СПИСОК

ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ

Внутри было темно. Окон не было, и единственный свет проникал внутрь через дверь.

Его глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы адаптироваться.

Потом он ужаснулся от увиденного.

Биш подошел к нему сзади и включил флуоресцентное освещение, помещение оказалось более пугающим, чем Крейг мог представить в своих самых страшных кошмарах.

На первый взгляд, это был обычный сарай для инструментов с множеством захламленных полок. Большие крюки были прикручены к стенам, а некоторые и к потолку. На них висели различные инструменты: бензопилы, молотки, плоскогубцы, дрели, садовые ножницы...

Его испугал не сам вид инструментов. А то, что они были покрыты кровью.

Именно это привело его в ужас.

В центре помещения стоял пустой деревянный верстак.

Он выглядел достаточно длинным, чтобы человек мог поместиться на нем, не свисая ни с одного края.

Словно в доказательство того, что мысли материальны, старик произнес:

- Запрыгивай на верстак, парень.

- Господи, - пробурчал тот, не обращая внимания на слезы, текущие по его щекам, и рыдания, клокочущие в груди. - Зачем ты это делаешь?

- Возьми себя в руки, парень. Нытье и стоны выводят меня из себя. А ты не хочешь, чтобы я разозлился.

- О Боже, пожалуйста, не делай этого. Ты хочешь денег, я могу дать тебе денег, сколько захочешь...

Его истерические мольбы были прерваны одним быстрым ударом пистолета в висок.

- Ложись, мать твою, парень.

Голова Крейга взорвалась от боли. Он лег на спину, голова пульсировала от ужаса и боли.

- Не делай этого, - всхлипывал он, наплевав на то, насколько жалко звучал его голос.

- Видишь эти ремни по обе стороны верстака? Я хочу, чтобы ты пристегнул себя надежно и крепко.

Крейг поднял голову и затуманенными слезами глазами увидел толстые кожаные ремни. Они были прикреплены к двум сторонам верстака и свисали до самого пола.

Дрожащими руками парень потянулся к ним.

Я не могу этого сделать, - подумал он. - Я не могу добровольно связать себя и позволить ему пытать меня...

Но Крейг сделал это, вопреки всем своим природным инстинктам. Дрожащими руками он застегнул оба ремня.

- Это чтобы ты не соскользнул со стола, когда я начну работать над тобой, - объяснил старик.

- Пожалуйста, Биш, ты не должен этого делать. Просто отпусти меня, пожалуйста.

- Лежи спокойно, сынок.

Старик отступил назад, не сводя с него оружия. Не отводя от него глаз, он потянулся за спину и нащупал что-то на стене.

Потом бросил в Крейга пару металлических наручников.

Они упали ему прямо в грудь, и парень слегка вздрогнул от удара.

- Надень их. И эти, - сказал он, бросая ему вторую пару.

- Две пары? Как я должен надеть две пары?

- Прикрепи каждое запястье к пристегнутым ремням, чтобы руки были закреплены по бокам.

У Крейга голова пошла кругом. Он никак не мог этого сделать. Это полностью сковывало его и отданным во власть безумца.

Не полностью, - рассудил пленник. - Мне нужно будет только расстегнуть ремень, и я буду свободен, а наручники останутся висеть на руках.

Кроме того, какой у меня выбор?

Под дулом пистолета он выполнил указание. Щелчок наручника на первом запястье наполнил его сердце ужасом, словно это был звук приближающейся смерти.

Когда запястье было прикреплено к ремню, он провел наручником по полоске кожи к середине, и то же самое сделал с другим запястьем на противоположной стороне от пряжки.

Его пальцы коснулись пряжки.

Да, я могу легко расстегнуть ее в одно мгновение. Теперь оставалось только ждать удобного случая.

- Очень хорошо, сынок, у меня такое чувство, что мы с тобой отлично поладим.

Слезы Крейга высохли. Он хотел жить. Очень хотел жить, и его инстинкт самосохранения включился на полную мощность.

- Что бы ты ни хотел от меня, Биш, я могу дать тебе это добровольно, в принуждении нет никакой необходимости.

Бледные, водянистые глаза старика сверкнули в усмешке.

- Извини, сынок, боюсь, что есть. Потому что добровольно ты мне этого не дашь. Вытяни руки по бокам, вот, хороший мальчик. Мы же не хотим, чтобы твои шаловливые пальцы расстегнули пряжку ремня.

Да пошел ты, - подумал Крейг.

Он посмотрел на старого ублюдка и почувствовал, как его желудок сжался в новом приступе страха, когда посмотрел в дуло пистолета.

- Закрой глаза, сынок, или я вышибу их тебе. Старина Биш приготовил для тебя сюрприз.

Крейг замешкался на секунду, затем плотно зажмурил глаза.

- Пожалуйста, не делай мне больно, - прохрипел он.

- Не подглядывай.

Чувство беспомощности полностью охватило его. Он слышал что-то, от чего кровь стыла в жилах. Лязгающие звуки. Скребущие звуки.

Звуки снимаемых с крючков и полок инструментов.

Парень не осмеливался открыть глаза. Он пытался думать о чем-то другом, но в голову лезли только ужасающие мысли или страшные воспоминания. Как те, когда он захлопнул входную дверь, когда ему было десять лет, и сидел на заднем дворе морозным январским днем в ожидании родителей, чтобы те открыли ее, и он смог вновь попасть в свою уютную теплую комнату. Тогда он чувствовал себя так же, как и сейчас. Потерянным. Испуганным. Забытым.

Проклятым.

Перед его глазами промелькнуло лицо Джесси, ее глаза. Он так сильно любил ее, действительно любил. Он должен был сказать ей об этом раньше.

Затем пришла боль.

Она была настолько сильной, что имела свой цвет. Белый цвет. Чистый, яркий и ослепительный.

Он резко сел на верстаке, его руки бесполезно напрягались в наручниках.

Во всяком случае, одна из них. Крейгу было трудно осознать это сквозь дымку агонии, что произошло. Он видел, что его левая рука все еще пристегнута наручниками к ремню, но не чувствовал ее. И не понимал, как такое может быть.

Пленник посмотрел вниз на свою руку. На то место, где был его локоть. Руки ниже локтя не было, но была кровь. Много крови.

Крейг потерял рассудок прямо там, на верстаке. Он бился в судорогах и кричал, и плакал, и завывал, бился макушкой о деревянную поверхность верстака и дрыгал ногами. Он был вне себя от безумного ужаса, который заполнил его череп и бился о его стенки, как сумасшедший в комнате с мягкой обивкой.

Агония была невыразимой, но его временное безумие отступило. Яркий белый свет померк до серого, и парень обмяк.

Голос Биша доносился до него словно издалека.

- Придется наложить жгут и заклеить рану, чтобы ты истекал кровью.

Крейг задыхался и смотрел вверх на реечный потолок, который теперь выглядел немного зернистым и быстро расплывался и терял фокус.

С каждой секундой здесь становилось все темнее. Что бы старик ему не говорил, чтобы он ни делал с его рукой, он уже не слышал и не чувствовал.

Крейг с благодарностью погрузился в блаженное небытие.

Крейг пришел в себя и тут же окунулся в кошмар. Он понятия не имел, как долго был в отключке. Десять минут? Полчаса? Три часа?

Сначала он не мог понять, что здесь делает, что с ним происходит.

Потом в ноздри ударила вонь горелого мяса, напоминавшая свинину, которую передержали в духовке.

Затем последовала боль.

Он застонал. Боль, пронизывающая его левую руку была неописуемой. Она бушевала и парализовывала. Было так больно, что парень подумал, что может просто закрыть глаза еще раз и раствориться в море пульсирующей агонии...

- Крейг! - позвал знакомый голос. - О Боже, я думала, ты умер.

- Джесси?

Ему было больно поднять голову; мышцы шеи и плеч дрожали от усилий. Увиденное было настолько невероятно, что он решил, что это галлюцинация. Джесси была обнажена, ее руки были вытянуты высоко над головой, она держалась на кончиках пальцев ног.

Девушка была подвешена к потолку на крюке для мяса.

Его голова снова опустилась.

- Ты ранена? - сумел прохрипеть он.

- Нет. Кроме того, что меня ударили сковородкой по голове. Но я в порядке. А что с тобой, Крейг? Господи Иисусе, что они с тобой сделали? Твоя рука...

Ее голос сорвался на рыдания.

- А как же Бет и Тим?

Она не ответила, только продолжала тихо всхлипывать. Он снова поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

Его взгляд задержался на ее груди. Он так долго мечтал о ее обнаженном теле. И вот она здесь, голая. Парень смотрел, как ее маленькие сиськи слегка подрагивают от рыданий, как маленькие розовые соски затвердели от страха и торчали между золотистой завесой волос со склоненной головы.

Взгляд Крейга опустился ниже по ее плоскому животу к кустику белокурых волос в промежности. Его взгляд остановился на тенистой расщелине между ее ног, на частично видимых половых губах, которые он так долго мечтал раздвинуть своим членом.

Затем он стыдливо отвел взгляд.

- Другие, - сказал Крейг, уставившись в потолок в отвращении к самому себе. - Ты видела других, Джесси?

- Нет!

Теперь она уже плакала навзрыд. От ее рыданий у него чуть не разорвалось сердце.

- Расскажи, что с тобой произошло, - сказал он медленно, как будто говорил с отсталым ребенком.

- Когда вы с Тимом уехали, все быстро пошло наперекосяк, - сказала девушка между задыхающимися рыданиями. - Появился муж этой сучки, он напал на нас. Я дралась с ним, и меня вырубили. Последний раз я видела Бет, когда она лежала на полу... А потом я очнулась здесь, висящая, блядь, голая на крюке для мяса.

Крейг слышал ее нарастающую истерику.

- Тебе нужно успокоиться, Джесси.

- Прекрати говорить мне, что я должна делать. Это все твоя вина, ты не должен был оставлять нас с Бет наедине с этими животными.

Какого хрена я все еще лежу здесь? - подумал Крейг. - У меня же осталась еще одна рука.

С болью в сердце и страхом в душе он заставил себя посмотреть на то место, где у него когда-то была рука.

Он только теперь заметил, что старый ублюдок снял с него окровавленную майку и футболку, затянув на культе жгут из ремня, похожего на тот, который приковывал его к верстаку.

Тогда он понял, что запах горелой плоти исходит от него.

О Господи, черт возьми, старик прижег рану.

Вид у культи был тот еще, вид почерневшего обрубка был настолько ужасен, что едва вновь не лишил его сознания.

Его джинсы были мокрыми спереди смесью его собственной мочи и крови.

О, Господи Иисусе, я чуть не умер...

Крейг застонал сквозь стиснутые зубы, и с трудом сел. Его правая рука все еще была пристегнута к ремню, и дрожащими пальцами он начал трудоемкий процесс вытаскивания толстого кожаного ремня через пряжку.

- Держись, Джесси, я иду.

Дверь распахнулась.

- Нет, сынок, не идешь.

- Ты, блядь! - закричал Крейг на беззубого, ухмыляющегося старика, хотя даже не был уверен, что тот услышит его за громкими криками Джесси. - Отпусти нас.

- Шумная сучка, да?

Он подошел к Джесси и сильно ударил ее по лицу. Ее лицо перекосилось, и крики прекратились. Она теперь просто шевелила окровавленными губами, словно потеряв голос.

- Просто отпустите нас, - завывал Крейг.

- Просто отпусти нас, - передразнил Биш, а потом рассмеялся.

Он вытащил из кармана грязный носовой платок и засунул его девушке в рот. Джесси застонала, ее глаза выпучились, и она пыталась выплюнуть кляп.

Крейг содрогнулся при мысли о том, что этот старый хрен мог вытирать этим платком.

Бедная Джесси.

Крейга напряг шею, чтобы поднять голову, и посмотреть, что задумал этот ублюдок. Старый хрен медленно обошел вокруг Джесси, осматривая ее, как фермер осматривает свой скот.

- Хороший экземпляр, - одобрил он, проведя рукой по ее телу. Она заметно вздрогнула от его прикосновения.

- Это был трудный выбор, могу сказать. Ты бы видел, как Майкл пытался выбрать, он был как ребенок в магазине сладостей.

- Кто, блядь, такой Майкл? – прохрипел Крейг. - И что он выбирал?

- Майкл, мой брат, тупое дерьмо. Парень, который приготовил тебе ужин.

Джесси застонала, и все ее тело сотрясалось от молчаливых рыданий.

- В любом случае, это был трудный выбор. Я предполагаю, что, возможно, у этой есть преимущество в хорошей генетике, но Майкл остановил свой выбор на другой. И хотя наши вкусы не всегда совпадают, я понимаю, что у другой более шикарное тело. - Он сжал одну из грудей Джесси, и девушка громко застонала от боли. - У этой не так много мяса. Попка немного плоская, сиськи маленькие, хотя лицо красивее.

- Не говори о ней так. И что вы там вообще выбирали?

- Кого оставить для размножения, а кого пустить на еду.

- Что?

- Ты слышал. Правда в том, что в последние годы наш генофонд немного обмелел. Дети умирают. Нам нужно вливание новой крови, иначе мы просто вымрем. Но, черт возьми, нам тоже нужно есть. Мы все изголодались по хорошему мясу.

Крейг задрожал от того безумного спокойствия, с которым говорил старик о таких страшных вещах.

- Просто отпусти нас, - сказал он, понимая, что мольбы бессмысленны, ноне в силах остановиться.

Пленник чувствовал, что слабеет с каждой секундой. Культя, казалось, горела в огне, голова кружилась, и тошнота подкатывала к горлу.

- Я так не думаю, сынок.

- Что ты делаешь, старик? - спросил он, погружаясь в блаженную темноту.

Как хорошо было бы сейчас заснуть. Но он не мог. Он был нужен Джесси. Крейг закрыл глаза и положил голову на стол.

- Джесси, я никогда не говорил тебе этого раньше, но я люблю тебя.

Его речь была невнятной, он мог слышать, как его слова путаются, теряют окончания. Он был словно пьян, пьян от боли и отчаяния. Но продолжал слышать какие-то грохочущие звуки, которые не могли означать ничего хорошего. У него не было сил открыть глаза и посмотреть на происходящее, и он сосредоточился на тех чувствах, которые испытывал к Джесси.

- Я всегда любил тебя, с первой секунды, как только увидел. Я должен быть с тобой, Джесси. Я так сильно тебя люблю...

Его бормотание оборвал шум, который острыми иглами впился в его голову.

Раздался жуткий пилящий звук, за которым последовал такой оглушительный вопль, от которого сворачивалась кровь. Биш хрипел от прилагаемых усилий, и Крейг почувствовал, как его разум замыкается в себе, как бы защищая последние остатки рассудка.

- Джесси, - простонал он, близкий к необратимому помешательству. Ее крик просто опустошал его.

А потом повисла тишина.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА