Союз Преданных (СИ)

16

Все валилось из рук. Если Доминике казалось, это просто выражение такое, то теперь она понимала, что это скорее диагноз, к которому прилагаются дёргающийся глаз, раздражительность и способность уснуть в любое время суток и в любом месте. Уже добрых пару недель они с Куно занимались адаптацией людей. И если раньше она наивно полагала, что при подготовке Монте-Маджи к приезду новых поселенцев они учли все, то теперь она понимала, что город был совершенно не готов. Что-то постоянно ломалось, домов не хватало катастрофически, запасов еды, присланных долиной, хватило на две недели, а она рассчитывала, что южане протянул на них целый месяц. К тому же кто-то постоянно болел, рожал, а при переходе одни встретили любовь всей своей жизни и стремились как можно скорее сочетаться браком, и теперь донимали Доминику вопросами, как бы это сделать в ближайшее время. С утра до вечера в ее кабинет текла река прошений, жалоб, предложений. Даже Куно на время переехал в ее особняк и покинул свою лесную берлогу, чтобы быть рядом на случай, если нервы не выдержат. Доминика старалась держать ситуацию под контролем, но периодически она с тоской вспоминала времена, когда просто жила при дворе Ладвига и так наивно отказалась от блаженного ничегонеделания в пользу своих амбиций. Теперь покой ей только снился, и то, если звёзды сходились, и хотя бы во сне ее переставали преследовать письма и задачи.

Куно помогал, как мог. Он взял на себя все вопросы, связанные с магией, сам выходил преподавать в школе, занимал детей, нанимал себе помощников и учителей, а в перерывах следил за тем, как отстраиваются теплицы и учил взрослых основам древней магии, чтобы сделать их менее зависимыми от света солнца и луны, которых в это время года было почти не видно из-за толстой пелены облаков. Учеба давалась магам тяжело. Куно старался учить их мягко, не загоняя их до седьмого пота, как это делал Ланс, но порой так хотелось стукнуть по столу и истязать их до тех пор, пока они не выдадут результат. Потом юноша вспоминал, что им предстоит еще долгий путь к привыканию и обретению себя на новом месте. Он с пониманием смотрел, как бывшие ост-гаэльцы (кого-то из них он даже знал лично) отстраивают заново свой быт. Кто-то занимался привычными вещами вроде готовки и уборки, не прошло и двух дней, как у домов начали собираться кумушки, открылся кабак и чайный домик, по старым традициям эти места все еще делились на мужскую и женскую половины, но Доминика довольно быстро приказала отменить это разделение. Люди покряхтели, но последовали ее воле. Вскоре выяснилось, что ничего особо страшного не происходит от того, что женщины обедают вместе с мужчинами.

Доминика часто выходила в город, чтобы осмотреть изменения, проверить новые дома, поздравить жителей с заселением, пополнением, свадьбой. Она посещала открывающиеся заведения, мастерские. Вскоре, вопреки всем страхам, ей стали рады в каждом доме, ее приглашали на ужины и расспрашивали о причудливой жизни на Севере. Она даже наняла девушку-чародейку, чтобы та под диктовку написала небольшую брошюру с основными правилами жизни в новом доме. Куно своими глазами видел, как некоторые женщины читали эту книжицу детям вместо сказок.

Сам Куно, если у него появлялось свободное время, занимался поиском чар для усиления защиты на Севере. Он пригласил самых опытных чародеев, среди них даже были его наставники, сбежавшие из дворца и теперь блаженно гревшие старые косточки у камина, чтобы разбирать тексты, доставшиеся ему в наследие от Ланса. Ученые мужи ничего не знали о древней магии и духах, но как могли, помогали юноша в изысканиях. В шутку они называли Куно «верховным чародеем», а уже через несколько дней так к нему обращался весь город. Куно сначала не верил своим ушам, а потом привык и к обращению, и к поклонам, и к восторженным взглядам. Они ночами напролёт изучали древние тексты, сравнивали их с южными трактованиями и пробовали создать нечто новое, безвременное, вечное. Работа продвигалась медленно, но каждый день на крошечный шаг приближал их к желаемому результату. Куно старался радоваться вместе с мудрейшими чародеями, но он затылком чувствовал пристальный взгляд Ланса. Охотника, следящего за своей жертвой. Юноша не отказывался от попыток узнать его истинное имя. Он отправил официальное письмо Карстану Оннаду, как главному хранителю традиций Севера. Тот ответил коротко: «Не могу обсуждать такое в переписке». Куно оставалось только выразить надежду на скорую встречу. И возможность предоставилась.

Ладвиг предложил построить тоннель к празднику.

— К какому, нахрен, празднику? — процедила Доминика. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но пальцы, стиснувшие перо, побелели, как раскалённый металл. Сидевший в углу Куно еле сдержал усмешку, смешавшуюся с жалостью к недальновидному мужчине. Хоть Доминика и предложила начать их встречу с обсуждения деловых вопросов, князю Бернберга стоило подумать головой и сперва поинтересоваться, как у неё дела. Теперь они с Доминикой виделись редко, и как бы принцессе ни хотелось проводить дни его визитов, не вылезая из постели, выполнение обязанностей вассала всегда брило верх.

— День Середины Неба, — ответил князь. Куно поспешил объяснить:

— Редкий день полуденного солнечного затмения. Очень сильный день, когда энергии в воздухе так много, что она буквально искрит. В этот день можно устроить праздник и привлечь магов, чтобы наложить новые защитные чары. Тогда Юг перестанет быть проблемой на целые сотни лет.

Доминика тяжело вздохнула и перевела взгляд на бумаги: счета, смены, прошения, договоры. Цифры плясали перед глазами пьяным хороводом. Она прикрыла глаза и тяжело помассировала виски.

— О чем еще вы договорились за моей спиной?

— Ну… — Куно сплёл пальцы и выдал свою самую невинную улыбку. — О том, что приедут остальные князья и вы с Ладвигом объявите о помолвке.

— Где нам их разместить?

— В замке, как и в прошлый раз, — ответил князь. — Если тоннель откроется, дорога займёт от силы пару часов. К тому же, князья очень хотят посмотреть магическое поселение, чтобы в будущем построить у себя такие же.

Беглый взгляд за окно, тяжелый вздох. Значит, к приезду князей в городе должна будет кипеть жизнь, работать мастерские, а в теплицах — зреть первые урожаи. Мягкое прикосновение к руке заставило ее вынырнуть из размышлений.

— Тебе не обязательно справляться со всем в одиночку, — напомнил Ладвиг. На его губах распустилась такая привычная тёплая улыбка. Доминика вдруг поняла, что слишком соскучилась. — Тем более, ты справилась с организацией праздника зимнего солнцестояния. Я уверен, и в этот раз все пройдёт хорошо.

— Только если обойдётся без семейных драм, — закатила глаза принцесса, в памяти каруселью промелькнул тот бесконечный день. Ладвиг продолжал держать ее руку, большой палец очерчивал успокаивающие круги на тыльной стороне ее ладони, не давая утонуть в забивших голову мыслях.

— Все пройдёт идеально, — усмехнулся князь и, перехватив ее запястье, потянул на себя, вовлекая в долгий мягкий поцелуй. Куно умилённо улыбнулся и бесшумно вышел из кабинета, прикрыл дверь, наложил заглушающие чары. Одного взгляда на слуг было достаточно, чтобы они ретировались из коридора и не мешали Куно вприпрыжку пронестись через весь особняк.

В окна лился свет солнца, как подарок в честь его прекрасного настроения. Куно напевал под нос песенку, пока фантазия рисовала ему близящийся счастливый финал их истории. Доминика, отказавшаяся от притязаний на кровавый южный трон, станет княгиней. Когда зацветут деревья, они с Ладвигом сыграют пышную свадьбу, а уже следующей зимой чародей будет возиться с малышами, которых станет называть не иначе, чем племянниками. Жители Монте-Маджи разъедутся по всему северу, станут почётными жителями всех княжеств, превратят этот край в настоящее райское место. А он сам посвятит себя магии и изучению колдовства, станет обучать юных чародеев. Это звучало, как сказка, которую они каким-то образом умудрились соткать собственными кривыми руками.

Куно выглянул в окно — у дверей особняка стоял, окружённый стайкой юных чародеек, Эдвин. Некоторых из этих девушек Куно знал уже давно: с красавицей Лу он как-то целовался в королевском саду добрых пять лет назад, теперь они делали вид, что ничего подобного не было. Улыбчивая Рене помогала ему в магической школе и вскоре готовилась принять на себя обучение самых юных чародеев. А дочь торговца тканями Лейна решила открыть магазин готового платья при мастерской отца, чтобы самостоятельно нашить себе приданого к свадьбе, которую они с капитаном решили сыграть весной. Кайрис был хорошим человеком, он быстро организовал своих людей для патрулирования улиц и поддержания безопасности, и он один из немногих с особым усердием изучал древнюю магию — ради красавицы-невесты (пусть и не с самым простым характером) он старался вернуть годы жизни, которые забрала у него служба в рядах Сгоревших.

Стоило ожидать, что между Монте-Маджи и Бернбергом быстро образуется взаимное притяжение, которому не помешают ни заснеженные тропы, ни угроза схода лавин. Молодые маги и чародейки сбегали в Бернберг, чтобы как следует погулять и покататься на санях, а жители города приходили в поселение, чтобы поглядеть на пропитанный магией быт. На чары для мытья посуды, на зачарованную одежду. За юными чародейками быстро выстроились очереди из завидных женихов, не отступали и чародеи, находившие смелых и беззастенчивых северянок ужасно привлекательными. Куно завернулся в многослойную одежду и выпорхнул на улицу, радуясь хрусту снега под ногами и звону голосов в морозном воздухе.

— Надеюсь, юные леди, вы проводите исследовательскую работу, а не проверяете на господине Эдвине свои женские чары, — весело прощебетал он, врываясь в разговор. Эд посмотрел на него с нескрываемым облегчением. Было видно, как его обычно угрюмая мирно буквально трещит от попыток и дальше удерживать дружелюбную улыбку.

— Конечно, — опустила глаза Лу. — Мы… хотели больше узнать о Празднике середины неба, чтобы лучше продумать концепцию украшений.

— Действительно, солнечное затмение, тема солнца и луны, это очень сложно. Даже ничего на ум не приходит, — покачал головой чародей. — А кто подписал вас на украшение города?

— Госпожа Васса, — ответила Рене. Куно похолодел и бросил вопросительный взгляд на Эдвина. Тот лишь пожал плечами. Чародей откашлялся.

— А где она сейчас?

— Осматривается.

— Дружище, не составишь мне компанию? — обратился он к Эдвину. Тот кивнул и, не тратя времени на вежливость, принялся буквисровать Куно дальше по улице. В спину ему летели милые любезности чародеек. Куно, как мог, старался поспевать за рыжим великаном, но в результате сдался и просто повис на руке, позволяя тащить себя дальше.

«Васса в городе», — это не предвещало ничего хорошего. Конечно, Куно надеялся, что с ней все выйдет иначе, но он все никак не мог простить себе тот инцидент. Поэтому он выбрал свою излюбленную стратегию: бежать и делать вид, что все в порядке. Расстояние и время должны были сделать свое дело. Через пару лет он рассчитывал вернуться заматеревшим, овладевшим своей силой, извиниться перед Вассой и рассчитывать на прощение. Теперь ему оставалось только скрываться и внимательно заглядывать за повороты.

— Она меня убьет, — проскулить он, наконец. Эдвин сбавил шаг, но лишь затем, чтобы как следует встряхнуть чародея, поставить его на ноги и заставить идти самостоятельно.

— Все с ней будет нормально.

— Да, а мой труп обнаружат прокопанным где-то в лесу, с выеденными внутренностями и сожженным лицом. Скажут, что несчастный случай и забудут, будто и не было!

— Да ничего тебе не будет. Просто сделай вид, что все хорошо, — хлопнул его по плечу Эд. — Я всегда так делаю. Если что-то не выходит в отношениях, значит, нужно выходить из отношений.

— Теперь я понял, в чем твоя проблема с братом, — хмыкнул Куно. — Кстати, если задумаешь закрутить с чародейской девушкой, обрати внимание на Олив.

— Это та повитуха?

— Ага. Она прекрасно разбирается в чувственных делах, а еще руки всегда тёплые. Но советую при ней следить за языком, эта женщина лучше всех делает кесарево. Вскроет тебе живот — даже почувствовать ничего не успеешь.

Они шли по улице, болтая обо всем подряд. Эдвин оказался очень приятным человеком, если его не выводить из себя. Куно даже осмеливался предположить, что жизнь в Монте-Маджи, где никто не обращал внимания на его благородное происхождение, шла великану на пользу. Хоть его и не впечатляла роль телохранителя Доминики, пока никакой опасности не было, он мог делать все, что хотел. В основном он должен был следить, разве что, чтоб принцесса не вработалась до смерти. А такие ситуации были. Буквально несколько дней назад Эд в очередной раз обнаружил ее уснувшей щекой на документах. Растормошить принцессу оказалось просто, сложнее было увернуться от брошенного спросонья канцелярского ножа.

— Который час? — спросила она тогда.

— Пора баиньки, — буркнул Эдвин и принялся гасить свечи, лишая ее возможности сопротивляться сну. Девушка все равно помотала головой.

— У меня еще есть работа. Мне нужно убедиться, что мои люди не останутся голодными этой зимой.

— Долина пришлёт еще продукты.

— И мы увязнем в долгах.

— Никто не говорил, что будет легко. Но сейчас тебе нужно отдохнуть, чтобы твои люди видели принцессу, по зову которой они отправились сюда, а не упахавшуюся лошадь. Тебя они видят каждый день, а вот это вот все, — он махнул рукой в сторону документов. — Их не беспокоит.

— С твоими управленческими знаниями ты бы неплохо справился с Грядой, — хмыкнула принцесса, нехотя раскладывая документы, чтобы вернуться к ним завтра.

— У меня нет твоих яиц, — только и ответил Эд. Доминика удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала. Решила принять это за комплимент. Эд тоже ничего не сказал. На том и разошлись, но общаться с тех пор стали как-то теплее. Хотя, конечно, момент с письмом никому не забылся.

— …и вот мне кажется, что нужно сделать какую-то специальную организацию, которая будет защищать магов в других княжествах, если идея с расселением все-таки получит добро. Ты как считаешь? Эд!

Перед глазами мелькнуло темное пятно. Эдвин машинально отшатнулся назад, утаскивая за собой Куно. Оба вжались в стену, позволяя роскошным саням пронестись мимо, оглушая грохотом и звоном. Куно вытаращил глаза и издал жалобный сиплый вздох. Сначала он решил, что ему показалось, но стоило присмотреться, и он понял, что в открытых санях, укутанная в меха, несётся Васса собственной персоной. На мгновение их взгляды встретились, и Куно увидел в огромных глазах искорки узнавания. А уже через секунду она пролетела мимо под свист ребятни, пока не остановилась у особняка Доминики. Подкрашенные губы, густо подведённые ресницы, роскошный мех — Васса превратилась в настоящую придворную, ничего общего с резвой девочкой-флейтисткой.

— Ладно, ты прав, она сожрет тебя с потрохами, — констатировал Эдвин.

***

Доминика только успела поправить платье, когда в дверь постучала служанка, чтобы сообщить о прибытии гостьи. Принцесса перевела вопросительный взгляд на Ладвига. Тот с невозмутимым видом раскладывал по местам разлетевшиеся опавшими листьями документы. Через приоткрытую дверь Доминика попросила накрыть на стол в гостиной и выделить новоприбывшей гостевую комнату.

— Я решил, что тебе будет приятно увидеть знакомое лицо, — улыбнулся Ладвиг. — К тому же с вашим отъездом Васса стала…

— Невыносима? — вскинула бровь Доминика. — Так, конечно, плохо говорить, но я видела достаточно пассий Куно и знаю, чем это заканчивается.

Ладвиг слегка нахмурился, но в целом признал ее правоту. Васса с отбытием Куно и Доминики стала вести себя, как настоящая придворная. Она стала игрива, откуда-то обрела выхолощенные манеры и целый гардероб платьев, стала вникать в дела замка и даже упросила Ладвига дать ей в ведение самое заброшенное крыло его обители. За пару недель она навела там порядок, организовала библиотеку, сделала перестановку, даже с согласия князя заказала туда новые гобелены и картины, часть из них даже делали новоприбывшие чародеи. В общем, она всеми способами не давала себе скучать, и это почти никого не удивляло, все списывали на болезненное расставание. И все же Ладвиг предпочел держаться подальше от маленькой правдовидицы. Ее вопросы становились все откровеннее, а собственная честность в ее присутствии пугала даже тех, кому было нечего терять. Поэтому, когда Васса попросилась поучаствовать в подготовке очередного праздника и заодно проветриться, князь с легким сердцем отпустил ее.

Теперь Доминика через окно наблюдала, как Васса, придерживая юбки, идет по дорожке к особняку, а за ней тянется вереница слуг, тащущих свертки и сундуки.

— Она основательно подготовилась к поездке, — хмыкнула Доминика.

— Этого у Вассы не отнять, — ответил князь. Его рука обвила талию Доминики, губы оставили еще один поцелуй на сгибе шеи. Он припал к нежной коже, вдыхая ее аромат. Даже спустя месяцы она не утратила сладковатого запаха южного солнца. Ладвиг прикрыл глаза, Доминика чуть повернула голову в его сторону, кожей чувствуя его улыбку. Пальцы переплелись, чтобы через секунду они с Ладвигом отстранились друг от друга и покинули кабинет. Идеальный порядок, как немой страж, надежно скрыл следы их короткого свидания, и только следы ладоней, оставшиеся на столешнице позволяли предположить, куда их с князем завело обсуждение организационных вопросов.

Васса уже ожидала их в гостиной. В тонких ручках покоилась чашка с травяным чаем. На лице под скучающей миной возилось беспокойство. Она словно привыкала к новому образу, не имевшему почти ничего общего с добродушной девчушкой из замка, жившей в обнимку с любовыми романами. И все же, когда Доминика и князь вошли в комнату, она позволила себе сорваться с места и заключить Доминику в объятия.

— Дом! Как же я соскучилась, — выпалила она, повисая на шее принцессы. Доминика улыбнулась, проводя ладонью по ее волосам.

— Тебя не узнать, — только и сказала девушка.

— Я старалась, — улыбнулась та. — Когда ты уехала, я поняла, насколько замку не хватает кого-то вроде тебя. И вот…

Она указала на себя, на расшитое серебром платье и собранные в тугой пучок волосы. Она была похожа на дебютантку, которая уже вот-вот выпорхнет в свет и теперь изо всех сил старается быть замеченной. Доминика улыбнулась. Васса схватила сверток яркой ткани и сунула его в руки принцессы.

— Небольшой подарок. Заказала специально для тебя, как только узнала, что здесь появились хорошие мастера.

Доминика аккуратно развернула подарок — платье из мягкой струящейся ткани, расшитое орнаментом из солнца и луны — расправилось в ее руках. Принцесса кивнула и жестом пригласила гостью пообедать. За столом они продолжали обсуждать дела, связанные с праздником. Как всегда, времени на подготовку почти не было, но Васса с гордостью сообщила, что гуляя по городу уже успела отдать кое-какие распоряжения по части празднества.

— …так что тебе останется только контролировать строительство туннеля. О, это будет просто замечательный день!

— Сделаем все возможное, — кивала принцесса, под столом сжимая руку Ладвига. Все и правда шло славно. Так хорошо, что даже поднимало свою змеиную голову беспокойство.

За окном воровато мелькнула тень Куно. Доминика уловила движение краем глаза и слегка повернула голову. Взгляды встретились, в глазах Куно читался страх и немая мольба, чтобы Доминика хоть немного обнадежила его. Принцесса кивнул, и уже в следующую секунду чародей показался на пороге. На его лице играла немного нервная улыбка, руки стискивали букет цветов прямиком из теплицы в попытках скрыть дрожь пальцев.

— Васса! — окликнул он ее, стараясь сохранять свою обычную непринужденную манеру. Девушка обернулась, обжигая безразличным взглядом.

— А, это ты, — скучающе произнесла она и протянула руку для поцелуя. — Давно не виделись.

Куно сделал шаг, другой в ее сторону, выставляя перед собой цветы, как щит, но Васса на них даже не взглянула. Ее глаза впились в лицо Куно, она наслаждалась его замешательством. Красные губы тронула легкая сытая улыбка.

— Как твои успехи в служении тем, кому ты нужен?

Доминика бросила настороженный взгляд на Ладвига. Тот покачал головой, предостерегая принцессу от попыток вмешаться. Рука под столом успокаивающе стиснула ее ладонь, как якорь, не дающий закипающим эмоциям унести с собой ее благоразумие.

— Неплохо, — закивал чародей. — Лучше, чем я боялся. Ты уже видела школу? И-и-и-и… теплицы? Там скоро вырастут первые кабачки. И вот еще там растет, — он взмахнул букетом, пытаясь хоть как-то оттянуть от себя ее испепеляющий взгляд.

— Что это?

— Кориандр, фенхель и немножко амброзии. Можно засушить и потом сделать очень ароматный чай. С пользой, так сказать, — выдавил он. Васса кивнула, указывая на стол. Куно положил букет на столешницу и встал поодаль, но девушка демонстративно отвернулась и вернулась к разговору с Доминикой.

— Я думаю, что можно провести гулянье на главной площади, это гораздо удобнее. Не ехать на Щербину, как в прошлый раз. Чародеи же могут создать что-то необычное? — она бросила издевательский взгляд на Куно. Верховный чародей приосанился и хотел было ответить, но перемены в его облике было достаточно, чтобы уголки ее губ съехали вниз. — Конечно, глупый вопрос.

Доминика помотала головой.

— Я думаю, делами можно заняться завтра, — мягко проговорила она. — Ты, должно быть, устала с дороги. Я прикажу приготовить для тебя ванну.

— Это так мило, — отозвалась Васса. — Никогда бы ни подумала, что ты умеешь заботиться о ком-то, но, видимо, собственный дом творит чудеса.

— Ты уже виделась с Эдвином?

— Мельком, — пожала плечами Васса и, осушив чашку, указала на свой подарок. — Я думаю, на празднике платье будет смотреться просто восхитительно.

С этими словами она направилась наверх, оставляя хозяйку дома, князя и чародея наедине, скованных неловким молчанием.

— Кто-нибудь понял, что это было? — проговорил Куно. Отчаянное желание загладить вину сменилось едкой злостью.

— Васса всегда говорит то, что думает, — пожала плечами принцесса. — Но ты ее, видимо, сильно разозлил.

— Вот теперь действительно нужно надеяться, что праздник обойдется без кровопролития.

***

Васса еще раз окинула взглядом свои вещи. Гостевая комната за считаный час превратилась в настоящий склад — повсюду теснились сундуки, свертки, лежали платья, блузки, белье, украшения. Но ее внимание прикипело к зеркалу в костяной раме, лежавшему на туалетном столике. Девушка подняла его, присмотрелась к своему отражению, зажгла черную свечу. Рука сама нашла румяна и помаду. Красные пятна ложились на кожу тонким, известным только ей узором. Черты менялись, на губах распускалась нежной розой улыбка.

Вдруг отражение зарябило, подернулось дымкой. Черты поплыли, расплавились, и с той стороны стекла на нее уставилось старческое, высушенное годами лицо. Взгляд оценивающе скользнул по лицу девушки.

— Замечательно выглядишь, моя дорогая, — хмыкнул Ланс. — И королевские наряды тебе как никогда к лицу. Даже подумать не мог, что такое слабое создание может превратиться в настоящее сокровище. Мне жаль нашего бедного чародея.

Васса отвела взгляд, зачерпнула кончиком пальцев густой комок помады и принялась размазывать его по губам на ощупь. Она чувствовала, как чужие невидимые пальцы оглаживают ее лицо. Невесомо, почти неощутимо.

— Ты станешь заметной, моя маленькая звездочка. Станешь по-настоящему видимой и незабываемой. Станешь яркой. Ведь ты достойна самого лучшего.

Васса кивала, продолжая наносить макияж. Ланс что-то хотел от нее, она это знала. Но какой бы ни была цена, она согласилась на сделку. Она устала быть незаметной, той, кого воспринимают как данность, как стул или стол. Она хотела быть той, кто приходит в мечтах или снится в кошмарах, и Ланс учил ее, наставлял, требуя только одного: быть твердой, быть честной — с последним ни у одного правдовидца не было проблем.

— Повтори за мной, моя дорогая: «Я самая опасная женщина в этом городе, никто не может меня остановить».

— Я…

Резкий стук заставил ее распахнуть глаза. Васса села на кровати. Подушка пропиталась влагой от мокрых волос, красивое домашнее платье помялось. Зеркало в костяной раме лежало на столе, рядом с открытой баночкой помады. Девушка аккуратно коснулась губ кончиками пальцев. На коже остался алый след.

— Не спишь?

На пороге возникла Доминика. В руке она держала бутылку вина, как трофей. Васса предвкушающе улыбнулась, поймав ее игривый взгляд.

— Я решила, нам стоит повторить тот легендарный мозговой штурм, — принцесса потрясла бутылкой вина и вошла в комнату с позволения своей гостьи. Васса прикрыла дверь.

— А где все? Ладвиг, Эдвин…

— Куно перенес Ладвига обратно в замок, а Эдвин… я не знаю, чем он занимает свое свободное время.

— Жалостью к себе, — пожала плечами Васса. Доминика посмотрела на нее удивленно, словно в нее только что плюнули. — Что? Я так долго старалась видеть в дорогих мне людях только хорошее, закрывать глаза на недостатки, но, знаешь, это совсем не вяжется с моим даром. Правдовидцы не должны обманывать себя. Я рада, что я поняла это хотя бы сейчас и смогла принять вещи такими, какие они есть.

— И что же ты поняла?

— Что я все время хотела быть похожей на тебя. Чтобы со мной считались, видели во мне личность, а не человека, которого можно водить за нос. Я долго думала, как тебе это удается, и поняла, что дело в тебе. Ты всегда говорила то, что хочешь, озвучивала свои желания, не молчала…

— Тебе кажется, — поджала губы Доминика, откупоривая вино.

— Ты хотела править — у тебя получилось. Ты хотела делать это самостоятельно, делать чужие жизни лучше — и ты смогла, — щеки Вассы раскраснелись, в глазах загорелся алчный блеск. — Я хочу даже меньшего. Просто чтобы со мной считались.

— А кто этого не делает?

Васса схватила ее запястье и крепко сжала. По предплечью побежали толпы мурашек, челюсть свело, как будто Доминику как следует схватили за горло.

— Давай честно, сколько раз ты вспоминала обо мне и нашей дружбе, пока была здесь? Сколько раз Куно заговаривал обо мне? Может, Эдвин поминал меня добрым словом?

К горлу подкатили слова, как тошнота. Доминика впилась взглядом в лицо Вассы, пытаясь совладать с вихрем фактов, смешанных с объяснениями и оправданиями.

— Было такое. Пару раз, — выдавила она. Васса едко усмехнулась и отпустила ее.

— Всегда обожала то, как ты умудрялась выкручиваться, — помотала головой девушка. — Но я не злюсь на тебя, принцесса. Я рада, что ты наконец увидела меня.

— Васса, мне жаль, — только и смогла произнести Доминика. Девушка резко взмахнула рукой.

— Не надо меня жалеть. Со мной все в порядке. Лучше, чем когда-либо. И я здесь, чтобы помочь тебе сделать самый лучший праздник.

Она осторожно обогнула ее и достала из сундучка два звонких бокала. Доминика вскинула бровь.

— Это походные бокалы. Я слышала, у каждой леди есть такие, — пожала плечами Васса. Следом за бокалами появился рулон пергамента. Васса расстелила его на столе и прижала бокалами, как пресс-папье. В стекло потекло густое тягучее вино, комната наполнилась терпким ароматом перебродивших фруктов. Васса взяла карандаш и начала рисовать круги на бумаге.

«Ну, рассказывай, что у нас в планах», — на ее лице сияла улыбка. Светлая, как раньше.

Свечи догорели, вино было выпито до капли. За окном пушисто сыпал снег, тяжелые хлопья оседали на земле. Служанки-чародейки вереницей безмолвных теней покинули особняк. Васса смотрела на цепочку их следов, отпечатавшуюся на свежем снеге, и усмехалась про себя. Каждая из этих девушек была наделена особым даром, но именно на Вассу и Доминику, самых что ни на есть обычных людей, они смотрели с обожанием и трепетом, как смотрят на вступивших в пору женственности старших сестер. Доминика уже вернулась в свою комнату, а Васса вытянулась на кровати, с глуповатой улыбкой глядя в потолок.

Она немного поворочалась, глядя на блеклые очертания своих вещей в темноте. В какой-то момент все в ее жизни стало таким настоящим и материальным, все подтверждало, что она есть. И все же ей было мало. Ей хотелось чего-то настоящего, подтверждающего ее место в этом мире. Например, подарок возлюбленного. Но у нее были только роскошные платья, которые могла позволить себе любая женщина, желающая выдать себя за даму благородных кровей.

В темноте мелькнула вспышка, с тихим шелестом надорвался воздух. Васса резко села, поджимая ноги под себя. Подслеповато огляделась, выхватывая копошащийся в темноте силуэт. Забрезжило сияние магического светильника. Мягкое свечение выхватило острые черты, светлые волосы, тонкие руки, протянутые к Вассе.

— Только не кричи, я тебя прошу, — проговорил Куно. Одним прыжком он оказался на кровати, рядом с ней. Васса и не думала кричать, но теперь всем своим видом старалась показать, что именно это и сделает. Тягучая тоска сменилась закипавшей на медленном огне злостью.

— Зачем явился?

— Поговорить, — бледные руки сжали покрывало рядом с ней. Если она захочет выставить Куно за дверь, то придется попрощаться и с постельным бельем. — Мне жаль, Васса. Правда, я… Я себя не контролировал. Я не хотел причинять тебе боль, но еще больше я не хотел подвергать тебя опасности, я…

— «Я», «я», «я», — махнула рукой девушка и завалилась на другой бок. — Ты всегда думаешь только о себе.

Она картинно зевнула, но все ее тело напряглось. Она внимательно прислушивалась к каждому его движению. Куно осторожно подобрался ближе. Лег совсем рядом с ней, так что дыхание щекотало затылок. В груди Вассы разлилось приятное теплое чувство, как было, когда они засыпали в объятиях друг друга. И снова вспыхнула злость.

— Теперь все будет по-другому, — прошептал Куно куда-то в недра одеял и подушек. Вместо ответа он услышал только прерывистый вздох. — Дай мне еще один шанс, мне очень жаль, я…

— Докажи, — скомандовала Васса. Он не видел, как по ее губам расползлась едкая улыбка.

— Что угодно, — тряхнул головой чародей.

— Откажись от силы, которую получил от Ланса, — сказала она и чуть торопливо добавила. — Это из-за нее все пошло наперекосяк.

— Но я научился с ней справляться, я приручил ее.

— Значит, второй шанс тебе не нужен, — повела плечами девушка. Рука Куно легла поверх ее плеча, осторожно, словно исследуя на ощупь причудливый узор вышивки.

— Ладно, — хмыкнул Куно. — Но мне нужно время, чтобы вызнать его настоящее имя.

— В этом я могу помочь, — сказала Васса и повернула голову, позволяя Куно сорвать с полных губ поцелуй.

***

Кайрис вызвался добровольцем, как и добрая половина его людей, чтобы помогать камнеломам в прокладывании тоннелей. Тело ныло, напряжение до боли выкручивало мышцы, а при виде открытого пламени, пляшущего на углях, капитан чувствовал, как во рту пересыхает, и все его существо тянется к этой болезненной силе. Он, как мог, старался себя сдерживать. Огонь был жесток, и его хватка на тех, кого он коснулся, была крепка, но он не был непобедим. Кайрис старался впитать в себя все, что говорил Куно, учился правильно дышать, слышать пульсацию магии, черпать ее. Но стоило поблизости оказаться зажженной лампе, Кайрис точно пьянел.

По прошествии нескольких недель стало легче. Учеба стала давать плоды. К тому же он так уматывался за день, что старался не перенапрягать себя даже простым колдовством. Работа на шахтах была для него чем-то новеньким. Это вам не огонь глотать и изрыгать из себя шаровые молнии. Вместе с камнеломами они находили тонкие места и подтачивали их также, как это делала бы горная река. Они аккуратно вели поток воды, песка и мелких камешков через породу, направляя ее магическим напевом, и постепенно скала истончалась, пропуская их все дальше вперед. С той стороны доносился звон инструментов — жители Бернберга расширяли проход своими силами. Если бы кто сказал когда-то раньше Кайрису, что простые люди будут махать кирками, чтобы быстрее побрататься с ними, а не чтобы замуровать заживо, он бы, наверное, посмеялся.

Напев, шорох, шелест стачиваемового камня. Звуки эхом разносились по скале, отскакивали звонким эхом от нервов Кайриса. Как древняя, вековая песнь, дремавшая долгие столетия, заключенная в неподвижном камне. Кайрис вторил ей стройным ритмом ударов сердца, хриплым дыханием. По шее и спине текли струи пота, под каменными сводами вился клубами пар. Мужчины стягивали с себя рубашки, обнажая шрамы ожогов, плату за самые мощные чары. Кайрис ни с кем из них не обсуждал жажду, которая пробуждалась в нем при виде открытого огня, но в каждой паре глаз он видел такой знакомый голод. Они, как могли, пытались поддерживать друг друга этим всепонимающим молчанием. Плечом к плечу, как раньше, но как никогда живые, они вгрызались в камень, прорубали в нем путь навстречу новой жизни.

С той стороны все отчетливее доносились звуки. К звону металла о камень прибавились голоса. Бернбергцы кричали, свистели, подбадривали их с той стороны, и сами крепче налегали на орудия. В какой-то момент они нашли один общий ритм и быстрыми шагами продвигались навстречу друг другу. Скала стонала и дрожала, но поддавалась, пропуская их дальше. Чародеи пробирались вперед, дальше и дальше.

В ту ночь, когда вековая порода истончилась до толщины паутины, воздух стал вязким от запахов пота, мускуса, усталости. мужчины не ели и не пили уже несколько часов, они довели себя до изнеможения, но не могли остановиться, чувствуя, что скоро откроется проход. Вот, откололся тонкий пласт камня и разбился у их ног, как глиняный черепок. В открывшееся отверстие полился свет факелов и фонарей. Кайрис, уставший, изможденный, отшатнулся и закрыл глаза. Словно дикарь, впервые увидавший огонь.

— Ребятки, вы там как? — раздался хриплый голос с той стороны. К отверстию прижался пронзительно-синий глаз. Кайрис поднялся, стряхивая с себя неожиданно накатившую нервозность.

— Немного осталось, — крикнул он в ответ. Обладатель глаза довольно кивнул, пару раз ударил по истончившемуся камню, расширяя отверстие, чтобы туда могла протиснуться рука с полным бурдюком медовухи. Чародеи с радостным гоготанием перехватили угощение и принялись жадно пить, как вдруг весь свет погас.

С обеих сторон одновременно встрепенулись и потухли и факелы, и волшебные светильники. Кайрис насторожился, собрал последние остатки сил, сконцентрировал их на кончиках пальцев огненными искрами. Вдруг в темноте зажглись два ярко-зеленых огонька. Шахзту наполнило тяжелое звериное дыхание. Воздух пропитался запахом мускуса.

— Эй, парни! Что там? — человек с той стороны прижимался глазом к отверстию в каменной стене. — Ежели там дух, так вы попросите у него благословения, и он уйдет с миром. Дайте ему меда там…

Кайрис напряженно кивнул и, смяв в руках бурдюк, кинул его в сторону сверкавших огней. На мгновение они погасли, кожаный мешок с глухим бульканьем ударился о камень. Кайрис тихо выругался и растер руки привычным движением. От ладоней запахло паленой плотью. Остальные замычали, попытались его остановить, но неведомые гигантские глаза вспыхнули ярко, и Кайрис ударил.

Сноп искр сверкнул, разрезая темноту, упал вниз сияющим снегопадом. В оранжевом отсвете мелькнула вытянутая клыкастая морда с прижатыми к шее ушами, затем раздалось грозное шипение. Кайрис слышал, как гигантский зверь топтался рядом, пока остальные силились развести огонь, но уже через секунду все погрузилось в тишину. Бесшумной поступью зверь покинул шахту.

— Вы там как, нормально? — спросил Кайрис у шахтеров с той стороны.

— Пошел бы ты отсюда, парень. Ты всех нас проклял, — хныкнул старший. — То был дух. Они часто встречаются в горах, а ты… жди беды.

— Тоннель должен быть закончен, — поджал губы Кайрис и, выстроив своих людей, из последних сил затянул напев.

С той стороны донеслось раздраженное:

— Южане…