СССР: вернуться в детство 4

06. ЧТОБ КРАСИВО И УДОБНО

Мы заехали в двор, густо пахнущий деревом, морилками, столярным клеем и Бог знает чем ещё. Со всех сторон из распахнутых дверей помещений доносились производственные звуки.

— Где у них контора-то? — спросил Вовка, оглядываясь.

Контора, вопреки обычным правилам, оказалась в дальнем углу, и из её дверей выглянула молодая женщина:

— Ребята, вы кого потеряли?

Мы подъехали к ней, и Вова достал из кармана листок:

— Здравствуйте! Подскажите, мебель по нашим размерам вы можете изготовить?

— Смотря какую. Покажи-ка.

Увидев наш чертёж, девушка нахмурилась и крикнула куда-то за спину:

— Семёныч! — и ещё раз, погромче: — Семёныч!!! — подождала… — Ай-й! — крутанулась на каблуках и выскочила в раскрытую позади дверь, где, должно быть, находился цех, и буквально через минуту вернулась с седоватым мужиком со следами стружки и древесной пыли на синем комбезе.

— Здрассьте, — хором сказали мы с Вовой.

Мужик покивал и хмуро сравнил нас с листком.

— Чего вас-то послали? Тут со взрослыми разговаривать надо. Дверцы, смотрю, туда, сюда…

— Мы от юннатской станции, — любезно пояснил Вова, — и взрослых у нас нет. С нами вы можете переговорить? Это межкомнатный шкаф, и дверцы у него, действительно, часть на одну сторону, часть — на другую.

Столярщики переглянулись.

— А платить-то кто будет? — озабоченно уточнила конторщица.

— Мы, конечно.

— Слуш-ка, видел пару раз телегу, пацан заготовителям яйца возит… — полувопросительно начал Семёныч.

— Если на телеге табличка была с надписью «Шаман-камень», то наш, — кивнул Вова. Раз в два-три дня он ездит.

— М-гм, — Семёныч покряхтел, — ну чё, по месту смотреть надо. Мало ли, намеряли криво…

— Да пожалуйста. Можно хоть сегодня. Нам помимо шкафа ещё в комнаты и в кухню несколько шкафчиков надо. Ну, и так, по мелочи: столы, лавки-табуретки, полочек каких-нибудь.

Столярщики снова переглянулись.

— Готового у нас много есть, — девушка словно просила у мастера подтверждения.

— Но-о, — кивнул тот.

— Если сегодня доставку сделаем, сразу с Виталей и съездишь, померяешь?

— Ну, нормально, — кивнул Семёныч, и девушка обрадованно предложила:

— Пойдёмте, посмотрите, подберём вам…

Что мне положительно нравилось в этом учреждении — вам хотели продать, и это вынуждало людей быть приветливыми с клиентами. Потому что в большинстве советских магазинов вас встречали с таким выражением лица, как будто вы как минимум набиваетесь на приём к министру. Я даже подозревала, что некоторые продавщицы, по заветам Терри Пратчетта, специально жуют перед работой лимон.

Мы зашли в помещение, которое совмещало рабочее место конторщицы и торговый зал. И, наверное, немножко склад.

Вся представленная мебель, насколько я могу судить, изготавливалась из сосны. Полагаю, потому что массово завозить что-то другое — слишком дорого. Да и зачем, если этой самой сосны, простите, хоть ж*пой ешь? Из лиственницы мебель делать — разве что под заказ, очень уж твёрдая она. А из кедра — шибко дорого встанет. Так что, сосна — выбор сибирского производителя. Готовое окрашивалось масляной краской (белой или голубой) или же лакировалось. Иногда дополнительно, перед лаком, покрывалось морилкой. Это я вам сейчас варианты отделки в порядке возрастания цены назвала. Часть продукции продавалась вовсе не окрашенная никак, видать, чтобы граждане могли проявить фантазию и индивидуальность.

Столы имелись в товарном количестве. И с тумбами (кухонные) и на ножках (обеденные, обычного размера, только не раздвижные). Меня немножко смущало, что всё представленное разнообразных цветов.

— Извините, — спросила я девушку, — а предметы в наличии по одному?

— Да нет, конечно! — засмеялась она. — На складе много. Выбирайте любые, всё есть.

Мы пошли вдоль рядов.

— Вов, тебе какой вариант нравится?

— Да мне, в принципе, всё равно. Что-нибудь среднее давай возьмём? Вот, на орех похоже. И не сильно тёмный, и не сильно светлый. М? И похоже на тот цвет, которым мужики топчаны нам покрыли.

— А что, давай.

Набрали мы всего:

четыре стола на ножках (один из них — мне в комнату, на машинке работать), десяток табуреток и пару длинных лавок, пять этажерок, по одной в каждую комнату (потом это слово вытеснится новым «стеллаж», но пока стеллажами шкафчики из вертикальных рядов открытых полочек никто не называл),

три шифоньера с полками и вешалками (в мальчишечью комнату, девчоночью и будущую бабушкину),

тумбу под телевизор (да, мы хотели купить отдельный телевизор, чтобы и к бабушке в комнату не набиваться, как селёдки в бочку, и включать, например, мультики, а не то, что взрослые хотят),

кровать для бабушки, чтоб уж всё шло в одном стиле, десяток прикроватных тумбочек (простецких, как в пионерлагере),

комод для постельного белья,

две больших обувных полки,

две широких вешалки для верхней одежды в прихожую…

Потом, пораскинув мозгами, мы решили не выпендриваться с кухонными гарнитурами, а купить три простых стола со встроенными тумбами и один навесной шкафчик, с проволочными подставками и дыркой в дне — для посуды. Больше навесных шкафов нам не требовалось — дети же в основном, малорослые. Да и трёх объёмистых нижних тумб более чем достаточно, а для длительного хранения у нас погреба есть.

— Хорошо, что мы сюда поехали, — сказал Вова по дороге домой. — Во-первых, недорого. А во-вторых, доставка по садоводствам работает. А в городе ещё неизвестно, согласились бы везти или нет.

— Или попросили бы как за доставку в другой населённый пункт, — додумала я.

Вышло за всё про всё семьсот восемьдесят пять рублей. Плюс пятнадцать за доставку (прям до комнаты). Итого восемьсот. Плюс двести предоплаты за будущий межкомнатный шкаф. Десять зарплат молодых специалистов или только что пришедших на завод новичков, которые ещё в статусе ученика ходят. С другой стороны — столько всего сразу! В общем, мы решили, что мы — однозначно молодцы. Осталось только машину вечером дождаться.

Пока мы ехали со столярной базы домой, меня как-то распёрло на комфорт, и я подумала, что неплохо было бы завести, например, ковры на полу. Даже зимой ногам тепло и вообще приятно. Да и на стене над кроватью я не отказалась бы повесить. Не люблю, когда ночью рука к холодному дереву прикасается. А если ковёр есть, значит нужно что? Пылесос. И холодильник надо бы свой, хотя бы молоко, масло положить, не каждый же раз, когда чаю попить хочешь, в погреб за молоком бежать?

Изложила я Вовке эти свои соображения, а он и говорит:

— Что мать, растащило тебя на красивую жизнь? Как это… тяга к роскоши, о.

Только я хотела возмутиться, как он добавил:

— А печку будем газовую брать.

— С баллоном?

— Да. Мало ли — свет отключат. И что? На костре бежать готовить? А если дождь заливает? Или мороз?

— Да не агитируй меня за советскую власть. Давай газовую.

Я, конечно, к электроплите гораздо больше привыкла, но против газовой принципиального возражения не имею.

Мастер приехал, и пока грузчики таскали мебель, осмотрел место предполагаемой постановки шкафа. И первым делом задал нам резонный вопрос:

— А как вы хотите поставить перегородку до потолка, если дом ещё не сел?

Мы с Вовкой уставились друг на друга. Реально, вот мы тормознули-то…

— А стены снутри обшивать чем будете-нет?

— Мы, по правде говоря, пока не думали, — честно ответила я, ощущая себя полной дурой.

— Давайте так, — Семёныч встряхнул нашими листками, — рамку, как вы нарисовали, никак сделать не получится. Можем поставить два шкафа, на манер как стенки делают, знаете? Пока без антресолей, до усадки дома. Чтоб оно вам удобно было: один лицом туда, другой сюда. У вас же тут…

— Три метра ширина, — подсказал Вова.

— Ну, вот. Можт, вы на следущий год захочите досочками стенки обшить? Уже меньше будет.

С таким доводом спорить было глупо.

— А тогда давайте так? — я взяла новый листок взамен вусметрь исчёрканного и смятого старого. — Поставьте нам пока просто два платяных шкафа, чтоб основной отдел и одна дверка под плечики, а сбоку полочки внутри.

Я нарисовала довольно популярную в будущем модель с небольшой глухой частью.

— А эта сторона что — открываться не будет? — удивился Семёныч.

— Нет, это нам не надо.

— Это, выходит, шесят сантиметров дверка и сорок — глухая стенка?

— Да. Это удобно, поверьте мне.

Мы ещё пообсуждали подробности и детали, кому и как оформить, раз уж под заказ делаем.

Семёныч нахмурился, глядя в чертёж.

— Высоту-то какую берём? Метр восемьсят?

— Да берите сразу два, — рубанул Вова, — иначе антресоль слишком громоздкая получится.

— Девочка-то как будет до вешалки доставать? — усомнился Семёныч.

— А вы ей палку для вешалок сразу пониже прикрепите, на высоте метр сорок — и нормально. Потом и переставить можно.

— Ну вот! — хлопнул по новому чертежу мастер. — Это уже дело, нормально встанет.

— Вообще отлично, — согласился Вова. — А через год-полтора мы посмотрим, как дом сел, и дозакажем у вас недостающие части.

А пустое пространство мы пока шторами завесим. Нам же ещё и ходить друг к другу удобнее будет.

Конечно, поглазеть на приобретения набежали не только юннаты, но и прочая родня. Новую мебель сразу расставили, навесные шкафчики-вешалки развесили. Сделалась красота и благорастворение возду́хов.

— Надо вам бюст Горького из дома привезти, — сказала мама.

Был у нас такой, гипсовый.

И тут меня как громом поразило! Едрид твою налево!

Должно быть, я так изменилась в лице, что мама испугалась:

— Ты что?

— Да-а, ногу судорогой стянуло, — соврала я и для верности потёрла икру.

Но Вовка видел, в судорогу не поверил, и при первом же случае спросил:

— Что случилось?

— Пойдём-ка, — я утянула его в комнату и шёпотом сказала: — Лошары мы с тобой!

— Да почему?!

— Детская пионерская организация — а портреты вождей где?!

Паниковала я тоже шёпотом, чтоб никто не набежал.

— Фубля, напугала ты меня. Мы ж только дом достроили — купим!

Я промолчала, что у правильных ленинцев портретик должен бы уже лежать, заранее заготовленный, и спросила только:

— Когда?

— С Женей надо поговорить, поедем в город за плиткой и прочим — заодно и купим.

Но с понедельника зарядил дождь. И шёл он неутомимо, до самого двадцать девятого числа, потом день перерыва — и снова. Женя ехать боялся. Увязнет жигуль — и что? Ковырять его из грязи, как репку? Дядя Рашид наоборот боялся засесть на даче с казённым грузовиком. Получилось, что мы из-за этого дождя как будто в осаде. Как же меня просёлочные глиняные дороги раздражают!

Первого июля, словно отметив новый месяц, вышло солнце. Два дня мы ждали, пока всё просохнет, и третьего с раннего утра рванули в город, чтоб к открытию. Таня с бабушкой мне обещались, что со сдачей молока справятся, а дойка летом первая рано — мы же на трёхразовый график перешли. Вовка у свинот тоже рано управиться успел.

Короче, поехали.

Примчали в центр, к магазину, очередь заняли сразу в два дефицитных отдела: за холодильниками (мы с Вовой) и за телевизорами (Женя).

Долго мы накануне обсуждали, какой телевизор хотим. Я однозначно хотела цветной, чтоб изображение не расплывалось и не сильно маленький — толпа-то большая. И ещё чтоб максимально надёжный (насколько это вообще возможно было с советскими телевизорами). У нас, конечно, имелся свой внештатный ремонтник в лице инженера Жени, но вечно чинить телик — тоже удовольствие ниже среднего.

Стояли мы часа два. Люди в очереди охотно обсуждали, что дефицита стало меньше, в очередь за телевизорами с импортными кинескопами уже не записывают на несколько месяцев вперёд, так можно купить, но всё равно надёжнее заранее прийти, постоять — а вдруг мало привезут? Придёшь к обеду — а они кончились. Поэтому и привычные номерки на руках были, с метками, в какую очередь. Например, наш за холодильниками был Х-3.

Мда.

В десять ровно в тамбуре магазина завозилось, громыхнул засов на двери, и обширная дама (сама размером с дверь) начала запускать очередь. Мы с Вовкой добежали до отдела. Конечно же, он вмещал разные приборы. Электроскороварки, например, электрические сковороды, мощные вафельницы и, между прочим, плиты. Плит было аж три— ассортимент: «Электра» электрическая, «Электра» газовая и самое главное — «Электра» комбинированная! Две газовых конфорки, две электрических.

— Ух ты! — восхитилась я. — Её возьмём? И бабушка не будет бояться готовить. А ещё вон то диво дивное.

— Что? — не понял Вова, оборачиваясь в ту сторону, куда я смотрела.

— Электросамовар! В прошлый раз мама с бабушкой пытались через «Посылторг» заказывать, выбирали-выбирали модель, а вместо высокого пришёл круглый, как грецкий орех — типа, других в наличии нет. Всё бы хорошо, да тэн у него торчал выше, чем на половину, меньше двух с половиной литров нагревать не получалось никак. А этот глянь какой прикольный, вверх вытянутый. Купим?

— Давай сперва холодильник выпишем.

Холодильников выставили аж три вида: «Бирюса» побольше, «Бирюса» поменьше и «Юрюзань». Про этот последний ещё поговорка в позднем СССР сформировалась: «Трясётся, как холодильник „Юрюзань“», поэтому ему мы сразу сказали решительное «нет», а из двух «Бирюс» выбрали большую. Ростом она была чуть пониже Вовы и чуть повыше меня. Однокамерная, конечно. Но ничего более крупного в поле зрения не наблюдалось.

— И ещё сразу, пожалуйста, выпишите нам «Электру» комбинированную и самовар.

— Всё? — строго спросила продавщица.

Мы кивнули, забрали бумажку с перечисленным и побежали в кассу.

Буржуйский самовар, между прочим, стоил аж сорок рублей, имел модное фамилие «Ракета» и контурами смахивал на молодого Шварценеггера.

А первой сложностью стало то, что магазин «1000 мелочей» доставку за город не выполнял. Ни за какие деньги. В моей голове повис белый шум. И как?

— Тогда Юбилейный, двадцать два, — решительно сказал Вова. — Когда привезут?

— Сегодня после обеда, — кислым голосом ответила тётка из отдела доставки. — Два места ваших…

Короче, оплатили мы, самовар прихватили под мышку и пошли Женю искать. А он у машины уже стоит! А телевизор (я надеюсь, что это телевизор в коробке) — на верхнем багажнике.

— Ну как? — мне хотелось подробностей.

— Как вы хотели — самый большой. Говорят, неплохой, обращаются за ремонтом редко. Кинескоп японский, вроде. Антенну брать не стал, тут маломощные они. Я вам сам сделаю. Сдачу держите, — Женя ссыпал Вове в руки мелочь и положил сверху бумажки.

— А нам пришлось доставку в Юбилейный заказать, — пожаловалась я и без особого энтузиазма спросила: — Караулить будем?

— Я вообще думаю, знаете что? — рубанул рукой Вовка. — Попробовать надо напрямую с шоферами договориться, а? Что они, от лишней двадцатки откажутся?

— Думаю, тут и десятки хватит, — прищурился Женя. — Ждите-ка, я схожу…

Ждать надо было обязательно. Телевизор с кинескопом — здоровая, конечно, дура, но почему-то я думаю, что найдутся желающие сбежать и с такой ношей. Тыща рублей почти, ни фига се! Но посреди оживлённой улицы, да в присутствии двоих караульщиков, пусть даже детей — до такой наглости у нас в Иркутске не доходило.

Женя вернулся минут через десять:

— Договорился за десятку, сегодня ближе к вечеру привезут. Едем домой?

— Не-е-ет! — вытаращила глаза я. — В комплекс пойдём, пылесос смотреть и всякое остальное.

— Так, идите-ка вы, — сказал Вова, — а я покараулю.

— Может, вы? — Женя явно не хотел надолго бросать машину с телевизором.

— А договариваться по доставке кто будет?

— Если не сможете сами утрясти — прибежишь за мной, давай так.