Советник Аида

13

Солнце уже начало пригревать значительно, зима уступила место весне, на отдельных пригорках растаял снег, но еще держался в лесных массивах и на заливах реки. Лед, пока еще тоже крепкий, принимал рыбаков десятками.

Илья решил порыбачить и даже взял с собой Ольгу. Благо ехать никуда не надо, залив подходил к участку вплотную — иди и выбирай себе место. На этом заливе рыбаков всегда было мало. Просто в элитный поселок чужакам не проехать, а богачи сами редко занимались рыбалкой.

Громов сверлил лунки, когда у Ольги зазвонил телефон. Она ответила и как-то сразу осунулась лицом.

— Илья…

Он увидел, как дрожат ее губы и слезы бегут по щекам.

— Илья, — повторила Ольга, — папу медведь задрал. Он сейчас без сознания в районной больнице, врачи говорят, что шансов практически нет.

— Отец должен жить, едем, — властно произнес Илья.

Он быстро собрал принесенные снасти и направился к коттеджу. Ольга с трудом успевала за ним. Через полтора часа они уже входили в здание центральной районной больницы.

Мария Антоновна, мама Ольги, сидела сгорбившись у хирургического отделения, мяла руками вымокший от слез платочек. Увидела дочь, кинулась ей на шею и зарыдала.

— Ты, Оля, успокой маму, а я к врачам. Отец будет жить — я обещаю, — уверенно произнес Громов.

Мария Антоновна посмотрела на зятя с такой надеждой, что у него содрогнулось сердце. Илья ушел в ординаторскую, а Ольга старалась говорить обыденно и успокоено.

— Ты не волнуйся, мама, Илья все решит, и папа поправится. Как это случилось?

— Не знаю, черт его дернул пойти в лес за белками. Ну… и напоролся на медведя. Им еще рано из берлоги выходить, а этот почему-то вышел, наверное, поднял кто-то. Не задрал насмерть — собаки не дали и домой прибежали одни. Я поняла все и с соседями отправилась на поиски, опять же собаки привели к месту. Медведь шею прокусил Егору и скальп содрал напрочь, боковины живота ободрал. Врачи говорят, что повреждены шейные позвонки и шансов нет. Непонятно, как он еще дышит. Вот, хотели выкинуть, а я не дала — это папина кожа с головы… с волосами.

Лисовская подняла окровавленный целлофановый пакетик, показывая, и вновь зарыдала.

Громов вошел в ординаторскую и его сразу спросили:

— Вы кто?

— Громов Илья Антонович, зять Лисовского. Какие у него повреждения?

Врач, видимо, заведующий отделением, указал ему рукой на стул.

— Повреждения серьезные и несовместимые с жизнью — перекушен пятый шейный позвонок, разорван спинной мозг на этом же уровне и непонятно, как больной еще дышит и живет. Медведь снял ему скальп и когтями нанес проникающие ранения в брюшную полость.

— Понятно, — ответил Громов, — что вы предпринимаете?

— Как бы ни было прискорбно, но фактически ничего, — развел руками доктор — Еще никто не жил с перекушенным спинным мозгом на уровне пятого шейного позвонка, а Лисовский живет и даже дышит самостоятельно. Не понимаю, извините, не понимаю. Это невозможно, но он живет! Любые наши действия только ускорят процесс и приведут к летальному исходу.

— Понятно, — вновь повторился Громов, — я забираю у вас больного.

— Но как?! — удивленно возмутился врач, — он не транспортабельный, его нельзя трогать. Зачем же мучать человека, пусть умрет спокойно.

— Его время еще не пришло, и он будет жить. Извините, но времени на разговоры не остается.

Илья зашел в реанимацию и взял тестя на руки под возмущение медицинских работников. Силой его останавливать никто не стал, и он направился к своей машине.

— Ты за руль, Оля, вы Мария Антоновна садитесь вперед, а я с Егором Даниловичем на заднем сиденье поеду. Трогай, Оля, трогай, не до разговоров сейчас, едем домой в Покровку, она ближе.

Дома Илья уложил тестя на кровать, попросил тазик с водой, полотенце и не мешать ему. Мария Антоновна подсмотрела, как зять полощет в воде снятый медведем скальп и упала в обморок.

Через полчаса Илья вышел из спальни. Теща спросила сразу же:

— Отмучился грешный?

— Никто и не мучился — Егор Данилович прекрасно себя чувствует, — с улыбкой ответил Громов.

Лисовская и Ольга опешили — разве так шутят. Но в дверном проеме спальни появился глава семьи.

— Это кто там должен был отмучиться? — спросил он.

Марии Антоновне вновь стало плохо, и Ольга привела ее в чувство нашатырем.

— Друзья мои, — произнес Илья, — я не хирург, но кое-что умею. Только рассказывать об этом никому не надо. Зашил, заштопал и шрамов не оставил. Сейчас много развелось колдунов, магов, экстрасенсов и прочей нечисти, дурящей людей. Это они лечат и то, а я ничего не умею. Я просто делаю иногда и все. Кушать что-то хочется — меня кто-нибудь покормит и корова у вас, Мария Антоновна, со вчерашнего дня не доена стоит.

Громов решил переключить тещу на домашние заботы, но она сразу не повелась. Встала со стула, подошла неуверенно к мужу. Потрогала его за шею и потрепала волосы, хорошо помня, что совсем недавно они были в целлофановом пакетике. Всё на месте у Егора, как и было раньше — никаких рубцов и даже ссадин. Она задрала рубаху у мужа — нет булькающих кровью ран по бокам живота.

— Ты как это сделал, Илья? — спросила теща словно в каком-то ступоре.

— Мария Антоновна, это одновременно просто и сложно объяснить, но я попытаюсь. Хирурги в больницах что-то там отрезают, пришивают, зашивают и в конечном итоге заживляют. Я действую несколько по-другому. У человека есть механизмы регенерации, необходимо только умение их включить и ускорить по времени. Я включил и все поврежденные ткани восстановились за полчаса — кости, мышцы, нервы, сосуды. Егор Данилович, слава Богу, жив и здоров.

В комнате повисла тишина. Видимо, женщины переваривали полученную информацию. И вдруг все услышали протяжное му-у-у… То корова давала о себе знать переполненным выменем. Ольга спохватилась:

— Я подою корову, мама.

— Нет, я сама, — ответила Мария Антоновна, очнувшись, — на стол накрывай. Мужей кормить надо.

На следующий день утром, как обычно, Лисовские ухаживали за скотом. Доили корову, кормили свиней, поили, убирали навоз… Мария иногда тайком поглядывала на Егора — ей все не верилось, что он остался жив, что раны так быстро зажили.

Деревня — не город. Там в большей степени верили в существование волхвов, кудесников, ведунов, знахарей, колдунов. Одаренные люди Древней Руси… О них до сих пор ходили легенды. Наверное, в Илью вселился дар древнего кудесника, мысленно рассуждала Лисовская, дергая корову за сиськи. Раньше волхвы умели заклинать стихии, прорицать будущее и заживлять глубокие раны. Но человечество стало другим и канули в лету любимцы богов. Появились всякие экстрасенсы, но что они против кудесников? Так… бутафория одна. Позже она уверенно скажет дочери: «Ты береги мужа, Оля. Он кудесник, любимец богов, о таких еще Пушкин писал в „Песне о вещем Олеге“».

После завтрака Громовы засобирались домой в город. Родители, естественно, уговаривали погостить еще. Но в ситуацию вмешалась третья сила — в ворота громко забарабанили с улицы.

— Кого еще черт принес, — буркнула Лисовская и пошла открывать задвижку, одновременно придерживая собак.

За воротами увидела полицейский Уазик, участкового и двух рядовых сотрудников с ним.

— Зятек дома? — как-то невежливо спросил участковый.

— Дома, — ответила Лисовская, — а ты че это не здороваешься?

— Извини, Мария Антоновна, здравствуй. Так я пройду?

— Счас, подожди, собак запру и открою.

Она загнала собак в огород и открыла дверь. Участковый вошел и сразу попросил:

— Зятя зови своего.

— Зятя, зачем? — удивилась Лисовская, — ты проходи в дом-то, чего на улице прохлаждаться.

— Не-е, извини, Мария Антоновна, зять ваш нужен. У вас и так горе, а я тут со своим заданием. Извините…

В районе большинство населения знало друг друга, знали и Лисовские всю семью участкового Волошина Дмитрия.

— Дима, ты это о чем? — удивленно спросила Мария Антоновна.

Во дворе появился Илья, выйдя из дома вместе с Ольгой. Участковый сразу же направился к нему, махнув рукой полицейским.

— Извините, гражданин, но вынужден вас задержать — у меня приказ, — объявил он.

— Приказ — есть приказ, — произнес Громов, — но хотя бы объясните в чем дело?

— Вчера вы ворвались в центральную районную больницу и силой похитили тяжело больного Лисовского Егора Даниловича. Вам, гражданин, вменяется похищение человека и непредумышленное убийство.

— А-а-а, — усмехнулся Громов, — значит, я похитил собственного тестя, а потом и убил его в дополнение. Так что ли?

— Выходит, что так, — согласился участковый и достал наручники, — руки…

— Подожди секунду, лейтенант, — возразил Илья, — с чего ты этот бред гонишь?

— Какой бред — есть официальное заявление заведующего хирургическим отделением больницы, где черным по белому написано, что вы похитили Егора Даниловича, который находился в бессознательном состоянии, и своими действиями убили его. Это не бред, гражданин, а факты.

— Факты? — переспросил Илья и посмотрел на тещу, — зачем это бред врач написал, кого я убил?

— Это не бред, — вмешался участковый.

— Да подожди ты, Дима, — отмахнулась от него Лисовская и повернулась к Илье, — доктор хотел, чтобы Ольга его женой стала, поэтому решил напакостить тебе. Другого объяснения у меня нет.

— Может посадить его? — спросил Громов.

— Не опускайся до его низости, Илья, не вороши говно — вонять будет. Извини, — ответила Лисовская старшая.

— Потом разбираться станете кто там кому пакостил, — вновь вмешался в разговор участковый, — а у меня приказ — руки и вперед, — он вновь поднял наручники.

— Ты кого арестовывать собрался, Дима, а оглоблей по жопе не хочешь получить? — Лисовская поперла на него буром, — ты своего ябедника, говнюка, доносчика, клеветника и засранца доктора иди арестовывай. Мой муж целый, здоровый и вовсе не убитый дома сидит, чай пьет. Ты че, Дима, беспредельничаешь, ты моего Егора почему убитым называешь, ты белены объелся, полицай хренов?

Лейтенант уткнулся спиной в ворота и ничего не понимал.

— Так… это… медведь же Егора Даниловича задрал, — промямлил он.

— Это тебе медведь рассказал или заявление он написал — так иди и оформляй медведя за хулиганство. Че к нам-то приперся? Егор, — громко закричала Мария Антоновна, — выйди на улицу — тут участковый хочет протокол на медведя составить.

— Че случилось-то? — спросил вышедший на улицу Лисовский.

— Так вас не убили? — спросил обомлевший участковый инспектор.

— Ты че, Дима, с дуба рухнулся что ли? Че случилось-то?

— Че случилось? — зло произнесла Мария Антоновна, — лепила больничный на Илью заявление накатал — якобы он тебя убил. А этот, не разобравшись, приехал Илью арестовывать.

— Да целый я, здоровый, никто меня не убивал, что за бредни такие, — рассмеялся Егор Данилович, — значит, долго жить буду.

— А медведь? — осторожно спросил участковый.

— Какой медведь? Ах, медведь, — протянул Лисовский, — так жив медведь, не тронул я его. Было дело, встречались, пытался он меня задрать, но собаки отпугнули. И че медведь — тоже в полицию приходил кляузу написать? Все претензии по шкуре к собакам, я медведя вовсе не кусал.

Лейтенант махнул рукой и вышел со своими полицейскими со двора на улицу. Услышал вслед, как смеются Лисовские и Громовы. Он тоже ехидно улыбнулся — пусть теперь следователь посмеется, который уголовное дело возбудил по факту похищения и убийства. И в сводку наверняка подали, что убийца задержан.

По дороге домой Ольга поинтересовалась в машине:

— Отца ты спас. Факт. Что теперь с хирургом будет?

Громов отвечал не торопясь, словно обдумывая каждое слово.

— Можно было все на тормозах спустить, но две нестыковки простить не могу. Да, когда я увидел отца, то он находился в тяжелейшем состоянии, в тяжелейшем. И доктор, этот лепила ободранный, никаких лечебных действий не предпринимал. Твоему отцу, Оля, ни одного укола не сделали, ни одного препарата не ввели, ни о каких оперативных вмешательствах даже не думали. Все в больнице пассивно ждали, чтобы зафиксировать время смерти, в которой не сомневались. Они своим бездействием больного не убивали, а я вдруг убил почему-то на их взгляд. Это надо быть совсем обмороженным, чтобы заявление написать в полицию. Следственный комитет не простит доктору фальсификации, посадят его на несколько лет, а может и условный срок получит. Это уже суд будет решать.

Несколько километров ехали молча. Потом Ольга спросила вновь:

— Какую ты там кнопочку нажал в организме, что все ткани у отца восстановились за полчаса?

— Да, сложно устроен мир. В одни необъяснимые факты народ верит, в другие необъяснимые не верит. Вот как, например, ты объясняешь действия экстрасенса? И что это за человек такой… экстрасенс?

Ольга помолчала немного, раздумывая.

— Экстрасенс — это талантливый человек с определенной аурой.

— Ты видела эту ауру или какую-нибудь другую? — сразу же спросил Илья.

— Я не видела, но говорят…

— Что кур доят, — перебил ее Илья, — извини, Оля, продолжай.

— Ну… экстрасенсы работают электромагнитным полем… И вообще некрасиво отвечать вопросом на вопрос.

— Понял, — улыбнулся Илья, — исправляюсь. У каждого свое электромагнитное поле. У меня просто сильнее и качественнее. Поэтому я могу заживлять раны, а другие нет. Разве ты не слышала, что гениальное всегда просто?

— Слышала и в твоей гениальности не сомневаюсь. Почему ты людей не лечишь?

— Потому и не лечу, что лечить-то просто, а вот объяснить не совсем просто. Надо диплом соответствующий иметь для лечения. И встает тут раком необъяснимый парадокс — зверь такой необъезженный. Имеющий диплом не излечивает, а не имеющий исцеляет. Кто может лечить — того гнобят, а кто не может — славят. Что мне теперь — со всем миром бодаться? Вылечить, а потом скрываться или сидеть в тюрьме? Вылечил, а право-то не имел на это. Ату его, ребята, ату. У каждого времени свой пряник, Оля. Когда-то Джордано Бруно сжигали, а сейчас на Марс нацелились. А ведь он именно тогда еще утверждал о бесконечности вселенной и множестве миров.

Не пришло еще время настоящих целителей, не пришло. Исцелишь кого-нибудь и сожгут тебя на костре законных инквизиций, измотают исследованиями, для которых тоже еще настоящих методик не разработано. А вывод един для всех времен: не настало время — не делай.

— Но это же неправильно, Илья…

— Правильно, не правильно… Все в мире относительно. Совсем еще недавно в советское время кто купил подешевле и продал подороже — спекулянт и тюрьма ему светила законно. А сейчас кто купил подешевле и продал подороже — бизнесмен уважаемый. И где же правда тогда? А правда она во времени — каждому деянию и закону свое время.

— Но это же неправильно, — возмутилась Ольга.

— Это всего лишь твое личное мнение, Оля. Философствовать можно много и долго. Например, демократия — это воля большинства. Но большинство не всегда право и как же тогда быть? Воля большинства не всегда выполняется государством и тому есть конкретные примеры.

— Ты, великий из докторов, так никому и не поможешь? — упорно гнула свою линию Ольга.

— Так я вообще не доктор, с чего ты это взяла? Хорошо, — согласно кивнул головой Илья, — я помог, например, Коле, Пете, Мане, Кате. Что я потом должен сказать прокурору или следователю? Они же обвинят меня в незаконной предпринимательской деятельности. Справедливость и закон — это разные понятия. Убить насильника на месте справедливо, но незаконно. Посадить меня за оказание помощи людям законно, но несправедливо. Вот тебе и палка о двух концах. Так что мне сказать прокурору, если я Петю вылечу, какую лицензию я ему предъявлю на свою деятельность?

— И что — ничего нельзя сделать? — новым вопросом ответила Ольга.

— Законно — ничего, — уверенно ответил Илья, — а незаконно — оно и есть незаконно. Время не подгонишь и не повернешь вспять. По крайней мере пока, при нашей жизни. Но мы что-нибудь придумаем.

Обычная тихая улочка обыкновенного провинциального областного центра выглядела в последние дни совсем необычно. Некогда незагруженная автомобилями, она переполнялась ими сейчас до невозможности. Непонятно, как подъезжали и уезжали машины из-за припаркованных транспортных средств на проезжей части дороги, газонах и тротуарах. Узкие пространства перед домами забивались инвалидными колясками и просто стоящими людьми, в том числе и с маленькими детьми на руках. Цель у всех одна — попасть на прием к Громову.

Илья не вел никакого официального приема, не приглашал людей и появлялся в своем нежилом помещении, где раньше располагался адвокатский кабинет, два раза в неделю — субботу и воскресенье. Люди шли к нему со своими тяжелыми болезнями, которые официальная медицина излечить не могла. Например, полная парализация нижних конечностей в результате травмы позвоночника.

Люди на улице не знали Громова в лицо и это несколько облегчало ему жизнь. По субботам и воскресеньям он парковал свой автомобиль на соседней параллельной улице от офиса и по дворам пробирался к черному ходу. Открывал свою парадную дверь, если можно так выразиться о входе в офис, в которую заходил первый посетитель. Кто-то входил сам, кого-то вкатывали на коляске, кого-то вносили на руках. И очередь толпа тоже соблюдала сама…

Первым сегодня вошел мужчина средних лет с необычным плечевым поясом справа. Поздоровался, снял пиджак и рубашку, оставшись голым по пояс.

— Помогите, Илья Антонович, помогите, — произнес он почтительно.

Громов сразу понял, что здесь имеет место быть врожденная аномалия верхней конечности. Так называемая фокомелия или тюленеобразная конечность, когда кисть руки прикрепляется прямо к плечевому поясу. Плечо, в народном понимании этого слова, и сразу кисть. Кисть и туловище…

— Бог поможет, только он может вершить подобные дела, — ответил Илья. — Обратись к нему со словами: «Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку».

Мужчина некоторое время смотрел на Илью просяще-умилительным взглядом, потом упал на колени и повторил:

— Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку.

Кисть на туловище дернулась немного, зашевелилась и начала медленно выдвигаться, обнажая сантиметр за сантиметром предплечье, локтевой сустав, а затем и само плечо. Пять минут мужчина ошеломленными глазами смотрел, как вырастает его рука, и, наконец, пошевелил ею. Пальцы двигались свободно, рука сгибалась в локте и поднималась вверх. Она работала, двигалась и существовала!

— Иди с миром, — произнес Илья, — и благодари Бога.

Мужчина упал на колени и пополз к Илье.

— Бога благодари, не меня, — уже тверже произнес Громов.

Мужчина вышел из офиса со слезами на глазах и поднял обе руки вверх. Гул ошеломления пронесся над толпой — все видели, как входил в дверь однорукий…

Следующим вкатили в офис на коляске двадцатилетнего парня. При праздновании в день окончания школы он решил покрасоваться перед девчонками и стал ходить по перилам балкона. Алкоголь и возгласы девиц будоражили кровь… Упав с пятого этажа, он чудом остался жив, но передвигаться самостоятельно уже не мог. Девочки, бывшие одноклассницы, поохали, поахали и словно забыли о его существовании. Три года в инвалидной коляске и много-много дум о том злополучном дне. Кому и что он хотел доказать и продемонстрировать?

Парень вышел из офиса самостоятельно, подняв инвалидную коляску над своей головой…

Губернатор области проводил у себя экстренное совещание с руководителями силовых структур, на которое пригласил дополнительно исполняющего обязанности министра здравоохранения, председателя областного суда, заведующего кафедрой уголовного права.

— Все вы в курсе поступившего заявления от министра здравоохранения области, в котором он обвиняет Громова в покушении на свою жизнь, нанесении ему тяжких телесных повреждений и незаконном предпринимательстве. Прошу, вам слово, Геннадий Иванович.

Прокурор области Мелешко открыл папку, заглянул в нее мельком и начал:

— Спасибо. В ходе проведенной проверки установлено, что министр здравоохранения споткнулся сам и упал на лестнице своего офиса, покатившись по ней кубарем. Письменные показания дали пять очевидцев происшествия, находившиеся рядом с министром. Он сам упал, в ходе падения повредил себе позвоночник, что привело к парализации ног. Никакого покушения и нанесения тяжких повреждений, как указано в заявлении, быть не могло однозначно и достоверно. Что касается незаконного предпринимательства, — Мелешко замолчал на мгновение, обводя взглядом присутствующих, и продолжил: — То здесь не все так просто. Улица Маяковского, где находится офис Громова, стала фактически непроезжей на пару кварталов или даже больше. Проезжая часть, газоны и тротуары забиты желающими попасть на прием к Громову. Как квалифицировать этот прием, если нежилое помещение не оформлено в качестве медицинского учреждения или пункта, никаких вывесок и объявлений не имеется? В гости идут люди к Громову или все-таки на прием?

Мелешко посмотрел на заведующего кафедрой уголовного права. Тот спокойно ответил:

— Продолжайте, Геннадий Иванович.

— Продолжаю, — усмехнулся он. — Все вы видели видеозаписи приема больных. Это, конечно, сложно представить в фантастике, но ведь реально руки вырастают и больные встают с колясок на собственные ноги. Надо бы ордена и медали давать, а мы тут неизвестно чем занимаемся. Извините, эмоции, — Мелешко покряхтел немного или покашлял, — мы должны дать правовую оценку событиям. Незаконное предпринимательство… так Громов, вроде бы, ничего и не предпринимает. Его просят о помощи, а он отвечает, что Бог поможет. Громов даже не осматривает больного — какое тут может быть предпринимательство? Да, кто-то из больных оставляет деньги в офисе Громова, даже не упоминая в разговоре о них. Юридически это нельзя считать взяткой или даже подарком — Громов не должностное лицо. Кто-то оставляет ему тысячу рублей, а кто-то миллионы зараз. Кто, как говорится, чем может. Нет здесь никакого состава преступления, а министр написал заявление, потому что не смог попасть к Громову на прием. Люди не дали пройти без очереди, а записи никакой не существует. Это мое мнение. Ответ на заявление мы дадим, но мы должны рассмотреть здесь совершенно другой вопрос — вопрос о предоставлении Громову законного права заниматься своей деятельностью. Вернее, ходатайствовать о предоставлении такого права.

Исполняющий обязанности министра здравоохранения области злорадно посмотрел на прокурора.

— Что-то не пойму я вас, Геннадий Иванович, то вы утверждаете, что никакой деятельности нет, то просите узаконить то, чего нет. Дать право лечить людей человеку, у которого нет даже среднего медицинского образования? Что-то вы запутались в своих словах, господин прокурор.

Мелешко посмотрел на врача со злостью, даже сломал карандаш в руках.

— Вот вы, товарищ или господин, как будет угодно, Захарьев Ярослав Федотович, с высшим медицинским образованием — объясните мне и всем присутствующим здесь лицам механизм отращивания человеческой руки. Вы же с образованием человек — объясните. Громов ничего не объясняет, да и не может — у него образования нет. А вы уж извольте объясниться хоть как-нибудь — у вас образование, это факт.

Мелешко заметил, как многие присутствующий закрыли лицо руками, скрывая улыбку и давя смех.

— Этого наука объяснить не может, — ответил Захарьев.

— Так может надо тогда врачей дипломов лишить, и они без объяснений излечивать станут, а не лечить дипломировано без результата?

— Господа, господа, — вмешался в горячую дискуссию губернатор, — вопрос необходимо решать, а не перепираться и спорить.

На некоторое время тишина повисла в помещении. Никто не решался заговорить и показать свою некомпетентность в данном вопросе.

— Разрешите? — внезапно произнес генерал Иванов, руководитель ФСБ области.

— Да, конечно, Петр Борисович, мы вас внимательно слушаем, — ответил довольно губернатор.

— Во все времена перед человечеством стояли довольно непростые задачи — земля плоская или круглая, вертится ли она вокруг оси и вокруг солнца? Передовых людей всегда воспринимали неадекватно, объявляя их еретиками, колдунами или ведьмами. Большинство не понимало, как это может быть Земля круглой, когда она видится плоской. Почему с нее тогда не падают люди, если она круглая? Смешные сейчас вопросы тогда вовсе не казались смешными. Давайте и мы с вами не станем смеяться. Я не сомневаюсь, что каким-то образом Громов лечит людей, отращивает им руки, поднимает с инвалидных колясок, убирает пороки сердца и злокачественные опухоли. Министерству здравоохранения необходимо заниматься не инквизицией…

— Подождите, Петр Борисович, — мгновенно вмешался в монолог Захарьев, — ни о какой инквизиции я речи не вел…

— Помолчите, Ярослав Федотович, — теперь уже перебил губернатор, — послушаем предложения Иванова.

— Благодарю, — кивнул довольно генерал, — мы еще не созрели для понятия механизмов отращивания рук или быстрого регресса опухолей. Но мы все же живем не в средневековье и не станем разводить костры. На областном уровне этот вопрос не решить. Необходимо составить подробную и объективную справку для руководства страны, где указать и свои предложения. А именно — дать возможность Громову официально работать и платить налоги. Тогда стихийное скопище людей инвалидов, больных и их родственников само исчезнет с улицы. Страждущие станут приходить по записи. Министерству здравоохранения разработать ценники тех или иных манипуляций с человеческим организмом, мэру города организовать размещение иногородних людей в гостиницах, Росгвардии разработать охрану. И не надо кричать, что у Громова нет необходимого медицинского образования. У него имеются знания нам неподвластные, все мы в сравнении с ним дошколята.

Генерал Иванов возвращался в здание управления и мысленно рассуждал. Хорошее дело делал Громов. Но поймет ли его правящая элита? Будущему да, а современности он невыгоден. Как Джордано Бруно средневековью. Профессоров и академиков жлоба задавит, топ-менеджеры денежку потеряют. Костры никто разжигать не станет. По-хитрому постараются убрать Громова, по-хитрому. А как и смогут ли — остается только гадать. Это же советник Аида…