Спэнсер Коэн. Книга 3

Глава 7

С парившими во всю мощь в животе бабочками я принял душ, причесался и, одевшись, вышел к Эндрю. Он сидел за роялем, но, заметив меня, играть прекратил. На мне были песочного цвета брюки, белая футболка и синий пиджак. Я опустил взгляд на свой наряд.

— Нормально?

Он поднялся и не спеша оглядел меня с головы до ног.

— Идеально.

Одет он был в брюки цвета древесного угля, я никогда у него таких не видел.

Казалось, сшиты они были на заказ. Судя по тому, как плотно они облегали его бедра, быть магазинными брюки просто — напросто не могли. А простецкая футболка сочеталась с бледно — голубыми полосками на его сером жилете с ромбиками.

Я вытянул руки.

— Рукава вверх или вниз? — Я не знал, как было предпочтительнее его родителям.

Меня все — таки увидят их друзья.

Ответил он без промедлений.

— Вверх. — Когда я завернул рукава до локтей, он долго меня рассматривал. — Ты вроде бы нервничаешь.

— Я нервничаю.

— Но ты же часто делал подобные вещи, — переборов улыбку, сказал он. — Разве нет?

Ну, знаешь, на фейковых свиданиях и званых вечерах, на которых не хотел присутствовать.

— Это не одно и то же. Там была игра. А сейчас — нет. Сейчас реальность. Там будут твои родители и их друзья.

— И нам с тобой и Сарой будет скучно до чертиков, пока мои родители и их друзья-актеры будут трепаться о днях своей славы и рассказывать смешные истории о закулисном разврате, безусловно, не о своем собственном, и будут стараться выглядеть круче, чем есть на самом деле.

Я рассмеялся.

— Ну, ладно. Может, нам стоит обзавестись кодом для незамедлительного спасения?

Типа если во время общения с кем — нибудь меня необходимо будет выручить, я дерну за бороду, — я потянул себя за бакенбарды на подбородке, — и вы с Сарой меня спасете.

Эндрю хмыкнул.

— У нас уже предусмотрены коды. Если Сара играется с сережкой, значит, мне нужно ее выручать. Если кто — нибудь настаивает на игре на рояле, я имитирую кашель, и Сара уводит меня в кухню выпить стакан воды. Потом мы прячемся в кухне вместе с официантами и поглощаем канапе. — Он весело кивнул. — Поверь, мы так делаем с тех пор, как научились ходить. Но я проинформирую Сару про маневр с бородой.

— Отлично.

— Готов?

— И всегда буду.

Он приник ближе и меня поцеловал.

— Спасибо, что идешь со мной.

— Всегда пожалуйста.

Обед прошел не так уж и плохо, если сравнивать с описанием Эндрю. Вообще — то, было вроде как весело. Я понятия не имел, кем были гости. Знаменитые бродвейские актеры или нет, я их сроду в глаза не видел. Что работало в мою пользу: я не имел ни малейшего понятия, кто был знаменит больше, и общался со всеми на равных.

Легко можно было понять, кто считал себя лучше остальных, а еще с легкостью можно было заметить, что из всех присутствовавших родители Эндрю пользовались наибольшим уважением. Я был экспертом по чтению людей и без особого труда понял: каждый человек знал, где ежеминутно находились Хелен и Алан Лэндоны.

Их уважали, ими восхищались, но при этом они были очень приземленными. Мне пришлось задуматься: а не потому ли их так любили люди? Эндрю и Сара вели себя забавно. Они были отличной командой, ловко увиливали от гостей и вежливо всем улыбались. Годы, посвященные подобным вечеринкам, научили определять, кто был искренен, а кто пришел сюда лишь ради соблюдения приличий.

— Фу, Гвендолина здесь, — прикрыв рот бокалом шампанского, прошептала Сара.

Эндрю с точностью секретного агента просканировал комнату, но, заметив упомянутую Сарой женщину, стон подавить не сумел.

— Кто такая Гвендолина? — тихо спросил я.

Сара заговорила, как чревовещатель. На самом деле было поразительно, как эти двое проводили проверку.

— Женщина возле двери.

Я не обернулся, вместо этого отхлебнул из своего бокала и попытался вести себя столь же сдержанно, как и они.

Потом Эндрю произнес:

— Вон та с похожим на кошачью задницу ртом.

Шампанское у меня пошло носом.

Сара скрыла смех за кашлем.

— Скажу так: если б она получила роль египетской мумии, перебинтованной золотом и забальзамированной, ей бы не понадобились ни реквизит, ни грим.

Вытерев нос салфеткой, я рискнул отыскать взглядом обсуждаемую женщину.

Описание Сары и Эндрю оказалось до абсурда точным. Вау.

Эндрю дополнил:

— Уверен, она умерла еще в девяностые. А ее тело функционирует исключительно благодаря химикатам в лосьоне для загара и лаке для волос.

Я был очарован.

— Ну, мне стоит пойти представиться, — объявил я.

— Чего? — шепотом прокричал Эндрю. — От нее в дрожь бросает. От нее бросало в дрожь, когда мне было пять. А сейчас и подавно.

Я прыснул.

— Мне нужно увидеть собственными глазами, действительно ли ее кожа настоящая, или она носит кожаный костюм, как в “Молчании ягнят”.

Он хохотнул и процитировал фильм:

— Оно втирает лосьон в свою кожу.

— Иначе его опять окатят водой из шланга.

Сара засмеялась.

— О, боже. Вы идеальны друг для друга.

В общем, я пошел знакомиться с Гвендолиной. Очень быстро я пришел к выводу, что долго общаться с ней было нереально. Спустя десять минут я знал все ее прошлое и отлично отрепетированный список спектаклей. Говорила она чрезмерно громко, а глаза были расфокусированы. Но для ношения очков и слухового аппарата она явно была чересчур тщеславна. Какая жалость. Если б она видела, что на ней было надето, пришла бы в ужас. Кричащий, устаревший и пропитанный запахом нафталина и лаванды нарядец.

Выглядела она столь же прекрасно, как и благоухала.

— Первая постановка у меня была в тысяча девятьсот сорок восьмом году, — рассказала она.

Господи, боже. А Эндрю — то мог быть прав. Я похлопал ее по руке.

— Вы вышли на сцену, еще будучи новорожденной? — Я слишком увлекся своим шармом. — Иначе каким образом вы оказались в актерском составе? Вы выглядите очень молодо.

— О, ну разве ты не дьявол? — проворковала она и мечтательно улыбнулась.

Я взял ее за руку и повел к толпе.

— Давайте найдем вам что — нибудь выпить, — сказал я.

Мы оказались в компании других гостей, большинство было старше меня раза в два, зато раза в два моложе Гвендолины. Но мы вписались, вежливо болтали с гостями и смеялись, потому что Гвендолина была до одури смешной. Окинув взглядом комнату, я заметил, что Эндрю вместе с матерью любовно мне улыбались. Изящно и элегантно ко мне подошла Хелен.

— Спэнсер, можно тебя на минутку?

— Конечно, — ответил я.

Я предложил Гвендолине переместиться на диван, и когда она с удобствами устроилась, прошел с Эндрю и его родителями в кухню, где суетливые официанты готовили подносы с канапе. Я понятия не имел, в чем было дело. Может, они решили, что спасали меня от высушенного на солнце динозавра в фиолетовой тунике из полиэстера?

— Гвендолина — та еще приколистка, — проговорил я. — Трехсотлетняя очень смешная извращенка.

Эндрю захохотал и обвил рукой мою талию, но глядел на мать.

— Мам, в чем дело?

Окей, значит, Эндрю тоже ничего не знал.

— Спэнсер, я хочу попросить об одолжении, — ласково начала она. — Понимаю, что, возможно, попрошу о многом, но учитывая, что ты отыскал Янни…

— Что случилось с Янни? — перебил Эндрю. — Мы с ним виделись прошлым вечером, и все у него было в порядке. Выглядел он счастливым. Я думал, он в своей комнате. — Эндрю перевел взгляд на меня и ждал подтверждения.

Я кивнул.

— Прошлым вечером у него все было прекрасно. Он в норме? И все хорошо, миссис Лэндон. Что бы вам ни понадобилось, просто скажите.

Она улыбнулась.

— У Янни все отлично. Он решил провести день в компании Питера. Сегодня показывают какой — то немой фильм, и ему не приглянулось проводить два дня подряд среди толпы.

Узнав, что Янни был в порядке, я расслабился, но миссис Лэндон упомянула мои поиски.

— Чем я могу вам помочь?

— Одна из обязанностей фонда «Акация» — предоставлять пережившим насилие людям из ЛГБТКИ[6]—сообщества безопасную гавань, — пояснила она. — У нас был случай с молоденькой девочкой, у которой все было прекрасно, но после перебранки с отцом она вернулась на улицы. Для нас подобное дело необычно, и когда я обсуждала этот вопрос с командой, кто — то сказал: “Жаль, у нас нет связей на улицах, человека, который мог бы отыскивать их и сообщать, где можно получить помощь”. Полиция чересчур занята, чтоб искать детей, которые не нарушали закон или фактически не пропали. Они скрываются. И я вспомнила о тебе, Спэнсер, — глядя прямо на меня, произнесла Хелен. — Ты нашел Янни.

Я моргнул несколько раз.

— Вы хотите, чтоб я помог с поисками пропавшего ребенка?

— Ей пятнадцать, и жила она отнюдь не легкой жизнью. Среди них не все подростки. Но да. Если они относятся к группе риска, мы должны помочь.

— Мам, Спэнсер этим не занимается, — мягко проговорил Эндрю.

— Сделаю. — Я посмотрел на всех по очереди. — Если я могу помочь хотя бы одному попавшему в беду ребенку — гею, значит, помогу.

Хелен лучезарно мне улыбнулась и сжала мое предплечье.

— Надеюсь. Детали сможем обсудить позднее. Простите, что во время вечеринки я говорю о работе, но мне хотелось выловить тебя до того, как Гвендолина предложила какую — нибудь гнусность.

— Мам! — зашипел Эндрю.

Я захохотал.

— Она уже предлагала. Я очень вежливо ей ответил, что нахожусь здесь в компании мужчины, но, как ни странно, ее это не отпугнуло.

Хелен расхохоталась.

— Она шаловливая женщина. Очень отважная. Много лет назад она мне помогла, и каждый год в знак благодарности я забиваю мероприятиями ее социальный календарь.

Кто — то позвал миссис Лэндон, и когда я обернулся к Эндрю, он разглядывал меня не совсем понятным взором.

— Что?

Он медленно покачал головой.

— Ты вообще в курсе, насколько замечательный?

— Да не собирался я принимать предложение Гвендолины, — пошутил я.

Он подавил улыбку.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Я говорил на полном серьезе. Если я могу помочь хотя бы одному ребенку — гею, значит, помогу.

— Вот почему ты замечательный.

Я глубоко вздохнул.

— Кажется, в следующем месяце выйдет мой журнал “Замечательные и щеголеватые австралийцы”.

Он захохотал.

— Полезно знать.

Официанты выносили из кухни подносы, и Алан, отец Эндрю, потребовал всеобщего внимания.

— Нам стоит туда выйти? — спросил я Эндрю.

Он посмотрел на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Боже милостивый, нет.

Мы слышали, как Алан обращался к гостям, самоотверженно, почтительно и весело рассказывал о своей жене, семье и давних друзьях и, безусловно, об отличной еде.

Ответом послужили “ура” и “дело говоришь”. Мы же все это время оставались в кухне.

Эндрю присвоил поднос с различными причудливыми канапе и, не успел он запихнуть штучку в рот, как нас тут же засекли.

— Вы двое! Вы меня бросили. — В грандиозную кухню ворвалась Сара. — У нас была договоренность! — Потом она осмотрела поднос, который до сих пор держал Эндрю, и взяла канапе. — О, мне нравится.

Эндрю с набитым ртом засмеялся, потом повернулся ко мне и протянул поднос.

— Мама, когда планировала меню, специально просила делать без моллюсков.

Я взял маленький квадратик, который вроде бы был сыром и перцем с бальзамическим уксусом. Боже, было вкусно. Следующий час мы с Эндрю и Сарой скрывались в кухне, смеялись и болтали о всякой ерунде. В конце концов, мы вернулись обратно и обнаружили, что и без того небольшой список гостей стал еще меньше. Кто — то пил шампанское, кто — то — кофе, но все улыбались, и было очевидно, что эти люди дружили довольно давно. Я почти огорчился, заметив, что Гвендолина уже ушла домой.

Но опять — таки было около четырех часов дня. Должно быть, она уже улеглась спать. Либо первой стояла в очереди в клуб “Авалон” и готовилась фотографировать мальчиков гоу-гоу.

Я оказался в компании видного старичка по имени Дэвис. Мы обсуждали австралийскую литературу. Он был заинтригован и, посмею сказать, слегка впечатлен. Но вскоре его окрикнула жена, и остались только мы.

Простонав, Алан рухнул на диван.

— Дорогая моя, пообещай, что в ближайшем будущем у нас не будет “всего — то парочки друзей за обедом”.

— О, было весело. — Хелен захохотала, взяла пустой стакан и протянула официанту.

— Пожалуйста, принесите оставшиеся канапе. Как только я сяду, уже больше не встану. — Но она прошла к развлекательному центру, и спустя несколько секунд заиграла

“Огромный шар огня”. — О, я обожаю эту песню, — сказала она, подошла к Алану и в молчаливом приглашении потанцевать протянула ему руку.

Он отмахнулся.

— Я слишком стар!

Я протянул ей руку.

— Позволите?

— Оу. — Она театрально приложила руку ко лбу. — Позволю.

Я провел ее на импровизированный танцпол между мебелью и, повернувшись к ней лицом, глубоко вздохнул. И мы начали танец в стиле пятидесятых. Двигался я немного скованно, но она прощала. Мистер Лэндон смеялся вместе с нами, Эндрю остолбенел, но был счастлив, а Сара могла только хохотать и хлопать в ладоши.

К моменту окончания песни мы оба тяжело дышали.

— Где ты научился так танцевать? — спросила Хелен.

— Тетя Марви научила. — Я улыбнулся. — Не практиковался несколько лет, что, должно быть, заметно.

— Много лет я вот так не танцевала с мужчиной, — изрекла она и бросила на мужа насмешливый взгляд.

Все покатились со смеху. Я помнил слова Эндрю, что он не танцевал, но пришел к выводу, что стесняться здесь было некого. Я прошел к дивану, где они с отцом изображали из себя скромников, и протянул ему руку.

— Окажешь мне честь?

Он совершенно точно собирался отказаться, но отец и сестра его перебили. И по прошествии целой песни он сдался.

— Не умею я танцевать, — нехотя поднимаясь, пробурчал он.

Вместе с ним я вернулся туда, где танцевал с его матерью, и как раз вовремя началась следующая песня — «Джорджия в моей голове», медленная — медленная композиция. Я притянул Эндрю к себе. Может, и было чудно танцевать перед всей его семьей, но он, казалось, не возражал. Когда я обернулся, Хелен сидела на диване, а Алан массировал ее босые ступни.

— Так нормально? — прошептал я Эндрю на ухо.

— Да, — пробормотал он. — Очень даже нормально.

Он едва шевелил ногами, но все равно было прелестно. А когда началась следующая песня, он не отстранился. Я прижался губами к его виску и проговорил:

— Мне думалось, ты не любитель танцевать.

— Просто не хочу, чтоб родители лицезрели мою маленькую проблемку, — пробубнил он, а потом качнул бедрами.

“Вот оно что”. Я захохотал, а затем прошептал:

— Проблемка вовсе не маленькая.

— Эй, вы двое, хватит, — прокричала Сара. — Мне завидно до тошноты.

Смущенно засмеявшись, мы оторвались друг от друга, и Сара пропихнула между нами поднос с канапе.

— Ешьте. Если уж мне суждено разжиреть, я заберу вас с собой.

Все еще улыбаясь, я подхватил какие — то зажаристые шарики и откусил. Я сделал всего один укус и понял… Я понял, что ничем хорошим это не закончится. Я попытался сглотнуть и откашляться. Но горло сдавило, сильно сдавило. Я расстегнул верхнюю пуговицу. Опять попытался откашляться.

Дальше посыпалось все сразу.

— Спэнсер?

Я силился дышать. Легкие нуждались в воздухе, но несмотря на мои старания, дышать все равно не выходило. Голова начала пульсировать и кружиться из — за нехватки кислорода, и я припомнил, как мне подумалось, что больно не было. И что слово

“анафилаксия” было довольно своеобразным.

— Боже мой, Спэнсер!

— Его “эпипен”! — Голос Эндрю звучал безумно. Он паниковал, а я лежал на спине на полу, разглядывал потолок и их обеспокоенные лица. И по — прежнему не мог дышать. — Пальто! Принесите его пальто!

Мне было жарко, чересчур жарко, и не хватало воздуха. Руками Эндрю обхватил мое лицо и что — то говорил. Он выглядел испуганным. До меня долетали голоса. Отец Эндрю подошел ближе, и я почувствовал резкий удар по бедру.

Боли не было. Только темнота.