Советник Аида

12

Ольга часто вспоминала встречу мужа и генерала, начальника МВД области. Что странного было в том разговоре, что бросалось в глаза? Илья не ответил прямо на вопросы генерала, но повторил несколько раз две фразы: «похищение, изнасилование, убийство, расчленение на органы» и «нет тел, дел, заявлений»… Последнее как раз понятно, он сам объяснил — «тела закапывались, сжигались, растворялись в кислоте». Нет заявлений… допустим, что нет родственников у погибших, искать некому. Но друзья, знакомые, работодатели? А если и этого нет? Ну конечно же, конечно, их никто и не ищет! В восемнадцать лет ушел из детского дома и во взрослую жизнь не успел войти. Если все четко подкорректировать, то никаких заявлений ни от кого не поступит. Похищай, насилуй, отправляй на органы — вот о чем говорил Илья, восхитилась Ольга. Люди исчезали вместе с событием преступления. И брать таких преступников необходимо только с поличным. Как же генерал-то об этом не догадался, он же профессионал все-таки?

Илья Громов позвонил Пиорскому утром.

— Антон Яковлевич, здравствуйте, это Громов. Удобно говорить, есть минутка?

— Здравствуйте, Илья Антонович, слушаю вас.

— Настала пора продолжить наш прошлый разговор. Супруга подъедет к вам и все объяснит. Вы, пожалуйста пригласите на встречу начальника отдела и оперативников, тех, которые станут непосредственно заниматься этим делом. В десять она будет в управлении, вам удобно?

— Да, конечно, пусть она захватит с собой паспорт и зайдет в бюро пропусков, пропуск я закажу.

— Антон Яковлевич, ваш офицер должен встретить ее лично на входе и всем не обязательно знать, что она Громова. Для ваших оперативников и стражи на входе она просто Ольга Егоровна. До свидания.

Пиорский рассвирепел и ударил кулаком по столу — вечно мудрит этот чертов Громов и пытается унизить. В бюро пропусков его козе зайти, видите ли, западло. Но что делать — он может скинуть информацию старшим братьям, а те уцепятся за нее с удовольствием. В последнее время все значимые преступления пресса связывает с ФСБ. Раскрывает полиция, а они умеют подать себя, этого у них точно не отнимешь.

Капитанша в полицейской форме встретила и провела Ольгу на четвертый этаж в кабинет генерала. Он принял ее с показным радушием и после приветствий предложил чай и кофе. Но она отказалась.

— Ольга Егоровна, офицеры сейчас подойдут, но я хотел бы один вопрос уточнить тет а тет. Илья Антонович не приехал лично и отправил вас. Вы, деточка, разбираетесь в оперативной работе? — задал вопрос генерал, внутренне торжествуя победу хотя бы над ней, ведь она тоже Громова.

Ольга поняла Пиорского, но играть в слова ей совсем не хотелось.

— Совершенно не разбираюсь в оперативной работе, Антон Яковлевич, но я умею думать. Илья мне ничего не объяснял, и я не сразу, но все-таки сделала вывод из его информации, которую вы тоже слышали, но пропустили мимо ушей. Он повторил несколько раз тогда: «похищение, изнасилование, убийство, расчленение на органы» и «нет тел, дел, заявлений». Повторяю, что не сразу, но все-таки поняла, что Илья как раз и говорит о конкретике преступлений. Вы, дедушка, не умеете думать?

Пиорский не скрывал ярости, глядя на улыбающееся лицо.

— Вы, вы…

— Мне уйти? — задала вопрос Ольга.

Пиорский мог попуститься всем, черт с этим раскрытием преступления, которого нет. Но он понимал, что ФСБ выставит потом его на посмешище. Невероятным усилием воли он сдержал себя.

— Извините, Ольга Егоровна, я погорячился, извините.

— Принимается, приглашайте своих оперов.

Генерал по селектору сообщил той самой капитанше в форме: «Пусть заходят». Ольга видела в приемной, когда входила, полковника и двух мужчин в гражданской одежде. Пиорский представлял их по ранжиру:

— Начальник отдела управления уголовного розыска полковник полиции Елистратов Виктор Афанасьевич; старший оперуполномоченный по особо важным делам майор полиции Барановский Игорь Павлович; оперуполномоченный по особо важным делам капитан полиции Полищук Владимир Борисович. А это Ольга Егоровна, прошу любить и жаловать.

— Господа офицеры, — начала Ольга, — информацию, которую вы сейчас услышите, необходимо оформить рапортом или провести через агентурный аппарат, получить соответствующую резолюцию руководства и начать проверку.

— Извините, Ольга Егоровна, — перебил ее полковник Елистратов, — вы из ФСБ или из центрального аппарата МВД? Информация усваивается лучше, когда знаешь ее источник.

— Считайте, что информация исходит от генерал-лейтенанта Пиорского, этого вполне достаточно для лучшей усвояемости, — ответила она. — Продолжим господа. Это неполный список детских домов области, коррекционных школ и так далее. Но здесь все те, из которых дети по достижению совершеннолетия приезжали к нам в город и позже исчезали бесследно. Оттуда выбыли, сюда официально не прибыли или прибыли, но неизвестно куда укатили. Главное, что этих круглых сирот никто не искал. Их похищали, насиловали, убивали, расчленяли на органы, остатки сжигали, растворяли в кислоте и закапывали. Как говорится — нет тел, дел и заявлений.

Ольга смотрела на генерала, доставая несколько листков из принесенной с собой папки. Ей показалось, что он несколько удивлен и озадачен — если это правда, то можно было бы и самому догадаться.

— Здесь фамилии и копии личных дел с фотографиями сирот, пропавших без вести за три последних года. Которых, кстати, никто не ищет и в розыске они не находятся.

— Черт возьми, если это правда, то здесь больше ста фамилий, — воскликнул полковник, — они действительно все пропали?

— Не все, — ответила Ольга, — двадцать два человека еще живы, удерживаются насильно и работают проститутками и проститутами. Остальные, к сожалению, уже мертвы.

— Проститутами? — переспросил полковник.

— Да, Виктор Афанасьевич, мальчики тоже востребованы в этом мире. Не только мужчины интересуются ими, но и пожилые богатые леди.

— И это все правда? — полковник посмотрел на генерала.

— Оставим эмоции и продолжим работу, — предложила Ольга, — у вас, полковник, сейчас есть фамилии, фотографии и места насильного содержания парней и девчонок. Но подождите делать выводы и что-то планировать. Работы предстоит много, страшной работы и вам нельзя сорваться, кого-то застрелить или размазать по полу. Девочек и мальчиков не садят насильно на наркотики потому, что позже их продают на органы. Тех, которые не желают работать проститутками без наркоты — сразу отправляют на органы. Но есть лица, отказывающиеся от определенных услуг в процессе. Здесь, — Ольга протянула листы с фамилиями и данными, — все, а может и не все участники преступной группы. Как раз завтра одного молодого человека собираются разобрать на органы. Операционная оборудована в морге первой клинической больнице. Возьмете с поличным, отработаете все цепочки, освободите проституток. У вас уголовное дело стопорнулось по похищенной девочке, здесь все подробности по ее похищению. Вам, господа офицеры, необходимо задокументировать мою информацию, обставить ее фактами, уликами и экспертизами. У меня все, вопросов прошу не задавать, считаю, что предоставленной информации вполне достаточно для работы. Не стану мешать вам, господа, планируйте свою работу, расставляйте силы и средства, а мне пора. Удачи вам, господа офицеры.

Ольга вышла и полковник, не стесняясь, произнес:

— Ни хрена себе, вот это информация! Товарищ генерал, и что это наши старшие братья решили нас информацией снабдить? Не верится что-то, деза и липа?

— Она не из ФСБ и нечего из пустого в порожнее переливать. Завтра у вас задержание — идите, готовьтесь и план мне на стол. Свободны.

Елистратов сразу же пригласил своих помощников к себе. Начал разговор не по существу вопроса.

— Ольга Егоровна… тоже мне нашлась дамочка не из ФСБ, а откуда? Наше министерство так не работает. Следственный комитет что ли, но откуда у них оперативная информация? Верю-не верю, правда-не правда, а проверять придется. Детективный роман какой-то без фактической конкретики.

— Товарищ полковник, — прервал его речь капитан Полищук, — я эту дамочку знаю, это Ольга Громова.

— Ольга Громова? — удивленно переспросил Елистратов, — та самая… жена Громова… советника Аида?

— Совершенно верно, Виктор Афанасьевич, — подтвердил капитан, — Громовы не любят высовываться, поэтому генерал и не назвал ее фамилию.

— Так это меняет все дело, значит, это достоверная информация и ее необходимо обставить фактами, — воодушевился сразу полковник, — давай, Игорь, предлагай свои действия, рисуй общий план, — обратился он к майору Барановскому.

— Ольга Егоровна нарисовала общую картину, из которой следует, что завтра в морге будет совершена незаконная операция по изъятию органов. Время неизвестно, а это плохо, придется дежурить весь день или вечер вдобавок. Если вы не возражаете, товарищ полковник, то операцию в морге поручим капитану Полищуку. Я займусь девушками и мальчиками в борделях. Придется задействовать весь личный состав и несколько групп спецназа.

Владимир Полищук задумался и произнес:

— Дети сироты используются в проституции, а отработанный, но еще здоровый материал идет на органы. Кощунственно… но фактически. Нам необходимо отследить всю цепочку и задержать преступников с поличным. В морге мы сможем задержать, как минимум, семь-восемь преступников. Это тетка и два охранника с ней, которые привезут клиента, хирург, его ассистент, медсестра и анестезиолог. Наверняка будет местный патологоанатом или кто-то из персонала больницы в качестве представителя хозяина помещения. Задержать не сложно, но надо допрашивать по горячим следам и выходить на других лиц. Там наверняка узнаем и конкретные притоны, где содержат насильно детей. Поэтому я предлагаю всем навалиться на морг, а потом уже раскручивать дело по ходу событий. Кстати, и уголовное дело можно будет возбудить только после задержания фигурантов на месте преступления.

Полковник и майор согласились, переглянувшись между собой.

Елистратов решил лично возглавить задержание преступников на следующий день и сидел с утра в одном из микроавтобусов неподалеку от морга. К вечеру полковник пожалел, что решил сам руководить захватом преступников. Нудное занятие находиться весь день в машине, а он еще прихватил с собой врачей из ведомственной поликлиники для профессионального осмотра операционной и возможной помощи фигуранту после захвата. Они откровенно ворчали, тем более, что женщинам пришлось отбрасывать стыд и садиться по малому около колеса автомобиля. Благо, что между машиной и забором территория не просматривалась.

Чаще всего морг был закрыт. Если в больнице кто-то из пациентов умирал, то его вскрывал один из врачей, работающих на полставки патологоанатомом. Но это случалось редко и основное время помещение пустовало.

Стемнело, прошел еще один час и началось движение. Кто-то вошел внутрь морга, включил свет и опустил плотные шторы. Вновь беспросветная тишина, но оперативники, спецназ и приглашенные врачи воодушевились — начиналась работа, и они внимательно следили за отдельно стоящим зданием во все глаза. Вскоре подъехал темный джип. Из него вышла тетка, два охранника выволокли молодого парня. Привезли донора, поняли опера. Только через полчаса подъехал микроавтобус, из которого вышли четверо и стали заносить внутрь морга большие медицинские биксы с коробками-контейнерами.

— Через какое время они начнут операцию? — спросил полковник у хирурга ведомственной поликлиники.

— Наверняка операционная уже прокварцована, — ответил врач, — ввести снотворное донору, потом уложить его на стол, заинтубировать и дать наркоз, самим одеть халаты, разложить стерильные инструменты из бикс. Полагаю, что начнут через час, не раньше.

— Хорошо, ждем еще час, — произнес Елистратов. — Нелюди, — он сжал кулаки, — сволочи, из живого человека органы вынимать…

— Я бы не стал ждать целый час — вдруг раньше начнут… минут через сорок. Больной, вернее донор, все равно будет уже на операционном столе, — пояснил хирург.

— Согласен, — ответил полковник, — рисковать не будем.

Через сорок минут спецназ ворвался в помещение морга. «Чисто, чисто, чисто», — кричали бойцы, открывая одну дверь за другой. В маленькой подсобке нашли мужчину в резиновом фартуке с ведром и шваброй, более никого.

— Где врачи, где донор, где идет операция? — закричал в ярости полковник.

— Какая операция, какие врачи? Здесь морг и никого больше нет, — прозвучал недоуменно-испуганный ответ.

Оперативники уже несколько раз обежали и осмотрели все помещения — никого, никаких признаков операционной. В одной из комнат оцинкованный стол для вскрытия трупов, ампутационные ножи… Никто, ничего не понимал — все видели, что в морг вошли девять человек… Полковник попытался успокоиться и спросил парня в оранжевом медицинском фартуке:

— Ты кто?

— Санитар, — ответил он так же испуганно и удивленно, — раз в неделю здесь убираюсь все равно, если трупов нет. Я на полставки здесь работаю.

— Где люди, которые сюда вошли недавно? — с ненавистью и злобой спросил полковник.

— Какие люди — я один здесь был. Никто не входил кроме вас и ваших бойцов.

— Ты… — зашипел полковник, — я тебе сейчас лично кишки вот на этом столе выпотрошу, гнида. Где подвал, где тайная комната, показывай, сука, — уже вне себя кричал Елистратов.

Оперативники и бойцы осматривали помещение сантиметр за сантиметром. Все ясно и четко видели входящих в морг людей, а сейчас они испарились. Голые стены, бетонный пол и ничего более. Полковник понимал, что где-то есть потайная дверь, но как ее найти на голой целой стене или люк в едином бетоне? Где эта кнопка, которую надо нажать, чтобы отодвинулась стена или появилась лестница вниз?

Спокойный допрос санитара тоже ничего не дал. Он заученно твердил одно и тоже — никого не было и ничего не знает. Майор Барановский высказал свою версию:

— Этот санитар, гнида, ничего не скажет. Он хорошо понимает, что если мы ничего не найдем, то отпустим его в конечном итоге. А если найдем, то он сядет за соучастие.

Оперативники уже с лупой осмотрели все стены и пол, ища следы открываемой двери или люка. Санитар, прыщавый парень лет двадцати, смотрел с ухмылкой, как ползают с лупой оперативники. В свою очередь он решил немного поиздеваться и заговорил с полковником:

— Так это… начальник… ты, наверное, не в курсе, что в каждом морге два входа или выхода…

— Где второй, где? — с нетерпением перебил его Елистратов.

— В один вы входили, — с ухмылкой ответил санитар, — а второй только Бог или Аид знает — в потусторонний мир дверь только по трупным пропускам открывают. Глюки, начальник, у психиатра ищут, а не в морге.

Елистратов не выдержал и резко ударил санитара в живот. Бойцы оттащили полковника — мог бы и придушить нелюдя. Успокоившись, полковник позвонил:

— Товарищ генерал, вы просили доложить. Докладываю — ситуация патовая. Задержали санитара из морга, водителя, который привез донора и второго водителя, который привез бригаду врачей. Все вошли в морг и исчезли.

— Как исчезли? — не понял генерал.

— Не знаю. Вошли в морг и исчезли вместе с биксами, контейнерами для органов и так далее. Стены и пол в морге даже с лупой осматривали — никаких дверей и тайных люков не обнаружили. Санитар говорит, что один был, а водители утверждают, что по дороге клиентов подобрали, подвезли их сюда за деньги и все. Врут, конечно, но донора и врачебной бригады нет, операционной нет, ничего нет…

— Ищи и всякую ерунду не докладывай. Утром чтобы у меня на столе материалы допросов лежали.

Генерал отключил связь. Полковник вздохнул, произнес тяжело своим операм и бойцам:

— Не верит генерал, я и сам не верю. Но что делать — не знаю. Все уже осмотрели… Ладно, — тяжело вздохнул Елистратов еще не раз, — чего уж теперь, водителей и санитара задерживаем и все по домам.

Утром весь елистратовский отдел находился «на ковре» у генерала, который неистовал, кричал, бил кулаками о стол и ничего не понимал. Как можно не найти девять человек, которые вошли в закрытое помещение? В мистику никто не верил и все понимали, что элементарно не смогли обнаружить тайный ход в подвал. Наверняка там и была скрыта операционная. Немного успокоившись, Пиорский решил позвонить Громову.

— Илья Антонович…

— Знаю, что вы опростоволосились, генерал, если мягко выражаться, все знаю, — перебил его Громов. — Возьмите план здания и вам все станет ясно. Преступники легли на дно, спрятав насильно удерживаемых парней и девушек, в притонах они не скоро появятся, но появятся.

В трубке раздались короткие гудки, генерал пересказал короткое сообщение Громова. Полищук мгновенно направился к главному врачу больницы и у заместителя по АХЧ взял план здания морга. Взглянув на него, он все понял сразу.

На этот раз в морг открыто входила солидная делегация. Генерал Пиорский решил все увидеть собственными глазами, присутствовал главный врач, местный патологоанатом и, естественно, весь елистратовский отдел.

Теперь оперативники не могли осмыслить — как они не поняли и не догадались сразу. Входная дверь в морг находилась в середине торца здания. От нее шел длинный коридор до противоположного торца. Несколько дверей находились справа и они там проверили все помещения. Никто не обратил внимания на левую сплошную стену, видимо, потому, что она именно сплошная. А напротив прозекторской слева висел большой анатомический плакат с расположением человеческих мышц.

Полищук отодвинул плакат в сторону и все увидели обыкновенную дверь, вошли. Предоперационная для мытья рук и прочего, сама операционная, оснащенная по последнему слову техники. Еще одна комната с большой ванной с залитой кислотой, где уже успело раствориться брошенное в раствор тело. Главный врач и патологоанатом не смогли объяснить ничего, заявив, что видят это впервые. Главный вообще не бывал здесь несколько лет, а патологоанатом никогда не отодвигал висящего плаката. Он мотивировал это тем, что и генерал никогда не бывал в большинстве кабинетов своего управления.

Ольга с самого утра не разговаривала с мужем. Она задала ему единственный вопрос и получила ответ, что он мог спасти молодого человека от смерти. А получилось так, что пока нерадивые полицейские обшаривали правую половину морга, используя даже лупу, в левой половине шла операция по изъятию органов. У Рукосуева Дмитрия, именно он находился тогда на операционном столе, извлекали печень, почки, глазные яблоки и сердце. Потом тело бросили в большую ванную с концентрированной кислотой, убедились, что полиция исчезла, несолоно нахлебавшись, и на своих же машинах, оставленных почему-то правоохранителями на местах, спокойно уехали. Позже автомобили сожгли, а отпущенные из полиции водители предъявили денежный иск органам — при задержании не была обеспечена сохранность автомобилей. О штрафплощадке речь не шла, там даже ключи не забрали, салоны не закрыли, не осмотрели и отпечатки пальцев не отсняли.

Как так получилось — Ольга не понимала. Все рассказала генералу и его подчиненным, а они не могли найти преступников в небольшом помещении, заблудились в двух соснах и еще набрались наглости позвонить мужу. В свое время милицию переименовали в полицию, в переходном периоде провели чистку личного состава, которая проходила сложно и не в каждом структурном подразделении одинаково. Где-то действительно освободились от балласта, но, как говорят в народе, в большинстве случаев уволили честных ментов и профессионалов. Многие написали рапорта сами, не желая работать под скрытыми оборотнями в погонах.

Ольгу по существу мучили только два вопроса — импотентность полиции и почему муж не вмешался в ситуацию. Сам же сказал, что мог спасти, но не спас. Она не выдержала и заговорила с упреком:

— Илья, как же ты мог так поступить? Почему не предотвратил жестокое убийство?

Илья сразу ничего не ответил. Он прошелся по гостиной в задумчивости, сел напротив жены.

— Вот так у нас и возникают разные помыслы-домыслы. Хорошо, что ты не журналист, а то эти «философы» могли бы меня косвенно, а позже, не стесняясь, обвинить в прямом убийстве. С них станется… если совести нет. У всех людей совесть есть или нет, а у этих она сенсацией заменяется. Если бы да кабы — слышала о таких выражениях? Кабы ты была в морге в тот момент, то явно бы спросила у ментов: почему они левую половину не осматривают? Тогда ментам даже тупая тупизна не помогла бы, пришлось бы плакат отодвигать и входить. Это я сейчас понимаю, что не найти живых людей на сотне квадратов маленького морга могли только профессионалы, которым мерещились тайные кнопки и скрытые люки. Любые пропитые напрочь мозги поняли бы, что вошли в середину здания и искать необходимо не только справа, но и слева. Полиция знала о месте и дате предстоящего убийства. Мне надо было выехать вместе с ними? Да возьми они с собой любого бомжа — он бы враз нашел им операционную. Да, я мог предотвратить убийство и не поехал с полицейскими на место происшествия. И в следующий раз не поеду. Закон и справедливость, Оля, это далеко не одно и тоже.

— Ты это к чему сейчас?

— Я это к тому, что ты уже поняла — в области действует хорошо законспирированная преступная группа. Похищает, насилует, убивает. Но по закону все чисто: нет заявлений — нет преступлений. Это справедливо? Идем дальше — у полиции есть водители, санитар, директор одного из детских домов, притоны. Но, естественно, что им никто и ничего не расскажет. И по закону преступление не будет раскрыто. Это справедливо? Но я же не полицейский и не следственный комитет, чтобы протоколы допросов писать, в которых преступники во всем признаются. Тем более, что у них даже уголовного дела нет. А если я накажу преступников сам, то это будет не по закону. И что мне посоветует народная нравственность в твоем лице? — Илья в упор смотрел на свою жену.

— Ты знаешь кто совершает эти преступления? — задала серьезный вопрос Ольга.

— Конечно, знаю. Но мои знания к уголовному делу не подошьешь, тем более, что его самого еще нет. Полиции и следствию нужны факты. Причем не голые факты, а факты, добытые законным путем. Часто адвокаты разваливают уголовные дела потому, что, например, опер допросил подозреваемого без отдельного поручения следователя, что-то изъял без понятых и так далее. Что сейчас делает полиция по раскрытию этого преступления, как ты считаешь, Оля?

— Ну, наверное, ищут пропавших в притонах.

— Ищут пропавших в притонах, — усмехнулся Илья, — никого они не ищут и ничего не делают. У них нет заявлений, а нет заявлений — нет преступлений. Ты тоже не оставила им ничего в письменном виде. Однако, они обязаны документировать устное заявление, но зачем портить статистику — не нашли врачей-нелюдей и покрыли твой рассказ забвением.

— Но что делать-то, Илья?! Там же людей заставляют заниматься проституцией, убивают, расчленяя на органы. Кошмар, а полиция бездействует, что дальше делать?

— Что делать? — задумавшись произнес Илья, — мы с тобой поедем в Италию, посмотрим римские достопримечательности. Завтра же и полетим, надеюсь, что билеты будут.

— Как ты можешь отдыхать, — чуть не со слезами упрекнула его жена, — там люди гибнут…

— Вот мы и освободим их, — улыбнулся Илья, — а чтобы на нас не подумали — мы с тобой уедем. Пусть сами кашу расхлебывают, собирайся в дорогу.

Николай Николаевич понимал прекрасно, что Ольга и Илья Громовы уехали за границу ненадолго — на недельку, в крайнем случае на две. За это время необходимо разобраться в своем хозяйстве, экстренно принять действенные меры по его защите. Генерал Пиорский слил всю информацию, рассказанную Ольгой Громовой, и еще возмущался, что она не сообщила никакой конкретики, одни общие фразы. Какая еще необходима конкретика, когда разжевано всё?

Придурок, таких в конторе не держат, а он в ней и не служил. Не реализовал полученную информацию и вдобавок разгласил ее. Пусть не на улице, а старшим братьям, но все равно же разболтал. Подобных в определенные годы расстреливали без суда. Николай Николаевич его бы и сейчас расстрелял не только за содеянное, но и за то, что он приказал прекратить проверку полученного сообщения. Он презирал Пиорского как человека и как сотрудника полиции. Враг, которого уважать не за что…

Презрение — презрением, а полицейский генерал вовремя поведал об Ольге Громовой. Николай Николаевич серьезно обеспокоился появлением опергруппы и омоновцев в морге и был ошеломлен тупостью сотрудников. Не найти операционную в малюсеньком морге — это надо суметь, это невероятно, но очевидно, это нонсенс. Да — оборудование и место потеряны, но это ничто в сравнении с возможными последствиями.

Неприятности начались с исчезновением Ани Самойловой. Николай Николаевич проморгал тогда интерес к девочке одного из восточных шейхов. Он увидел ее на соревнованиях и пожелал иметь юную спортсменку в своем гареме. Непонятным образом Аню и двух похитителей задержали при переходе границы. Что могла рассказать Самойлова? Она не видела и не знала ничего, кроме этих двух задержанных, которые молчали. Теперь и не скажут ничего — скончались в камере от сердечного приступа. Директоршу тогда могли допросить с пристрастием, и она поплыла бы, раскололась по-другому поводу, не связанному с Аней Самойловой. Именно Гришаева поставляла выросших детдомовских детей для преступного бизнеса и получала при этом совсем неплохие денежки. Но Бог миловал, уголовное дело прекратили за смертью подозреваемых. Все обошлось и внезапно новый удар — не удавшийся захват в морге.

Николай Николаевич понимал, что где-то протекло в его криминальном хозяйстве. И протекло не в полицию, а к Илье Громову. Ольгу он не воспринимал никак, она сама собой ничего из себя не представляла и действовала по указанию мужа. В этом он был уверен на все сто. Почему именно к Громову? Может потому, что его жена зарегистрировала фонд «Содействие» и собирается общаться с детскими домами? А может потому, что многие не доверяли полиции? Все может быть, решил Николай Николаевич, но в начале необходимо установить источник утечки информации.

Он размышлял, словно решая школьную задачку. Что дано, что сообщил источник? Раскрыл общую схему, список исчезнувших сирот, назвал ряд лиц организации, места содержания похищенных и дату операции. Источник не знал конкретики о врачебной бригаде, фамилий не было в представленном списке и это существенно сужало поиск. Именно этим объемом информации могли обладать охранники тетки. Зная, что тетка никогда не передвигается одна, он вызвал ее к себе. Но, естественно, не в управление ФСБ области, где он являлся полковником, а в один из производственных небольших офисов, оформленных на подставных лиц. Тетка считала его богатым бизнесменом и никак не связывала с правоохранительными органами.

Тетку и двух прибывших с ней охранников развели по разным помещениям. Разговор по душам не получился, меры устрашения третьей степени и введенная сыворотка правды результатов не дали. Николай Николаевич понял, что не тетка и ее охранники слили информацию. Но обратной дороги нет, изуродованные на допросе тела пришлось умертвить окончательно и прикопать в лесочке. Оборотень в погонах недоумевал — кто мог сдать информацию Громову? Только тетка и ее охранники знали перечень похищенных из детских домов, только они имели сведения о притонах и знали о морге. Знал, конечно, он сам и его двое подручных оперов из конторы. Но их кровавые руки вырвали бы собственный язык и ничего не сказали. Явка с повинной и чистосердечное признание не спасет их от пожизненного срока.

Дедуктивные умозаключения Николая Николаевича не привели к выявлению крота, и он, уничтожив посредников в криминальном бизнесе, остался ни с чем. Именно тетка решала многие вопросы в его преступной индустрии секса и продажи органов. Она держала связь с детскими домами, интернатами и приютами, она связывалась с притонами проституток, она держала связь с моргом и врачебной бригадой трансплантологов. Но криминального полковника внезапно осенила еще одна мысль. Громов… причем здесь Громов, почему он боится его больше прокуратуры и следственного комитета? Громов… финансовый консультант в одной из крупных фирм города. Как он может навредить ему? Написать заявление в управление собственной безопасности или следственный комитет? Так это любой гражданин может, владеющий информацией. «Владеющий информацией» — вот где собака зарыта. А он информацией этой владел. Стоп, стоп, продолжал размышлять Николай Николаевич, а какие у меня есть на этот счет факты? Фактов-то как раз и нет никаких! Но откуда эта уверенность, что Громов знает все?

Николай Николаевич мотнул головой, словно стряхивая наваждение, и оторопел от возникшего прояснения. Громов… он не знаком с ним, никогда не пересекался и знать он ничего не может. Он такой же владелец информации, как Тумба-Юмба из Африки. Выходит, что и тетку с охранниками он зря загубил. Стоп, стоп, стоп, остановил он собственные мысли. Откуда тогда эти Громовы знают все? Может, это старый лис Пиорский крутит-мутит информацией? Получил немного данных, домыслил и подал мне, как сообщение от известной фамилии? Вот дурень, обругал себя мысленно Николай Николаевич, не допер сразу. Если бы генерал Пиорский владел озвученной информацией, то не проморгал бы врачебную бригаду в морге. Он позже догадался, что операция по изъятию органов шла полным ходом во время обыска. А списки выпускников детских домов добыть официально не сложно, это не секретные данные. Значит, опера Пиорского станут рыскать и наблюдать за ним, вокруг и около. Ну… это я установлю быстро.

Но все новые и новые мысли лезли в голову Николая Николаевича. Громовы скоро вернутся из-за границы. Может их удалить на всякий случай из игры, из города, из жизни? Это можно, но торопиться не стоит. Сначала необходимо вычислить крота. Из логики вырисовывались лишь две фигуры — два его опера из управления. Один раз он уже мысленно отмел их причастность к сдаче информации, замараны они сильно содеянными преступлениями, да и работают с ним давно. Но они знали гораздо больше изложенного Пиорским, они знали путь поставки органов за границу. Знали лиц и банковские счета… По существу — это главная информация для любого опера будь он из полиции или ФСБ. Стоп… выложить все сразу нелогично. Если выкладывать информацию дозированно, то ее ценность по времени увеличится. Значит, все-таки меня сдали собственные опера, ухмыльнулся Николай Николаевич, анализируя возникающие мысли. Но кто из них? Здесь ошибиться невозможно и придется допрашивать обоих. Что делать — набрать новых легче, чем оставлять у себя «тикающую бомбу».

Николай Николаевич приглашал своих оперов по очереди, с двумя сразу мог и не справиться физически. Зато сейчас бегал из комнаты в комнату — когда один терял сознание, он начинал пытать второго. Мероприятие снова не принесло ему желаемого успеха, никто из его людей не сознался в предательстве, которого на самом деле и не было. Опять трупы пришлось закапывать в лесочке.

Вновь и вновь полковник ФСБ Боровиков Николай Николаевич возвращался к мысли о предательстве. Но постепенно стали приходить и другие думы — он сам зверски уничтожил преданных людей, не проверив их причастности к стукачеству. Генерал Пиорский поведал ему информацию… Он всегда морщился, вспоминая этого тупого мента. Не реализовать полученную информацию… Его даже не радовало само наличие свободы, благодаря бездарным действиям мента, его возмущал конченный непрофессионализм.

Громов… советник Аида… Ранее Боровиков выяснил, что есть такой пользователь в интернете. Интернет — обыкновенная помойка, в которой находилось и полоскалось всё — от нижнего белья до высокой литературы. Кто-то там находился под своим именем, а кто-то выбирал псевдоним. И иногда такой, что во сне не приснится. Например, Гы-ы, или Короста, Ересь, или советник Аида.

Этого Гы-ы Боровиков запомнил особенно. В 2007 году один автор опубликовал детективно-фантастический роман «Ангел возмездия». Главный герой романа изобретает невероятный плуг, который может пахать все — землю, камень, деревья. И этот Гы-ы, прочитав, оставляет в интернете свою аннотацию к уже опубликованной книге: «Книгу не опубликуют и у автора начнутся проблемы с ФСБ. Этим электронным плугом можно пройтись над любой демонстрацией и уничтожить ее. Поэтому в целях безопасности государства роман засекретят». Боровиков с улыбкой вспоминал ответ автора романа: «Проблем с ФСБ не возникнет, им сейчас не до моего электронного плуга. У них проблемы в авиации — сперли секретный двигатель ступы Бабы-Яги». Чекист долго смеялся…

Советник Аида… Каким-то образом Громов узнает информацию и через жену сдает ее Пиорскому. Может он новый Мессинг?.. Да, необходимо задержать его на границе. Тем более, что погранцы — структура ФСБ.

Николай Николаевич прибыл в аэропорт и сразу направился к командиру погранпункта.

— Скоро из Европы должна прибыть семейная пара Громовых, — начал Боровиков без предисловий. — Необходимо их задержать и досмотреть. Наверняка обнаружите контрабанду в чемодане главы семейства.

Боровиков вынул из кармана пакет и положил его на стол майора пограничника. Тот встал и доложил четко:

— Извините, товарищ полковник, но это невозможно — семейная пара Громовых три часа назад пересекла границу и сейчас уже наверняка находится в городе. Указаний у нас не было и…

— Понятно, — махнул рукой полковник, забрал пакет и вышел из кабинета.

Мысль о Мессинге, Аиде, Громове не покидала Боровикова. Денег он уже накопил достаточно, можно уходить на пенсию и доживать свой век в достатке у моря, ни в чем не нуждаясь. Но, как всегда, жадность может сгубить любое дело. Еще оставались люди в тайных притонах, а за органы платили неплохие деньги. Да, надо подать рапорт на пенсию и пока ее оформляют совершить еще одну операцию. Его «карманный» доктор вполне может изъять органы у трех человек за ночь. Потом и его пустить в расход. Но, операционная в морге засвечена. Засвечена — да не уничтожена еще. Все еще решают вопрос — кому передать аппаратуру, а она стоит в морге и ждет своего часа. Никто и не думает, что ей можно воспользоваться еще раз. Тем более этот тупорылый Пиорский…

Ольга и Илья Громовы прибыли домой. Италия… Великолепная страна… Капитолийский холм, Колизей, Вилла Медичи… Достопримечательности невозможно осмотреть за месяц, не говоря уже о тех нескольких днях, которые они провели в этой стране. Громов срочно засобирался домой…

После душа Ольга отдыхала в кресле на втором этаже, иногда подглядывая за мужем из-под полуприкрытых век. Деревенская девчонка, но судьба дала ей возможность выучиться и оказаться раздетой на морозе за городом. Поспеши Илья на минуту или опоздай на несколько — и они бы не встретились на зимней дороге. Работала бы сейчас она мелким клерком в какой-нибудь фирме и отдавала половину зарплаты за съемную квартиру. А теперь она солидная дама, бизнесменша, владеющая многими фирмами.

— Мы так быстро покинули Рим… — внезапно проговорила Ольга. — Образовались какие-то неприятности?

— Никаких неприятностей, — ответил Илья, не поднимая закрытых век, — но возникла необходимость нашего присутствия в городе. — Он открыл глаза. — Опять некто пожелал использовать операционную в морге.

— Как — разве ее не прикрыли? — удивилась Ольга.

— Всё думают, куда аппаратуру определить, кому на баланс поставить. Я позвонил, через часик у нас будут гости.

Генерал Пиорский вновь возмущался — опять этот Громов со своими предложениями. Откуда он берет информацию, когда молчит весь агентурный аппарат? Наглый такой — не просил, а требовал прибыть немедленно.

Пиорский вошел и удивился — в кресле уже сидел начальник следственного комитета области Каратаев Андрей Сергеевич. Два генерала разных правоохранительных систем области. Один прибыл раздраженный, нервный и кипящий плохо скрываемым гневом. Другой — удивление обыкновенное.

— Полагаю, — начал Громов, — что знакомить вас необходимости нет. Сразу к делу. Но небольшой экскурс в тему для Андрея Сергеевича. В городе появилась преступная группа, занимающаяся организацией проституции для богатых дяденек и тетенек с последующей передачей использованных фигурантов на органы. Трупы утилизировались разными способами — растворяли в кислоте, сжигали и закапывали в лесу. Много трупов и ни одного заявления о пропаже. Это стало возможным при переходе молодых людей из детских домов во взрослую жизнь. Исполнилось восемнадцать лет, выписали из детского дома, а в другую социальную сферу не прописались, не доехали. Поэтому не числящихся нигде молодцев и девушек не ищут, их как бы нет. Превращай в рабов, насилуй, вынимай органы — главное, чтобы трупы потом нигде не всплыли. И не всплывали. Ранее я поведал эту информацию вам, Антон Яковлевич, и указал место проведения операции по выемке органов. Это обыкновенный небольшой морг городской больницы, где была оборудована соответствующая комната с оборудованием — бестеневая лампа, наркозный аппарат, инструменты и так далее. Полиция организовала засаду и после прибытия в морг хирургической бригады с донором произвела захват кукиша с маслом.

Громов сделал паузу, наблюдая над генералами. Пиорский нахмурился и опустил голову, а Каратаев продолжал удивляться, но вопросов пока не задавал. Тезисно он все-таки был в курсе дела.

— Полицейские наблюдали, как в морг вошли девять человек, — продолжил Громов. — Через некоторое время спецназ ворвался внутрь и нашел там только одного санитара, мывшего полы. Вход и выход один, а в помещении морга только один санитар. Великолепно, нонсенс! Потерялись восемь человек в маленьком закрытом помещении. Каждый сантиметр опера обследовали с лупой, ища вход в несуществующее подземелье. Но в дверь они почему-то войти не захотели, а там нагло и дерзко врачи вынимали у донора орган за органом. Только на следующий день оперативники нашли мутный раствор в ванне — то было растворенное в кислоте тело донора. И то нашли потому, что генерал Пиорский позвонил мне с претензией, что я, якобы, ввел его в заблуждение.

— Теперь будете меня постоянно этим тыкать, — перебил Громова генерал, — ну, не догадались опера отодвинуть плакат на стене, под которым была дверь в операционную. Что теперь?..

— Ничего теперь, — усмехнулся Громов, — я даю полный расклад на преступную группу, а полиция прикрывается плакатом. Это из-за высокого профессионализма, который глаза застил и не давал дверь открыть. На хрена вообще нужны двери, когда искали замаскированный вход в подвал. Извини, генерал, не выкопал подвал к этому случаю, не выкопал.

— Вы меня пригласили, чтобы унизить перед коллегой? — язвительно спросил Пиорский.

— Нет, Антон Яковлевич, я вас пригласил не за этим. Но обгадились вы сами. И не просто обгадились, вы обосрались по полной…

— Выбирайте выражения, Громов! — возмутился Пиорский.

— Вы, Антон Яковлевич, — продолжил Илья спокойно, — к тому же сдали всю информацию главарю преступной группировки, все разболтали до последней буквочки. Нет, не за деньги, не за взятку — вы обыкновенный хвастун и болтун.

— Хватит! — Пиорский ударил рукой по подлокотнику кресла, — хватит! Вы ответите за оскорбления, Громов.

— Действительно хватит, — согласился Илья, — пора выводить вас на чистую воду и начальнику следственного комитета области принимать правовое решение. Я лично, генерал, рассказал вам о преступной схеме и в подробности полицию посвятила моя супруга в присутствии ваших подчиненных. Вы не сумели реализовать полученную оперативную информацию о совершенных и совершаемых тяжких преступлениях, вы лично разгласили секретные данные преступному миру, вы отдали приказ не проводить проверку по полученной информации. А теперь факты, конкретные факты. Вы, Антон Яковлевич, подробно рассказали Боровикову всю полученную информацию от моей семьи. О притонах, проститутках, об тайной операционной в морге и о том, что там предстоит выемка органов. Это так, генерал?

— Да, Боровикову я рассказал обо всем, но причем здесь…

— Да притом, генерал, — резко перебил его Илья, — что Боровиков и является лидером этого преступного сообщества. Совместной операции у вас не намечалось и на каком основании вы выложили секретные данные Боровикову?

Пиорский усмехнулся и язвительно ответил:

— А-а-а, вот вы о чем, Громов. Так Боровиков полковник ФСБ и имеет доступ к секретной информации. А за клевету в его адрес вы тоже ответите.

— Андрей Сергеевич, — обратился Громов к начальнику СК области, — вы слышали признание Пиорского о разглашении секретной информации Боровикову. Он ее элементарно разболтал из хвастовства. Факт второй — операцию в морге полиция успешно провалила. Факт третий — тайная операционная была обнаружена на второй день в морге опять же по моей подсказке. Сами полицейские блуждали в двух соснах. Прекрасное современное хирургическое оборудование и ванна с раствором. В ванне наполовину растворенное человеческое тело, из которого перед этим извлекли внутренние органы. Факт убийства налицо, но другие внутренние органы решили этот факт скрыть. Пиорский, дабы не засветить свой обгаженный зад, приказал замять это дело по-тихому. Кислоту слить, кости закопать, людей, насильно удерживаемых в притонах, не искать. Это информация, господин Каратаев, которую вам необходимо задокументировать. Полковник Боровиков просто презирает Пиорского, как профессионала, и в эту ночь организует выемку органов в том же морге. Вам необходимо взять его и бригаду врачей с поличным, Андрей Сергеевич.

— В морге? — удивленно переспросил Каратаев, — но это же не логично и это…

— Именно в морге, — подтвердил свои слова Илья, — никто не рассчитывает на операцию там, считает Боровиков. Пиорский же ничего там не тронул — только кислоту слил и кости приказал закопать. А все оборудование в полном порядке. И генерала вам придется задержать немедленно. Иначе он всю информацию снова чекисту сольет, у него теперь выхода другого нет, необходимо зад подтирать.

— Болтуны, — произнес Пиорский, — посмотрим еще кто кого задержит.

Он хотел встать, чтобы уйти, и не смог. Сделал еще несколько попыток и ошарашенно посмотрел на Громова. Тот ответил ему еле заметной издевкой движения губ.