Спэнсер Коэн. Книга 3

Глава 9

Черт знает сколько времени я пролежал, свернувшись калачиком, в кресле из ротанга и таращился в никуда. Эмилио, Лола и Эндрю шептались в кухне, а я даже не мог вынудить себя прислушаться.

По прошествии некоторого времени подошел Эмилио и коснулся ладонью моего плеча.

— Я вернусь чуть позже. Хорошо, дружище? Если что — нибудь понадобится, я внизу.

Кое — как я кивнул.

Потом Лола чмокнула меня в макушку и обняла.

— Я тоже скоро вернусь, ладно, Спэнс? Нужно подготовиться к завтрашней встрече.

На обратном пути захвачу обед.

Туман в голове рассеялся.

— Что будет завтра?

Лола выглядела до одурения печальной.

— Четырехчасовая съемка. Попробую уговорить Анжелику меня подменить.

Я не поспевал.

— Зачем?

— Чтоб побыть с тобой.

Я покачал головой.

— Нет, Лола, все хорошо. Я буду в норме. Приходи, как закончишь.

— Дорогой, здесь нет ничего страшного. Я хочу быть рядом с тобой.

— Спасибо, но честно, я буду в норме. Я и так в норме. И Эмилио, — сказал я и наконец — то на него посмотрел. — Проверять меня нет необходимости. Я сам чуть позже спущусь. Мне просто нужно время.

Лола и Эмилио переглянулись, потом глянули на Эндрю, а затем на меня.

— Уверен?

Я откашлялся.

— Да. Я признателен. Сильнее, чем можно подумать. Просто нужно немного личного пространства, чтоб привести мысли в порядок.

Оба молча кивнули, Лола нежно коснулась руки Эндрю, и они вышли. Наверно, завтра придется перед ними извиниться, но сейчас мне была нужна тишина.

Я поднялся и прошел в кухню. Сделанный для меня сэндвич нетронутым лежал на стойке. Я подумывал его съесть, но стоило взять его в руки, как тут же в желудке все перевернулось.

— Ты в порядке? — ласково спросил Эндрю.

По — прежнему таращась на сэндвич с курицей и майонезом, я вновь кивнул.

— Хочется сэндвич с веджимайтом[7], — прошептал я. — С детства его не ел.

Эндрю дотронулся ладонью до моей спины.

— Хочешь о нем поговорить?

Я покачал головой.

— Не сейчас.

Он убрал руку.

— Хорошо.

Когда я на него посмотрел, он кусал губу и выглядел взволнованным и грустным.

— Что — то не так?

— Все хорошо.

Но явно не было все хорошо. Он не поддерживал визуальный контакт.

— Что случилось?

— Ты хочешь, чтоб я ушел?

«Что?».

— Нет.

— Ты сказал, что тебе нужно время и личное пространство. А если ты не хочешь, чтоб здесь находились Лола и Эмилио, полагаю, и моего нахождения здесь тоже не хочешь. Можешь сказать. Я пойму.

Я покачал головой.

— Не хочу, чтоб ты уходил. — Боже, да это последнее, чего я хотел.

— Что тебе нужно? — спокойным тоном поинтересовался он.

Я вздохнул и оттолкнул сэндвич.

— Не это.

Он медленно кивнул.

— Хорошо. Ты голоден?

— Нет.

Он казался уязвленным и не знал, что ответить.

— Прости, — прошептал я, свесил голову на грудь и глубоко вздохнул. Он стоял неподвижно, дистанция между нами была очевидна. — Понятия не имею, что мне сейчас нужно.

— Лола и Эмилио просто — напросто хотят помочь, — ласково проговорил он. — Не отталкивай их.

— Знаю. — Я повернулся к нему лицом. Он вроде бы готовился уйти.

Он кивнул и, клянусь, сделал небольшой шажок назад.

— Ладно.

— Почему ты уходишь?

— Не ухожу.

— Что в таком случае не так?

Он покачал головой.

— Все так.

— Эндрю, пожалуйста. У меня сейчас нет сил на игры. Если что — то не так, пожалуйста, скажи.

— Я стараюсь не ляпнуть что — нибудь не в тему, — глядя в пол, зашептал он. — Вечно я что — нибудь брякну, особенно в неподходящий момент. Есть у меня склонность все портить, даже самое лучшее. Как, например, чуть раньше…

— Когда чуть раньше?

— В больнице. — Он резко тряхнул головой. — Слушай, сейчас не время для этой беседы. Потому что речь не обо мне. У тебя были ужасные два дня. И тебе со стольким пришлось столкнуться, я даже представить не могу.

«В больнице». Он признался мне в любви, а я промолчал.

— Сейчас самое время. Учитывая, что я почти умер, потом мой брат… — Я сглотнул ком в горле. — Учитывая все это, сейчас самое время.

— Я жду, что ты меня оттолкнешь.

— Что?

— Я подумал, что сказанное мной в больнице… а теперь еще и новости о твоем брате… Не знаю. Жду, что ты посчитаешь, что все это на тебя давит. — Он пожал плечами.

— Но мои слова о том, что я тебя люблю, — правда. Я не стану за них извиняться. И, может, тебе нужно их услышать именно сейчас.

Я закрыл глаза и кивнул.

Эндрю продолжил, и его голос надломился:

— Я старался не надеяться на ответные слова, но, видимо, все же надеялся, а это не честно по отношению к тебе. Особенно сейчас.

Я попытался унять свое барабанившее сердце.

— Нет.

Эндрю охнул и нахмурился. Я практически не мог говорить.

— Нет. — Он сделал шаг назад, но я стиснул в кулак его футболку. — Нет. Подожди.

Пожалуйста.

Он приподнял мое лицо, и я посмотрел ему в глаза.

— Спэнсер, я не понимаю, что тебе нужно.

— Эндрю, мне нужен ты. Вот и все. Да, мне нужны время и личное пространство, но не отдельно от тебя. Мне нужно, чтоб ты был рядом. Без понятия, как со всем этим справиться, но без тебя я не смогу. — Я нервно выдохнул. — Я не могу… Не могу это сказать. То, что тебе хочется услышать. Мне хотелось бы. Но я не готов. — Эндрю попытался отстраниться, но я все еще держал его за футболку. — Но моя неспособность говорить не означает, что это неправда. Потому что нет ничего важнее сказанного тобой в больнице, — прошептал я.

Эндрю обхватил мое лицо руками.

— Серьезно?

Я едва заметно кивнул. Измученным голосом сказал:

— Пожалуйста, не оставляй меня.

Он нежно меня поцеловал, а потом крепко обнял. Хотелось в нем спрятаться, хотелось, чтоб он никогда меня не отпускал. Благодаря его объятиям я чувствовал, как заживали мои внутренние раны. Я был в замешательстве, потерян и убит горем. Он чмокнул меня в висок.

— Я никуда не уйду.

Молчали мы очень долго. Просто стояли, обнимались, глубоко дышали и исцеляли свои души. Глубоко вдохнув, я пробормотал ему в шею:

— Мой адвокат сказал, что к нему обратился Льюис и попросил выйти со мной на связь. Он сказал, что, кроме меня, никого из семьи у него не осталось.

Он отклонился назад и дотронулся до моего лица.

— Он хочет с тобой поговорить?

— Понятия не имею. Думаю, да. Адвокат пришлет е — мэйл с контактными данными.

Ответил он так, будто я был сделан из стекла.

— Это же хорошо, разве нет?

Останавливая слезы, я заморгал. Меня разрывало в клочья.

— Что если… А что если он опять от меня закроется? А если он решит, что наш отец был прав? А если он пожалеет о разговоре со мной? Эндрю, еще одного раза я не переживу.

Эндрю обнял мое лицо и провел большими пальцами по щекам, словно я был самым большим сокровищем в мире.

— Сначала с ним поговорю я. Узнаю, что он хочет сказать. А потом ты сможешь решить, станешь с ним общаться или нет. А не наоборот. Если хочешь, то есть.

Я кивнул.

— Я хочу с ним поговорить. Но мне страшно.

Эндрю притянул меня к себе, одна рука легла на спину, а вторая гладила по волосам.

— Я буду с тобой.

— Спасибо.

Он провел меня обратно к дивану, прилег и, потянув меня за собой, обнял. Я чувствовал себя спокойным и любимым, и полностью измотанным. Он чмокнул меня в висок, я закрыл глаза и каким — то образом уснул.

Мне снились австралийское лето и празднование на пляже. Но вдруг небо заволокло тучами, а ветер стал холодным. Шестнадцатилетний я бежал по пляжу и выискивал двенадцатилетнего Арчи. Но как бы я ни искал, сколько бы ни кричал его имя, он так и не нашелся.

Эндрю был моим спасательным кругом. Он ничего не говорил, когда я пялился в пустоту. Он не задавал вопросов, когда я проснулся бешеным и расстроенным. Он просто был рядом, чтоб я знал, что не был один. И я не был один. Он нежно меня касался, когда я этого жаждал. Ободряюще улыбался, когда мне было необходимо. Он был вездесущим и при этом не был деспотичным. Он был моими двумя ногами на твердой земле, когда мне начинало казаться, будто я тону в зыбучих песках.

Он взял данный адвокатом номер телефона и набрал Льюису. Подтянув к себе коленки, я сидел в кресле из ротанга и жалел, что мне не хватило сил позвонить самостоятельно.

По правде говоря, сил не было вообще.

— Алло, это Льюис Коэн?… Меня зовут Эндрю Лэндон, я звоню из Америки. Мы можем минуту поговорить?… Я бойфренд Спэнсера… Да, все верно. Утром он общался с адвокатом.

Что говорил Льюис, я слышать не мог. Грыз ноготь большого пальца и жалел, что не улавливал ни слова, но в то же время этому факту радовался.

— Вы должны понять его нерешительность… Да, думаю, да. Хотел убедиться в вашей искренности… Да, знаю… Хорошо, я у него уточню. Подождите секунду… Нет, он здесь. — Эндрю прижал трубку к груди и печально улыбнулся. — Он хочет с тобой поговорить. Не против?

— Он…?

Эндрю зашептал:

— Он плачет. Думаю, поговорить стоит.

«О, боже». Я взял мобильник и сглотнул ком в горле.

— Льюис?

Голос моего брата был таким же, как я помнил. Будто мы ни на день не разлучались.

— Спэнсер? — Он всхлипнул в телефон. — Боже мой, как же я скучал.

Я залился слезами, а Эндрю держал меня за руку.

Я говорил с Льюисом около часа. Разговор перешел от прошедших два дня назад похорон Арчи к воспоминаниям, как мы втроем катались на великах по пляжу Бронте, и девятилетний Арчи не смог заехать на холм. Боже, как же нам надрали зад за мысли, что он сможет за нами угнаться. А когда мне было четырнадцать, за день до похода в цирк мы с Льюисом заставили Арчи смотреть фильм Стивена Кинга “Оно” [8].

Да, за это мы тоже огребли по полной.

Я рассказал Льюису о случае, когда трехлетний Арчи вытащил пленку из всех подаренных мне на семилетие кассет. Я измывался над матерью группой “Бэкстрит бойз” и доводил тем самым до нервного срыва, а Арчи на следующий день взял и вытащил все внутренности смазанными веджимайтом руками. Льюис хохотал до упаду.

— А я — то и забыл! — Потом он вздохнул. — Он по — прежнему ел сэндвичи с веджимайтом. — Было понятно, что он вновь боролся со слезами. — Черт, Спэнсер. Все так запутано.

— Знаю.

— Никогда бы не подумал, что такое может случиться. Ни за что бы не подумал, что он наложит на себя руки. Клянусь. Мы разговаривали за день до случившегося, и он был в порядке. — Он опять разрыдался. — Он оставил записку, Спэнсер. Твою мать.

— Что там сказано?

— О, боже, я… — Он шмыгнул носом. — Я не могу…

Я кивнул, хотя видеть меня он не мог.

— Что — то обо мне?

— Нет. Напрямую нет. — Он вроде бы покачал головой и издал сдавленный, печальный звук. — Меня уже тошнит от слез. Спэнсер, мы можем увидеться? Знаю, что прошу о многом, но мне нужно тебя увидеть.

— Хочешь, чтоб я приехал в Австралию? — задал я вопрос Льюису, а Эндрю стрельнул в меня глазами.

— Всего лишь навестить, если сможешь, — протараторил Льюис. Судя по доносившимся звукам, он провел рукой по лицу. — Вряд ли я сейчас смогу оставить мать и отца, несмотря на…

— Несмотря на что?

— Несмотря на то, что не хочу здесь находиться. Спэнсер, я не расскажу им о твоем приезде. Они не узнают. И оплачу твой билет.

— Я подумаю, — отозвался я. — Я… Я не собирался возвращаться, Льюи. Сомневаюсь, что смогу.

Он засопел в телефон.

— Да. Понимаю. Извини за просьбу. Но я очень хочу тебя видеть. Может, через пару месяцев я сумею прилететь. Просто…

О чем — то он явно не договаривал.

— Что такое, Льюис? О чем ты мне не говоришь?

— Я их ненавижу, — злобно выплюнул он. — Я охереть как их ненавижу. Они разрушили нашу семью. Они выкинули тебя и довели Арчи до такой степени, что он не разглядел другого выхода. — Он снова расплакался, слезы были смесью гнева и разочарования. — Они все у меня забрали.

— Ну, я вернулся, — неубедительно пролепетал я. — Мы разговариваем.

— Да. Обдумай. Пожалуйста.

— Хорошо.

— Можно я тебе позвоню? Через день или около того?

— Конечно. Когда пожелаешь.

Мы попрощались, и разговор завершился. Я бросил мобильник на кофейный столик, откинулся на спинку дивана и вздохнул.

Эндрю вновь уселся рядом со мной.

— Ты в порядке?

Я посмотрел на него.

— Да. — Я вымученно улыбнулся. — Вообще — то, мне стало лучше.

— Он хочет, чтоб ты приехал в Сидней?

Я кивнул.

— Хочет повидаться. Он немного не в себе.

— Оно и понятно.

— Да.

— Но это же хорошо, да? Что ты с ним пообщался?

Я вновь кивнул и выдавил из себя самую лучшую улыбку, на которую был способен.

— Спасибо, что находишься рядом.

— Где ж еще мне быть? Помнишь наказ доктора? Он сказал, что следующие несколько дней тебе понадобится присмотр. Это мой гражданский долг.

— Как гражданин, я очень благодарен.

Эндрю улыбнулся.

— Ты голоден?

— В общем — то, да.

Он протянул мне свой телефон.

— Лола звонила. Пока ты разговаривал с Льюисом. Не хотелось прерывать. Они с Габом зайдут. Не мог бы ты ей перезвонить? Она очень переживает. Как и Эмилио. Он внизу мечется туда — сюда.

— Правда?

— Ну, ладно, может, и не мечется, но ты его лучший друг, Спэнсер. Позволь им помочь. Они любят тебя и хотят помочь. Не доводи до того, чтоб они посчитали, будто ты в них не нуждаешься. Потому что они в тебе нуждаются.

Я неспешно кивнул.

— Окей, я понял. Пойду к нему.

Эндрю ухмыльнулся, встал и протянул руку.

— Идем. Пока ты болтаешь с Эмилио, я куплю на всех обед. Скоро приедет Лола.

Он направился к двери, но я притянул его обратно.

— Остановись. — Я обвил его рукой и прижался к нему лбом. — Спасибо. Эндрю, ты понятия не имеешь, насколько я тебе благодарен.

Он коснулся ладонью моей щеки и поцеловал.

— А я благодарен тебе.

Когда я вошел в салон, Эмилио стоял неподалеку от занавешенных кабинок и разговаривал с Даниэлой. Как только они меня заметили, беседа завершилась, Эмилио подлетел ко мне и обнял.

— Спасибо, — прошептал я, и он меня отпустил.

— Нет проблем. — Он отстранился и хлопнул меня по плечу. — Как ты?

— Лучше.

Тогда заговорил Эндрю:

— Пойду куплю что — нибудь на обед. Поедим здесь, ладно?

Даниэла кивнула и дотронулась до его руки.

— С огромным удовольствием.

Мы смотрели ему вслед, и Эмилио сказал:

— Он отличный мужчина.

Надув щеки, я выдохнул.

— Да, правда.

— Ты выглядишь измученным. Присядь, — настоял Эмилио.

Я рухнул на диван в комнате ожидания, а Эмилио и Даниэла ко мне присоединились.

— Я общался с братом, Льюисом.

— И как прошло? — спросил Эмилио. — Как он?

— Не очень хорошо. Но думаю, мы во всем разобрались.

Даниэла тепло улыбнулась.

— О, Спэнсер, это великолепно.

Я кивнул и протяжно выдохнул.

— Да уж. Он хочет увидеться. Точнее хочет, чтоб я прилетел в Сидней.

Эмилио нахмурился.

— И ты полетишь?

— Не знаю. Даже и не знаю.

Тогда — то и приехали Лола и Габ. Лола меня обняла, и я сжимал ее столь же яростно.

Она была крошечной, но боже, сколько же в ней было силы. Потом меня обнял и Габ. Им я тоже пересказал разговор с Льюисом. Я как раз добрался до ненавязчивой лекции Эндрю о том, что мне не стоило отталкивать друзей, и тут он вошел во входную дверь салона с упаковкой пива в одной руке и пакетом из продуктового в другой руке.

— Господи, — буркнул Габ и, чтоб ему помочь, соскочил со стула.

— Не так уж все и плохо, — сказал Эндрю, когда Габ забрал у него упаковку пива.

— Он сможет унести раза в два больше, — с улыбкой произнес я. — Под этим свитером у него дьявольски накаченное тело.

Эндрю игриво сощурился.

— Потому что я хожу в зал, пока твоя ленивая задница нежится в постели.

Я пожал плечами.

— Правда.

Затем Эндрю проговорил:

— Чтоб купить обед, пришлось идти в импортный магазин в двух кварталах отсюда.

— Он приподнял пакет. Сложилось ощущение, что закусок было накуплено явно не на шесть человек… Он залез в пакет и вытащил оттуда банку веджимайта. — Сэндвичи с веджимайтом… — он смотрел на меня, — в память об Арчи. Я слышал слова Льюиса, что он их очень любил.

Я сдержал слезы, поднялся и, подойдя к нему, обнял так крепко, что он пискнул.

— Ты раздавишь хлеб.

Я отстранился и нежно его поцеловал.

— Спасибо.

— В любой момент. Что угодно. — Он глубоко вдохнул. — И если нам, не австралийцам, вкус веджимайта покажется дрянью, мы закажем китайской еды.

Эмилио запер салон, мы расселись в комнате ожидания, поглощали сэндвичи с веджимайтом и пили пиво. С каждым следующим укусом им не нравилось все больше, но они все равно давились. Я же наслаждался каждым кусочком. Вкус детства принес с собой новые воспоминания. Мы трепались, смеялись, и я припомнил парочку историй из нашего с братьями детства.

И глядя на своих друзей, которые сидели со мной, разделяли мое горе и помогали исцелиться, мне подумалось, что это и есть семья. Вот она, прямо здесь. Лучше быть просто — напросто не могло.

Следующим утром я лежал в постели и размышлял. А когда Эндрю проснулся, я изучал потолок.

— Ты в порядке?

Я повернулся к нему и улыбнулся.

— Да. Эндрю, я хочу вернуться в Сидней.