Спецотдел-2

Вечная музыка

6 мая

Азамат скучал. Никаких интересных дел в последние дни не было: сплошная мелочь и рутинные проверки.

Спец по редким существам сидел за рабочим столом и лениво толкал пальцами скрепку от одного края картонной папки к другому. Вообще-то надо было открыть папку и заполнить кое-какие бумаги, но бдящая за порядком в документах Вика ушла в архив. Егор был на планёрке, а Эда позвали на склад, так что в кабинете Б-пять сидели только Аз и Максим, что-то строчащий в телефоне.

Азамат в очередной раз лениво толкнул скрепку, напевая под нос услышанный в маршрутке мотивчик.

У Кошкина зазвонил телефон, и Макс торопливо заговорил в трубку:

— Привет, да, забери у охраны конверт. Я бы спустился, но у нас тут работа, дела... Да, скажи, что Кошкин оставил: я предупредил ребят. Ага. Хорошо. Тебе спасибо! Пока.

Аз со слабым интересом уставился на коллегу, когда тот положил телефон на стол:

— Кого ты бессовестно обманываешь, Макс? Нет у нас никаких дел.

Кошкин вздохнул:

— Хорошего человека обманываю, Славика. Помнишь, они с Русланом нам помогали в деле Неназываемого?

— Помню. И зачем ты с ним так, злодей?

— Билеты на концерт ему оставил. Мы как-то встретились в городе, поболтали. И оказалось, что ему очень-очень нужны билеты на концерт Эль Гато, а я, так уж вышло, мог их достать.

— А кто это, Эль Гато?

— Местный музыкант... — неохотно пояснил Макс.

Аз, памятуя о пристрастиях коллеги, уточнил:

— Скрипач? Пианист? Или какой-нибудь органист?

— Нет, панк-рокер. Как я понял, и Славику, и его новой подруге он нравится.

Азамат искренне удивился, но расспросить Максима не успел. Вернулся Эд, покончивший, видимо, со складскими задачами, следом вошёл Егор с папкой под мышкой: видимо, с заданием.

— У нас тут случай заражения «ушным червём», — заявил старший.

— А разве эти «черви» по части спецотдела? — удивился бывший стажёр. — Они же вроде назойливые, но не опасные.

— Это если обычные! — охотно пояснил Аз. — А если «зелёные», мутанты, то очень даже опасные! Из психиатрии вызов?

Вопрос был адресован Егору, и тот кивнул.

— Да. Самоповреждения, повторяющиеся действия... — старший глянул в записи, — компульсивные. Но вроде как контактный. Так что я, Аз и Вика едем в больницу. Эд, Макс, вы пока на подхвате.

В ожидании Вики Аз взялся просвещать бывшего стажёра:

— «Ушные черви» мутируют не так чтобы часто, но периодически: для этого и нужно всего лишь семь или больше человек в зелёной одежде и в подавленном настроении, более-менее громкая музыка, ну и матка, которая живёт у источника звука и, собственно, создаёт «червей». Обычно они, сам знаешь, цепляются к человеку и заставляют снова и снова прокручивать в голове какую-нибудь песенку, а потом исчезают. У кого-то за пару часов, к кому-то и на пару дней могут пристать. А вот мутанты гораздо зловреднее обычных «червей». Они буквально сводят человека с ума. Кого-то быстрее, кого-то медленнее, но результат, увы, один.

— Они подпитываются безумием? — уточнил Эд.

— Кстати говоря, нет. Есть мнение, что они пытаются развеселить человека, «включая» у него в голове музыку. Жертва отвлекается сначала от грустных мыслей, потом от любых других. Не может сосредоточиться, а затем зачастую пытается что-то сделать — либо с собой, либо с окружающими.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошла Вика. Азамату показалась, что она выглядит более строгой и сосредоточенной, чем обычно, но ручаться он бы не стал. В конце концов Вика никогда и не пыталась казаться милой и жизнерадостной.

— Всё, едем, — велел Егор. — Вика, ты с нами, по пути расскажу.

Через час спецотделовцы уже сидели в кабинете вызвавшего их врача.

— Пациент Фролов поступил сегодня в восемь утра. К нам обратилась его жена: по её словам, супруг несколько дней отказывался от еды, вполголоса напевал какие-то песенки, чего раньше за ним не водилось, постоянно притопывал левой ногой, чего опять-таки раньше не делал, и выстукивал мелодию пальцами по бедру. А сегодня утром он схватился за нож, чтоб отрезать себе ухо. По его словам, чтобы лучше слышать. Вот тут-то нас и вызвали.

— «Ушного червя» извлекли?

— Да, конечно. По протоколу, оставили, чтобы показать вам, потом уничтожим.

— Других случаев пока не было?

— Нет, но, сами понимаете, к нам могут обратиться...

— А могут и не обратиться, — мрачно закончил Егор и поинтересовался:

— С Фроловым можно поговорить?

— Можно, но, честно говоря, сомневаюсь, что вам это что-то даст. Давайте с «червём» разберёмся и пойдём к пациенту.

Врач отпёр стоящий в углу металлический шкаф, изрисованный знаками, и извлёк из него коробку, изрисованную защитными символами.

— Вот он. Самый обычный мутант, — сказал доктор, поднимая крышку.

«Ушной червь» действительно выглядел точно так, как полагается мутировавшей особи: длинный, плоский, с округлой зубастой пастью вроде пиявочной, зелёный, а не серо-прозрачный.

Егор подписал необходимые документы, подтверждая, что «червя» видел и что спецотдел не возражает против утилизации существа-вредителя.

— Отлично, теперь идём к Фролову, — врач вывел «гостей» из кабинета, запер его и повёл их на третий этаж.

Фролов выглядел неважно: бледный, осунувшийся, стильная стрижка жутковато контрастировала с рассредоточенно-мутным взглядом. Его губы беззвучно шевелились, а лицо непроизвольно подёргивалось. Пальцы с аккуратно подпиленными ногтями выбивали ритм по бедру полулежащего в постели человека.

— Здравствуйте, — мягко поздоровалась Вика, усаживаясь на стул, который доктор поставил напротив кровати Фролова.

Тот заговорил чуть громче, и Азамат сумел разобрать что-то про «помаду, туфли, платье».

Наконец, мужчина сумел взять себя в руки и негромко поздоровался:

— Добрый день.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Вика тем же мягким тоном.

— Плохо... Хорошо... Не знаю... Музыка... она мешает. Или не мешает? «Я здесь принцесса карнавала, лишь от того, что обещала», — слабая улыбка появилась на губах молодого мужчины. — «Научусь летать с тобой на небо...»

Фролов явно потерял нить разговора и принялся покачивать головой в такт старому хиту.

Увы, избавление от «ушного червя» уже никак не поможет жертве. Всё, что остаётся спецотделу, — найти матку и уничтожить её, чтобы она больше никого не свела с ума. И по возможности, отыскать других зараженных.

— А музыка давно с вами? — поинтересовалась Вика.

— Что? А, не знаю... давно... нет, не давно! Раньше музыки не было. А потом появилась! И я её полюбил! Любовь! «Просто такая сильная любовь! Ты ещё не знаешь!..»

Он зажмурился и продолжил тихонько напевать.

— Где вы были в апреле?

— На работе. И дома.

— А ещё где?

— В ресторане... Там ещё песня была... Сейчас вспомню... О, вот эта! «Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б такую...»

— Как ресторан называется?

— Что? Какой ресторан?

— В котором вы недавно были.

— Я не помню... но там такие шутки красные и чёрные... «Не волнуйся так, я тебе не враг...»

Больше ничего внятного Фролов не рассказал. Разговор его утомил, и он начал переключаться на песни всё чаще, пока не перестал реагировать на вопросы совсем.

Вика посмотрела на Егора и покачала головой.

Когда спецотделовцы и врач вышли из палаты, Егор попросил передать ему данные о семье и работе пациента.

— Фотокопии подойдут? — поинтересовался медик и, получив утвердительный ответ, заверил, что прямо сейчас всё сделает.

Если верить документам, Антон Александрович Фролов работал менеджером в небольшом рекламном агентстве, жил с женой, не имел детей, вёл здоровый образ жизни и редко обращался к врачам.

Егор позвонил Максиму и велел им с Эдом ехать на работу к Фролову. Вдруг там расскажут, где их коллега мог попасть в компанию людей в зелёной одежде в паршивом настроении?

— А мы попросим доктора предупредить жену пациента о нашем визите и поедем к ней.

Фроловы жили в новеньком ЖК «Весна» в активно застраивающемся районе. Четыре кирпичные девятиэтажки, огороженная детская площадка, куча машин, припаркованных вдоль домов. В меру весенней сверхъестественной живности. Ничего подозрительного.

Видящих впустила заплаканная молодая женщина в пёстром шёлковом подобии кимоно.

— Вы из больницы, да? Мне позвонил врач Антоши. Я его жена. Проходите, пожалуйста.

Она провела незваных гостей в просторную гостиную, похожую на фото из дизайнерского журнала: светлая мебель, тёмный текстиль, чёрно-белые фото в причудливых рамках на стенах.

— Скажите, когда именно ваш муж начал вести себя странно? — спросил Егор.

— Я точно не знаю, но вот в прошлый вторник он готовил проект по работе — и всё было нормально. Никаких песен, никаких подёргиваний, — женщина всхлипнула. — А в пятницу он уже был не в себе... Скажите, с Антошей всё будет хорошо?

— В диспансере делают всё возможное, чтобы стабилизировать состояние вашего супруга, — мягко вмешалась Вика. — Но пока неизвестно, насколько серьёзны последствия и в какой степени удастся их сгладить. Нам нужно выяснить, когда и как могло ухудшиться состояние Антона Александровича. Вы можете рассказать, где он был в апреле? Куда ходил? С кем общался?

— Вы думаете, это заразно? — испугалась женщина.

— Нам нужно всё проверить, но с вами всё в порядке, это точно. Вы не заражены.

— Хорошо... Так, вы спросили, где муж бывал в апреле... Так, в ресторане «Китай», в торговом центре «Планета»... В банке, кажется. В поликлинике. Нет, в медцентре «Диагност». В кафе. В магазинах всяких, конечно. На почте. В кинотеатре — мы вместе были в начале месяца. Кажется, всё. Ну, на работе ещё, конечно, был.

Вика уточнила названия магазинов и кафе, порасспрашивала Фролову о том, не был ли её муж где-то за компанию, по приглашению, случайно или вместо кого-то.

Азамата восхищала способность Виктории задавать правильные вопросы нужным тоном. Ему самому с малознакомыми людьми было не очень-то сподручно. Иногда работа вынуждала вести допросы, и справлялся с этим Азамат не слишком успешно.

Вика узнала, что Фролов был вместе с коллегой на вокзале, заходил в пиццерию поздравить племянника другого коллеги с днём рождения, а ещё ходил в музей со своим племянником.

Но ни спортивных соревнований, ни костюмированных балов, ни тематических вечеринок — никаких мероприятий, где можно было бы встретить группу грустных людей в зелёном.

Видимо, он заразился уже после того, как матка «ушных червей» мутировала, так что придётся пройти по всем местам, где был Фролов в течение недели до проявления признаков заражения. А ещё на всякий случай надо будет осмотреть маршрутки и прочий общественный транспорт.

Когда Егор, Вика и Аз вышли из дома жертвы и сели в машину, старший сверился с картой и отдал распоряжения:

— Перепроверять придётся всё. Аз, тебе медцентр, местное почтовое отделение и «Китай». Вика, тебе окрестные магазины и кафе. Макс и Эд пойдут проверять «Планету». Мне банк и кинотеатр. Вопросы есть? Если нет, то ты, Вика, остаёшься тут. Аз, тебя я закину к медцентру — он в соседнем квартале. Закончите — звоните. После обеда будем общественный транспорт осматривать, если никто ничего не найдёт.

В медцентре всё оказалось чисто. На почте тоже. Вокруг «Китая» шастали голодунцы, но их Аз без проблем отманил на крошки от купленной в ближайшем киоске булки и изгнал типовой связкой. Потом проверил заведение: чисто во всех отношениях и пахнет потрясающе заманчиво, пообедал и позвонил Егору.

— У меня всё чисто. А у вас есть что?

— Нет, ничего подозрительного.

— Ни у кого?

— Увы.

— В отдел или сразу в трамвайное депо?

— Туда я Макса и Эда отправил. Вику послал проверять троллейбусы. А мы с тобой будем осматривать маршрутки. Ты сейчас где?

— В «Китае»... Может, ещё раз Фролова допросим?

— А смысл? Сам знаешь, что его состояние не улучшится.

— Эх. Ладно, ты прав.

Однако поехать в больницу им всё равно пришлось: как только Аз сел в машину, Егору позвонили. Оказалось, в диспансер привезли агрессивную женщину, пытавшуюся силой заставить пожилых соседей слушать «прекрасную вечную музыку».

— Так, хорошо, мы сейчас приедем, — старший спрятал телефон и пояснил:

— Для оформления документов нас двоих хватит. Остальные пусть продолжают проверять.

Аз не возражал.

Гражданка Притыкина когда-то — возможно, ещё неделю назад —выглядела роскошно: дорогая одежда, туфли на высоченных каблуках, красивый оттенок пепельных волос, стильные украшения. И совершенно безумный взгляд диковатых голубых глаз. Умело подтянутое опытным хирургом лицо искажено гримасой, а криво накрашенные губы повторяют раз за разом:

— «Но от песни той не спрятаться, не скрыться! Дружно руки вверх и будем веселиться!»

Её «ушной червь» тоже оказался совершенно обычным мутантом.

В прошлый раз, лет пять назад, до того, как матку обнаружили в ирландском баре, в диспансер попало пять человек. А сколько не попало, Азамат старался даже не думать. Кто-то под воздействием сверхсильного «ушного червя» не выдерживал и накладывал на себя руки. Кто-то спивался. Кто-то уходил из дома и бесцельно бродил, слушая музыку в своей голове.

Надо поймать матку как можно скорее.

Увы, все возможные подсказки от Фролова так и не вывели на логово существа. А Притыкина вообще не собиралась ничего подсказывать.

Что же могло объединять этих двоих? Он работает в рекламном агентстве, живёт в сравнительно недорогом ЖК. Она вдова, тратит деньги покойного мужа-бизнесмена, полгода проводит в роскошной квартире в центре города, полгода — за границей.

Так что же у них общего?

По пути к автобусному парку Азамат напряжённо думал. Вряд ли рассадником мутантов стал общественный транспорт: во-первых, тогда заражённых уже было бы больше. А во-вторых, Притыкина вообще вряд ли им пользовалась.

Где могли оказаться и он, и она? Сравнительно недавно. Место должно быть более-менее людным. Концертный зал? Но жена Фролова наверняка упомянула бы о концерте, если бы муж туда сходил. В личном деле Притыкиной значился номер её секретаря: надо позвонить и уточнить.

— Позвоню секретарю? — спросил Аз у Егора.

Тот кивнул.

— Добрый день, вы секретарь Притыкиной Аллы Павловны? По поводу её госпитализации... Что? А да-да, — девушка решила, что звонят из диспансера, и Аз не стал её разубеждать. — Скажите, ваша работодательница не посещала концерты или другие массовые мероприятия в течение последних двух недель?

Секретарь заверила, что ничего такого не было: ни концертов, ни выставок, ни вечеринок. Разве только день рождения знакомой и годовщина развода лучшей подруги. Аз поинтересовался, где и когда проходили сии знаменательные события и получил полный отчёт. День рождения отмечали в загородном рестобаре «Три ковбоя», а годовщину — в уже проверенном «Китае».

Поездка к рестобару ничего не дала. Многочасовая проверка автобусного парка тоже.

К шести часам все члены Б-пять, дружно собравшиеся в автобусном парке, по-прежнему не имели ни малейшего понятия о том, откуда взялись мутанты.

Аз устало потёр виски и в который уже раз за день вспомнил обоих пострадавших: небедные, нестарые, бывают в центральном районе города — больше ничего общего между ними вроде бы и нет.

Разного пола, возраста, разный социальный статус и образ жизни, разный круг общения. Увлечения и стиль одежды тоже разные.

Что же между ними может быть общего?

Ну, ни у Фролова, ни у Притыкиной нет домашних животных. Нет детей. Да много чего у них нет! А что же есть?

Вот он Фролов. Вот Притыкина.

Думай, Аз, думай!

И вдруг его озарило! Фролов был аккуратно пострижен. У Притыкиной безупречно окрашенные волосы. Весьма вероятно, что оба недавно были в салоне красоты.

— Егор, есть идея! Позвони жене Фролова и спроси, когда он был в парикмахерской!

Егор кивнул и набрал нужный номер.

— Ещё раз здравствуйте. Мы сегодня заходили по поводу вашего мужа. Странный вопрос, но нам нужно знать. Подскажите, когда он был в парикмахерской? Девятнадцатого апреля? А как она называется? Вы не знаете? Жаль... Нет, новостей пока нет. До свидания.

Аз позвонил секретарю Притыкиной и узнал, что Алла Павловна посещает салон «Изумруд» в центре города. В последний раз она ходила на окрашивание двадцатого апреля.

— Едем!

В салоне Егоровой машины сегодня не звучала привычно-странная музыка.

На крыльце салона красоты «Изумруд», спрятавшегося в переулке в самом центре города, стояла девушка, запирающая массивную тёмную дверь.

— Закрыто! — сказала она, заметив идущих к салону потенциальных посетителей.

— Спецотдел, — махнул «корочками» старший и представил всех членов Б-пять.

Девушка ойкнула, но дверь открыла. Кресла, стены и часть пола были оформлены в разные оттенки зелёного. На одном из кресел висела тёмно-зелёная парикмахерская накидка.

— Что-то с Ольгой Михайловной? Или с Никой? Или с Танюшей? С Игорьком?

— Это ваши коллеги?

— Да. У нас в последнее время ужас какой-то творится! Как у Ольги Михайловны сын в аварию попал, так и началось.

— А это когда было?

— Пятнадцатого апреля. Ей из полиции позвонили, она как раз с клиентом закончила. Взяла трубку и вдруг как побледнела вся! Чуть в обморок не упала! Мы такие: что случилось? А она такая: Олег разбился... а он с женой был и сыном! А сын у него совсем маленький, ему три всего! И...

— Сколько человек было в салоне в этот момент?

Девушка удивлённо уставилась на Егора, но ответила:

— Три мастера, Юля на ногтях и три клиента. Все очень-очень переволновались!

— Скажите, а форма у вас зелёная?

— Что? А, ну да... у нас всё зелёное: любимый цвет Риммы Борисовны, владелицы салона... А что?

Пока Егор и Вика забалтывали напуганную девушку, Азамат, Эд и Макс обошли парикмахерскую.

Поиск. Вот сюда, ага. Вот она! Вот матка!

Аз обрадовался полуметровому пульсирующему слизню, притаившемуся на подвесной колонке у двери, ведущей к туалетам, как родному.

Азамат подозвал коллег, и тройное специфическое уничтожение не оставило от матки «ушного червя» ничего.

Егор и Вика вытрясли из девушки адреса её коллег и список постоянных клиентов. Хорошо бы проверить всех-всех, кто посещал парикмахерскую после пятнадцатого апреля, но придётся ограничиться теми, кого тут знают, и теми, кто оплатил стрижку или покраску картой. Конечно, среди тех, кого не представляется возможным найти, наверняка есть и защищённые знаками видящие, и наоборот люди, абсолютно лишённые дара, — и тем, и другим «ушные черви» не страшны.

Но кто-то так и останется беззащитным перед существом, способным свести с ума. С этим придётся смириться. И это тоже часть их работы.