морской Змей мечтал арестовать этого парня, который обводил вокруг пальца весь город.

— Да. Но это не имеет значения, — рассеянно ответила маэстра. — То, что произошло здесь, гораздо важнее. Особенный интерес представляют две вещи: как такое возможно, чтобы пламя, испепелившее его, было таким горячим… и, что более важно, кем был этот человек. У меня есть ответ только на второй вопрос…

— Вы знаете, кем он был?

— Если быть точнее, я знаю, чем он был, — ответила маэстра так тихо, что он едва расслышал. — Можно? — спросила она, и Сантер вернул ей кинжал. Она жестом попросила его присесть рядом с ней и снова зажгла свет, чтобы ему было лучше видно. Затем остриём изогнутого кинжала она выкопала что-то из пепла. Было трудно сказать что это, поскольку вещица была обёрнута в обугленную кожу камзола. Для Сантера это выглядело как чёрная монета на тяжёлой, расплавившейся серебреной цепочке. Сам чёрный круг не расплавился. На монете не было чеканки, это был лишь кусок чёрного полированного металла.

Он протянул руку, но маэстра остановила его.

— Не трогайте! — резко сказала она.

— Что это? — спросил Сантер.

— До сих пор я об этом только читала. Это медальон ночи. Первоначально эти медальоны носили священники старого эльфийского бога, который, как и Безымянный, олицетворял тьму, но сегодня их носят священники Безымянного. Или некроманты, которые продали ему свою душу. Предположительно они являются символом пакта, который проклятый заключил с богом. В зависимости от того, насколько могущественен некромант, прикасаться к этим монетам может быть опасно.

Она коснулась монеты кончиком изогнутого кинжала.

— Этот не был священником. Иначе монета была бы не гладкой, а с чеканкой. Он был некромантом.

Сантер не мог поверить в то, что ему только что сообщила Дезина.

— Хотите сказать, что девушка-бард и Ласка выследили некроманта, который убил того камердинера, и в самом деле смогли его одолеть?

Она посмотрела не него.

— Было бы неплохо, верно? Но как-то мне в это не верится.

— Во всяком случае, этот мёртв, — с удовлетворением заметил Сантер. — Одним меньше, о ком придётся позаботиться. — Он широко улыбнулся. — И, по крайней мере, мы теперь знаем, что их можно победить!

— Я рада, что здесь лежит не Ласка, — тихо промолвила Дезина. — Мы были близкими друзьями с самого раннего детства.

— Необычная дружба, — заметил Сантер. — Аскирский мастер-вор и Сова. — Она ничего не ответила, и он наблюдал, как она суют руку в мантию и вытаскивает тяжёлый блестящий мешочек. Он был сделан из металлических кольчужных колец, изнутри покрыт тонкой кожей и бархатом. Она вывернула мешочек наизнанку и осторожно взяла им монету. Когда монета оказалась внутри, она затянула мешочек, помедлила одно мгновение и положила в карман.

— Разве для вас она тоже не опасна?

— Я надеюсь, что нет. Мешочек защищён магией… это должно быть безопасно. В любом случае, я не могу оставить эту штуковину лежать здесь, на улице!

Она выпрямилась, выбросила изогнутый кинжал и посмотрела на Сантера.

— Пришло время поговорить с Таридой и Лаской.

— Легче сказать, чем сделать, — с сомнением произнёс Сантер. — Ласка известен тем, что избегает любые разговоры с Морскими Змеями.

— Вы больше не Морской Змей, Сантер. — Она сделала шаг назад и жестом пригласила Сантера сделать то же самое. — К тому же я знаю, где его найти. Здесь нам осталось сделать только одно…

Она вытянула перед собой руки, и на кончиках её пальцев появилось бледное сияние, которое распространилось до сожжённых останков, пока полностью их не охватило. Один долгий момент ничего не происходило, затем останки вспыхнули и исчезли в море светящихся искр, которые момент спустя и сами померкли. Тяжело дыша, она опустила руки.

От некроманта ничего не осталось.

Она посмотрела на Сантера, всё ещё тяжело дыша, но удовлетворённо улыбаясь.

— Скажите, Сантер, как вы смотрите на то, чтобы пойти выпить глоток хорошего вина?

— Это, маэстра, отличная идея, — ответил Сантер, но его голос прозвучал рассеянно. Маэстра проследила за его взглядом, и увидела, что он смотрит на обугленную крышу старого дома.

— Что случилось?

— Мне лучше спросить об этом вас, маэстра, — ответил Сантер, нахмурившись. — Думаю, что видел там наверху, в тени, движение. Это у вас обострённые чувства восприятия… полагаете, там что-то есть?

— Я что-то чувствую… там наверху, — тихо подтвердила она. — Но не знаю, что… однако это можно выяснить.

Она махнула рукой, как будто что-то подбросила в воздух, и появился свет, который был намного ярче того, что она создавала раньше. Он взлетел высоко, и был чуть ли не слишком ярким, чтобы смотреть на него. Над разрушенным заднем двором танцевали грубые тени, когда свет упал на обугленные балки и лопнувшие камни… Раздался пронзительный писк и свист, когда в воздух стремительно поднялась дюжина летучих мышей.

— Только летучие мыши, — с облегчением заметила маэстра. — На мгновение я тоже подумала, что там что-то есть…

Свет начал гаснуть, но Сантер поднял руку и указал на угол обугленной крыши.

— Нет, не тушите… пошлите свет туда.

Свет послушно изменил направление и снова стал ярче. Там, в углу, всё ещё висело с полдюжины летучих мышей, но они не двигались, даже когда свет приблизился к ним. Сантер огляделся, нашёл на земле подходящий камень, поднял его и бросил. Камень попал в одну из летучих мышей… и та лопнула, две другие упали на землю дождём из высохшей кожи и бледных костей.

Маэстра и Сантер переглянулись и осторожно подошли к руинам. Летучие мыши упали в дом.

— Будьте осторожны, в доме может быть подвал, а мы не знаем достаточно ли прочный пол, — предупредила маэстра, когда Сантер перешагнул через обугленную балку. Сама она осталась ждать на месте.

Сантер кивнул, но не разделял опасений маэстры, пол под его ногами был сделан из подогнанных каменных плит. Его больше беспокоили сцепленные друг с другом обугленные балки наверху. Он осторожно перешагнул через обломки и остановился, подав маэстре знак приглушить свет.

Перед ним лежало ещё добрых две дюжины летучих мышей, каждая из них была высохшей и сморщенной, и когда он пнул одну из них носком сапога, она рассыпалась в пыль и бледные кости.

Сломанные бледные кости. Сантер пригляделся, каждая из летучих мышей выглядела так, будто её схватили и раздавили в кулаке.

— Кто охотится на летучих мышей, при этом раздавливая их? — спросил он, осторожно вставая, чтобы найти среди обломков путь к маэстре, ожидающей его у руин.

— Летающие змеи — Ксуэц'ксит'шал, — ответила маэстра. — Небольшие яркие и разноцветные змейки, длинной примерно с мою руку, с четырьмя тонкими, полупрозрачными крыльями, которые могут переливаться всеми цветами радуги. Это красивое животное, но чрезвычайно ядовитое… оно может укусить, но обычно распыляет свой яд через ноздри… и этот яд достаточно силён, чтобы парализовать человека на пол отрезка свечи. На людей они не нападают, но обвивают свою парализованную добычу — в основном это мелкие птицы или летучие крысы — и раздавливают их, чтобы было удобнее есть.

— Я ещё никогда не видел такой крылатой змеи, — поражённо ответил Сантер. «Каково это, когда знаешь так много?» — подумал он.

— В этом нет ничего удивительного, — ответила Дезина, и он услышал неловкость в её голосе. — Они здесь не обитают, климат слишком холодный. Их можно встретить в джунглях на южном побережье Ксианга.

— А ещё кто-нибудь?

Она покачала головой. Они переглянулись, затем посмотрели туда, где лежали останки некроманта. Свет маэстры поднялся выше, становясь всё ярче, пока жёсткий, словно дневной, он не осветил всю местность и сгоревшие руины. На них посмотрела крыса и исчезла между обломок, больше не было видно никакого движения. Маэстра удерживала свет некоторое время, пока они стояли там, исследуя взглядом каждый уголок руин, но не увидели больше никакого движения. Всё это время Сантер держал руку на рукоятке своей рапиры.

Свет медленно опустился, угасая, пока совсем не исчез. Сантер моргнул. Свет был таким ярким, что теперь он почти ничего не видел. Он подождал, пока не стал различать хотя бы огонь факела, который всё ещё держал сержант.

— Вы говорили что-то о глотке вина? — наконец спросил он и сглотнул, его голос прозвучал хрипло.

Маэстра только кивнула. Вместе они вернулись к патрулю. Сержант с любопытством посмотрел на них и, видимо, что заметил в выражении лица Сантера.

— Есть какие-то проблемы, сэр?

— Нет, сержант. Вы можете продолжить своё патрулирование, — ответил Сантер. — Мы здесь закончили.

Но, прежде чем последовать за маэстрой, он оглянулся на сгоревший дом. Там всё ещё не было видно никакого движения.

45. Мама Маербэллина

«Аскир — это город чудес», — подумал Ласка, осторожно крадясь за угол дома. Здесь можно было купить всё, что угодно… если только знаешь, где. И это также относилось к выправлению костей или исцелению травм.

Почтенный гражданин обратился бы к лекарю, чтобы там ему выправили кости. Если у него было достаточно денег, и он нравился священникам, он мог бы пойти в храм, где священник облегчил бы ему исцеление, возможно, даже полностью исцелил, в зависимости от того, насколько высока благосклонность или, возможно, настроение бога. Но когда ты был вором, который не имел хороших отношений с богами, ты шёл к Маме Маербэллине.

Может она и была странной, и к ней нужно было немного… привыкнуть, и иногда от неё воняло, но сердце у неё было золотое, а руки творили чудеса.

Ласка нырнул глубже в тень, пока отряд из четырёх Морских Змей не исчез за следующим углом. «Наверное, это была излишняя осторожность», — подумал он. Никто не мог знать, что он украл камень из посольства Алдана, но прямо сейчас он не хотел иметь никаких дел с Морскими Змеями.

Мама Маербэллина жила в маленьком домике у внутренней стены, неподалёку от Зерновых ворот. Этот участок ещё был частью порта, но из-за близости к Зерновым воротам уже считался районом получше. Если уж и жить в порту, то тогда здесь. Дом был старым, ступеньки, ведущие к низкой двери, протоптаны, но камень был прочным, крыша покрыта шифером и без дыр, и даже в камине была тяга, о чём свидетельствовал дымок, поднимающийся из трубы. Ласке не нужно было видеть дым, чтобы понять, что Мама дома. Она не покидала дом, и насколько знал Ласка, она никогда не спала.

Он постучал.

Ничего не произошло.

Он снова постучал, на этот раз громче. Дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Мамой Маербэллиной… которая угрожающе держала в руке скалку.

— Чего хочет Ласа, а? — прошипела она и схватила его большой рукой. В следующий момент у Ласки земля ушла из-под ног, когда она подняла его за изодранный камзол.

Буквально сегодня Ласка видел вещи, которые напугали его до смерти, но ответ на вопрос, кто был более устрашающим, Мама Маербэллина или человек-тень, всё ещё оставался открытым.

Мама была высокой, даже выше Иствана. Если бы это было всё, не было бы причин бояться её. Только её было так… так… много! Не то, чтобы она была толстая, скорее мощная! Описать Маму было трудно… длинные чёрные волосы были похожи на дикую гриву, достаточно длинную, чтобы доставать до пола, лоб под ними был чёрным, как эбеновое дерево, украшен белыми шрамами, под ним большие, тёмные глаза, которые, казалось, смотрят в самое сердце души, широкий нос со вставленной костью, которая была украшена золотыми рунами, и широкий рот с хорошо очерченными губами, которые Мама проткнула для красоты осколками кости в золотой оправе. Зубы крепкие, как у хищника, она смазала чёрной краской, и когда улыбалась, кровь застывала в жилах. Зелёное полотно, наверное, достаточно большое, чтобы послужить парусом, было обёрнуто вокруг неё, подчёркивая огромные груди, торчащие, как шарообразные снаряды катапульты. Золотой кушак подчёркивал на удивление тонкую талию, а руки могли, наверное, выжить из камней сок.

На каждом из её массивных пальцев она носила достаточно золота, чтобы купить половину порта! Насколько велика была лапша, которую она раскатывала этим куском дерева, каждый мог представить себе сам. В любом случае, Ласка уже видел на Твёрдом рынке военные дубинки гораздо меньшего размера. Кроме того, с каких это пор скалки стали делать из эбенового дерева со странными магическими символами?

А если коротко, то однажды увидев Маму Маербэллину, больше никогда не сможешь её забыть. Если бы она не была такой высокой, такой огромной, такой… такой, то, возможно, была бы даже красивой женщиной. На самом деле, Ласка знал, что есть мужчины, которые мечтали побывать между её бёдер. Но только не Ласка. Ласка предпочитал не мечтать о том, что могло его раздавить.

— Я тоже рад тебя видеть, Мама Маербэллина, — выдавил Ласка, поскольку у него заканчивался воздух. — Ты не собираешься отпустить меня, чтобы я снова мог дышать?

Не говоря ни слова, она перенесла его в свою хижину, словно огромный портовый кран, и бросила там. Но Ласка был бы не Лаской, если бы не приземлился на ноги. Он подождал, пока боль утихнет, и он снова сможет дышать, затем стряхнул с себя остатки своего порванного камзола и укоризненно посмотрел на неё.

— Я ранен!

— Да, да, — сказала Мама Маербэллина, указывая пальцем на стул, который, как и всё здесь, был слишком большим.

— Сидеть!

Ласка сел. Мама наклонилась и понюхала его, потом скривилась, чтобы с отвращением отшатнуться.

— Ласка воняет Ма'б'р'мнгта!

— Что бы это ни было…

— Чёрный человек! — прошипела она и резко развернулась, чтобы открыть большой сундук с золотой отделкой, из которого достала то, что для Ласки подозрительно выглядело как бедренная кость человека, к которой был прикреплён панцирь черепахи, череп ящерицы и несколько длинных перьев. — Фде'теее! — выкрикнула она, размахивая этой вещью перед носом Ласки и шипя на него.

В тот миг, когда её массивная голова дёрнулась вперёд, она трансформировалась, так что теперь на него шипела не Мама, а огромная чёрная барханная кошка с горящими глазами и пугающими, белыми зубами… достаточно большими, чтобы слопать его как закуску! Ему казалось, что шипение кошки накрыло его, словно каменная лавина… «И теперь стало ясно, кого ему следует бояться больше…» — подумал он с последними остатками угасающего сознания.

Когда Ласка пришёл в себя, он сидел на одном из огромных Маминых стульев, в котором всегда чувствовал себя маленьким ребёнком. Он был полураздетым, на нём остались только штаны и сапоги, и кожу покалывало… в некоторых местах она была розовой, как кожа новорождённого ребёнка. Его рёбра больше не болели, а царапины и ссадины на руках тоже исчезли. Он даже снова мог видеть левым глазом.

Напротив него сидела Мама Маербэллина и укоризненно смотрела на него, пока пила что-то из человеческого черепа, окаймлённого серебром.

— Чёрный человек, баа'та! — укоризненно сообщила она. — Чего общего у тебя с чёрным человеком!?

— Я отправил его в самый глубокий ад Сольтара, — ответил Ласка тоном не менее укоризненным, чем был у Мамы. — Что это только что было, ради молота Барона?

— Ты видеть меня в мой истинный облик! — отозвалась она, обнажая свои чёрные блестящие зубы. — Кошка лучше прогонять Ма'б'р'мнгта!

— Да, спасибо! — немного резко поблагодарил Ласка. — Больше никогда так не делай! Я думал, что умру от испуга!

— Испуг помогать от Ма'б'р'мнгта! — сообщила она ему. Она наклонилась и испытующе посмотрела на него своими тёмными глазами. — Ты убить чёрного человека?

— Ещё как! — ответил Ласка и вздрогнул, вспомнив об этом. Затем моргнул, когда с запозданием понял, что она только что сказала.

— Ты кошка?

— Нет. Я богиня. Ты мне поклоняться? — с надеждой спросила она.

Ласка с усмешкой покачал головой.

— Ты не богиня!

— Если Ласка поклоняться мне, то я богиня Ласки, — серьёзно объяснила она.

— Нет, спасибо, мне хватает мороки с Бороном, Сольтаром и Астартой, — сказал Ласка. — В конце концов, они ещё могут обидеться! — Он посмотрел на неё и засмеялся, когда увидел, как она надулась. — Но я всё равно тебя люблю!

Он почесал то место, которое ещё недавно было кровоточащей раной, новая кожа ужасно зудела. Что ж, с этим он мог жить. Что о кровоточащих ранах не всегда можно было сказать.

— Я сильно пострадал? — спросил он.

Она кивнула.

— Маленькая косточка Ласки… как сказать, часть от кости?

— Осколок?

Она кивнула.

— Осколок Ласки от кости в почке, внутри много крови… ты завтра умер. Как сказать шесть и два?

— Восемь, — рассеянно ответил Ласка. Если Мама Маербэллина говорит, что он был бы завтра мёртв, тогда это правда. Он задумчиво посмотрел на неё. Кошка была крайне убедительной… и Мама могла исцелять, как самые лучшие священники храма… только, похоже, это её не утомляло.

— Ты, э… вы действительно богиня? — осторожно спросил он.

Она кивнула.

— Я богиня Не'фате'Ал, — сообщила она ему. — Я старая богиня!

— О… нет, — весело засмеялся он. — Будь ты богиней, то знала бы всё и могла лучше говорить на нашем языке, — с ухмылкой сказал Ласка и покачал головой. — А я ещё почти тебе поверил!

Она посмотрела на него темными глазами и улыбнулась.

— Знаешь, Ласка, только ещё твоя дерзость превосходит твою ловкость, — сказала она кристально чистым голосом, который прозвенел в его ушах, как колокол. — Ты приходишь ко мне с раздробленными костями, почкой, которая убила бы тебя завтра, с запахом наездника душ, сидишь за моим столом и смеёшься надо мной, когда я открылась тебе, потому что ты мне нравишься, маленький Ласка!

Ласка посмотрел на неё широко распахнутыми глазами, открыл и снова закрыл рот.

Она с улыбкой протянула ему череп.

— Чай?

— Э… нет, спасибо, — вежливо отказался он и встряхнулся. — Скажи, ты действительно богиня? — прошептал он, и она рассмеялась и провела огромной рукой по его волосам, будто он был ребёнком.

— Нет, я шучу… шутки помогать против всех болезней, — усмехнулась она, её голос всё ещё был необычайно ясным, но, по крайней мере, больше не звучал как храмовый колокол.

— А язык?

Она вздохнула.

— Я живу здесь уже тридцать лет… конечно я могу говорить на линг'ната.

— На каком?

— На местном языке. Кошка… ну, ты же приходишь ко мне, потому что я освоила несколько маленьких трюков… думаешь, если бы я была богиней, то жила бы в такой дыре?

— А почему…

— Почему я так странно говорю? — она тихо засмеялась. — Возможно, мне доставляет удовольствие не разочаровывать людей.

Ласка посмотрел на неё и почесал затылок.

— Они ожидают, что я буду так говорить… я говорила так, когда переехала сюда, и теперь это как будто естественно, как кость в моём носу! — Она склонила голову на бок и посмотрела на него загадочным взглядом. — Если бы я была богиней, мне приходилось бы здесь нелегко… Борон, Астарта, но прежде всего Сольтар здесь всесильны… кто поверит в чёрную богиню слишком большого роста?

«Что ж, по крайней мере, ей удалось вселить в меня неуверенность», — подумал Ласка.

— Ты спрашивал о цене. Восемь! — Её голос прервал его мысли. Он непонятливо моргнул.

— Цена за твоё исцеление, — объяснила она ему. — Если уж ты не хочешь поклоняться мне, тогда тебе придётся платить монетой! Так будет честно.

Здесь Ласка вряд ли мог возразить.

— Серебро? — с надеждой спросил он.

Она медленно покачала головой.

— Ты же не имеешь в виду золото? — в ужасе воскликнул Ласка.

— Иди к Борону и попроси в следующий раз его! — сказала она, укоризненно глядя на него. — Разве я задаю вопросы, чем ты занимался? Приказываю елейными словами изменить свою жизнь? Ты приходишь сюда полумёртвый, приносишь вонь Ма'б'р'мнгты в мой дом и жалуешься на то, что я прошу восемь золотых?

Ласка поспешно поднял руку.

— Мама Маербэллина! Я просто был удивлён… обычно ты не берёшь так много!

— А это цена не за исцеление, мой маленький Ласка, — промолвила она. — Это из-за зловония Ма'б'р'мнгты, которые пристало к тебе. Оно отравило бы твою душу, и ты попал бы под влияние другого, тёмного бога. — Она откинулась назад и надула губы. — Если бы ты знал, сколько мне пришлось сделать работы, то не жаловался бы!

— Да неважно. Я отдам тебе золото, — засмеялся Ласка. — Моя благодарность обеспечена тебе в любом случае… и нет, мне не хочется каждый раз слушать отповедь от одного из священников Борона, когда нужно вправить кости!

— Я так и думала, — улыбнулась Мама. — А теперь расскажи мне, откуда у тебя это!

Неизвестно откуда у неё в руке появилась каменная волчья голова, которую она с громким стуком поставила перед ним на стол, так что Ласка вздрогнул, тем более что ему показалось, будто вокруг волчьей головы и её руки бегают маленькие искры.

— Ах, это… — сказал Ласка как можно более невинно и протянул руку к волчьей голове, но взгляд тёмных глаз заставил его замереть, а затем осторожно убрать руку. Прежде чем она ещё откусит её!

— Это длинная история …

— Если думаешь, Ласка, что можешь уйти отсюда, не ответив на вопрос Мамы Маербэллины, ты ошибаешься, — улыбнулась Мама. «Почему-то улыбка напомнила ухмылку голодной дикой кошки», — подумал Ласка.

— Этот старый камень настолько важен? Я украл его, чтобы он не достался чёрному человеку, — честно признался Ласка. Богиня или нет, лгать Маме Маербэллине было бы серьёзной ошибкой.

— Вот как. И это ты называешь длинной историей? Она выгнула одну, покрытую белыми шрамами бровь, и засмеялась. — Черный человек хотел заполучить его, и, по-твоему, камень не так важен? — Она всё ещё не отрывала от него взгляда. — Что ты собираешься делать с этим камнем?

— Я подумывал отдать его Зине.

— Это, мой маленький Ласка, хорошее решение! — сказала она, обнажая чёрные зубы. — Передай ей, что Мама скучает по ней! Она почти больше не навещает меня!

— Я передам. Знаешь, она очень занята? — Он посмотрел на волчью голову, потом на неё.

— Ты вернёшь её мне? — вежливо спросил он.

Она кончиком пальца подтолкнула волчью голову к нему.

— Бери. Но не потеряй.

— Не собираюсь, — ответил Ласка. — Спасибо, — добавил он послушно.

— Ты знаешь, что это? — спросил он.

— Да.

— И что?

Она посмотрела на него, покачала головой и тихо засмеялась.

— Выясни сам, — промолвила она с загадочным выражением лица. — Ласка уверен, что Ласка не хочет поклоняться мне? — спросила она снова нараспев, как привык слышать от неё Ласка, а её глаза жадно впились в его худощавую фигуру, как будто он был мышью. — Поклонение может быть и приятным… — Она облизнула губы. Теперь понятно, кто здесь кошка, — подумал Ласка, чувствуя лёгкую панику.

— Но Мама Маербэллина, я всегда тебя боготворил… — поспешно улыбнулся Ласка, но настолько обаятельно, насколько мог. — Ты должна это знать!

— Мама Маербэллина знать! — ухмыльнулась Мама Маербэллина. — А теперь уходить, пока Мама тебя не съесть!

Спустя несколько мгновений дверь Мамы за ним закрылась. Ночь стала ещё холоднее, а ледяной ветер продувал узкие улочки. «Вопрос лишь в том, действительно ли она имела в виду то, что сказала!» — подумал Ласка, дрожа от холода и укутываясь в свой рваный камзол. Он взвесил волчью голову в руке, камень был намного тяжелее, чем можно было предположить. А подержав его немного дольше, ему показалось, что кончики пальцев покалывает.

Если уж Мама Маербэллина так отреагировала на этот камень, значит волчья голова важна. Поэтому нужно найти Зину. Но, с другой стороны, был ещё и этот чёрный корабль… и теперь, когда ему стало лучше, его снова распирало любопытство…

— Ох уж эти решения! — засмеялся Ласка, подбросил волчью голову, снова поймал её, сунул в карман и исчез в темноте.

46. Проклятые

Сначала Сантер подумал, что маэстра собирается выпить обещанный глоток вина в «Золотой Розе», но она пошла в другом направлении, обратно к холму цитадели. Она молчала, идя рядом с ним, капюшон был накинут глубоко на лицо, руки скрещены под широкими рукавами мантии. Сантера это устраивало, он тоже был погружён глубоко в мысли.

Он служил у Морских Змей в течении одиннадцати лет, большую часть своей службы он провёл в порту, остальную — в море… таким образом побывав в далёких странах и других портах. Он многое повидал и теперь начал верить, что у него развился хороший инстинкт к некоторым вещам. Он посмотрел на меэстру, молча идущую рядом с ним. Когда-то Совы из башни защищали старый имперский город от врагов, владеющих магией. Но их не было уже несколько столетий… как и угрозы от магии. Сколько он себя помнил, он никогда не слышал о преступлениях, где магия играла роль. А за последние две ночи произошло три убийства, связанных с магией.

В Аскире была магия, это знали все. Но гораздо меньше, чем во времена Старой империи. Повсюду в городе, особенно вдоль главных магистралей, соединяющих цитадель с окраинами огромного города, стояли столбы, над которыми когда-то горели волшебные лампы. В большой кузнице на Арсенальской площади стояло большое колесо, которое приводило в движение прокатные станы и кузнечные молоты. Он сам видел это, когда ещё был зелёным новобранцем.

Такие следы былого могущества можно было найти повсюду в имперском городе. Так, в городском лесу, к северо-востоку от цитадели, стояло гигантское сооружение, узкая башня, построенная не из камня, а из лучшей стали, которую умели когда-то производить. Она поднималась в воздух на шестьдесят длин, равных росту человека, такая высокая, что массивное сооружение выглядело издалека филигранно. Там наверху была платформа, на которой до сих пор стоял дом из стали и стекла. И наверх вело пятьсот сорок крутых железных ступенек.

Стоило достичь вершины этого здания, и ты был вознаграждён захватывающим видом, расстилающимся далеко за пределами внешних стен… А ещё между могучих деревьев у подножия башни находился полуразрушенный скелет корабля, разбившейся далеко от моря. Если поискать в развалинах, то ещё сегодня там можно было найти ценные вещи: провода и шарики из серебра, золота и стекла, искусно обработанные и украшенные странными магическими узорами… Или ценная проволока, составляющая сотни длин, равных росту человека, натянутая между бледной нервюрой обломков, которая не заржавела даже спустя долгие столетия и всё ещё удерживала вместе большие части обломков. Всё, что осталось от корабля, который якобы когда-то мог летать.

То, что осталось от магии или магических творений по прошествии столетий, вызывало иррациональное восхищение… но не одно из этих творений не стреляло молнией или сжигало человека дотла.

Почему же сейчас, после всех этих столетий? «Иногда жизнь похожа на пруд», — подумал Сантер. Если в него упадёт камень, возникают волны. И именно так Сантер чувствовал себя сейчас. Как будто он видел только волны, сам же камешек был от него скрыт.

— Боюсь, что это совсем не маленький камешек, а огромный кусок глыбы! — сказал Сантер самому себе, и маэстра вопросительно посмотрела на него. — Ничего, — ответил Сантер на её невысказанный вопрос. — Я просто думал вслух. Что, ради молота Борона, эти некроманты ищут в нашем городе?

— Богатство и власть, как и все другие, — мрачно ответила маэстра. — Уже много веков здесь не было никого, кто мог бы их узнать. Так почему им не приехать? Кто смог бы их остановить?

— Я надеялся, что Вечный Правитель изничтожил их всех, — заметил Сантер. — Но, видимо, они всё ещё существуют. А что насчёт этого кольта, Белое Пламя? Разве они не утверждают, что очищают мир от выводка Безымянного? Они успешны, вам что-то об этом известно, или просто бессмысленно убивают наших детей?

Маэстра остановилась и из-под капюшона посмотрела на него, её губы были сжаты в горькую линию.

— Последнее, Сантер. Каждое из их убийств не имеет смысла, и этот беспредел допускают слишком многие в королевствах! Единственное, чего добился этот жестокий культ своими кострами, которые продолжались на протяжении столетий, это убил тех, кто мог стать щитом от наездников душ! Так было уже столетия назад, когда ещё существовала империя. Уже в то время Совы определили, что нет ни единого доказательства того, что Белое Пламя когда-либо сжигало некроманта. Страх, что дети, у которых разовьются магические способности, станут некромантами — это грязное искажение истины, — с горечью продолжила она. — Именно эти дети, так одарённые богами, становятся жертвами некромантов! Единственное, чего, возможно, добился культ, это лишил некромантов тех, чьи души они могли возжелать! — Она остановилась, и Сантер увидел, что всё её тело дрожит от негодования или гнева, даже руки она сжала в кулаки. — Возможно, в этом есть заслуга культа, что наездники душ избегали Семь королевств, потому что искали свои жертвы в другом месте. Возможно, белые пожары действительно помогали сохранять безопасность в королевствах, но Сантер, какой ценой!? Тысячи невинных детей с магическими талантами стали жертвами этих нечестивых пожаров, поэтому в наши дни так мало людей с магическими талантами! — Она набрала в лёгкие воздуха. — Культ близок к достижению своей цели и устранению магии из наших жизней… но Сантер, поверьте, в результате мир стал намного беднее!

— Культ пытался убить и вас, Дезина? — тихо спросил Сантер.

— Нет, — ответила она. С видимым усилием она сосредоточилась и пошла дальше, Сантер шёл рядом с ней. — Я никогда не проявляла никаких признаков магического таланта, — наконец объяснила она, и посмотрела на него. — Поверьте мне Сантер, никто не был удивлён больше, чем я сама, когда башня впустила меня внутрь.

— Возможно, другие тоже таким образом ускользнули от культа, — задумчиво заметил Сантер.

— Возможно, — согласилась она. — Нет, это даже наверняка. Но это никак им не поможет… потому что культу даже не нужно гоняться за маэстро. Дети с таким талантом гибнут в фанале, когда впервые обнаруживают свои способности. Им даже не нужна нечестивая помощь Белого Пламени!

— Что, собственно, это такое? Я имею в виду фанал, — спросил Сантер. Он прекрасно понял, как сильно это задевало маэстру, но ему было любопытно.

— Объяснить это просто, — тихо ответила она. — Когда-то магия в королевствах текла гораздо сильнее. Здесь, в Аскире в то время даже встречалось четыре течения потока мирового. Прямо там, где стоит Совья башня, находился перекрёсток магических энергий, какой в мире вряд ли можно встретить во второй раз. Это был источник могущества Вечного Правителя, который позволял ему и Совам творить магические произведения. Скажите, Сантер, вы знаете, что, в сущности, представляют собой таланты?

Он покачал головой.

— Не совсем.

— Это таланты, которые некоторые люди получают от богов. Некоторые меньше, некоторые больше. Один из талантов может заключаться в том, чтобы видеть в темноте, или ходить по воде, или даже просто знать, где дерево будет расти лучше всего. Такой талант дарован богами, заложен в сущности одарённого человека. Чтобы этот талант действовал больше ничего не нужно, потому что это воля богов. Талант маэстро отличается, он не определён… он позволяет ему собирать и формировать магические потоки, преобразовывать магию внутри себя и ту, что течёт вокруг, невидимая для других. Но это убийственный дар, Сантер, потому что маэстро проводит эту энергию через себя, он сам кондуит'арканис, душа магии, как называют это эльфы. Если он ошибётся, возьмёт слишком мало или слишком много, магическое творение провалится со всеми вытекающими отсюда последствиями! Если он ухватит слишком много, то может надеется обуздать эту силу и, возможно, справится с ней. Если ухватит слишком мало, магия всегда потребует свою цену! У эльфов даже есть для этого слово: л'цеосте'фини'тае, что означает: цена конечна, она определена! Или же: каждое творение требует свей цены. Это главный постулат маэстро! Если у ребёнка есть талант маэстро, в какой-то момент он ему откроется, в какой-то момент ребёнок захочет, чтобы что-то произошло… и инстинктивно придаст магии такую форму, чтобы это случилось. Если повезёт, он сможет сформировать находящуюся вокруг него магию… если нет, то творение потребует свою цену от самого ребёнка… это то, что называют ен фанале! Ребёнок сгорит в пламени трансформации, в белом пламени, фанале! Вот откуда взял своё название культ… и это судьба, которую культ предусмотрел для всех, кто когда-либо милостью богов получал талант! — Она посмотрела на него и продолжила. — Когда поток миров, как называли эльфы сплетение магических течений, иссяк, магии стало недостаточно, чтобы её мог использовать неопытный маг. Таким образом даже если его первое желание было незначительным, магия безжалостно требовала свою цену, и судьба ен фанале становилась неизбежной!

Маэтсра горько засмеялась.

— В этом ирония культа… дети с талантом маэстро погибают в ен фанале, носители других талантов, какими бы невинными они ни были, оказываются на этом нечестивом костре. Только один талан остаётся настолько скрытым, что его едва можно заметить — нечестивый талант наездника душ, некроманта, талант отнять у других жизнь, да, саму душу!

— А как это было раньше, когда культ ещё не был таким могущественным? — спросил Сантер.

— Сов никогда не было много, — ответила Дезина. — Редко было больше тридцати. Талант маэстро, наверное, самый редкий после таланта наездника душ. Когда Совы ещё существовали, многие из них годами путешествовали по империи в поисках детей, которых можно было обучить в башне. Но также для того, чтобы проверить, разовьётся ли в ребёнке тёмный дар. Если они находили такого ребёнка, они пытались освободить его от этого дара, что удавалось очень редко, не убив ребёнка. Маэстра вздохнула. — Это надлежало сделать, но действовали они… неуклюже, потому что таким образом родители стали скрывали детей и от Сов. Так что даже тогда было непросто найти детей, которых можно было бы призвать в Совью башню. Большинство, пожалуй, погибло из-за Белого Пламени и фанала. Даже культу сегодня приходится долго искать, чтобы найти свою жертву! Потому что таланты передаются по наследству, даже если часто проходит несколько поколений. Так что сегодня их осталось не так много, поскольку дети, обладающие этими талантами, редко становились достаточно взрослыми, чтобы самим произвести на свет потомство!

— Разве куль не должен был в какой-то момент заметить, что находит не тех жертв? — в ужасе спросил Сантер. Насколько нужно было быть фанатичным, насколько ослеплённым, чтобы сжигать детей на костре! «Некоторые вещи он, наверное, никогда не сможет понять», — подумал Сантер.

— О, они это знают, — с горечью ответила маэстра. — Они знают, но не признают! Они думают, что если лишат некромантов их жертв, то предотвратят появление этого тёмного выводка! Но именно в этом они ошибаются, потому что любой может стать жертвой наездника душ, даже если у него нет магического таланта! Потому что наездник душ заимствует всё, чему обучалась его жертва… Зачем годами практиковаться с мечом, если можно схватить душу рыцаря? Зачем учиться читать в храмовых школах, если у учёного есть эти знания? Этот выводок жиреет за счёт всех нас, Сантер! Но только те, у кого есть магический талант, иногда могут защитить себя от них… другие всё равно, что беззащитны!

— Вы меня пугаете, маэстра, — тихо сказал Сантер, когда они вместе с маэстрой подошли к северным воротам цитадели. На этот раз охрана не стала просить пропуск. Они лишь, округлив глаза, посмотрели на маэстру и отдали под козырёк.

— Я сама себя пугаю, — ответила она, рассеянно отвечая на приветствие стражи у ворот. — До недавних пор я сама думала, что этот нечестивый выводок больше не представляет угрозы. — Она вздохнула, но потом решительно подняла подбородок и направилась не к башне, как втайне надеялся Сантер, а к цитадели.

Сантер не думал, что обещанный бокал вина так поздно ночью ему нальёт Орикес, штаб-полковник Перьев. Какой бы молодой не была маэстра, похоже, она не испытывала недостатка в уверенности в себе. В любом случае, Сантер не осмелился бы потревожить среди ночи штаб-лейтенанта Перьев в его комнатах на третьем этаже цитадели.

Маэстра просто проигнорировала двух стражников у дверей главного офицера Перьев и, не раздумывая, ударила два раза тяжёлым дверным молотом по потемневшему от времени дереву. Сантер обменялся взглядами с обоими стражниками, которых, похоже, больше позабавил, чем удивил полуночный визит маэстры к одному из самых высокопоставленных офицеров имперского города. В любом случае, они не предприняли никаких шагов, чтобы помешать маэстре взяться за дверной молоток в третий раз.

В конечном итоге, в этом не было необходимости, поскольку он уже слышал проклятья через дверь, прежде чем та распахнулась.

— Кто, ради факела Сольтара, устроил здесь такой переполох? — Полковник Перьев два раза моргнул, когда увидел стоящую у двери маэстру, с любопытством взглянул на Сантера, который словно глыба возвышался рядом с ней, и громко вздохнул. Затем Орикес затянул потуже пояс своего простого ночного халата и посмотрел на маэстру строгим взглядом, который, казалось, не произвёл на неё впечатления.

— Опять ты, — вздохнул он. — Хочешь, чтобы это стало привычкой? Что случилось, Зина, горит крепость или прямо сейчас наступил конец света? Это просто редкость, чтобы я видел тебя так часто, как сегодня! Я старый человек, и мне необходим сон! — Тем не менее он отошёл в сторону и жестом пригласил маэстру и Сантера войти в его апартаменты.

— Ты так не выглядишь, — улыбнулась маэстра и была права. Хоть его короткие седые волосы торчали во все стороны, а лицо было покрыто морщинками внезапно прерванного сна, но бледно-серые глаза были проницательными и бодрыми, прежде всего, когда он разглядывал Сантера.

— Мои ноги убивают меня. Клянусь, сегодня мы оба обошли пол города! — объяснила Дезина, откидывая назад капюшон своей мантии, когда шагнула глубже в комнату и просто рухнула на один из стульев, стоящих вокруг стола полковника. — Орикес, у тебя осталось ещё что-нибудь от Балантеры 27 года? — спросила она. — Я могла бы кого-нибудь убить за глоток этого вина!

— Пусть вас благословят боги, сэр! — промолвил Сантер, чувствуя себя скованно и неловко. — Мне жаль беспокоить вас так поздно, но…

— Я, в любом случае, не верю, что это была ваша идея, штаб-лейтенант, — отмахнулся с улыбкой полковник Перьев. — Присаживайтесь рядом с маленькой заразой, постарайтесь развлечь нашу сэру, прежде чем она ещё что-нибудь подожжёт!

— Это случилось много лет назад, — засмеялась маэстра. — Не будьте таким злопамятным!

— Нет? Это был мой самый любимый халат! К тому сегодня для тебя это было бы даже ещё проще! Дайте мне немного времени, чтобы переодеться, — добавил он, закрывая за собой дверь своей спальни.

— Не обращайте на него внимания. Прямо сейчас он не справедлив! — сообщила маэстра Сантеру, который с неловкостью сел. — Это была оплошность и совсем крошечное пламя. Вот такое! — Она сжала большой и указательный пальцы, оставив крошечное расстояние между ними, чтобы продемонстрировать Сантеру размер пламени. — Я не виновата, что шёлк сразу загорелся? — добавила она с невинным взглядом. Сантер перевёл взгляд от неё к закрытой двери спальни и обратно.

— Может халат был для него ценным? Шёлк дорогой.

— Правду говоришь, штаб-лейтенант, — произнёс Орикес, когда вернулся в комнату. Ему воистину не потребовалось много времени, чтобы переодеться, но в своей тёмной тунике и серых брюках, начищенных сапогах и сером поясе с сумкой, которая являлась эмблемой Перьев, он выглядел так, будто собирался принять парад. — Халат был подарком от моей покойной жены, — теперь объяснил полковник, укоризненно взглянув на маэстру. — Я говорил, что вечно буду тебя им попрекать!

— Прошло уже шесть лет! — надулась, как маленькая девочка, маэстра.

— Вечно — намного дольше, чем какие-то несколько лет, — заметил полковник, а потом засмеялся. — Теперь, когда мы с этим разобрались, что привело вас ко мне?

— Вот это, — сказала маэстра и вытащила из-под мантии тяжёлый мешочек с чёрной монетой, которую она нашла в пепле мёртвого некроманта. Она распустила шнурок лишь настолько, чтобы полковник мог заглянуть внутрь, и когда он это сделал, то побледнел, после чего маэстра затянула шнурок и убрала мешочек обратно.

— Это то, что я думаю? — хрипло спросил полковник, подошёл к буфету и взял три бокала и бутылку, которые поставил на стол между ними. — Кажется, мне самому нужно сейчас выпить, — произнёс он, снимая воск с пробки.

— Балантера? — с надеждой спросила маэстра, и полковник кивнул.

— Да. — Он посмотрел на Сантера и гордо улыбнулся. — Мой внук — бондарь на виноделье, и когда навещает меня, всегда приносит с собой пару бутылок. Он знает, как я ценю хорошее вино!

— Да, сэр. — Сантер вежливо кивнул и украдкой огляделся. Вот, значит, как жил высокопоставленный солдат из Перьев! Сами апартаменты не производили особого впечатления. В гостиной, в которой они сидели, было ещё три двери кроме той, что выходила в коридор, и два окна, не более, чем бойницы в массивных стенах крепости. Но в комнате также находился ещё большой камин, тлеющие угли которого согревали комнату, хотя растоплен он был вчера вечером. Комната была чистой, а благодаря белому камню цитадели, светлее, чем можно было ожидать. Сейчас она освещалась тремя свечами, но под потолком Сантер увидел ещё одну реликвию со времён империи, железную корзину, в которой всё ещё лежал молочно-серый шар, вероятно, когда-то освещавший помещение ночью.

Мебель была довольно простой, но хорошего качества. Больше всего Сантера впечатлили две полки у левой стены, на которых стояло не менее тридцати книг. Справа от них на стойке висели тяжёлые латные доспехи полковника с символом пера на левой груди.

Под одну из бойниц был поставлен письменный стол, к стене прикреплены сразу два канделябра слева и справа от бойницы. На столе были стопками сложены десятки пергаментов, содержащих рисунки или тексты, а в плоском ящике из эбенового дерева несколько белых листов ждали того, когда их заполнит рука солдата из Перьев. Пожалуй, полковник служил имперскому городу уже сорок лет. Для некоторых эти апартаменты моги показаться скромной наградой за все эти годы, но Сантер был уверен, что штаб-полковник считал иначе.

— Откуда ты это взяла? — спросил полковник, наливая вино сначала ей, затем Сантеру, прежде чем наполнить свой собственный бокал. — Могу я надеяться на то, что вы выследили и убили некроманта?

— К сожалению, нет. Но сейчас их стало на одного меньше, это я расцениваю как успех, хоть это и не наша заслуга.

Кратко и на удивление сжато, маэстра описала события этой ночи солдату из Перьев. Орикес внимательно слушал, лишь изредка задавая короткие вопросы, на которые она лаконично отвечала. У Сантера закралось впечатление, что она вот так докладывает полковнику отнюдь не в первый раз.

В конце она ещё упомянула, что Сантер как будто увидел что-то в сгоревшем доме и описала раздавленных и засохших летучих мышей, которых он нашёл.

— Я не особо хорошо разбираюсь в летучих мышах, — заметил полковник. — Но мне это тоже кажется необычным. Это всё, что вы смогли там обнаружить?

— Да, только это. Я послала свет в руины, но мы ничего не увидели.

— Есть какие-нибудь догадки, кто был некромантом? — спросил Орикес, и маэстра покачала головой.

— Примерно твоего роста, стройный, почти худощавый, тем не менее, он был настолько силён, что во время драки отбрасывал противника на шесть шагов. Он почти сгорел дотла; стоило прикоснуться к тому, что от него осталось, и оно обращалось в пыль.

— Единственное, что я могу сказать, это то, что он, вероятно, был моряком. На нём была одежда и сапоги из армированного льна, — добавил Сантер к словам маэстры, когда увидел вопросительные взгляды. — Такие сапоги не плесневеют как кожа и в них хорошо карабкаться по такелажу.

— Хм, — хмыкнул Орикес. — Нам это не особо поможет. Ежедневно к нам на берег спускаются сотни моряков. Однако большинство из них остаются в районе порта. Я отдам приказ расспросить стражу у ворот, возможно, кто-то из них видел нужного нам человека.

— Это может быть проще, чем ты думаешь, Орикес, — заметила маэстра, делая глоток вина. — Пусть их также спросят о том, не показался ли им кто-то жутким или пугающим.

Она увидела вопросительный взгляд Сантера.

— В храмовых книгах написано, что человек, использовавший тёмный дар и узурпировавший другую душу, проклят. Мы замечаем это, но обычно не хотим признавать, мы отказываемся в это верить.

— Правда ли всё так просто? — спросил Орикес.

Маэстра покачала головой.

— Нет. В книгах Сов о них есть много информации. Всё не так просто! Чем старше становится некромант, тем больше он учится. Тогда он уже больше не выдаст себя так легко, спрячется за улыбкой или жестами щедрости, притворится что испытывает чувства, которых больше не знает. Таких как любовь, печаль или радость, возможно, вспоминая, как это было раньше или копируя других. Но, нарушив заповеди других богов, он был ими проклят, поэтому больше не может чувствовать то, что чувствует человек.

— Они больше ничего не чувствуют? — удивлённо спросил Сантер. — Какое жалкое существование!

— Они чувствуют достаточно. Жажду, гнев, ненависть, жадность, опьянение властью или кровью и плотской похотью. Им это нравится, они всецело этим поглощены. Но эти чувства отличаются от наших, они извращены. Это похоже на голод, который невозможно утолить… И они все стремятся утолить его раз за разом. Для них душа — это аппетитное яство, праздничная трапеза. Они наслаждаются тем, что чувствуют другие: страхом, болью, страданием, гневом, печалью… они жадно лопают, но дыру в их собственной душе не заполнят даже страдания тысячи других людей!

Казалось, её зелёные кошачьи глаза светятся в свете свечей, что позволило Сантеру понять, как сильно — всей душой — маэстра ненавидит этих проклятых тварей. «Неудивительно», — подумал он, сдержанно потягивая вино. «Если то, что она рассказывала ему до сих пор, было правдой, у неё были для этого все основания. А у него, в свою очередь, не было никаких причин сомневаться в её словах.»

— Что ж, — спокойно сказал Орикес. — Этот один некромант мёртв, нас должно подбодрить то, что их можно убить.

— Некоторых нельзя, — зловеще промолвила маэстра. — Некоторые из них не могут быть уничтожены человеческой рукой. Их нужно казнить перед алтарём Сольтара. Некоторые из них настолько могущественны, что их может коснуться только бог Смерти!

— Тогда давайте молиться, чтобы никто из оставшихся не был настолько могущественным! — горячо промолвил Орикес.

— А как эту проблему решил Асканонн? — спросил Сантер. — Ему ведь приписывают то, что он уничтожил некромантов в империи.

— Их искали Совы. Если они находили какие-то зацепки, император натравливал на нечестивых Ночных Ястребов. Ночные Ястребы были специально обученными убийцами, которые знали, как убивать некромантов, — объяснила она, когда Сантер вопросительно посмотрел на неё. — В некоторых случаях против нечестивых свою силу обращал даже сам Вечный Правитель. В то время также существовало особое оружие, несущее в себе магию, которой эти нечестивые не могли противостоять… но за прошедшие столетия все эти мечи были потеряны. — Она заглянула в свой бокал, собираясь поднести его к губам, но кое-что вспомнила. — Возможно, существует другое оружие, которое действует против этих нечестивых. Некромант, останки которого мы нашли, был убит клинком, обладающим магией, которая была достаточно могущественной, чтобы сжечь некроманта дотла. — Она в недоумении покачала головой. — Я с трудом могу поверить в то, что у нас больше нет такого оружия или мы о нём забыли!

— Не смотри так на меня, Дезина, — улыбнулся старший из них. — Я в этом точно не виноват. — Он повернулся к Сантеру. — Что вы думаете об этом, штаб-лейтенант?

— О некромантах? — спросил Сантер.

— Да.

Сантер тщательно обдумал свой ответ.

— Думаю, каждый из нас сделает всё возможное, чтобы уничтожить этот выводок. Рано или поздно у нас получится.

— Хорошо сказано, штаб-лейтенант, — кивнул Орикес. — Значит всё, что осталось, это найти проклятых. — Он посмотрел на маэстру и Сантера. — Однако нам лучше действовать незаметно. Сейчас, при подготовке к королевскому совету, мне кажется неразумным, нагонять страх на население.

47. Слухи, страхи, беспокойства

Когда Ласка вошёл в «Сломанный Клинок», он сначала удивлённо остановился на пороге, задаваясь вопросом, не оказался ли он в каком-то другом месте. Не было ничего необычного в том, что гостевой зал «Клинка» был заполнен даже в такой поздний час, но сегодня ночью казалось, что сюда пришла половина порта, но прежде всего, люди громко и энергично дискутировали друг с другом. Кто надеялся поиграть здесь сегодня ночью в тишине в кости или карты, мог почувствовать лишь разочарование.

Большой зал был освещён ярче, чем обычно, дым от свечей и масляных ламп кружился густыми клубами, смешиваясь с дымом от десяток трубок, которые, казалось, курил сегодня каждый второй. Прежде всего ему показалось, что когда он распахнул дверь, почти все вздрогнули, и большинство людей здесь выглядели не особо счастливыми, скорее они были напуганы, возможно, даже, чуть ли не впали в панику. Во всяком случае людей, искавших спасение или хотя бы смелость в кружке пива, было достаточно. Или в бутылке водки из обожжённой серой глины… снова и снова раздавались слова, такие как: монстры, бестии, ящеры… Это звучало так, будто все боялись, что из воды порта поднимутся морские чудовища и тут же на них нападут.

Некоторые из присутствующих были закоренелыми беззаконниками, которые бы без колебаний выкололи своей матери глаза. Именно они, как казалось Ласки, дрожали больше всего, цепляясь за свои кружки. Для Ласки было достаточно встречи с наездником душ, для монстров у него не было сейчас времени.

— Что здесь происходит? — спросил Ласка, перекрикивая шум, когда наконец пробился к массивной стойке, за которой правил Истван. Одна из служанок с подносом в руке протиснулась мимо Ласки, и когда тот украл у неё с подноса одну из кружек с пивом, грозно на него посмотрела.

— Можно было бы подумать, что открылись врата Сольата! — крикнул в ответ хозяин постоялого двора, пока, кружку за кружкой, умело наполнял ячменным соком. — Внезапно все стали суеверными и видят беду в каждой тени… Торвис!

Один из официантов подбежал к Иствану, и схватив его за руку, он передал ему поднос с кружками пива.

— Продолжи здесь за меня, — крикнул он своему служащему и взял фонарь. — У меня есть дело.

Он подал Ласке знак, и тот, проложив себе путь через толпу, зашёл за стойку и направился к двери в соседнюю комнату, которую Истван открыл для него. Когда тяжёлая дверь за ними закрылась, Истван вздохнул с облегчением. Это был склад, где Истван хранил небольшие пивные бочонки, которые ему часто нужны были в гостевом зале таверны. Две из этих пивных бочек теперь можно было использовать в качестве седалища, в то время как Истван повесил фонарь на висящий на стене крючок.

— Выглядишь так, будто хорошо повеселился с барханной кошкой, — заметил он. Ласка поднял голову и усмехнулся, качая головой.

— Это скорее она повеселилась со мной, — ответил он. Затем он увидел лицо Иствана и сглотнул. — Истван… что случилось? Что-то не так с Зиной?

— Нет, — резко ответил хозяин постоялого двора. — Но Регата исчезла!

— Может она помогает своему жениху искать сестру, — предположил Ласка.

Истван посмотрел на него.

— Ты ещё об этом не слышал?

— Нет, о чём?

— Дезина нашла Карьяна и его сестру. В воде под старым дворцом рядом с «Кривой Мачтой».

— Значит мёртвых?

— Да. Их принесли в жертву… кровавую жертву Безымянному, здесь в центре порта, — выдавил Истван. — Но всё это было ловушкой… когда Дезина вошла внутрь, дворец и «Кривая Мачта» исчезли с громким раскатом грома… она едва спаслась. — Хозяин постоялого двора щёлкнул пальцами. — Мгновение назад там ещё стояли дома, в следующее, раздался раскат грома и ничего не осталось! Даже обломков! А Дезина была прямо в самой гуще, её вытащили из воды люди на корабле!

— Боги, — выдохнул Ласка. — В это трудно поверить! С ней что-то случилось?

— Но всё было именно так! Я слышал это сегодня достаточно часто. Нет, с ней ничего не случилось. Всего несколько царапин. Но когда Регата услышала о том, что Дезина принимала в этом участие, она убежала и до сих пор не вернулась! — Хозяин постоялого двора покачал головой. — Дезина пытается выследить некроманта, а мне приходится ещё беспокоиться и о Регате!

— О Зине трудно беспокоиться, — улыбнулся Ласка, тем не менее он был рад, что с ней ничего не случилось. — Никаких следов Регаты? Ведь её знают многие люди, кто-нибудь должен был видеть?

— Нет, никаких. Я сегодня вечером даже посетил святыню в порту, но и там не нашёл её.

Ласка кивнул. Уже столетия назад священникам Сольтара был выделен небольшой склад рядом с военно-морским гарнизоном, где они умащивали покойников, которых Морские Змеи слишком часто вытаскивали из холодных вод порта. Теперь он поднял взгляд на Иствана и нахмурился, увидев выражение его лица.

— Но ты всё равно что-то узнал, верно?

Истван кивнул и сам сел на одну из бочек.

— Морские Змеи нашли молодую женщину. Служанку из таверны, как Марья и Регата, — доложил он Ласке. — Они нашли её на ступеньках своего причала, очевидно, девушка пыталась туда доплыть.

— И что?

— Она мертва, — ответил Истван, сжимая кулаки. — Что-то почти наполовину сожрало её тело, прежде чем ей удалось выбраться из воды. Но она была единственной, кого за последние несколько дней вымыли и умастили священники!

Достаточно часто конфликты между бандами в порту заканчивались тем, что проигравшие оказывались в воде, что, по мнению Ласки, было плохой привычкой. Дезина уже рано сделала из этого свои выводы: во-первых, никогда не вступать в одну из банд, во-вторых, имеет смысл научиться лучше плавать. Ласка последовал и тому и другому совету.

— Я сам видел девушку, — продолжил Истван. — Лицо, на котором всё ещё был написан испуг, а также следы укосов. Я уже многое повидал на своём веку, но такого ещё никогда. Только я не единственный, кто видел её, и теперь половина порта охвачена страхом и ужасом.

— Дерьмо, — пылко вымолвил Ласка. — Тогда у толпы, сидящей там в зале, есть все причины! Но как такое возможно, что она единственная? Я имею в виду, что в воду каждый день кто-то падает, иногда даже не будучи брошенным в неё!

— Знаешь, что я думаю, Ласка? Что слухи, которые так громко обсуждаются там, скрывают в себе истину, — он указал рукой на дверь, через которую доносился приглушённый шум из зала для гостей. — Я думаю, это правда. Что-то в нашей гавани сжирает всех мёртвых!

— Ещё одно морское чудовище? — Ласка был ещё маленьким ребёнком, когда морские пехотинцы в последний раз выловили чудовище из гавани. Ещё сегодня ему снились кошмары, когда он вспоминал пасть со множеством зубов.

— Нет. Тогда тоже были найдены объеденные трупы без рук и ног, но в настоящее время не находят никаких! А теперь ещё появился слух, что чудовища даже могут выбираться из воды, чтобы ловить свою добычу на суше!

— Я в это не верю, — заметил Ласка. — Поскольку если они действительно жрут всё, тогда что насчёт мёртвых, которых нашла Дезина?

— Они недолго пролежали в воде… кроме того, не думаю, что чудовища будут жрать то, что было принесено в жертву Безымянному… даже монстры не настолько глупы! — ответил Истван. — Два дома исчезают с громким грохотом. Солдата и его сестру приносят в жертву Безымянному в кровавом ритуале. Добавь ещё историю со слугой, который сам выкручивает себе голову, после того как перерезает глотку! Этого вполне достаточно, чтобы вселить страх и панику во весь порт… Результат ты видишь там, в зале, они, словно крысы, прячутся во все доступные дыры! — Он вздохнул. — Если бы я не беспокоился так о Регате, меня бы это устроило. Кассовые сборы такие, как никогда раньше. — Истван посмотрел на изодранный камзол и порванные штаны Ласки. И то, что в наручных ножнах отсутствовало два кинжала, от него тоже не ускользнуло.

— Ладно, хватит про монстров. Скажи, что случилось с тобой?

— Ничего особенного, — преувеличено весело ответил Ласка. — У меня просто была небольшая беседа с некромантом, и он слишком долго отказывался рухнуть замертво. — Ласка потянул кончиками пальцев за свой камзол. — Я всё ещё негодую, ведь это был мой новый камзол!

Истван испытующе посмотрел на Ласку и, увидев выражение глаз жилистого вора, медленно кивнул. Мужчина говорил правду.

— Откуда ты знаешь, что он был некромантом? — тихо спросил хозяин постоялого двора.

— Этот чувак обладал силой десятерых, его кожа был твёрдой, как дерево и в конце он вспыхнул огнём. Думаю, этих признаков достаточно. Ах да… из-за него у меня волосы встали дыбом! — Ласка заглянул в свою пустую кружку и вздохнул. — Мне больно признавать, но я чуть не обкакался в штаны из-за страха… и это случилось ещё прежде, чем всё началось по-настоящему! — Ласка поставил кружку на бочку рядом с собой.

— Это был тот тип, что убил слугу? — спросил Истван.

— Думаю, этот вопрос мне буду задавать все. Нет, по крайней мере, Тарида говорит, что это не он.

— При чем тут Тарида? — удивленно спросил Истван.

— Она была там, — лаконично ответил Ласка и бросил на хозяина постоялого двора взгляд, который ясно давал понять, что он больше ничего не скажет.

— В городе есть, как минимум, ещё один некромант, Истван. И именно он убийца слуги, — хрипло сказал Ласка. — А чувак, которого я прикончил, по сравнению с ним — безобидная мелочь! Он был просто капитаном чёрного корабля, из-за которого все здесь дивились. Но ни один настолько, чтобы действительно позаботиться об этой посудине, — сердито заметил Ласка. — Между тем я узнал, что сэр Дженкс интересовался кораблём и капитаном, вот только по какой причине, Тарида тоже не смогла мне сказать! Но всё это имеет какое-то отношение к этой вещице! — Ласка достал волчью голову и поднял её так, чтобы Истван мог разглядеть.

— Вторя волчья голова! — удивлённо воскликнул Истван.

— Я, истекая кровью, притащился к Маме, которая так любезно вправила мне кости. Она говорит, что отдать волчью голову Зине — неплохая идея.

Хозяин постоялого двора хмуро окинул взглядом волчью голову.

— Этот камень, откуда он у тебя?

— Из алданского посольства. Я был неподалёку и подумал, стоит туда заглянуть, может чего найду. Этому другому некроманту, должно быть, в голову пришла та же самая идея. Я был там, когда он опрашивал гвардейца посольства, нашёл ли тот камень. Он не нашёл, иначе камень был бы сейчас в руках наездника душ. Этот парень гвардеец, а не вор, и не знает, где нужно искать. Зато знаю я. И вот, вторя волчья голова здесь! — Ласка посмотрел на высокого хозяина постоялого двора. — Если увидишь Дезину раньше меня, передай, что посол должен быть причастен к делу. Волчья голова была в ящике его прикроватной тумбочки. — Ласка набрал в лёгкие воздуха. — Когда я увидел вчера, что сделал со слугой наездник душ, я испугался до смерти… и просто был рад, что это не я на его месте! С тех пор я натерпелся страха больше, чем за всю свою жизнь… если отбросить те случаи, когда Зина по-настоящему на меня злилась!

Истван удивлённо посмотрел на него.

— Ласка, с тобой я никогда не знаю, когда ты говоришь серьёзно, а когда нет… с чего бы тебе бояться Зину?

— Она твоя дочь, но ты всё равно не знаешь её так хорошо, как я! Говорю тебе, когда она действительно злится, можно подумать, что она убьёт тебя одним взглядом! Если так подумать, оказалось, что она действительно это может!

— Чепуха, — сказал Истван. — Она уже всегда была добродушной девочкой.

— На тебя она никогда не злилась!

Хозяин постоялого двора засмеялся.

— В этом ты сильно ошибаешься… мы оба настолько упрямы, что у нас не раз были разногласия! — Но потом хозяин постоялого двора перевёл взгляд с волчьей головы на Ласку, и последняя толика веселья исчезла с его лица. Таким серьёзным Ласка уже давно не видел Иствана.

— Мы должны предупредить Перьев, а также Морских Змей.

Ласка вскинул руку.

— Ты имеешь в виду, что это ты должен предупредить их… когда я вижу Морских Змей, я всегда начинаю обливаться потом, а с солдатами из Перьев у меня даже появляется сыпь с тех пор, как один из них прочитал мне обвинительный акт! — Ласка демонстративно встряхнулся. — Они хотели рассечь мне мочки сразу обоих ушей и нос и отрубить руку!

— Ласка, — предостерегающе промолвил Истван. — Скажу это ещё раз, тебе не следовало пытаться вломиться в цитадель!

— Я хотел навестить Зину, — как можно более невинно ответил Ласка.

— Среди ночи? — с сомнением спросил хозяин постоялого двора.

— Ты такой же подозрительный тип, как Перья. Они тоже не хотели мне верить! — пожаловался Ласка.

— И это совсем неудивительно! И тем не менее, ты видел всё это своими глазами… поэтому должен сообщить.

— Нет, — настаивал Ласка. — Если я вообще кому и расскажу, то только Зине. Но сначала взгляну ещё раз на этот корабль, поскольку что касается этой посудины, она вызывает ещё больше вопросов. Было выгружено немного железной и медной руды и некоторое количество серебра, затем корабль принял на борт рис и столько камней для балласта, что теперь сидит так глубоко в воде, что даже такая сухопутная крыса, как я, сомневается, можно ли на нём ещё плыть! Зачем кому-то понадобилось это делать? Нет, здесь скрывается что-то ещё, и я хочу знать, что именно!

— Рассказать всё Зине — лучшая идея, которая была у тебя до сих пор, — заметил Истван. — Я всё время забываю, кто она такая. А вот насчёт корабля лучше тебе не ввязываться. Зина сама о нём позаботится.

— Я знаю. Но пока до него дойдёт дело, как по мне, так пройдёт слишком много времени. — Ласка встал. — Я сейчас переоденусь и проверю корабль. Потом пойду к Зине. Обещаю.

Истван тоже неторопливо встал и снял фонарь с крючка. Он положил тяжёлую руку на плечо невысокого парня.

— Будь осторожен, Ласка. Как я буду объясняться с Зиной, если с тобой что-то случится?

— А ты сам обо мне не беспокоишься? — ухмыльнулся Ласка.

— О тебе? Ты же Ласка, — засмеялся Истван. — Беспокойство о тебе противоречит моим принципам! — Но в его глазах читалось что-то другое.

48. Что-то особенное

«Так всегда с Истваном, его нельзя воспринимать всерьёз», — с улыбкой подумал Ласка, когда немного позже покидал постоялый двор через окно своей комнаты на втором этаже. Он дружелюбно кивнул одному из слуг Иствана, который стоял на страже у ворот постоялого двора, и двинулся в путь.

Точно так же, как Иствану, Ласки тоже было трудно признать, насколько важен для него Истван. Для Зины и Ласки хозяин постоялого двора «Сломанный Клинок» был чем-то вроде отца или отческого друга.

Ласке было, неверное, года четыре, когда он однажды ночью увидел, как хорошо одетый человек выбросил в портовый бассейн свёрток, который, упав в холодную воду, сердито закричал. В то время Ласка ещё не умел плавать… и чуть сам не утонул, прежде чем смог выудить свёрток на берег… да ещё в то время, когда это морское чудовище резвилось в гавани!

В свёртке был ребёнок, девочка, может быть, на год младше Ласки. С рыжими волосами и зелёными кошачьими глазами. На ней была ночная рубашка из шёлка и золотой браслет, богато украшенный и инкрустированный алмазными осколками. Ласка до сих пор всё ещё злился, что ему пришлось заложить браслет всего за несколько серебренных монет. Может быть браслет помог бы позже выяснить, кто такая Зина.

С другой стороны, он помог выжить им обоим.

Зина была во много раз любопытнее и умнее него… ему потребовалось некоторое время, чтобы принять это, но с тех пор их партнёрство стало полным успехом… пока однажды Ласка не попытался срезать кошелёк с пояса некоего хозяина постоялого двора, а тот среагировал слишком быстро для человека его роста… и не отпустил даже тогда, когда Зина набросилась на него и с негодованием пнула в голень.

Это случилось семь лет спустя… и уже тогда Ласка и Барханная Кошка, как другие воры уважительно называли Зину, были более чем успешными.

«Однако следующие два года были лучшими в его жизни», — подумал Ласка, спеша лёгким шагом к пирсу, где был пришвартован чёрный корабль.

Но потом Зине, разумеется, нужно было прямиком заглянуть в Совью башню! Не то чтобы Ласка был удивлён, что дверь башни была для неё открыта… что-то в Зине уже всегда было особенным. Иначе зачем кому-то убивать ребёнка?

«Если учесть всё это, то он задолжал Иствану и да, Зине тоже, довести это дело до конца», — подумал Ласка, ныряя в тень нескольких ящиков, которые как раз поставили в нужном месте. Прежде всего Зине… которая, похоже, была не слишком рада тому, что он так никчёмно проживал свою жизнь. Раньше она смотрела на него с гордостью, теперь же выглядела всегда встревоженной, когда видела его.

Если быть честным, то она была причиной, почему он собирался заняться этим кораблём… может тогда он снова посмотрит на него с уважением. «Может тогда я и сам снова начну себя уважать!» — с ухмылкой подумал Ласка.

Кроме того, он задолжал ей за тот раз, когда она вытащила его из передряги. Хоть его и смущал тот факт, что ему пришлось пообещать ей никогда больше не пытаться проникнуть в цитадель.

49. Принцесса

«Не такая уж и сложная задача этот чёрный корабль», — подумал Ласка. На палубе по-прежнему находилось три охранника, по одному на баке, юте и главной палубе. В то время как охранники на палубах большинства кораблей, здесь в порту, были склонны к тому, чтобы лениво где-нибудь вздремнуть, с этим кораблём всё было иначе. Как быстро удалось выяснить Ласки, они не стояли на месте, а ходили туда-сюда, а также менялись между собой позициями. Доска, которая соединяла корабль с пристанью днём, была убрана. Только две толстые верёвки были натянуты между кораблём и железными столбами причала. Толстые связки пропитанных смолой старых тросов свисали с причала, наполовину погружённые в воду, и чёрный корабль всё время относило к ним.

Корабль был настолько тяжёлым, что, ударяясь о связки, он выдавливал воду, которую втянули в себя старые тросы, и иногда даже брызгал небольшой фонтан. Если упадёшь в воду и окажешься между бортом корабля и пирсом, хорошо это не закончится, так что нужно сделать так, чтобы первый прыжок был удачным.

Когда корабль в следующий раз со скрипом прижался к пирсу, Ласка не стал терять времени зря. Он разогнался и прыгнул, сапоги и руки зацепились за толстую верёвку на носу корабля, и в следующий момент он уже висел под бушпритом и прислушивался к шагам охранника на баке. Внизу клокотала вода, было так темно, что он её почти не видел, только время от времени на поверхности поблёскивал лунный свет… Ласке не нужно было смотреть вниз, он и так знал, сколько там плавает мусора: деревяшки от кораблей или сломанные ящики, верёвки, возможно, даже пустые бочки или пара трупов, нет, их же в настоящее время сжирали чудовища.

Шаги удалились, и в следующий момент Ласка перебрался через перила и пригнулся в тень двух крепко привязанных бочек.

Трое охранников представляли для Ласки проблему. Не потому, что они могли его заметить, эта мысль даже не приходила Ласке в голову, а потому, что он размышлял, стоит их убивать или нет. Если капитан этого корабля был некромантом, то что тогда с экипажем? По крайней мере, они должны были знать, что он один из проклятых… и всё же они следовали его приказам!

В конечном итоге, Ласка всё же отказался от мысли перерезать глотки троим охранникам… во-первых, что-то могло пойти не так, например, они могли начать сопротивляться, это было вполне возможно, во-вторых, Ласка был вором, а не убийцей! Поэтому, дождавшись удобного случая, он прокрался к следующему спуску… люк немного скрипнул, когда он проскользнул через щель, но звук, который издал корабль, снова ударившись о связки тросов, перекрыл этот скрип.

Здесь внизу было темно, как в царстве Сольтара, но Ласка был к этому готов. Он вытащил из кармана на поясе мешочек, в котором находился светящийся зелёным камень. Ласки его было вполне достаточно, чтобы кое-что видеть.

А увидел он длинный коридор. Ласка не стал размышлять долго, ведь он недостаточно хорошо разбирался в кораблях. Коридор должен куда-то привести, а оказавшись там, он всё ещё мог подумать о следующем действии. Быстрым, но тихим шагом он поспешил дальше. Его целью была каюта капитана, а она обычно находилась на корме, то есть нужно было пересечь всю длину корабля. Окна капитанской каюты были достаточно большими, чтобы можно было пролезть через них. Чуть раньше он даже заметил, что одно было слегка приоткрыто, и ставня всё время стучала, когда корабль раскачивался на волнах, но Ласка ещё никогда не доверял таким очевидным приглашениям.

Если бы у корабля был экипаж, соответствующий размеру посудины, то даже для Ласки было бы сложно, а так нечего не преграждало ему путь. Он в самом деле миновал низкое помещение, которое, вероятно, было жилым помещением для экипажа. Но крючки, на которых должны были висеть гамаки, были пустыми, никаких признаков экипажа. Зато в воздухе витал какой-то странный резкий, почти едкий запах, который Ласка не смог классифицировать. Ему, определённо, ещё ни разу не попадалось такого запаха.

Первый признак того, что корабль был не совсем заброшен, он заметил только, когда уже достиг кормы. Это был глухой грохот, за которым последовали резкие проклятья и смех как минимум двух мужских голосов, и они доносились из помещения слева по коридору. Дверь была закрыта, но внимание Ласки привлекла цепь, вероятно, запирающая дверь… теперь же она свободно болталась на крючке. Там стояла бочка, а рядом, на полу, лежали кружка, катающаяся туда-сюда, пузатая бутылка и один из этих тяжёлых ножей, которые моряки любили носить с собой.

Всё выглядело так, будто в комнате кто-то был заперт, кого до недавнего времени охраняли. Видимо, предположение было правильным…

— Маленькая тварь, я научу тебя, как меня пинать, ты, змея подколодная! — закричал сердитый голос… он мог бы прозвучать более угрожающе, если бы мужчина в одно и тоже время не стонал от боли.

— Оставь её, Кизар. Мы скоро уже начнём… а Хирас сказал, что нам стоит держаться от неё подальше, — сказал другой голос. Как и в предыдущем разговоре между двумя некромантами, Ласка понимал язык достаточно хорошо, он звучал, как вариант имперского — торгового языка старой империи, только слушая, как они истязали речь, у него заболели уши.

— Хираса здесь нет, и я покажут этой дряни, — услышал Ласка, а затем несколько глухих ударов, как будто кто-то избивал мешок. Мешок, который после каждого удара, со свистом втягивал в себя воздух.

— Хватит, — промолвил другой. — Она всё равно скоро пойдёт ко дну вместе с кораблём… а теперь прекращай и иди со мной, прежде чем я разозлюсь по-настоящему. — Когда дверь открылась, Ласки уже не было видно, он висел в десяти шагах за балкой, которая подпирала здесь низкий потолок. Свет от фонаря упал на пол коридора, отбрасывая длинные тени, затем Ласка услышал звон цепи, и, наконец, тяжёлые шаги.

— Ненавижу мысль, что придётся туда нырять! — заметил один из них.

— Не переживай из-за этого. Воины так быстро утащат тебя вниз, что ты окажешься на суше прежде, чем успеешь сосчитать до трёх.

— Если они на это вообще способны, — засмеялся другой, пока шаги удалялись. Но Ласка уже снова пришёл в движение.

Абордажную саблю, кружку и бутылку с вином чуваки забрали с собой, но не цепь. Её снова обмотали и пристегнули к дверному косяку. Мгновение спустя дверь была открыта, и Ласка осторожно прокрался внутрь. Комната была не большой, скорее коморка, заставленная мешками, ящиками и бочками, а по середине, на низком потолке, с крючка свисала молодая женщина с длинными, чёрными волосами, которая была одета в вышитое, когда-то драгоценное шёлковое платье, теперь же порванное и испачканное кровью. В следующий момент Ласка ещё кое-как успел увернуться от связанных ног, когда женщине удалось изогнуться в воздухе и нанести удар и всё это в связанном, словно багажный тюк, состоянии.

Миндалевидные глаза сверкали в слабом свете его светящегося камня, и если бы не кляп из кожи и цепи, безжалостно сжимающий ей рот, она, вероятно, сказала бы ему пару ласковых… хоть Ласка и сомневался, что поймёт её.

Одно мгновение Ласка просто стоял, потеряв дар речи, и недоверчиво смотрел на женщину, а затем расплылся в улыбке.

Потому что это была не кто иная, как женщина, которая однажды на стене подарила ему талисман удачи… воткнув его прямо ему в плечо!

— Боги в помощь, — вежливо сказал он, вытряхивая из рукава один из запасных кинжалов. Она лишь сверкнула на него взглядом. — Я тоже рад вас видеть, — продолжил Ласка, осторожно приближаясь к ней. — Как вы относитесь к тому, чтобы я освободил вас? — спросил он, но то, как она демонстративно подняла подбородок, показывало, что она не поняла его. Или не доверяла. За этим убийственным взглядом последовал следующий пинок, от которого Ласке на этот раз было увернуться легче… в конце концов, он его ожидал.

Ласка больше не колебался. Он с широкой ухмылкой подошёл, крепко держа её одной рукой. Лезвие его кинжала было очень острым, и если она начнёт дёргаться, он легко мог её поранить. Он тремя быстрыми движениями перерезал узлы… и отпрыгнул назад. Она постепенно выпуталась из верёвки, когда начала извиваться, словно угорь. Мгновение спустя она приземлилась на четвереньки, как кошка.

И в следующий момент она безжалостно сняла через голову цепь, которая так натянулась, что порвала ей уголок рта, вот только ей, похоже, было всё равно. Она презрительно выплюнула кляп и что-то прорычала на своём языке. Это прозвучало завораживающе, но вряд ли слова были дружескими, потому что в следующий момент её пятка чуть не снесла ему голову с плеч, если бы он вовремя не увернулся!

Ласка поспешно отступил ещё на один шаг, убрал кинжал и поднял руки, показывая ей ладони. Также он попытался улыбнуться как можно более открыто.

— Я ничего не делать! Помочь тебе! Мы вместе покидать корабль?

Она остановилась и склонила голову на бок.

— Я лучше понимаю твой язык, если ты его не коверкаешь! — ответила она, сплёвывая кровь. — Ты не один из них, верно?

— Эээ, — произнёс Ласка, пытаясь быстро перестроиться. — Нет. Я здесь, потому что хочу узнать, что они планируют. Капитан корабля был некромантом, наездником душ, так что это не может быть ничего хорошего!

— Тихо! — зашипела она и скользнула в сторону… так что когда один из членов экипажа толкнул дверь и вошёл с широкой ухмылкой, он увидел только Ласку, который дружелюбно ему улыбнулся.

— Скажите, добрый человек, этот корабль идёт в Бессарин?

Мерзкая ухмылка сошла с его лица, и он просто тупо таращился на Ласку, а потом для него стало уже слишком поздно.

Ласка не мог так отчётливо проследить за движениями, слишком быстро всё происходило. Для него женщина была похожа на проворно гадюку, которая, напав, сначала нанесла удар со спины обоими ладонями по ушам мужчины, из-за чего, казалось, что его глаза сейчас вываляться из орбит, затем она уже стояла перед ним, воткнув оба пальца до самых последних суставов в эти самые глаза. Вытащив пальцы, она вытерла их об его рубашку. Из одной безжизненной руки забрала абордажную саблю, из другой фонарь.

Мужчина, словно мешок, осел перед её ногами на пол, в то время как она поставила фонарь и быстро заглянула за дверь. Видимо, там никого не было, поскольку она подала Ласке знак следовать за ней. Но потом удивлённо схватившись за живот и тяжело дыша, она закрыла глаза. Прижавшись к стене, она медленно осела. Ласка поймал её. Причина её слабости теперь, в свете фонаря, была отчётливо видна.

Дыры в шёлковом платье были достаточно большими, открывая следы, оставленные верёвкой, так безжалостно туго связывавшей её. Тяжёлые ссадины и синяки вдоль глубоких отпечатков на её бледной коже ясно это показывали. А между ними были видны ещё другие кровоточащие раны, как от тысячи маленьких порезов.

Из-под её руки капала кровь и что-то вроде гноя из глубокой колотой раны… тёмная лужа, в которой лежали верёвки, связывавшие её, ясно показывала, сколько крови она уже потеряла. Её веки затрепетали… на мгновение он заглянул в её тёмные глаза, увидел в них странный вопросительный взгляд, потом её глаза закатились, и виден был только белок её глазных яблок, когда она обмякла в его руках.

К тому же в следующий момент Ласка чуть не упал, потому что корабль немного накренился в сторону и казалось, поднялся под его ногами… и только теперь Ласка заметил, что звуки корабля изменились, регулярный скрип от трения о причал, больше не был слышен. Вместо этого дерево застонало, когда корабль снова выпрямился.

Ночью корабли не буксировались из гавани, это было известно даже Ласке. К тому же, маленький экипаж за такое короткое время вряд ли мог подготовить корабль к выходу в море. Но сомневаться не приходилось… корабль отчалил! Хоть у Ласки и не было возможности убедиться, и каким бы невозможным это не казалось, его желудок говорил ему, что корабль постепенно набирает скорость! Он посмотрел на окровавленную красавицу в своих руках и ухмыльнулся, хоть это больше и было похоже на оскал.