Спаситель

Глава 8

– В какую уборную пошел Джон?

Услышав вопрос Хекс, ее помощник указал на заднюю часть клуба.

– Кажется, в мужской VIP. Он поднялся по лестнице.

– Спасибо, и прикрой пока мою задницу, ладно? Вернусь через двадцать минут.

– Да, конечно. Понял тебя.

Хекс пересекла танцпол. Шило на мыло, срезать там, где меньше людей, но больше расстояние, или же проталкиваться через плотное столпотворение клиентуры, которая терлась друг об друга так, будто Боженька с минуту на минуту собирался объявить вне закона сексуальные связи.

Но Хекс всегда без проблем играла с боулинг с такими кеглями, и сегодня, убирая тела с дороги, была грубее, чем обычно.

Боже... что произошло в том переулке. Этих теней становится все больше. Она слышала, как Братство обсуждало за обеденным столом, что происходило с жертвами нового врага: некая нечестивая сила поднимала из могилы то, что никогда больше двигаться не должно, как бы трагична ни была смерть. По–видимому, единственное, что могло остановить труп – выстрел в голову пулями с полыми наконечниками, наполненными водой из фонтана Святилища.

Гребаный Омега. Новые игры, новая тактика. С другой стороны, война подходила к концу, и Братство, наконец, получило преимущество перед убийцами, поэтому, очевидно, враг впал в отчаяние и стал более изобретателен.

И вдобавок ко всему этому? Была еще одна причина, по которой она хотела увидеть свою половинку, кроме банальщины типа #какты, #божеэтотакужасно, #войнаотстой.

Миновав скопление на танцполе, Хекс почти бегом вбежала вверх на лестничную клетку. И когда она поднялась и подошла к двери командного центра Трэза на втором этаже, ее сердце билось так сильно, что пришлось остановиться, собраться с силами и сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем войти.

Хекс закрыла глаза и в голове возникли далеко не радужные образы.

Но черт, Мёрдер ни капли не изменился. Даже когда лежал лицом в снег, было понятно, что его тело осталось прежним. Все еще сложен как Брат, с длинными, накаченными ногами, широченными плечи и массивными руками. И, черт возьми, его волосы... эти черные и красные пряди разметались по снегу, цветные пряди, перепутанные с черными, по–прежнему были не рыжего цвета, как у Блея, а красного. Кроваво–красного.

Она думала, он красит их, когда впервые встретила его. Но нет.

Неизвестно, какая генетическая мутация отвечала за такую комбинацию, и больше Хекс не встречала ничего подобного.

Кстати, она не ожидала увидеть его хоть когда–нибудь. Узнав, что он живет в этом отеле на юге, она прислала ему адрес своей охотничьей хижины, но он не искал с ней встреч. Она не винила его. О чем им говорить.

После того, как она солгала ему. После того, что ее родня сотворила с ним. После того, что он сделал дальше.

Именно Ривендж, ныне король симпатов, организовал освобождение Мёрдера из колонии. В тот момент она все еще находилась в плену в «Биомеде», но сбежала вскоре после его освобождения. Некоторое время спустя она услышала, что он направился в другую лабораторию «БиоМеда» и учинил там расправу. Сначала она задавалась вопросом, как он их нашел. И почему он вообще пошел на них войной.

Но потом вспомнила. Когда она вернулась, чтобы сжечь лабораторию, в которой ее пытали, то почувствовала слежку.

Это был Мёрдер. Каким–то образом он нашел ее, но не вмешался.

Сама мысль, что он продолжал преследовать эту компанию, даже после того, как она успокоилась, казалась благородной, но, в конечном счете, бесплодной погоней… хотя с другой стороны, ее родня нанесла непоправимый вред его ментальному здоровью. Он стал совсем другим. Братству было известно одно – что он сошел с ума. Очевидно, он так и не сказал им, что его удерживали в плену и подвергли пыткам в колонии симпатов.

Хекс никогда не понимала, почему он не открыл им правду, даже если это бы означало разоблачение ее статуса полукровки… тогда об этом никто не знал. Возможно, Братья поняли бы. Никто не мог так основательно залезть под кожу, как симпат. Неудивительно, что Мёрдер сошел с ума.

И это произошло по ее вине.

– Хватит, – пробормотала Хекс себе под нос. – Прекрати.

Возвращаясь в настоящее, она толкнула дверь в кабинет Трэза, но там никого не оказалось. Пустой стол, выключенные компы, свободные черные кожаные диваны. Свет выключен. Единственное освещение исходило от периодических вспышек фиолетовых лазеров, лучи танцпола проникали сквозь стеклянную стену.

Нет, был еще один источник света.

Отвернувшись от обзорной площадки, она проследила за светом, что падал из–за угла.

– Джон?

Дверь в ванную была закрыта, и, подойдя к ней, Хекс помедлила… и ей не понравилась эта скрытность. Она никогда не стучалась, чтобы объявить о себе.

– Джон?

Не было слышно шума воды. В туалете тоже.

Она постучалась:

– Джон?

Он открыл дверь, натягивая рубашку с длинными рукавами на плечи.

«Извини, мне понадобился быстрый душ. Как ты думаешь, Трез не будет против, если я одолжу эту рубашку?».

– Нет, конечно, нет, – выдохнула Хекс. – Как все прошло там, снаружи? Вы позаботились о гражданском? Я отослала его кузена к Хэйверсу после того, как тот свалился в обморок прямо на меня.

Его руки двигались, следуя языку жестов, который она хорошо знала, она не отслеживала слова, которые он произносил.

Рубашку он еще не застегнул, и майка под ней была настолько тесной, что демонстрировала его торс во всей красе, несмотря на то, что его верхняя часть была прикрыта тканью: в свете потолочных светильников его грудная клетка и пресс выглядели так, словно были вырезаны мастером из камня.

Гладкая кожа. Мощная сила. И она знала каждый дюйм его тела на ощупь и вкус.

Сегодня Джон казался для нее чем–то новым, и от этой мысли стало не по себе… как это было с ее колебаниями перед закрытой дверью. Хекс не могла проигнорировать тот факт, что оценивала тело своего мужчины, словно видела его впервые.

Что–то в Мёрдере словно перезагрузило ее.

«Что такое?» – показал Джон.

Вопрос достиг ее сознания. Или, может, на нее подействовало беспокойство, отразившиеся на его лице и прищуренный взгляд.

Хекс хотела ему сказать, что ничего не случилось. Что все нормально, что она в порядке, все хорошо, чертовски охренительно. Но понимала, что его не одурачит этот каскад отрицаний.

Вместо этого Хекс шагнула к Джону. Положила ладони ему на плечи. Провела по телу вниз, обвела вокруг, огладила задницу.

Связующий аромат Джона усилился, и она почувствовала острую боль в центре груди. Если бы она спросила у него, что случилось? Его «ничего» было бы честным ответом, и запах пряных специй, наполнивший ванную комнату, служил тому подтверждением.

Ее губы нашли его горло. И когда она коснулась кожи на его яремной вене, Джон обхватил и сжал ладонями ее бедра. Сильно. Как будто хотел ее до боли… и ей это нравилось. Ее мужчина всегда заводился с пол–оборота, в этом они были похожи.

Один из многих пунктов их совместимости, напомнила себе Хекс.

Ее язык скользнул по его ключице, а затем Хекс провела клыком по выпуклой мышце, скрытой под майкой. В ответ его тело дрогнуло, и она знала, что он испытывал – покалывание сексуального напряжения, повышенную чувствительность к прикосновениям, жар, что разгорался прямо под кожей. Томление. Они испытывали это так много раз, и все же, когда она опустилась перед ним на колени, Хекс, записав его возбуждение на своих свежих ментальных страницах, проследила за тем, как раскраснелось его лицо и как натянулась ширинка его штанов.

О, Боже, – произнес он одними губами, выбросив руки в стороны в поиске опоры, узкие рамки ванной комнаты дали ему неплохую поддержку в виде стены за раковиной и двери в туалетную кабинку.

Хекс провела языком по изгибам его пресса, примерно в дюйме над поясом. Джон так похудел благодаря тренировкам и сражениям, что тонкая кожа обтягивала сухожилия и вены настолько туго, что он был похож на ожившее мраморное изваяние.

Кончики ее пальцев скользили по мощным мышцам его бедер, тепло, исходившее от его тела, делало кожу штанов теплой на ощупь. Контуры его мускулов свидетельствовали о кардиотренировках с тяжелым весом, витые мышцы так и манили исследовать впадины и выпуклости.

Ну, и к слову выпуклостях. Была одна, которая интересовала ее сильнее прочего, и ноги тут не при чем.

За пуговицей на поясе, его член пребывал в полной боевой готовности и даже больше: эрекция была такой крупной и требовательной, что даже Хекс понимала, насколько ему было больно от тесноты штанов.

Что же, она должна помочь своему мужчине.

Пуговицы на ширинке расстегнулись одна за другой. Верхняя. Следующая. Следующая. Дальше... и последняя.

Его эрекция вырвалась наружу, и Хекс посмотрела Джону в глаза, когда взяла член в ладонь.

Глаза Джона светились, грудь вздымалась от рваных вздохов. Он тяжело дышал, и вид крепкого брюшного пресса, напрягающегося и расслабляющегося под падающим светом, настолько заводил, что Хекс почти забыла, что делать дальше.

Нет, она помнила. Просто засмотрелась.

Открыв рот, она вытянула язык и лизнула ствол по всей длине от самых яиц до головки. И ей безумно понравились, как Джон стиснул челюсти и как сверкнули его глаза, и она повторила движение языком, со смаком.

Ииииии, как насчет еще одного, для закрепления.

Охренеть.

Взяв упор на руки, Джон как бешеный молился, чтобы ноги его не подвели. Он смотрел вниз, на Хекс, стоявшую на коленях, ее сексуальные чугунно–серые глаза смотрели прямо на него, рука обхватывала его возбужденный член, а ее рот…

О Боже, она собиралась снова лизнуть его ствол.

Он хотел наблюдать. На самом деле, хотел. Но больше, чем невероятный вид ее розового языка, когда она наклонила голову и внимательно осмотрела его стояк…

Постойте. О чем он думал?

Оргазм. Вот в чем проблема. Если добавить к визуальному наслаждению ощущения влажного и теплого рта на его стволе и предвкушение, когда она, наконец, возьмет головку в рот? Он сразу же кончит… ради него все и затевалось, но он не хотел так быстро заканчивать.

Ему нужно было отвлечься. После произошедшего с гражданским, ему необходим мощный отвлекающий фактор, вышибающий все мысли из головы, становящийся главным приоритетом, когда нет ничего важнее.

Они с Хекс были одни в целом мире. Да, на первом этаже собралась толпа из пятисот человек, грохотала музыка… и, прошу Господи, не пускай Трэза в его ванную комнату… но все проходило мимо его сознания. Точно так же он не думал о восстании зомби и бое... о том, как приехал Мэнни на реанимобиле, и они с Блэем загрузили труп гражданского, который все еще был в наручниках…

Джон открыл глаза. Он увидел губы Хекс возле головки, и все мысли снова ушли в никуда.

В данный момент существовала только Хекс.

Она так водила языком, что у него поджимались пальцы ног, а от уделяемого головке внимание сжималась мошонка. А потом она взял его член горлом, так, что ствол полностью исчез у нее во рту.

Где было еще влажнее. Еще теплее.

И она начала сосать.

Благодаря короткой стрижке ничто не скрывало ее лица и его члена, не мешало наблюдать за действом: видеть влагу на стволе, когда она отстранялась, как растягивались уголки ее рта, чтобы вместить его толщину, когда она подавалась вперед. Дразнила его своим языком, высвобождая член из своего жаркого рта.

Как же раздражало отсутствие голоса. Он хотел сказать Хекс, как ему нравится происходящее. Что он любит ее. Что ему нравилось быть вместе с ней как сейчас, тайно, но почти публично, ведь их мог застукать Трэз, если парень решит посетить свой офис.

Но он не станет показывать это знаками. Нет. Иначе, рухнет прямо на Хекс.

Хекс начала с медленного ритма, но он оставался таким недолго… и Джон понял, что она собиралась довести его до оргазма, когда снова скользнула рукой по его стволу. Взяла горлом. Выпустила почти полностью, скользнув ладонью по всей длине. Опять в себя, ее губы почти коснулись его лобка. Отступила, взмах руки, лизнула. Глубоко в себя.

Заставляя его думать о том, чтобы войти в нее в другое место. Оставить в ней что–то от себя.

Темп нарастал. И ему пришлось снова закрыть глаза, потому что, черт возьми, он не хотел кончать. Он завис в состоянии между перевозбуждением и сладким предоргазменным покалыванием, и это убивало.

Потому что мозг просто взорвется, если Хекс продолжит в том же духе.

Джон начал задыхаться, хриплое дыхание вырывалось из его легких в такт тому, как его член входил и выходил из ее рта.

Еще быстрее. А потом Хекс сжала в ладони его мошонку… выпуская член и широко распахнув рот.

Сперма вылетала струями, а Джон смотрел, как кончает в нее. До тех пор, пока его глаза не зажмурились по собственному желанию… либо так, либо они вылетят из обит, и, отскочив от закрытой двери позади Хекс, покатятся по полу.

Издавая горловые стоны, Хекс добила его сладко и медленно, всасывая его член в рот еще раз, продлевая его удовольствие, которое накатывало волнами и стихало минут десять, не меньше.

Вампиры всегда кончали очень обильно.

К счастью, Хекс любила избавляться от этого беспорядка.

Когда ощущения пошли на спад, Хекс облизала губы, ее розовый язык прошелся вокруг ее рта, словно она наслаждалась его вкусом… ад и преисподняя, этого почти хватило, чтобы он снова возбудился. Но он был выжат досуха. По крайней мере, на следующие десять минут.

Его член, как известно, быстро восстанавливался.

Когда Хекс откинулась назад и посмотрела на него из–под полуприкрытых век, он захотел поблагодарить ее. Вместо этого Джон наклонился и притянул ее к себе. Прижавшись к ее губам, он поцеловал Хекс в надежде, что сможет таким образом передать, как много это для него значило.

На самом деле, он радовался тому, что тремор охватил его руки. Если бы он мог показать что–то знаками? Ну... тогда он бы начал объясняться и не смог бы скрыть от Хекс истинную причину своей благодарности за это эротическое безумие.

Пришлось бы сказать ей, что его укусил этот восставший труп.

Беглого осмотра на улице оказалось недостаточно, и он чувствовал это, поэтому прибежал сюда сразу, как скорая увезла труп гражданского с места убийства. Он собирался осмотреть себя в этой ванной комнате для собственного успокоения.

Но паранойя оказалась пророческой.

Как доказательство – на нем сияли округлые отметины от челюстей.

Неправильно скрывать ранение от Хекс, но так он мог притвориться. Что ничего не произошло. Что он не видел следов на своем плече. Что он не натянул чужую рубашку, чтобы Хекс не заметила рану.

Он сохранил это втайне от Хекс... чтобы не признаваться самому себе в страхе.

Что теперь он заражен чем–то злым.