Спорим, моя?

Глава 7

В понедельник прихожу на пары какая-то взвинченная. Сегодня две самостоятельных и одна контрольная. «Обычный срез знаний» — сказал молодой, щупленький аспирант Сидельцев Сергей Юрьевич на наше многозначительное «ууу». И это были вовсе не крики радости! Аспиранты страшны чем? Правильно, тем, что о них ничерта не известно! Они трясутся над тем, чтобы поближе оказаться к начальству, показать себя в лучшем свете. Оправдать, так сказать, оказанное доверие. И то, что для них «обычный срез», для нас может быть катастрофа уровня дофига. Так что готовимся и тихо ненавидим.

— О, звездунья наша! — встречает меня не радостная Ксюша Федорова, когда я занимаю свободное место. Жаровой еще нет.

— А где хлеб, соль, Ксень? Я без этого общаться не буду. Меня, будь добра, почестями встречай! — бросаю ей и отворачиваюсь.

Я знаю, почему она бесится. Видеозаписи с вечеринки гуляют вузовскими пабликами и телеграм-каналами. Конечно, я посмотрела и сохранила себе один. Тот, где лучше всего видно нас с Ветровым. Снимала, вероятно, Катя староста, ну или кто-то к ней придвинулся. На этом видео Макар смотрит на меня не с насмешкой как обычно, а с какой-то завороженной магией. Как в «Золушке», помните? «Бибоди-бабоди-бу!» и время тянется медленнее, потому что Диснеевскую принцессу уносят чары и эмоциональный подъем.

Вот что-то похожее на эмоциональный подъем испытывала тогда я, вместе со своим Попутным лакеем. И это отчетливо видно на записи невооруженным взглядом. Так же, как и то, насколько я вздрогнула от неожиданности, когда услышала звон стекла и каким недовольным, почти испепеляющим взглядом зыркнул Ветров на Ксюху. Я ведь тогда на звук повернулась и не видела мужского лица. Вот и срывает на мне злость теперь эта змеюка. Не орать же на каждом шагу, что между нами нет ничего! И это она еще про знакомство с мамой ничего не знает. Пусть оно вынужденное, но если отбросить этот жирный нюанс, то её бедную вообще колотить начнет. По сути, я с ним два выходных провела. Надеюсь, она и дальше останется в неведении, и мы не будем вызывать скорую всем универом.

— Ты как, Ариш? — спрашивает Тая, когда мы идем на следующую пару. На первую она опоздала, так что поболтать не удалось.

— Да как-то странно всё меняется, честно говоря.

— Ага, я видела запись.

Останавливаюсь, чтобы достать мобильный из сумки. Зачем я его только туда закинула после лекции? В меня сзади кто-то врезается и с писком «простите» обходит и быстро-быстро топает дальше. Наверняка, первак какой-то.

— Что бы ты не думала, там ничего такого не было, Тась, — говорю, нахмурившись и подруга, тоже остановившись подходит ко мне. Я совсем не хочу, чтобы она делала выводы о ситуации по видеоролику.

— А я ничего такого и не думала. Я же на твоей стороне, Арина. Что бы ты ни делала, я поддержу тебя. Так что меня только твои чувства волнуют, а не этих язв, — кивает в сторону, будто там их курятник стоит, а я наконец, нащупываю телефон и зажав в руке, вешаю сумку обратно на плечо. — Помню, как они меня кусать пытались.

— Пытались, только твой секси-препод ясно дал им понять, что тебя нельзя трогать. У меня такой защиты нет, но я и сама им бивни посчесываю.

— Бивни — это зубы? — переспрашивает Тая со смешком.

— Зубы у нас с тобой, а у этих родственниц семейства мамонтообразных бивни. Пошли уже. К Сидельцеву если опоздаем, он обязательно воспользуется возможностью поднять свой рейтинг и станет нас при всех отчитывать. А это не Артём Лукашин, его я на фиг не пошлю.

И мы отлипаем от стены, к которой нас пришвартовало потоком снующих туда-сюда учащихся и внедряемся в поток.

— А кстати, на счет Лукашина, — поворачивается Тая, чуть быстрее меня подобравшись к ступеням, — Арин, он же с тебя глаз не сводит!

— Ага, причём с первого курса. Первое время пытался клинья подбивать, но я его быстренько отвадила, — я ровняюсь с ней, и мы поднимаемся по лестнице на третий этаж.

— Мда, представляю, как ты его отвадила, — недовольно качает головой Тая.

— Эй, ничего такого. Но он почему-то фыркнул и ушел, — пожимаю плечами, — но зато больше не подходил. Я же не виновата, что, когда я с ними по-человечески и корректно до них не доходит!

На самом деле, все я понимаю. Обидела тогда Тёмку, но я к нему и так и эдак… И «Артем, я сегодня не могу с тобой встретиться, нет завтра тоже не получиться, и после завтра», и «Артем, мы не сможем с тобой гулять вместе не обижайся, мне сейчас не интересны встречи с парнями», и «Откуда у тебя мой номер, Артем? Пожалуйста не звони мне больше, если это не касается университета!»

Так он мне потом каждый день наяривать начал! То у нас пару перенесли, а через полчаса уже опять на место поставили. То нам три доклада задали, и у меня, наверное, времени на них не хватит, и он готов помочь. А потом так вообще прямо домой ко мне ввалился, наврав нашей Катьке, что я, якобы с отравлением валяюсь, а у него задание какое-то от деканата, которое по телефону конечно же сказать нельзя. Только лично! А на следующий день он трезвонил мне, потому что у меня, наверное, от этих трех докладов сумка тяжелая и он с удовольствием меня встретит и поможет дотащить листы. Ну достал!

Так что, когда Артем Лукашин, моя личная приставучая пиявка подошел ко мне после пары еще из-за какой-то там ерунды, я уже не выдержала! Орала так, что он аж побагровел! Благо одногруппники уже успели выйти. И Тае я не наврала, Лукашин реально думал, что это я себе так цену набиваю и кокетничаю с ним!

— Короче, если ты еще раз подойдешь ко мне, обалдевший кусок мяса, от тебя одни рожки да ножки останутся! Я тебя покусаю! Да так что тебе не приятно будет, а больно! И это не флирт! — прокричала я последнее в его лицо и вышла из аудитории.

Больше Артем не доставал, только всегда выделял меня из толпы. Когда мисс-универ выбирали, он сказал на всю аудиторию, что кто, как не я должна победить. Потом возмутился, что мне английский на втором курсе автоматом не закрыли. И еще по мелочам. Я знала, что он влюблен в меня, все это знали, но мне Лукашин не нравился, особенно после того, как стал пиявкой.

К Сидельцеву входим без пяти и какой же громкий выдох одновременно наполняет аудиторию, когда тот говорит, что срез переноситься на пятницу. Прям хорошо на душеньке стало и по сияющим улыбкам вокруг, я поняла, что не только мне. Даже Ксюша Федорова мне улыбнулась, потом, конечно, снова превратилась в надутую козу, но секундное превращение из оборотня в человека произошло.

Представляете, если бы Джейк из «Сумерек» Стефани Майер превращался не в волка, а в козу, как Федорова…?

Собственно, примерно такие мысли занимают мой мозг на основах предпринимательства, потом на английском, где мы пишем самостоятельную, потом на логике, где я прямо скажем, втыкаю. Лекция же. А потом самостоятельная по управлениям продажами.

Не спеша, день за днем так проходят несколько недель.

Тот самый срез у Сидельцева я написала на пятерку, как и Тая. Он особо не валил и за шпоры не выгонял, так что действительно, это был всего лишь срез. К концу пары его вообще в деканат вызвали и Сергей Юрьевич, взяв в руки ноги, быстренько побежал в указанном направлении, на ходу роняя тапки и: «Сдайте свои работы старосте и занесите мне!». Так что не написать эту работу было сложно, жаль, что не всегда так фартит.

Попутного никакими ветрами ко мне не придуло. По вузу ходят слухи, что уехал куда-то. Уже больше четырех недель. Середина декабря, сессия начинается на следующей неделе, так что головы от конспектов не подымаю. Вот и сейчас выхожу из универа, сворачиваю за угол, и торможу, потому что вижу Ветрова, который громко что-то говорит Мишке.

— Эй, меня в городе не было, мужик, дай фору.

— Просто скажи, что не по зубам и закроем вопрос по-другому.

— Мне по зубам. Я и тебя перекушу, Михась, если надо будет.

Мимо меня в их сторону прошли девочки и парни замолчали. Разговор был окончен, поэтому я вышла и потопала к остановке, пока Макар меня не окликнул.

— Арина, — догоняет меня, когда я так и не обернулась, — что ж ты так бежишь от меня всегда?

— Я не от тебя бегу, а по делам, — выдыхаю, пытаясь сохранять спокойствие. Работы не початый край, а он со мной разговоры разговаривает. У меня сессия!

— Я поняла-понял. Вот, возьми, — и у меня в руках оказывается пакет.

— Мне ничего от тебя не нужно, самовлюбленный ты… та толстовка? Я же была в магазине тем вечером, их все раскупили! — бормочу, обалдев от шока, потому что эта толстовка и правда шикарная!

— Так вот какие неотложные дела у тебя были, — комментирует он без упрёка, но с той самой неизменной ухмылкой красивом на лице. В его глазах поселились смешинки, а его взгляд… немного нежнее обычного, — возьми, я знаю, ты хочешь. Толстовку, я имею в виду.

— Спасибо, — отвечаю, силясь забыть о том, какой же он всё-таки засранец. — и я даже скажу: хорошего дня.

Говорю напоследок и это звучит снисходительно. Именно так, как я и хотела сказать. Обхожу его, чтобы уйти. Конечно, теперь в моих руках брендированный пакет, но улыбку радости пока подавляю. Не хочу, чтобы у него от важности петушиный гребень, вместо короны вылез.

— Может сходим в кино? — звучит вдогонку, а я останавливаюсь и даже оборачиваюсь.

— Кино? О нет, сладкий. Хорошего дня — твой максимум.