Спасая Куинтона

Глава 12

Кажется, я могу потерять его. Или, может, уже потеряла. Даже не знаю, как я вернулась в дом дяди Леа, потому что всю дорогу пыталась сосчитать проезжающие мимо машины. Я не должна была садиться за руль в таком нестабильном состоянии.

Не знаю, как добралась до дома живой. Но точно не как одно целое, поскольку мой разум вскрыт и расколот. Все, о чем я могу думать, это о Куинтоне с его проблемами, и как я просто взяла и ушла.

Я не должна была его оставлять.

— Нова, ты в порядке? — Леа вскакивает с дивана и бросается ко мне, когда я вхожу в дом. Она останавливается, ее глаза удивленно округляются при виде меня. Понятия не имею, как выгляжу, но судя по ее лицу, понимаю, что плохо. — Иисус, что случилось?

Я просто смотрю на нее, не в состоянии заставить свои губы шевелиться и произнести какие-либо слова. Я едва могу двигаться, единственное движение внутри меня — от бьющегося сердца и легких, когда делаю вдох, но даже это кажется большим усилием. Я готова упасть прямо здесь, в гостиной ее дяди, и разрыдаться, сломанная. Мне нужно как-то остановить это.

— Я хочу сыграть на своих барабанах, — наконец произношу я, потому что это все, о чем я могу сейчас думать, чтобы продолжать двигаться, не рухнув.

Леа изумленно смотрит на меня.

— Что?

— Мне нужно сыграть на барабанах, — чувствую себя немного лучше, говоря это. Проскальзываю мимо нее и иду в комнату для гостей, где спрятала все свои барабаны в шкафу.

Она преследует меня.

— Нова, что, черт возьми, сегодня произошло? — спрашивает она озабоченно. — И не говори мне, что ничего, потому что ты выглядишь так, словно кто-то умер.

Думаю, что так и есть. Я распахиваю шкаф и начинаю доставать свою установку барабанов по частям, тарелки, малый барабан, табурет, на котором сижу. Таким образом я пытаюсь убежать от своих проблем. Я знаю это, но мне просто нужно что-то, чтобы заглушить все мрачные мысли, роящиеся в моей голове.

Леа продолжает тараторить что-то о том, чтобы позвонить маме, но я теряю нить разговора, когда устанавливаю барабаны в углу комнаты. Как только все готово, я открываю ноутбук и захожу в свой iTunes. Только сев на стул за барабаны, я достигаю состояния спокойствия. Тишина. Одиночество. Я чувствую умиротворение. Я беру барабанные палочки, и это заставляет меня чувствовать себя словно я одна, только я, и больше никого нет. Испепеляющий взгляд Леа с порога расплывается вдали. Воспоминания о сегодняшнем дне и событий двухгодичной давности размываются. Время исчезает. Я исчезаю. Это прекрасное место для существования, и чувство уверенности в этом только растет, когда я возвращаюсь назад и включаю «Not an Addict»[9] от K's Choice. Мне нужно подождать несколько слов, а затем я вступаю, прикасаюсь палочками к барабанам и нажимаю на педаль, создавая звук, чувствуя ритм, страсть, как текст и мелодия заполняют меня, и как я этого хочу. Я выбрала эту песню, потому что мне кажется, она отражает все то, что происходит вокруг меня. Простые слова, ритмы, ноты, вибрации могут быть настолько могущественными, что я оказываюсь в другом мире, не в этом гребаном, где я продолжаю все портить и терять близких.

Моя нога перемещается на педаль в синхронизации с рукой, когда я убегаю от своих проблем. Погружаюсь в воспоминания, когда я была маленькой. Когда проводила время с папой и мамой, когда смерть не была такой огромной частью моего прошлого, когда наркотики и тьма не были частью моей жизни, когда казалось, что все полно света и надежды. Когда я не понимала, насколько все бывает сложно, и что забота о людях приносит боль. Беспокойство о них. Разочарование растет, потому что они не видят, как убивают себя, разрушаются, отказываясь дышать независимо от того, сколько сил я вкладываю, пытаясь вдохнуть в них жизнь. И самая сложная часть всего заключается в том, что я знаю, на что это похоже. Знаю, как это трудно начать дышать снова, и это заставляет меня понять, хоть я и не хочу, что Куинтон возможно сдался и не позволит больше мне помогать ему дышать. Что может быть, все это было бессмысленно и неважно, как сильно ты пытаешься спасти кого-то, возможно, не получится так, как ты хочешь.

Я не спасла его.

Как не спасла Лэндона.

Я опять все испортила.

В последний раз ударяю барабанной палочкой по тарелке, когда песня заканчивается, и тогда слезы льются из моих глаз, реальность снова обрушивается на меня. Соскальзываю с табурета и падаю на пол, истерично рыдая, позволяя каждой толики эмоций выйти из меня. То, что я увидела сегодня. У этого парня был пистолет. Монтировка. А я просто ушла.

Я продолжаю рыдать, потеряв счет времени. Когда я, наконец, поднимаю взгляд вверх, Леа стоит с телефоном. Мне требуется время, чтобы переварить с кем она разговаривает. С моей мамой. Когда я понимаю это, что-то щелкает внутри меня, и я поднимаюсь на ноги. Должно быть, Леа видит что-то в моих глазах, потому что она выбегает из комнаты.

— Леа, повесь трубку! — кричу я, преследуя ее, осознавая, что возможность помочь Куинтону ускользает все дальше и дальше.

Она запирается в ванной и не открывает дверь, даже когда я стучу так сильно, что она может сломаться.

— Леа, пожалуйста, не делай этого! — я плачу, упав на пол. — Ты не можешь этого сделать! Ты моя подруга.

Она затихает, и через мгновение дверь открывается. Леа стоит передо мной, ее волосы зачесаны назад, глаза мокрые, словно она плакала.

— Я делаю это, потому что я твоя подруга, — она опускается передо мной с телефоном в руке. — Нова, вся эта миссия по спасению Куинтона уничтожит тебя.

Я качаю головой, раскачиваясь взад и вперед, стоя на коленях на полу.

— Нет, нет.

— Да, — настаивает она, поднимаясь на ноги. — Начинай собирать вещи. Твоя мама летит, чтобы отвезти нас обратно в Вайоминг.

Моя надежда угасает. Все кончено. В очередной раз я сделала все неправильно.

Мне удается подняться на ноги, а затем я запираюсь в спальне, открывая свой ноутбук и включая видео Лэндона. Я ставлю его на кровать, а потом ложусь, свернувшись в клубок, смотря на экран — смотря, как он уходит на моих глазах.

Я ненавижу себя, но это чувство легче переносить, когда в моей системе есть наркотики, и мозг довольно бессвязно следит за тем, что происходит вокруг. Эта комната всего лишь место и Нэнси — это просто человек, и я просто еще один наркоман-неудачник, трахающий кого-то, а кого — меня не волнует, потому что я хочу еще дозу. И когда я кончаю, я ненавижу себя еще больше. Я пустая оболочка, готовая треснуть, готовая рассыпаться, и я начну весь процесс снова, потому что не могу отказаться и добраться до последнего этапа, где я полностью сдаюсь.

— Я пойду выпью воды, — говорит Нэнси, когда я выскальзываю из нее, ее кожа покрыта капельками влаги.

Киваю, чувствуя себя опустошенным, натягиваю боксеры и джинсы обратно.

— Ладно.

— Никуда не уходи, — шутит она, выходя из комнаты.

Я почти смеюсь. Куда, черт возьми, я пойду? У меня нет ни денег, ни наркотиков, ни жилья. У меня нет абсолютно ничего, и я осознаю, что это самое дно. Это моя собственная адская тюрьма, и я заперт в ней.

Боже, я просто хочу, чтобы это все закончилось.

Я тону в своей боли, решив, что, наконец, пришло время сдаться, что я опустился на дно, разорванный на части и оставленный истекать кровью, когда слышу оглушительный крик из гостиной. Я вдруг задаюсь вопросом, что возможно был неправ, и дно было лишь в пределах досягаемости, и мне нужно сделать еще несколько шагов, чтобы достичь его. Я встаю и спешу из комнаты. Как только я вижу Тристана на диване, меня отбрасывает в психическое состояние, в котором я жил сразу после аварии, где мне пришлось болезненно ощущать последствия всего, что я сделал, когда все было настолько сырым и тяжелым, что мне казалось, что это меня убивает.

Кожа Тристана белая, словно лист бумаги, губы синие, с пеной у рта, тело сотрясается в конвульсиях. На мгновение я просто смотрю на него, чувствуя, как тяжесть фунт за фунтом опускается на мои плечи.

— Что с ним? — Нэнси спрашивает, прикрыв рот и глядя на меня со слезами на глазах.

Чувство вины и страх собираются придушить меня, но я борюсь, чтобы продолжать дышать.

— Дай мне телефон! — кричу я, подбегая к краю дивана.

— Зачем? — Нэнси плачет, отступая к стене.

— Я вызову скорую помощь, — встаю на колени рядом с Тристаном, мои руки дрожат, пульс отчаянно бьется. Из его рта так много пены, и его грудь едва движется, а тело так сильно трясется. — Я думаю, что он… — охуеть, как же тяжело. — Я думаю… думаю, что он умирает от передоза. — Слова слетают с моих уст, и реальность накрывает меня большой лавиной. Это моя вина. Я должен был заботиться о нем лучше. Я в долгу перед ним. Но вместо этого я был слишком погружен в собственные проблемы, касающиеся Новы.

— Твою мать! — Я не должен был встречаться с ней сегодня.

Сожаление.

Раскаяние.

Вина.

Я чувствовал все это раньше, и чувствую снова, как иглы под кожей пробивают себе путь на поверхность. Все разваливается, и это моя вина.

Следующие несколько минут, как в замедленной съемке. Нэнси дает свой сотовый телефон, и я вызываю скорую. Она говорит, чтобы я ждал снаружи, что у нее слишком много наркотиков в доме. Огрызаюсь, твердя, что она гребаный параноик, но она психует, поэтому я несу Тристана наружу, пока он борется за жизнь, пока его кожа становится бледнее и бледнее, а губы ярче. Останавливаюсь, когда мы доходим до парковки, и к тому времени, когда я опускаю его вниз, его грудь перестает подниматься и опадать.

Я чувствую, как разрываюсь на части, когда нажимаю на грудь и делаю ему искусственное дыхание, пытаясь дышать для него, жить для него, не дать ему уйти, как позволил остальным.

Еще один вдох.

Еще один.

Но это не работает — он не может дышать самостоятельно. Я чувствую, что умираю вместе с ним, только это не так. Я все еще стою на коленях здесь, на чертовом бетоне, в то время как все продолжают умирать вокруг меня, а я просто сижу и смотрю, неподвижно, неспособный остановить это. Я, блядь, ненавижу это. Мне ненавистно быть здесь. Я так больше не могу. Не могу снова видеть смерть.

— Почему ты продолжаешь делать это со мной? — взываю я к небу, пока слезы текут по моему лицу. Я не могу больше это терпеть. Не могу. — Я не хочу жить! Пожалуйста, просто забери меня вместо него! — Я даже не уверен, верю ли в Бога и его существование, но я клянусь, если он есть, он ненавидит меня.

Слезы текут из моих глаз, и я снова начинаю дышать ради Тристана, отказываясь сдаваться. Сражаясь. Отказываясь принять еще одну смерть.

— Давай же, — прошу я сквозь безнадежные всхлипы. — Пожалуйста, пожалуйста, просто дыши.

Пожалуйста, не умирай.