Глава 3

Особняк Братства Черного Кинжала.
Колдвелл, Нью–Йорк.

Родился на автовокзале. Брошен умирать. Но был спасен и покинул человеческий мир по удачному стечению обстоятельств.

Если бы в жизни Джона Мэтью требовалось наличие удостоверения личности, какой–нибудь ламинированной карточки с подробным описанием его жизненно важных данных, то на ней были бы лишь дата его рождения, рост и цвет глаз.

А также тот факт, что он немой и женат. Первое не имело для него значения, так как он никогда не умел говорить. А последнее было для него всем.

Без Хекс даже война не имела значения.

Когда Джон вошел в кабинет Короля – бледно–голубое французское святилище, которое подходило Рофу и Братству Черного Кинжала как бальное платье аллигатору, – он оказался в четырех стенах, заполненных огромными телами, в окружении обитой шелком мебели. Все они ждали Короля, эти лучшие представители своего вида, учителя, умники, бойцы и мужья.

Это была его семья на таком глубоком уровне, что на ум приходило понятие «по кровному родству».

Но не все здесь были Братьями. Тем не менее, они с Блэем сражались бок о бок в войне против Общества Лессенинг, так же как и Кор и его Шайка Ублюдков. На поле боя выходили и стажеры, и женщины. В команде был хирург, на минуточку – человек. И доктор–призрак, и советник – король симпатов, и терапевт, которая вернулась из вне временного континуума Девы Летописецы.

Это было сообщество, возникшее под старой крышей дома Дариуса, все они жили здесь, на горе Адирондак, под защитой миса, время текло здесь под знаком коллективной цели уничтожения лессеров Омеги.

Протиснувшись мимо Бутча и Ви, Джон нацелился на место в углу. Он всегда стоял позади всех, хотя никто его туда не задвигал.

Прислонившись к стене, Джон поправил оружие. На нем был пояс с парой идентичных сорокамиллиметровых и шестью полными обоймами вокруг бедер. Под одной рукой расположился охотничий нож с длинным лезвием, а на другом плече – цепь. Прежде чем выйти на поле битвы, он надевал кожаную куртку… Хекс выдавала ему новую, ну или в старой, из которой уже выбили кучу дерьма… этот предмет гардероба был необходим не только потому, что за окном стояла вьюжная ночь.

Чему он научился на этой войне? Люди – как дети. Видят что–то смертельно опасное и устремятся к огню, словно перестрелка / ножевой / рукопашный бой манили их обещаниями халявного кофе из «Старбакс».

На войне было одно правило. Один общий момент между Обществом Лессенинг и вампирами. Один единственный вопрос, по которому обе стороны смогли договориться.

Не втягивать в разборки людей… и не потому, что кому–то было дело до случайных жертв среди шумной и везде сующей свой нос расы. Чего не хотел ни Роф, ни Братство, ни Омега – так это разворошить человеческое пчелиное гнездо. Люди во многих смыслах были третьим сортом: не такие сильные, не такие быстрые, не долгоживущие… черт возьми, лессеры вообще были бессмертны, если только не отправить их ударом в сердце обратно в черную сущность их хозяина.

Однако у людей было одно большое преимущество.

Они были повсюду.

Когда–то будучи одним из них… или, скорее, супер–тощим, немым человекоподобным существом… Джон Мэтью этого не замечал. С другой стороны, люди склонны верить, что они – единственный вид на планете.

Согласно их близорукой точке зрения, только они ходили на двух ногах, обладали гипер–дедуктивным мышлением, рожали детей и т.д. И единственными созданиями с клыками были собаки, тигры, львы и тому подобное.

И всем на руку, чтобы так и оставалось…

Роф вошел в кабинет, и разговоры затихли, пока Король направлялся к трону – единственному предмету мебели, подходящему по размеру для того, кто собирался на нем сидеть. И хотя Джон уже сколько находился рядом с мужчиной? Тот до сих пор внушал благоговение. Несомненно, все Братья были невероятными… продукты уже не действующей – и слава Богу – селекционной программы Девы Летописецы.

Но Король был особенным.

Длинные черные волосы ниспадали до бедер. Черные солнцезащитные очки закрывали глаза. Черная кожа и военные ботинки. Черная майка–борцовка несмотря на то, что за окнами январь и в старом особняке сквозняков было больше, чем законных жителей.

В этих мышцах силы больше, чем в шаровом таране.

Татуировки его рода украшали предплечья.

Подле него, словно учитель младших классов рядом с серийным убийцей, в ногу с тяжелой королевской поступью шел золотистый ретривер, добротный кожаный поводок, что соединял собаку и хозяина, служил передатчиком всевозможных способов коммуникации, из которых, в первую очередь, была абсолютная преданность и любовь с обеих сторон. Джордж был зрением Рофа, но также… не то, чтобы кто–нибудь поднимал этот вопрос, потому что кому захочется приложиться мордой об стол? – своего рода терапевтическим псом.

Рофу было намного легче с Джорджем… ну, то есть, он выходил из себя и орал на окружающих всего–то два или три раза за ночь, вместо того, чтобы пускать в ход свой громкий голос, феноменальное нетерпение и жесткий стиль общения каждый раз, когда открывал рот. Тем не менее, несмотря на свой нрав, а возможно и благодаря ему, его беспрекословно почитали не только в домашнем окружении, но и вся раса. Ушел в прошлое Совет, правящий орган Глимеры, горстка аристократов, что пытались свергнуть Короля. Кануло в лету и первородное право Рофа на престол. Сейчас он был избран демократическим путем, и его правление, пусть и жесткое, и даже прямо скажем иногда пугающее, – то, что нужно в опасное военное время…

– Сэр, да Вы настоящий мешок с дерьмом.

Лэсситер, падший ангел, нарушил тишину этой милой шуточкой. Но, по крайней мере, он обращался не к Рофу.

Джон Мэтью наклонился, чтобы посмотреть, кто являлся адресатом этой пошлости, но на пути было слишком много широких спин. Тем временем окружающие сразу влезли со своими советами #захлопнись, #дачтостобойтакое, #нутытупой, а также, #затоуменячленбольшой – последняя ремарка явно от «обвиняемого».

Лэсситер вошел в семью недавно, и, к слову о неизгладимых впечатлениях. Ангел с черно–белыми волосами, в черно–белом трико в стиле Дэвида Ли Рота[17] и с сомнительным телевизионным вкусом, казалось, наслаждался своей ролью приколиста и отвязного анархиста. Но Джона Мэтью не обманешь. За неуместными замечаниями и бесконечными просмотрами женских шоу крылась какая–то настороженность, он всегда был на чеку, словно ждал чего–то.

Масштаба взрыва ядерной бомбы.

Роф опустился на огромное кресло отца, старинная древесина приняла его вес без стона.

– Гражданский погиб вчера вечером на улице, но восстал из мертвых. Так же, как и другие. Голливуд был там. Рейдж, докладывай.

Прослушав отчет Брата, Джон ничего нового не услышал. Веками война с Обществом Лессенинг сталкивала вампиров с бледными, лишенными душ созданиями, которые воняли, как детская присыпка, и безоговорочно выполняли указания своего вонючего лидера Омеги. Но теперь не только с ними. Что–то иное бродило ночью по переулкам центрального Колдвелла, нападая лишь на вампиров, не на людей.

Тени.

То не такие, как Трэз или айЭм.

Эти новые существа были тенями в буквальном смысле, смертоносными тенями, которые набрасывались и убивали смертную плоть, оставляя одежду нетронутой, а их жертвы умирали и возрождались в какой–то другой плоскости существования как в сериалах про Зомби. Пока Братство находило жертв раньше, чем люди. Но как долго продлится это везение?

Никто не хотел, чтобы «БаззФид»[18] вонзил свои виртуальные зубы в кость под названием #зомбиапокалипсисэтореально! И чтобы Андерсон Купер[19] вел репортаж с места событий, кишащего гниющими трупами. А на обложках СМИ красовалась национальная гвардия, сражающаяся с армией волочащихся костей.

Хотя, зная людей, туристический бизнес в Колди от этого только выиграет.

После того, как Рэйдж закончил делиться подробностями, от Братьев посыпались вопросы. Что это были за тени? Сколько их было? Были ли они новым оружием Омеги?

– Я так не думаю, – сказал Бутч. – Я чувствую подобное дерьмо, и в них нет ничего от Омеги.

Бывший полицейский из Бостона с акцентом из Фэнвэй Парка[20] и одетый в «Фэнди» или «Прада» точно бы знал. У него внутри засел кусок от Омеги. Бутч был сбывшимся пророчеством о Дестройере. Когда–нибудь, как было предсказано, именно он положит конец войне.

Другими словами, Бутч был довольно достоверным источником информации.

Снова началось обсуждение, а затем кто–то подошел и встал рядом с Джоном, но тот был настолько увлечен происходящим, что даже не оглянулся.

В конце концов, Король покончил со всеми вопросами, и после корректировки графика дежурств Джон почувствовал, как за спиной запахло чем–то весенним, несмотря на то, что снаружи все еще бушевала зима.

Это был Зэйдист. И не удивительно. Брат со шрамом на лице и с молчаливым и смертельным модус операнди[21] тоже любил держаться в стороне от толпы. И он работал над... и внезапно на Джона нахлынуло воспоминание.

Брат достал один из своих черных кинжалов из ножен на груди, и начал срезать острым лезвием кожуру с зеленого яблока. Круг за кругом, из его больших, уверенных рук кожура лентой спускалась вниз, обнажая белую, терпкую мякоть.

Эта картина напомнила Джону о еще одном яблоке, с которым когда–то поступили точно так же.

Они сидели в автобусе, который собирался покинуть учебный центр. Джон Мэтью был претрансом, самым мелким, меньше всех остальных в группе, чужаком, закинутым не только в учебную программу, но и в мир вампиров, благодаря отметине на левой стороне его грудной клетки. Лэш, главный задира в классе, постоянно его доставал.

Ублюдок делал это с самого первого дня Джона в «школе».

Это было до того, как Блэй и Куин стали лучшими друзьями Джона. До того, как он пережил превращение и стал огромным, превосходя размерам всех, кого был меньше до этого.

Это было еще до убийства Вэлси, единственной матери, которую он когда–либо знал.

Поначалу обучение в программе давалось ему очень тяжело. Он был слабее всех остальных, с плохой координацией, отвергаемый, высмеянный всеми учениками, кроме Блэя и Куина.

Но ему помогло яблоко.

Несколько ночей после его вступления в программу, может быть, их была всего пара, но казалось, что прошла целая жизнь, Джон Мэтью сидел в автобусе, и жутко боялся ехать домой из учебного центра из–за издевательств. Буквально за несколько мгновений до закрытия дверей, нечто настолько грозное и огромное поднялось по ступенькам, что под его весом просела подвеска автобуса.

Зэйдист был Братом, которого ученики боялись больше всего. Этот шрам, который спускался по щеке вдоль носа, искажая уголок рта, был страшным, но взгляд его черных глаз был еще страшнее. Нечитаемый, безэмоциональный, но обезоруживающий и прямой, он не просто пронзал насквозь. Он поглощал все, на чем останавливался, пожирая тебя живьем, овладевая тобой и твоим будущим.

Это был взгляд пережившего ужасы, пытки, извращения, все мыслимые и немыслимые жестокости.

Взгляд хладнокровного убийцы.

Когда Зэйдист сел рядом с Джоном Мэтью в автобусе и вынул черный кинжал, Джон решил, что ему крышка... но Брат просто начал чистить зеленое яблоко в своей руке.

Прямо как сейчас.

Тогда Зэйдист предложил Джону кусок. И оставил один для себя. А потом снова отрезал один для Джона. Пока не осталось ничего, кроме тонкого огрызка, срезанного до коричневых семян.

Четкий посыл, что Джон под защитой тех, кто мог превратить жизнь стажеров в ад.

– …и присутствовать будут только Братья.

Джон Мэтью сосредоточил внимание на Короле, гадая, что он прослушал.

Роф погладил квадратную светлую голову Джорджа.

– Неизвестно, в какую игру играет Мёрдер, поэтому второстепенные силы задействованы не будут.

Второстепенные. Ого, неприятно. Но уж как есть.

Зэйдист кашлянул, и Джон Мэтью оглянулся на звук. Кусок яблока торчал на кончике черного клинка, белая плоть манила.

Джон Мэтью кивнул в знак благодарности и взял дольку. Все поспешили покинуть кабинет, что привело его в замешательство, пока он не понял, что Роф, без сомнения, договорился о встрече с безумным братом в Доме для аудиенций. Обоснованно. Король не мог рисковать женщинами, детьми и персоналом этого особняка, пригласив сюда непредсказуемого безумного вампира.

Незачем открывать парадную дверь Джокеру в версии Хита Леджера.

Зэйдист и Джон вместе вышли из кабинета, поедая яблоко, как тогда, в автобусе. Они доели его на вершине парадной лестницы, не оставив ничего, кроме хирургически вырезанной сердцевины, тонкой, словно веточка.

Последнюю дольку Зэйдист отдал ему.

Джон принял этот простой дар, стараясь не думать о том, как трудно отличаться от окружающих. Не иметь голоса. Не быть Братом. Находиться здесь лишь по воле случая, который с такой же легкостью мог и не связать его с Тором.

Тогда он бы просто умер во время перехода без крови женщины–вампира, крови, которая помогла бы ему пережить изменения.

Зэйдист кивнул головой на прощание, и Джон ответил ему тем же, но вместо того, чтобы сразу же направится в их с Хекс комнату за курткой, он подошел к перилам и посмотрел вниз, на фойе.

Этот особняк, образец элегантности и изящества, был мечтой его отца, Дариуса, по крайней мере, так сказали Джону. Брат погиб от взрыва бомбы, подложенной в автомобиль, до того как Джон, возможно, успел бы встретиться с ним… Дариус всегда хотел, чтобы Король и его элитные бойцы жили вместе под одной крышей, и построил этот огромный дом с этой целью больше ста лет назад. Однако его «Поле мечты»[22] оставалось незаселенным очень долго, дольше, чем все время, которое в нем жили.

Долгое время этот великолепный дворец простаивал. Фойе было настолько цветастым, больше в стиле царской России, чем в американском и современном стиле. Колонны то ли из малахита, то ли из полированного мрамора, с вензелями из позолоченного гипса, огромное количество хрусталя, который мерцал как миллиарды галактических звезд. Джон до сих пор помнил, как впервые вошел в особняк и застыл на месте. Для ребенка, выросшего в приюте и который переехал в подобную роскошь из обшарпанной хибары, в которой жил, пока работал мойщиком посуды и помышлял о самоубийстве, – это прямо оживший комикс о папе Уорбаксе[23].

Маленький сиротка Джонни[24].

Внизу, по великолепному мозаичному полу, возле Рофа вышагивали Братья, их огромные тела излучали агрессию. Они терпеть не могли, когда жизнь Короля подвергалась риску, и потребность Джона быть сейчас рядом с ними, чтобы защитить последнего чистокровного вампира на планете, чтобы служить мужчине, которого он уважал всем своим существом, была настолько сильной, что глаза кололо от слез разочарования.

Но он сдержал эмоции.

Что за бабский порыв. Кроме того, кто, черт возьми, он такой, чтобы номинировать себя в Братья? Они выбрали для Куина эту честь, и Блэя не смутил тот факт, что ему такой возможности не дали.

Джон приложил ладонь к левой стороне груди. Сквозь плотно прилегающую майку он чувствовал неровности шрамов, которые словно вырисовывали круг на его груди.

Все Братья носили одинаковый знак в одном и том же месте. Джон всегда думал, что это родимое пятно, и что именно из–за странного рисунка на коже его привели в учебный центр. Все хотели знать, откуда он у претранса.

Позднее он узнал, что Братья получали свои шрамы во время тайной церемонии.

Когда его сердце заныло, Джон потер неровные шрамы, жалея, что оставался в стороне.

Слава Богу, у него есть Хекс, подумал он. По крайней мере, он знал, что может поговорить с ней обо всем, и она выслушает, но не осудит.

Ведь между ними не было секретов.

Глава 4

Впервые за двадцать лет дематериализовавшись в пределах города Колдвелл, Мёрдер очутился через дорогу от федерального здания в богатой части города. Он хорошо знал этот дом и не удивился, что его отправили по этому адресу.

Дариус владел этим местом и жил в нем. Брату всегда нравилось все лучшее, и Мёрдеру довелось несколько раз переночевать в подвальных спальнях этого особняка. Дражайшая Дева Летописеца, казалось, что прошло меньше недели и больше чем целая жизнь с тех пор, как он в последний раз переступал этот порог, делил трапезу с Ди или падал на огромную кровать в комнате под землей или, наоборот, наверху.

Зная, кто ждет его внутри, Мёрдер почувствовал, что потерял больше, чем просто разум. Он лишился своей семьи.

Будет тяжело снова взглянуть Дариусу в глаза. У безумия есть один существенный плюс – ты не оплакиваешь то, чего у тебя больше нет. Ты слишком занят, пытаясь отличить реальность от бреда.

Мёрдер приказал себе сойти с обочины. Пересечь заснеженную улицу до входной двери. Постучать, объявить о своем появлении… хотя Братья, конечно, уже видели, что он здесь. Внутри особняка не горел свет, и значит, бойцы могли скрываться за стеклянным полотном так, что никто не смог бы их видеть, вычислить, сколько их, оценить, насколько они вооружены. Он подумал, а нет ли кого снаружи. Они будут осторожничать и держаться подветренной стороны, чтобы он не смог почувствовать их запах, и, меняя свои позиции, действовать будут бесшумно, как снег, оседающий на ветки.

Мёрдер не взял с собой пальто. Куртку. Даже свитер. Упущение с его стороны, а учитывая тот факт, что у него не было даже парки, это казалось явным признаком его психического заболевания.

Но он не все забыл. Три письма лежали в заднем кармане его брюк, а конверт «ФедЭкс» с документами спрятан под мышкой. Первые были в приоритете. Последнее он оставил на столе и чуть было не ушел без него. Однако юрисконсульт Рофа ждал эти документы, и, зная Короля, про них вряд ли забудут.

Но никаких повторных визитов. Мёрдер однозначно намеревался получить то, что нужно и никогда больше с ними не пересекаться.

Он шагнул с обочины и...

* * *

Медико–биологическое заведение представляло собой низкое протяженное сооружение, и из своего укрытия Мёрдер запечатлел в памяти расположение взаимосвязанных одноэтажных зданий, соединенных с центральным корпусом длинными спицами коридоров. Без окон, кроме одного, на входе, и даже там стекло было маленьким и наглухо тонированным. Парковка почти пуста, лишь несколько машин оставлены у входа.

Наконец–то, подумал он. Я нашел тебя.

Снаружи никого не было. Ни души.

Лес, окружающий это удаленное место, теснился, словно еще один сплошной участок стены, сосны блокировали доступ густотой своих веток. Вдоль периметра высился забор, бетонный барьер высотой около двадцати футов с завитками из колючей проволоки наверху и единственной сторожевой будкой из пуленепробиваемого стекла.

Ты – человек, и у тебя нет необходимых документов? Тебе не попасть на территорию.

К счастью, у него были другие варианты.

Закрыв глаза, Мёрдер сосредоточился на том, чтобы успокоиться, его учащенное в ожидании атаки дыхание замедлилось до устойчивого и легкого ритма. Как только смог, он дематериализовался, перемещась скоплением молекул. Входной точкой служили вентиляционные пути на плоской крыше одного из коридоров, и в своем невидимом, воздушном состоянии он легко проник через алюминиевую сетку, что закрывала желоб, и продолжил свой путь в воздуховоде.

Внутренняя планировка была ему неизвестна, и это делало дематериализацию опасной. Если он выберет не ту среду для появления, то может навредить себе.

Но его не беспокоила собственная безопасность.

Вентиляция. Воздуховоды. Фильтры, через которые он смог пройти, потому что в них не было стальных компонентов.

Он вышел через камин, материализуясь в абсолютно темной комнате, которая пахла сухим воздухом и моторным маслом. В тот момент, когда он принял телесную форму, сработал датчик движения и включился свет, его глаза заболели от яркости. Готовясь к тому, что сработает сигнал тревоги, он положил ладонь на один из пистолетов и принял боевую стойку на случай, если кто–нибудь откроет дверь прямо перед ним.

Никто не вошел, и он оглянулся посмотреть на промышленную печь, глубоко вздохнул и дематериализовался через тонкий шов под дверью.

Снова приняв форму, он оказался в комнате отдыха. Спиной к нему за столом сидели два техника в темно–зеленых рабочих униформах, они смотрели баскетбол на черно–белом телевизоре и курили.

– Прошу прощения, господа, – сухо произнес он.

Мужчины вздрогнули и обернулись. Прежде чем они успели позвать на помощь, Мёрдер проник в их разум и обездвижил. Затем выбрал того, что справа, и начал снимать верхний слой с его ментальной оболочки, всматриваясь во все возможные воспоминания.

Окей... ого!

Парень изменял своей жене и переживал, что подцепил от подружки венерическую болезнь. Его мучило огромное чувство вины за предательство, но он не мог представить свою жизнь без другой женщины, а также терзало осознание, что она спала с кем–то еще. Может, это был Чарли из Инжинирингового…

Совершенно не то, что искал Мёрдер, но мозги это же не библиотека с ровными рядами книг, расставленных на полках по системе Дьюи[25], информация здесь хранилась в порядке важности для человека, а не временных рамок.

Он переключился на парня слева и взял джекпот.

Этот только что получил повышение по службе и ждал, когда закончится профсоюзная забастовка, чтобы вернуться к работе. Ему нравилось иметь хоть какую–то власть.

Так–то лучше, подумал Мёрдер.

Через несколько мгновений он получил нужную информацию: да, здесь располагалась сверхсекретная лаборатория, совсем неподалеку.

Мёрдер стер их воспоминания о своем появлении, а затем приказал людям сесть и продолжить смотреть телевизор.

Незачем создавать сложности, если их можно избежать.

Мёрдер вышел в коридор, и никакой больше дематериализации. Он был слишком взбудоражен, его чувства – на острие, и, как хозяин, что спускал гончую с поводка, он выпустил животную часть себя, и передвижение в пространстве стало не сознательной координацией, а автономным процессом во благо.

Эти люди держали в заключении вампиров. И творили с ними ужасные вещи.

Он чувствовал это всей душой, и собирался все сделать правильно на этот раз. Не отвлекаясь. Без ошибок. Без эмоций.

Без всего того, что раньше приводило к неудаче.

Мёрдер свернул за угол и, наткнувшись на двух мужчин в белых лабораторных халатах, свернул им шеи и оставил тела там, где они рухнули. Невинные жертвы? Да хрен там, и если бы не ограниченное время, он бы причинил им много боли… и не остановился бы только на этой паре.

Он убил бы каждое живое, дышащее существо в этой живодерне.

Вместо этого Мёрдер продолжил свой путь по коридорам, мимо камер наблюдения, установленных вдоль потолка.

Сигнализация взревела, когда он остановился перед дверью из стали, единственного металла, через который вампиры не могли дематериализоваться.

И они опечатали стены помещения по ту сторону от дверей стальной сеткой.

Эти люди знали, как удерживать своих жертв в клетках, подумал он.

Слава яйцам, у них не было дара предвидения, чтобы обезопасить весь объект… без сомнения, потому что они были больше озабочены вероятным побегом, чем возможным взломом с проникновением.

Взрывчатые вещества он нес в рюкзаке, и быстро разложил пачку С4[26], сунул детонатор на место и отступил. Ба–бах! – это еще слабо сказано. И до того, как дым рассеялся, дверь отвалилась от косяка и рухнула на пол внутрь помещения, как крышка гробницы.

Мёрдер бросился вперед, держа в руках свои кинжалы. Никаких пистолетов. Он не рисковать и убить пленных шальной пулей.

Это была полноценная лаборатория с полками, полными медицинских припасов, операционным столом, вид которого вызвал у него тошноту, и всевозможными микроскопами и мониторами на столах.

Он зарезал работников лаборатории за считанные секунды. Троих, все мужчины в белых халатах. Они не смогли оказать скоординированное сопротивление его атаке, потратили время на крики и попытки убежать, и он первым избавился от того, кто схватился за телефон. Он перерезал им горло, их лабораторные халаты окрасились красным, кровь залила ламинированные карточки, что болтались на шее.

Отбросив тело последней жертвы, Мёрдер развернулся и встал перед парой металлических клеток. Они были примерно шести футов в ширину, пятнадцать футов в длину и шесть футов в высоту, и сквозь плотную плетеную сталь, обернутую вокруг них сверху донизу, в левом углу он увидел обнаженного мужчину, возле него стояла миски для еды и контейнер с водой, словно, черт возьми, перед животным.

В другом загоне была женщина...

Дева дражайшая, она была на последних сроках беременности.

И когда ее взгляд, полный тоски и безысходности, упал на него сквозь плетение из стальных лент, ее рот приоткрылся в шоке.

Его мир перевернулся.

Лицо в священном стекле. Из волшебной чаши.

Это была она.

– Не прикасайся к решеткам, – сказал мужчина под вой сигнализации и рассеивающийся дым. – Они под напряжением.

Мёрдер заставил себя вернуться к реальности. Мужчина стоял на ногах, но выглядел настолько истощенным, что его, вероятно, придется тащить на себе. А беременная женщина пребывала в еще худшем состоянии – она сидела на коленках, и он боялся, что на иное она не способна.

– Вон там, – произнес мужчина, указывая на электрическую коробку, установленную на стене. – Для клеток есть автоматический выключатель.

Не было времени разбираться с пробками. Мёрдер сменил один из своих кинжалов на пистолет и сделал шесть выстрелов в металлическую панель. Полетели искры, вспыхнул небольшой взрыв, в лаборатории стало еще больше дыма.

– Отойдите назад, – приказал он.

Мужчина понял, что он задумал, и бедняга убрал свое хрупкое тело подальше, когда Мёрдер направил дуло пистолета на механизм блокировки на клетке. Пуля, которую он выпустил, расколола корпус, несколько металлических деталей упали на пол.

Пленник широко распахнул дверь и вывалился из клетки на своих тощих ногах, которые так сильно дрожали, что колени ударялись друг о друга. Его волосы были выбриты, а к черепу прикреплены электроды.

Мёрдер сосредоточил внимание на беременной женщине.

– Мы не можем оставить ее. – Сработала противопожарная сигнализация и на них обрушилась вода. – Мы должны...

Он не мог тащить их обоих, к тому же ему нужна свободная рука под оружие. И в таком ослабленном состоянии ни один из них не мог дематериализоваться.

– Я ее спасу. – Голос не походил на его собственный. – Это моя судьба.

Когда Мёрдер приблизился к клетке, женщина подошла к откидной панели с обратной стороны. Она сжала пальцы вокруг прутьев решетки, ее рот двигался, голос был слишком слабым, чтобы перекричать сигнализацию, шум воды, но он словно слышал этот внутренний крик внутри своей головы.

Ее волосы тоже были сбриты. Синяки на плечах. Из уважения к ее скромности, он не стал опускать взгляд ниже.

– Она не выживет, – сказал мужчина треснутым голосом. – Она скоро родит.

– Похрен, – сказал Мёрдер, когда он потянулся к защелке. – Я унесу ее, а потом мы обеспечим ей медицинскую помощь.

Охранники проскользнули в дверной проем, трое мужчин в синей форме, вооруженные автоматами. Мёрдер выстрелил, спрятав мужчину за своей спиной. Перевернув рабочий стол, он взгромоздил на него металлический застекленный стеллаж, из которого повалились и разбились всевозможные мензурки и пробирки. Сменив обойму, он продолжил стрельбу, но уже бесцельно.

Мужчина вскрикнул:

– В меня попали.

Еще больше охранников у двери. Мёрдер посмотрел на другую клетку, на женщину. Она сжалась в дальнем углу, как могла, ее огромный живот накренился в сторону, взгляд был прикован к нему, как будто женщина знала, что он был ее единственным шансом выбраться из этого кошмара.

Он посмотрел на мужчину и проанализировал риски в своей голове. Дважды.

Не было ни единого шанса вытащить ее из клетки, и пока он находился в лаборатории, вокруг летали пули.

– Я вернусь за ней. Я приведу с собой Братьев. Клянусь своей честью.

Еще одна свинцовая пуля просвистела у него над головой. Еще две вошли в стол и стеллаж, глухие, металлические удары обличали хрупкий характер их укрытия.

Они оба посмотрели на женщину. Она еще не пострадала, но совершенно ясно, что она могла прочитать то, что было написано на их лицах. Ее рот широко раскрылся, когда она вцепилась в прутья решетки, ее отчаявшийся взгляд открывал всю глубину ада, в котором она находилась…

* * *

Автомобильный гудок, напоминавший крик той испуганной женщины, вернул его в настоящее. Он стоял посреди снежной улицы и, повернувшись на звук, был мгновенно ослеплен фарами. Мёрдер поднял руку, чтобы прикрыть глаза, но не тронулся с места.

Машина врезалась в него изо всех сил, шины пытались сцепиться с заснеженным покровом дороги, ускорение не ослабевало на скользкой дороге… и его тело врезалось в капот и влетело в лобовое стекло. Перед глазами мелькнул кусок ясного зимнего неба, он прокатился по крыше авто, а затем приземлился на дорогу позади машины лицом вниз в позе морской звезды.

Выругавшись, он дал себе секунду, чтобы оценить уровень ущерба, и, к тому же, снег приятно холодил горячую щеку. Смутно он отметил звук открывающихся дверей машины… их было трое?

– Вот дерьмо, отец меня убьет…

– Тебе не надо было так гнать, чувак…

– Какого хрена, Тодд…

Мёрдер повернул голову и сосредоточил взгляд на трех пареньках, стоящих возле заднего бампера очень дорогого «БМВ».

– Я в порядке, – сказал он им. – Уезжайте.

– Ты серьезно? – спросил один из них.

И вдруг тогда он ощутил запах, который не чувствовал годами. Подступили слезы, и он закрыл глаза.

– Если он мертв, – он услышал жесткий голос Хекс, – Я убью каждого из вас. Медленно.

Загрузка...