Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

После первого месяца уборки и заготовки урожая в Москву стала поступать тревожная информация. Например, из казацкой житницы сокращения темпов хлебозаготовок для голодающих просил у Сталина в письме от 20 августа 1932 года секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б. Шеболдаев: «Почти везде можно слышать открыто выражаемые опасения о том, что «в крае будет то же, что и на Украине», причем кулацкая провокация этого рода почти не встречает отпора. Чтобы исправить эти явные несообразности, ослабить напряженность плана в целом, считаю совершенно необходимым значительно изменить темпы заготовок по сравнению с прошлым годом. Несмотря на массовую работу хлебозаготовки в единоличном секторе встречают большое сопротивление и прямой отказ выполнения плана».

Когда власти в августе 1932 года начали подсчитывать сбор и заготовки нового урожая, то неприятно поразились — в первый месяц сбора нового урожая, заготовки были на 55% ниже уменьшенного (!) плана, утвержденного в мае. На вторую часть 1932 года и на первую 1933 года вырисовывались самые мрачные перспективы. Из-за дефицита продовольствия и галопирующей инфляции в промышленности уже ощущались серьёзные проблемы — из-за этого голодные рабочие покидали строительные объекты в поисках лучшей работы. Например, в телеграмме от 13 июня 1932 г. первого секретаря Средне-Волжского крайкома ВКП(б) В.П. Шубрикова из Самары Молотову говорится:

«В Самаре, Пензе, Чапаевске, Оренбурге хлеба на один день. Вследствие невозможности своевременно подвезти коммерческий хлеб городам просим разрешить расход 3-4 тыс. тонн Госфонда, находящийся в этих городах в счет плана снабжения. Убедительно просим немедленно разрешить вопрос, в противном случае не исключены осложнения в рабочем снабжении. Крайком. Шубриков».

Обнаружились другие негативные явления — на стройках выросли издержки, а производительность труда упала, иногда за счет несвоевременных поставок материалов и оборудования. 23 июля Политбюро образовало под председательством Куйбышева комиссию для рассмотрения вопроса о снижении себестоимости строительства. Куйбышев на заседании комиссии 26 июля выдвинул проект постановления о сокращении финансирования капитального строительства в III квартале 1932 г. на 700 млн. руб. Сокращение касалось всех отраслей, но более всего — тяжелой промышленности (на 405 млн. руб.) и Наркомата земледелия (на 150 млн.). 1 августа Политбюро приняло соответствующее решение, 3 августа оно было оформлено как постановление СНК. В результате в среднем на 10% уменьшалось все инвестирование капитального строительства на III квартал. Лишь немногие новые предприятия приступили к работе в первой половине 1932 года. А во второй половине — 10 октября 1932 года была запущена Днепровская ГЭС.

В 1932 году фактический прирост промышленной продукции (14,7%) оказался вдвое ниже того, каким он предусматривался согласно годовому плану (32%), по тем сталинским меркам — это было очень плохо. Не приводили в восторг Сталина и другие результаты — в 1932 году вместо запланированных 10 млн. тонн чугуна было выплавлено 6,2, вместо 10,4 млн. тонн стали — всего 5,9, вместо 8 млн. тонн проката — 4,4 и т.п. С этого времени в СССР резко сократилась публикация статистических данных. Несмотря на срыв многих плановых показателей, как и полагается бравому лодочнику из его примера, Сталин на январском (1933 г.) пленуме ЦК восторженно объявил, что первая пятилетка выполнена досрочно — за 4 года и 3 месяца, хотя на самом деле задания по первому пятилетнему плану за 5 лет были выполнены на 93,7%. Сталин смело «импровизировал», блефовал ради поддержания высокого уровня драгоценного энтузиазма рабочих, которые на фоне крестьян выглядели просто сказочными муравьями.

По большому же счёту Сталин, конечно, был рад общему стратегическому прорыву в индустриализации — ведь по произведенной промышленной продукции превышение уровня 1928 года было в 2 раза, а дореволюционного в 3 раза, и, подводя итоги первого пятилетнего плана (1929-1932), радостно говорил: «У нас не было чёрной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь». Учитывая, что всё это было достигнуто за 5 лет — это был большой повод для радости. Наши современные российские лидеры у власти уже более 10 лет в намного лучших финансовых условиях, — и ничем аналогичным глобальным или прорывным в созидании похвастаться не могут — кроме удвоения каждый год количества миллиардеров и равенства коммунальных платежей с пенсиями и зарплатами учителей в провинции, из чего бесспорно вырисовывается картина полуголодного существования половины населения страны. Ещё не обидно голодать ради чего-то стоящего, но из-за бездарности руководителей или согласно их целенаправленной олигархической политики…

Ускоренные темпы индустриализации увеличили внешние долги СССР. В 1932 году полпред СССР Хинчук констатировал: «Около 1/3 всей продукции германской машиностроительной промышленности идёт на экспорт в СССР. В 1932 году пассивное сальдо составляло примерно 300 миллионов марок, а это означает, что в текущем году СССР ввез в Германию золото и валюту на названную сумму».

Понятно, что страна остро нуждалась в валюте, а большая часть этой валюты — было зерно. А заготовки этого зерна, судя по урожаю и заготовкам первого месяца, будут в 1932 году «рекордно» низкие. Вырисовывались самые мрачные перспективы. К тому же — в главной житнице, на Украине к началу сбора урожая в некоторых районах начался страшный голод. Именно в этот период крестьяне, чтобы спастись от голода, стали срывать с почти созревшей пшеницы колосья для пропитания семьи.

6-9 июля 1932 года на III Всеукраинской партийной конференции Косиор уже «сигналил», что часть районов Украины «испытывают серьёзную нехватку продовольствия», что в переводе с партийного языка означало — голодали.

И Сталин в этот период резко меняет своё отношение к крестьянству — с политики ослабления нажима к политике резкого ужесточения. «В 1932 году он дал железный отпор попыткам сдать правильно занятый фронт», — по поводу очередных шараханий Сталина одобрительно сказал старый большевик и масон Карл Радек; и опять — фронт и бой с классовым врагом в деревне в отсутствии кулака. И первое, что логично пришло на ум Сталину при осознании малого урожая — это срочно создать строгий режим экономии, пресечь всякое воровство, экономика должна быть очень экономной. И 7 августа 1932 года был принят закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной собственности» — «Указ о пяти колосках». Это был суровый закон об охране социалистической собственности, предусматривавший высшую меру наказания — расстрел за хищение колхозного и кооперативного имущества с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на 10 лет.

Легко было догадаться, что этим законом Сталин «убивал двух зайцев» — и воровство пресекал и дополнительно получал большое количество дешевой рабочей силы. Колхозники вынуждены были подворовывать колхозное зерно и овощи — чтобы спасти семью от голода, немного накормить, — теперь эта «кормушка» была решительно закрыта.

Для этой работы опять необходимо было активизировать и «заострить» работу ОГПУ, а поскольку больной Менжинский к предстоящей большой «работе» не годился, то в сентябре 1932 года Сталин вернул из опалы проверенного кровавого палача Гершля Ягоду и фактически поставил его реальным руководителем ОГПУ, и Ягода в период коллективизации оправдал доверие Сталина. Да, Сталин был талантливый кадровик.

Рис. В.Р. Менжинский.

Для борьбы с воровством во многих районах, колхозах и МТС были созданы политотделы, по «воспитанию» бережливого отношения к общественной собственности. И в деревни для применения нового закона были командированы многочисленные отряды ОГПУ. Только за один месяц в Харькове было приведено в исполнение 1500 смертельных приговоров по этому закону. По данным на февраль 1933 г., в целом по стране по этому закону было осуждено 103 тысячи человек, из них приговорено к высшей мере наказания 6386 человек.

Что оставалось делать после этого украинским крестьянам? В конце осени побежали они от этой кошмарной жизни в более благополучные российские регионы. Власти эту миграцию заметили и зимой поставили на дорогах, станциях и по границе Украины заградительные отряды, задержанные беглецы оказывались дополнительной дешевой силой в лагерях и поселениях.

В период принятия этого расстрельного закона появляются в партии официально недовольные этим резким ужесточением, появляется внутрипартийная оппозиция в лице Михаила Рютина и его единомышленников, все русские, в связи с троцкистами не замеченные, наоборот — М.Н. Рютин в ноябре 1927 года с револьвером в руке разгонял демонстрацию троцкистов, за что вызвал к себе ненависть Троцкого, которую описывал В. Кожинов. Что-то в Рютине накопилось и наконец-то прорвалось, и в 1932 году он встал на защиту своих рабочих и крестьян и написал смелую критическую статью с рискованным названием — «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», которую стали активно распространять среди коммунистов. Рютин призвал коммунистов создать на местах «ячейки Союза защиты ленинизма», чтобы защитить диктатуру пролетариата от правящей клики и в конечном итоге «силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма».

Было удивительно и даже немного смешно — М. Рютин фактически решил организовать революцию и свергнуть Сталина, явно полагаясь на массовую поддержку партийцев рангом пониже, скорее всего русских, поэтому-то при «разборках» этого «ЧП», несмотря на предложение Сталина и Кагановича расстрелять Рютина, Куйбышев и Киров, явно рискуя, решительно выступили против всевластного тандема, и что интересно — Сталин не стал настаивать и проламывать своё решение, поступил осторожно, смягчился, хотя после смерти Кирова поступит по-своему.

Понятно, что незамеченными для ОГПУ и Сталина такие призывы не могли пройти. ОГПУ прослеживала деятельность Рютина. И когда летом 1932 года Рютин собрал в деревне Головино тайное совещание своих сторонников, о котором вскоре стало известно ОГПУ, то в сентябре Рютина и 24 его сторонников арестовали. В сентябре 1932 года состоялся пленум ЦК по делу Рютина, на котором в защиту Рютина встали Орджоникидзе, Куйбышев и Киров, но это ему помогло относительно — его и десяток его единомышленников исключили из партии. В октябре исключили из партии по делу Рютина ещё 25 человек. Затем суд осудил оппортунистов на различные сроки. М. Рютин из тюрьмы писал сыну в 1934 году: «Разве мы не являемся порой свидетелями превращения Прометея в рептилию». После коллективизации так думали, вероятно, многие — судя по «специфике» 17 съезда. Советская власть осудила М. Рютина на 10 лет, и затем передумала — и расстреляла.

Рис. М.Н. Рютин.

Любопытная история произошла со статистикой этого года. Сталин объявил урожай 1932 года равным прошлогоднему — 69 млн. тонн зерна. Понятно, что это был политический блеф, потому что в отличие от урожая 1930/1931 гг. при большом незасеве озимых осенью 1931 года и после срыва посевной кампании 1932 года и после срыва во многих местах уборки урожая — повтора никак не могло быть. Английский исследователь А. Буллок приводит свидетельство своего соотечественника, который осенью 1932 года был на Украине:

«Поле за полем были усеяны сгнившим зерном. Можно было ехать целый день и видеть вокруг себя поля почерневшей пшеницы». То есть на полях никто не работал — пшеницу никто не сжинал, амбарный урожай резко сократился. Англичане это объяснили тем, что истощенные крестьяне физически уже не могли убрать эти площади. С одной стороны они правы — физически засеять намного легче, чем убрать урожай. С другой стороны, как рассматривали ранее, — за 4,5 года коллективизации из рядов крестьян выдернули многие миллионы лучших хлеборобов, — и не хватало крестьян для уборки засеянного урожая. С третьей стороны, как утверждает К. Романенко — исключительно вредные украинские и русские крестьяне руководствовались простым мстительным соображением: «Пусть всё сгниет, но хлеба от меня ты не получишь». Это мы тоже ранее подробно рассматривали.

Мало того, что крестьяне попали в тяжелую ситуацию реформ, смены форм хозяйствования и ломки многовековых традиций и стереотипов, ломки менталитета, так ещё получили целый комплект жесточайших репрессий — и в результате с потерей смысла жизни «зависли» в полном отрешенном пофигизме.

Это потом, через несколько лет они адаптировались в новых условиях, приноровились, и даже нашли некоторые плюсы новой жизни: во-первых, можно работать намного меньше и довольствоваться минимумом, при котором можно не только не умереть, но и не голодать. Во-вторых, — не надо переживать за свой урожай и круглые сутки всей семьёй горбатиться в трудовой гонке за лучшим урожаем, за обогащением, за лучшей жизнью, спешить в труде стало некуда и незачем — и эта философия, это состояние жизни имеет свои прелести спокойствия и наслаждения. В-третьих, отработав «на чужбине», «на барщине» 8-10 часов, не особо напрягая жилы — чтобы надсмотрщик-бригадир или председатель особо не ругал, затем можно пойти вечером беззаботно на рыбалку, или в клуб поплясать и почесать языками. В общем, в колхозе своя красота жизни, свои прелести и своя производительность труда. И придется потом в США зерно закупать.

По оценкам различных специалистов реальный урожай 1932 года был примерно 50-55 млн. тонн. Служебная записка первого секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаева от 20 августа 1932 года секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину:

«Обстановка с урожаем и хлебозаготовками сложилась в крае тяжелая. Если еще в конце июня, начале июля я считал, что урожай по краю равен прошлогоднему, а может быть, даже лучше, то сейчас очевидно, что валовая продукция этого года по зерновым, в сравнении с прошлым годом, ниже, особенно понижен урожай по пшенице (озимой и яровой).

При выполнении плана заготовок в колхозах остается хлеба значительно меньше прошлого года. Трудно установить значение отдельных причин, приведших в июле к резкому снижению видов на урожай. При доведении плана хлебозаготовок до района и колхоза мы встречаем огромное сопротивление районного руководства и боязнь доводить план до колхоза. В колхозах, где планы оказываются напряженными, т.е. не остается зерна на фураж и урезается продовольственный фонд (меньше 1,5-2 кг на трудодень), имеются многочисленные отказы от принятия плана, женские волынки, отказ от работ колхозников и отдельные случаи выходов из колхозов.

Чтобы исправить эти явные несообразности, ослабить напряженность плана в целом, прошу разрешить: а) сверстать весь план по колхозно-крестьянскому сектору в указанных районах за счет 5,5 млн. пудов, разверстанных нами по районам в качестве 4% страховки. При этом надо, конечно, иметь в виду, что тем самым ослабляется гарантия полного выполнения плана; б) сократить план ЦК по пшенице на 5 млн. пудов за счет увеличения ржи на 2 млн. пудов и кукурузы на 3 млн. пудов. Эта льгота является минимальной, обязательно необходимой сейчас для того, чтобы сманеврировать при доведении и выполнении плана колхозами в ближайший период.

Сказать с уверенностью, что при этих условиях по колхозно-крестьянскому сектору 136 млн. пудов будут выполнены, я не могу. Думаю, что миллионов на 10-15 он окажется недовыполненным. Но это покажет дальнейшая борьба за хлеб».

Опытный Шеболдаев явно осторожно готовил Сталина к более плохим новостям. Раздраженный Сталин секретной шифрограммой 22 августа 1932 года шлет ответ Шеболдаеву:

«Вашу записку о сокращении плана получил и отослал в ЦК. Поддержать Вас не могу ввиду плохой работы края в области хлебозаготовок».

Сталин продолжил «закручивать гайки посильнее» — 23 сентября 1932 года СНК приняло постановление «О мясозаготовках», которое предусматривало обязательные поставки колхозами и крестьянами мяса государству под страхом уголовного преследования. Способствовало ли и это постановление грядущему смертельному голоду? Да. С большим опозданием в Уголовный кодекс была введена статья 79.3 о наказании за убой лошадей. Поскольку во многих случаях лошадь была последней пищей, то и эта мера способствовала голоду.

Поскольку Б. Шеболдаев осторожно намекнул Сталину — что много зерна в этом году с моей казачьей житницы не ждите, то Сталину оставалась последняя надежда — на Украину. А в Косиоре, который додумался просить у него просо для «кормежки» украинских крестьян, Сталин начал сомневаться — хватает ли у него «мощи» для максимальной отжимки «хохлов», поэтому в октябре 1932 года Сталин высылает в помощь Косиору классический талант по работе с «рабами», по нажиму и «отжиму» — Менделя Хатаевича, который прибыв на место новой работы и освоившись, минуя Косиора напрямую докладывает 22 октября 1932 года в письме Сталину (прошу читателя не спеша внимательно прочитать фрагмент этого доклада):

«Сегодня исполнилось только 9 дней, как я работаю на Украине. Было бы с моей стороны, по меньшей мере, странно, если бы я претендовал на сколько-нибудь исчерпывающее знание здешних условий и обстановки. Но кой о чем я все же считаю нужным написать.

Чтобы выполнить полностью весь свой годовой план хлебозаготовок, Украина должна дать дополнительно к тем 140 (с лишним) миллионам пудов хлеба, которые уже заготовлены, еще около 235 млн. пудов. Для меня является уже совершенно бесспорным, что этого количества хлеба Украина не даст. Если иметь перед собою только календарные даты о ходе выполнения годового плана хлебозаготовок, без всяких расчетов и конкретной проверки его выполнимости, то сами по себе эти даты, то есть тот факт, что на 15 октября за первые, наиболее решающие, 3,5 месяца хлебозаготовок выполнена только немногим больше 1/3 плана.

Факт таков, что сейчас такого количества хлеба, которое требуется для выполнения всего плана хлебосдачи, в колхозах в этих местах полностью не найдешь.

Единоличники должны сдать по годовому плану по всей Украине 52 млн. пудов, а взяли у них на 15 октября немногим более 12 млн. Совершенно ясно, что поскольку у единоличников за первые 3 месяца хлебозаготовок не сумели взять и 1/3 причитающегося с них хлеба, то на взятие его полностью теперь, когда они большую часть своего урожая сумели разбазарить и припрятать, не приходится надеяться.

Поправки к планам хлебосдачи значительной части колхозов Харьковщины, Днепропетровщины, Одесщины должны быть внесены возможно скорее. Без этого в этих колхозах задерживается распределение доходов, особенно натуральной их части; огромное большинство колхозников Украины еще не знает, что и сколько они получат на руки, чему равен их трудодень, или знают, что натуры им причитается крайне мало.

По всем данным, одна из главных причин продолжающегося сильного отставания Украины по основным сельскохозяйственным кампаниям — это пониженное самочувствие колхозников, отсутствие в колхозах должной производственной активности. Чтобы добиться крайне необходимого здесь перелома, чтобы быстрее создать должный производственный подъем в колхозных массах, надо, в первую очередь, взяться за распределение колхозных доходов и за улучшение на этой основе организации труда в колхозах и всего колхозного производства. А для этого необходимо возможно скорее внести вызываемые необходимостью поправки к хлебозаготовительным планам тех колхозов, которые на деле переобложены.

Чтобы поднять как следует хлебозаготовки от нынешнего их позорно низкого уровня, потребуется очень сильный нажим. Такой нажим легче будет осуществить, и он даст должный эффект только при условии, если будут внесены такие коррективы в действующий план хлебозаготовок, при которых была бы уверенность, что в колхозах оставляется количество хлеба, обеспечивающее их минимальную потребность в продовольствии, фураже и семенах.

Мне, понятно, крайне трудно сказать точно, сколько же можно будет на деле заготовить хлеба на Украине. Слишком я еще молодой украинец для этого. Но, боюсь, что пахнет тут чем-то вроде 70 млн. пудов (из них по колхозно-крестьянскому сектору миллионов 55-58). С коммунистическим приветом Хатаевич».

Обратите внимание — этот доклад почти в каждом своём абзаце уже «пахнет» зловонным кошмаром грядущего смертельного голода миллионов крестьян.

Как видим — Косиор не соврал и не ошибся, ситуация даже оказалась ещё более удручающей.

Можно даже представить настроение Сталина, взглянувшего с ужасом в ближайшую перспективу, когда он узнал от Хатаевича, что план заготовок в основной житнице СССР по колхозам и совхозам не выполняется на 2/3, а план заготовок по единоличным крестьянам не выполняется на 3/4 — на 75%! Одна была у него надежда, — что хищное поисковое обаяние «молодого украинца» Менделя не подведет и при «очень сильном нажиме» он выдавит с этих зловредных хлеборобов максимум результатов их труда — «вроде 70 млн. пудов».

Если у какого-либо крестьянина в результате обыска было найдено припрятанное зерно, то он становился вне закона: у него сразу могли конфисковать всё, что пожелали, его могли арестовать и сослать. Но чаще всего, кроме побоев и конфискации, власть пыталась получить за этот «грех» крестьянина максимум пользы, и для таких «грешников» Советская власть ввела новое понятие в русском языке — «твердозаданец», потому что его облагали твердым завышенным сверх нормы заданием по сдаче зерна и прочего продовольствия государству, а в случае невыполнения — накручивались ещё штрафы, в общем — кабала безвыходная, пожизненная, лишающая полностью желания жить.

Стоит заметить, что, скорее всего, мудрый Грузин послал с особыми полномочиями в помощь поляку Косиору еврея Хатаевича, чтобы они, присматривая друг за другом, «закладывая» друг друга и конкурируя друг с другом — отжали украинцев до последнего зернышка. Это предположение подтвердил уже следующий день, ибо на следующий день — 23 октября с раненным честолюбием Косиор написал письмо Сталину:

«Тов. Сталин!

Сегодня получил от Хатаевича копию посланного им Вам письма о плане хлебозаготовок. Я считаю, что Хатаевич поступил неправильно, сделав все это без согласования со мной. Теперь по вопросу по существу. Просить о скидке нам, безусловно, придется. Однако я считаю, что особенно спешить с этим не следует. То, что я видел в районах, подтверждает это положение. Сейчас еще много не обмолоченного черного хлеба стоит в скирдах».

В этом обширном письме Косиор ещё добавил «хороших» новостей и настроения Сталину: «Тракторы в совхозах работают из рук вон плохо, кадры чрезвычайно слабые, если бы им даже добавить еще тракторов, то, как я убедился на ряде случаев, переварить и освоить эти тракторы сейчас они не в состоянии.

Денежное положение совхозов прямо отчаянное. Не только по нескольку месяцев не платят зарплаты и не расплачивались с колхозами за помощь, которую те им оказывали, но в ряде совхозов нет даже 50-100 руб. на посылку телеграммы или на выезд.

Собственных натуральных фондов, кроме хлеба, как правило, никаких нет, кормежка рабочих, в том числе и трактористов, очень плохая, бытовые помещения либо никуда негодные, либо вовсе отсутствуют, а все это вместе взятое ведет к низкой производительности труда и к большой текучести, нехватке рабочих вообще и трактористов в особенности — разбегаются.

Настроения в массе колхозов также не плохие. Прошлогодние воспоминания сглаживаются. Хуже дело в Киевской и Винницкой областях, в так называемых Уманских и Белоцерковских районах, где, несмотря на большие скидки по хлебозаготовкам, а в ряде районов фактического освобождения, сеют (озимые) все-таки очень плохо».

То же ощущение — логически грядущей неизбежной Беды. Ведь умирать будут с голоду — и даже спасительную телеграмму не смогут послать. Хотя — куда крестьянин её пошлёт? Мрак. Мор.

Рис. С.В. Косиор.

На 5-м году реализации своей марксистской задумки — коллективизации Сталин попал в сложнейшее положение, было над чем подумать, необходимо было искать какие-то выходы. А тут ещё вторая жена Сталина, Надежда Сергеевна Аллилуева неожиданно неприятно удивила — после празднования очередной годовщины захвата Российской империи в ночь с 8 на 9 ноября 1932 года застрелилась. Все исследователи отмечают, что это произошло после ссоры на праздничном банкете в доме Ворошилова. Остался открытым вопрос — из-за чего молодая (30-летняя) первая дама страны покончила жизнь самоубийством. Версий немного. Хрущев после смерти Сталина, сославшись на начальника охраны Сталина Власика, утверждал, что Надежда застрелилась, не выдержав измену Сталина; якобы в этот злополучный вечер Сталин уехал с женой одного офицера на дачу. Но в этом случае я согласен с Э. Радзинским — Сталин не мог поступить так демонстративно оскорбительно по отношению к офицеру и в этот злополучный вечер был дома.

Самый преданный подчиненный Сталина из ближнего круга Вячеслав Молотов вспоминал: «Причина смерти Аллилуевой — ревность, конечно… Была большая компания на квартире Ворошилова. Сталин скатал комочек хлеба и на глазах у всех бросил этот шарик в жену Егорова. Я это видел, и будто бы это сыграло роль».

Картина, конечно, неприятная. Сталин продемонстрировал откровенное грубое кавказское жлобство, — в присутствии командарма Егорова и всех откровенно заигрывал с его красавицей женой. Если бы это был бы не Сталин, то Егоров за такое прилюдное унижение ему и его семье заехал бы зарвавшемуся лавеласу в морду, но это был Сталин, и Сталин это прекрасно понимал и пользовался своим служебным положением. Ведь сказать честно — маленький сморщенный 53-летний Сталин не был красавцем-мужчиной. У него в этот период было всё, и для полноты ощущения власти и счастья, как мы видели, ему не хватало ласкающего самолюбие внимания красивых женщин, — это классический период кризиса даже не «среднего возраста» — а «пожилого»: «А нравлюсь ли я ещё женщинам? А могу ли я ещё нравиться женщинам?»

Женщины Сталину отвечали соответственно положительно, и он был доволен. Понятно, что в этой ситуации нравилось женщинам в Сталине — его должность, его пост. Одни женщины вынуждены были демонстрировать политесную тактичность, а их мужья вынуждены были демонстрировать политесную терпимость, толерантность и улыбаться «удачным шуткам», а другие, попроще, были даже в восторге — Сам Сталин, Сам глава государства обратил внимание! Это и чрезмерно ласкало самолюбие кремлевских дам, до конца жизни можно было подъяривать мужа, и, издеваясь над завистью таких же, — с превосходством рассказывать об этом подругам и знакомым.

Но в этой гадкой картине не это самое противное. Есть один факт, на который по своей сути не обратил внимание ни один еврейский исследователь, включая пронырливого Э. Радзинского(!) — ни один, даже самый богатый крестьянин или выходец из крестьян ни в коем случае не станет бросаться ХЛЕБОМ. Тем более прилюдно, демонстративно, играючи. Тем более — когда над страной навис смертельный голод! Это отношение к Хлебу, — это отношение и к Жизни, в том числе и к Жизни людей. Эх, не попался Сталин в молодости моим дедам, не помогла бы Иосику и его кавказская воинственность. Сразу видно, что Сталина воспитывал сапожник и Карл Маркс.

Учитывая довольно самостоятельный, немного норовистый характер Надежды, наиболее вероятна версия Троцкого, который утверждал: «В Москве шушукались, что она застрелилась, и рассказывали о причине. Третья жена Н. Бухарина Лурье-Ларина вспоминала о жене Сталина: «Тайно она разделяла его взгляды (Бухарина. — Р.К.), связанные с коллективизацией, и улучив момент, сказала ему об этом».

Э. Радзинский описывает картину, со слов жены Бухарина — как Сталин застал Н. Бухарина с его женой Надеждой, гуляющих возле дачи и мило беседующих, и пригрозил шутливо Бухарину, — «Он боялся их разговоров — о голоде в деревне, о рютинских обращениях. Он был по горло сыт её обвинениями и мог предполагать, что во многом они шли от Бухарина». Н. Бухарин, красуясь, играя роль «мудреца» перед женой Сталина, как тетерев, здорово рисковал, глупо рисковал.

На вечере у Ворошилова в присутствии всех вельмож она позволила себе критическое замечание по поводу крестьянской политики, приведшей к голоду деревню. Сталин громогласно ответил самой грубой бранью, которая существует на русском языке».

Если это так было, то понятно, что был задет самый больной вопрос Сталина, который мучил его сутками уже несколько лет, который он в своём внутреннем диалоге пересматривал уже сотни раз, не раз занимался самоедством и принимал тяжелые решения, и когда в редкие минуты отдыха среди близких друзей самый близкий человек на эту самую больную тему съёрничал, пошутил, «подколол» или упрекнул — то Сталин моментально вспыхнул в негодовании, сорвался с момента редкого благостного спокойствия и тут же выплеснул в сердцах всё накопившееся напряжение. Которое в переводе с «простого» языка на нормальный можно было перевести так — можно мне хотя бы несколько минут отдохнуть! Зачем даже в редкие минуты отдыха царапать мои больные раны перед всеми! Я и сам уже запереживался и измучился, а тут ты, близкий человек, публично! Я и сам знаю, что все они думают обо мне насчет крестьян — хоть кто-нибудь помог бы чем-либо вместо осуждения и упрека, а ведь я всё один и один! От тебя, близкого человека, я не ожидал такого! Да пошла ты… Возможно, к этому моменту и что-то негативное личное у Сталина накопилось к супруге и добавилось «в кучу». В этой разгоряченной эмоциональной ситуации можно, конечно, что-то учудить назло, в отместку, но, зная Сталина, думаю: навряд ли — и Хрущев со своими мещанским сплетнями не прав, и версия — что Сталин в порыве горячности застрелил жену, не имеет основания.

А у умной, красивой, горделивой, эмоциональной бакинки тоже что-то накопилось, как минимум — недостаток внимания со стороны мужа, что может выглядеть пренебрежением, неуважением; одиночество жены Вождя-«бога», которого она отлично знала, максимум — до внутреннего несогласия и переживания за трагическую ситуацию в стране и роль в этом её мужа, и от этого измучилась, измоталась, сильно устала, и плюс к этому серьёзная болезнь. А когда Сталин совершенно неожиданно в грубейшей форме перед всеми празднующими её оскорбил, унизил, то и она в сердцах сказала — да пошли вы все! И ушла…

Рис. Н. Алилуева.

В результате в этой затянувшейся войне с крестьянами Сталин имел потери среди самых ему близких людей. В любом случае по поводу этой трагедии следует Сталину посочувствовать.

Сталин на похоронах плакал и многократно целовал голову мертвой жены. Как видим, только таким поступком можно немного разморозить циничного «Кая», вернее — «Каина», дотянуться до его сердца и совести большевика-марксиста.

Я выразил свои субъективные соображения, возможно — я в этом случае ошибаюсь, но мимо этой трагедии, не замечая, пройти нельзя, хотя это событие из личной жизни Сталина для истории страны и народа не имеет никакого значения.

Долго горевать Сталин на этом посту не мог себе позволить, потому что ситуация была близка к катастрофической и панической — к ноябрю в СССР смогли собрать всего половину запланированного зерна. Такой ситуации не было ни в одном году. Обычно в этот период каждый год проходили партийные съезды, но на этот раз в стране было столько проблем и ситуация с 80% населения была настолько острой, что после 16 съезда 1930 года Сталин долго не проводил очередной съезд, только после окончания Гражданской войны — в начале 1934 года, 4 года было не до съездов.

Осенью 1932 года вырисовывались самые кошмарные перспективы. Кризис в сельском хозяйстве в результате стратегической ошибки под названием «коллективизация» дошел до самой верхней точки, до апогея.

Что делать? С кулаков взять уже нечего, их уже нет; крестьян Сталин загнал — как голодную лошадь непосильным трудом, дожал до края. Кто ещё остался в деревне не дожатым? Оказывается, ещё есть таковые — новый социалистический класс — колхозники, можно ещё «поджать» колхозников и колхозы, выдавить из них максимум производительности труда. И Сталин принял важное, в первую очередь для колхозников, стратегическое государственное решение — и с ноября 1932 года они стали новым объектом пристального сталинского внимания.

Теперь под удар попали даже те бедные крестьяне, которые с энтузиазмом пошли в колхозы и раскулачивали своих соседей, и рабочие и партийные работники, согласившиеся работать председателями колхозов. Фигурально — бичом по спине: «Плохо стараетесь! Плохо работаете! Раньше вставать, быстрее бегать, позже ложиться спать — иначе…». А эту историю человечество уже проходило, и многие умные головы детально разбирались — почему низкая производительность у рабов? И история опять повторилась в начале 30-х 20-го века. И Совнарком, ЦК ВКП(б), Сталин упорно шли по дороге, ведущей крестьян к голоду или даже голодной смерти — и 6 ноября 1932 года приняли очередное постановление:

«Из-за позорного срыва кампании по уборке зерновых в некоторых районах Украины, Совет Народных Комиссаров и ЦК партии Украины приказывает местным партийным и руководящим органам покончить с саботажем зерна. Необходимо заклеймить тех коммунистов, кто возглавил этот саботаж. Тщательно разобрать личные дела руководящих и хозяйственных организаций с целью выявления враждебных элементов».

Как видим, — Сталин определил ещё одного классового врага в деревне — руководителей совхозов и колхозов — коммунистов, бывших городских рабочих-коммунистов. На почве острого дефицита зерна ситуация напоминала уже некую паранойю или маниакальность — классовые враги Сталину стали видеться по всей Украине везде — включая родную компартию. Но Сталин не был параноиком или маньяком, но он был жестким прагматиком, и это у него был способ максимально повысить производительность труда управленческой иерархии. К тому же страшно напуганные местные руководители, понимая, что их ждет расстрел или концлагерь, стали рьяно доказывать результатами своего труда, что они не «враждебные элементы» — и стали забирать у крестьян последнее.

Тех, кто пытался отстоять интересы колхозников, обвиняли в том, что они являются «кулацкими приспешниками», «оппортунистами». Их исключали из партии, комсомола, увольняли с работы, а позже стали расстреливать как «врагов народа».

«Под раздачу» попали и рабочие — Сталин сильнее ужесточил дисциплину рабочим: по закону от 15 ноября 1932 года за один прогул рабочего могли уволить с работы и лишить продовольственной карточки, места в рабочем общежитии и т.д. А закон СНК от 4 декабря 1932 года ещё раз строже «строил» рабочих по вертикали, — за невыполнение распоряжения директора или начальника цеха могли урезать продпаек и оштрафовать.

Уже по традиции «при обострении классовой борьбы» коммунисты одновременно решили очередной раз добить, в том числе и голодом, духовную опору классового врага — оставшихся православных священников, русских писателей-антисемитов. Исследователь истории сотрудник университета марксизма-ленинизма М.В. Ходяков в своей книге отмечает, что в 1932 г. «Союз воинствующих безбожников» под предводительством Губельмана-«Ярославского» принял свой пятилетний план, в котором запланировал «поэтапно добиться закрытия всех духовных школ, лишить священнослужителей продовольственных карточек, провести массовое закрытие церквей».

Сотрудники ОГПУ обнаружили в Москве новых заговорщиков-писателей, объединенных в мифическую «Сибирскую бригаду». Среди арестованных были в основном менее известные поэты и прозаики: Н. Анов, Е. Забелин, С. Маркой, Л. Мартынов, П. Васильев и Л. Черноморцев. Всем обвиняемым инкриминировали антисемитизм и фашизм — «В качестве конечной политической цели выдвигался фашизм, в котором увязывались национализм и антисемитизм. В качестве первого этапа на пути к фашизации СССР группа выдвигала создание независимой белой Сибири. Поскольку эта наглая фальшь шилась совсем грубыми нитками — уже скорее для формальности, чтобы соблюсти коммунистические традиции того времени, то на этот раз русские писатели отделались сравнительно легко: Васильев и Черноморцев получили условные сроки, остальных сослали в Архангельск на три года.

В конце октября — начале ноября 1932 года ситуация с продовольствием была настолько критической, что Сталин выгнал из Кремля в деревни и станицы большую часть своего окружения — для контроля и усиления заготовительными и репрессивными кампаниями Сталин направил на Северный Кавказ, Украину и на Нижнюю Волгу чрезвычайные комиссии ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам во главе с Кагановичем, Молотовым и Постышевым, учинивших массовые репрессии против колхозников и колхозной элиты.

В ракурсе новой политики поиски новых классовых врагов-коммунистов в деревне 4 ноября 1932 г. Политбюро ВКП(б) приняло решение о проведении чистки сельских парторганизаций Северного Кавказа, и в первую очередь Кубани: «Чистка должна освободить партию от людей, чуждых делу коммунизма, проводящих кулацкую политику, разложившихся, не способных проводить политику партии в деревне. Вычищенных выслать как политически опасных».

Л.М. Каганович и А.В. Косарев решили, что этого недостаточно и попросили Политбюро ЦК санкционировать чистку и комсомольских организаций Северного Кавказа. Только на Кубани в ноябре 1932 г. в результате чистки было исключено из партии 43% коммунистов и более 5 тыс. человек арестовано. Всего на Северном Кавказе аресту подверглось 15 тысяч человек.

Политбюро ЦК ВКП(б) 16 ноября 1932 г. приняло предложение Молотова о введении в 1932 году спецналога на единоличников. А 20 ноября 1932 г. возмущенный Молотов из Геническа телеграфировал Косиору: «До сих пор в районах действует распоряжение о продаже всюду спичек, соли и керосина. Есть об этом телеграмма Блюхера от 9 ноября. Надо немедленно это отменить и проследить исполнение». И пришлось крестьянам разжигать огонь в печи древними способами — трением палочек, сохраняя угольки в горшочке или искать кремень и высекать искру.

20 ноября 1932 года было издано Постановление Совнаркома УССР «О мерах по усилению хлебозаготовок».

Строго секретная шифрограмма первого секретаря Казахского крайкома ВКП(б) Ф.И. Голощекина от 21 ноября 1932 года И. Сталину (фрагмент): «К ноябрю положение с хлебозаготовками в Казахстане стояло на низком уровне: меньше на 8 млн. пудов, чем в прошлом году на это время, причем в крайкоме накопилось большое количество фактов исключительного сопротивления хлебозаготовкам как в форме пассивных, так и активных вплоть до вредительства и террора, и массовые факты смыкания коммунистов и связи с классовым врагом на почве саботажа и нажима к отдельным колхозам. Поэтому крайком считал вполне правильным после получения телеграмм ЦК от 8 ноября применить в отношении отдельных районов и колхозов аналогичные меры. Какие были указаны в телеграмме».

Какие меры применил циничный убийца царской семьи — сомнений нет. Сталин в этот же день Голощекину отвечает строго секретной шифрограммой: «При таких условиях задача состоит в том, чтобы ударить в первую очередь по коммунистам в районах и ниже районов, находящимся целиком в плену мелкобуржуазной стихии и скатившимся на рельсы кулацкого саботажа хлебозаготовок. Понятно, что при этих условиях СНК и крайком не могли поступить иначе, как перейти на рельсы репрессий, хотя конечно дело репрессиями не может ограничиться, так как необходима параллельно широкая и систематическая разъяснительная работа».

На объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК ВКП(б) 27 ноября 1932 г. в связи с хлебозаготовками Сталин объяснял суть нового классового врага: «Наши сельские и районные коммунисты слишком идеализируют колхозы. Они думают нередко, что, коль скоро колхоз является социалистической формой хозяйства, то этим все дано и в колхозах не может быть ничего антисоветского или саботажнического, а если имеются факты саботажа и антисоветских явлений, то надо пройти мимо этих фактов, ибо в отношении колхозов можно действовать лишь путем убеждения, а методы принуждения к отдельным колхозам и колхозникам неприменимы. Было бы глупо, если бы коммунисты, исходя из того, что колхозы являются социалистической формой хозяйства, не ответили на удар этих отдельных колхозников и колхозов сокрушительным ударом». Сталин разжигал Гражданскую войну всё сильнее.

Поддерживая высокий рабочий тонус, Сталин 7 декабря 1932 года шлет секретную шифрограмму первому секретарю Уральского обкома ВКП(б) И.Д. Кабакову: «Совнарком и ЦК обязывают вас сообщить в Москву фамилии директоров отстающих совхозов, а директорам объявить от имени Совнаркома и ЦК, что в случае невыполнения плана они будут арестованы как обманщики, саботажники и враги советского государства, так же как арестован ряд директоров совхозов Западной Сибири, Украины, Северного Кавказа. Директорам объявите, что партбилет не спасет их от ареста, что враг с партбилетом заслуживает большего наказания, чем враг без партбилета».

Косиор в декабре 1932 году докладывал Сталину, что только за ноябрь и пять дней декабря на Украине в связи с хлебозаготовками органами ГПУ арестовано 1230 человек, в том числе 340 председателей колхозов, 750 членов правлений, 140 счетоводов. Кроме того, арестовано 140 бригадиров, 265 завхозов и весовщиков, 195 других работников колхозов. Всего, таким образом, было арестовано 1830 человек. На «черную доску» решением ЦК КП(б) и СНК Украины занесено шесть крупных сел и постановлениями облисполкома — до 400 колхозов.

Как видим — в Гражданской войне в СССР с ноября 1932 года произошло изменение, наступил её новый этап — теперь под репрессии попала колхозная и совхозная элита, бывшие активисты коллективизации. Теперь они жертвы, и их выслали к их жертвам — к сибирским вошебойкам и в тифозные бараки. В кампании коллективизации началась очередная человекорубка с другими жертвами.

Интересный разговор с одним из заключенных, бывшим казаком, председателем колхоза, приводит А. Авдеенко в автобиографической повести «Отлучение». На вопрос писателя, за что тот попал на строительство канала Москва-Волга, казак ответил, что его обвинили в саботаже хлебозаготовок: «Преступно придерживал, сказали, валютное зерно, не хотел продавать государству по твердой цене, чтобы сбыть втихомолку на базаре. Сказали, что создавал дутые, обманные фонды, втрое больше, чем надо для прокорма людей и скотины. Сказали, что открыто восхваляю колхозы, а тайно, тихой сапой, создал в правлении контрреволюционное гнездо «Колхозы без коммунистов».

Верно, я сдал не весь хлеб, не дотянул немного до сверхплановой нормы. Почему, спросите, не дотянул? Дорого дюже. Накладно. Колхозников без хлеба, а скот без кормов надо было оставить. Совесть не позволила морить людей голодом. Не саботажник я, а голова колхоза, доверенное лицо хлебороба».

М. Шолохов рассказывал, как выглядели заготовки в станицах на Дону: «По хуторам происходила форменная война — сельисполнителей и других, приходивших за коровами, били, чем попало, били преимущественно бабы и детишки (подростки), сами колхозники ввязывались редко, а где ввязывались, там дело кончалось убийством». Убийством, конечно, колхозников, которые старались не ввязываться — чтобы «не загреметь» и уцелеть, к детям и бабам относились снисходительно.

Чтобы ограничить перемещения крестьян и рабочих в конце 1932 года — начале 1933 г. в СССР была введена паспортная система с обязательной пропиской по месту жительства. В сельской местности паспорта выдавались только в совхозах и на территориях, объявленных «режимными» (приграничные зоны, столичные города с прилегающими к ним районами, крупные промышленные центры и оборонные объекты). Колхозники могли получить паспорт только при перемене места жительства, но фактически, на практике они паспорта не получали. Тем более не получали паспорта крестьяне-единоличники, не пожелавшие вступить в колхоз.

Посмотрим на итоги этого года в сельском хозяйстве. Официально валовый сбор зерна в СССР в 1932 году составил 69,9 млн. тонн, то есть даже немного больше, чем в 1931 году. Кстати, в 1931 году впервые цифра валового сбора зерна в СССР была обманной, дутой, в действительности была меньшей — примерно 60-62 млн. тонн. Сразу можно смело заявить, что цифра 1932 года — «политическая», это блеф, обман. Не может валовый сбор 1932 года быть равным в 1931 году, потому что, как мы наблюдали выше, во-первых, — было засеяно меньше площадей, во-вторых, урожайность на засеянных площадях была меньше, она вообще по понятным причинам уменьшалась в период коллективизации до 1934 года, например, в совхозах Северно-Кавказского края в 1930 году она составляла 16 центнеров с гектара, в 1931 году — 8,4 центнеров, а в 1932 году — всего 2,9 центнера; на Украине в 1932 году средняя урожайность по официальным данным — 5,1 центнера с га. В-третьих, как свидетельствовал сам Косиор — осенью 1932 года урожай не со всех полей был убран, а убранный и не всегда был вовремя перемолочен.

Половина тяглового скота была уничтожена, а уровень механизации сельского хозяйства был ещё низким — в СССР в 1932 году было произведено 23000 тракторов, к концу 1932 года в колхозах, совхозах и МТС имелось всего 72 тыс. тракторов, 6 тыс. грузовых автомобилей и около 10 тыс. комбайнов. Примерно половина вновь производимых тракторов просто заменяла вышедшие из строя слабосильные ненадежные трактора, которые к тому же ещё не умели правильно эксплуатировать.

Роберт Конквест в своем исследовании отмечает: «Коллективизация разрушила около 25% всех производственных мощностей советского сельского хозяйства. По пятилетнему плану производство зерна в последний год пятилетки должно было превысить 100 млн. тонн. Оно не достигло и 70 миллионов тонн, а начальная цифра 100 млн. тонн не была достигнута до самого начала войны. Начиная с 1933 года, советская статистика по производству зерна фальсифицировалась приблизительно на 30%».

Атташе по сельскому хозяйству германского посольства в Москве в 1930-е годы Отто Шиллер после сбора данных и анализа утверждает, что реальный сбор зерна в 1932 году составил — 50-55 млн. тонн. Известный американский исследователь Таугер аргументировано утверждает, что валовый сбор зерна в 1932 году составил 50,6 млн. тонн. Полностью с ними согласен, по моим подсчетам получилось даже немного меньше. Подозреваю, что центральные власти сами не знали примерной цифры валового сбора, потому что они реально могли посчитать и пощупать то количество зерна, которое они получили в ходе государственной зернозаготовки. А количество оставшегося зерна на местах местные власти разного уровня могли смело «надуть», чтобы не попасть под гнев и не потерять должность, в этом случае страдал не столько семенной фонд, сколько «кормёжка» крестьян и колхозников, — это ещё одна из многочисленных причин голода.

Дальше возникают неприятные вопросы. Доля государственных хлебозаготовок в 1932 году по официальным данным составила 26,9% валового сбора, если валовый сбор считать примерно 51 млн. тонн, то заготовки составили — 13,7 млн. тонн. А валовый сбор зерна в первый мирный год коллективизации (без раскулачивания), причем неурожайный, — 1928 г. составил честных 73,3 млн. тонн, а хлебозаготовка в 1928 году — 14,7% — это 11 млн. тонн зерна, и при этом крестьяне обеспечивали зерном и прочим различным продовольствием все городские рынки. И по сравнению с 1928 годом к 1932 году был нанесен огромный урон, ущерб скотоводству — были вырезаны десятки миллионов голов лошадей, волов, крупного и мелкого скота, птицы. Соответственно в 1932 году было заготовлено — 2,8 млн. тонн мяса против 4,9 млн. тонн в 1928 г., яиц — 4,4 млрд. штук в 1932 г. против 10,8 млрд. в 1928 г., шерсти — 69 тыс. тонн против 182 тыс. в 1928 году, производство сахара сократилось на 40%.

Или сравним вышеизложенный доклад Хатаевича и Косиора с показателями, озвученными Сталиным на апрельском пленуме 1929 года: «Не следует забывать, что при нормальных условиях Украина и Северный Кавказ заготавливают около половины всего заготавливаемого хлеба по СССР. В прошлом году на 1 апреля (сбор 1927-1928 гг.) заготовили мы хлеба на Украине (ржи и пшеницы) 200 млн. пудов».

Глядя на эти результаты, возникает закономерный и даже эмоциональный вопрос к Сталину — так ради чего стоило проводить эти глобальные кровавые эксперименты? Ради чего над крестьянами власть издевалась 5 лет? Если результаты упали и нанесен колоссальный урон, ущерб сельскому хозяйству, экономике страны и населению.

Ради валюты для индустриализации? К 1926-1927 году в СССР крестьяне без всякой помощи со стороны государства производство зерна и скота подняли почти до дореволюционного уровня (в 1913 г. валовой сбор зерна — 93 млн. тонн). А если бы Сталин с 1928 года ещё помог крестьянам техникой, кредитами, организацией вертикальной кооперации, то только одного зерна в последующие годы собирали бы примерно около 100 млн. тонн и более, по нарастающей, не говоря уже о мясе, яйцах, шерсти и масле. Только за три года 1931-1933 разница, то есть недобор — примерно в 130-150 млн. тонн зерна. Тогда Сталин продал бы на экспорт за эти три года не 8,6 млн. тонн зерна (1931 г. — 5,2 млн. т., 1932 — 1,7 млн.т., 1933 — 1,7 млн. т.), а примерно (если оставить для страны 70 млн. тонн.) — 80-90 млн. тонн зерна; и в результате и по более низким ценам, и с меньшей прибылью заработал бы несоизмеримо намного больше валюты для индустриализации. Кстати, — и к войне продзапасов было бы намного больше, сельское хозяйство богаче и многие тысячи солдат-крестьян в первые дни войны в плен врагу не сдавались бы.

Есть серьёзное оправдание Сталину: начиная реализовывать постулаты К. Маркса относительно сельского хозяйства, крестьян, он, конечно, не мог предположить, что получится такая сложная поганая, кровавая история и такие результаты. И ведь Сталин работал сутками не ради своего богатства или славы, не ради богатства своих детей. «Я все ещё чувствую себя плохо, мало сплю, плохо поправляюсь, но работаю много», — писал Сталин в письме Ворошилову 16 декабря 1932 года.

А с другой стороны — никак нельзя снять с него ответственность за неправильные решения как главы государства и за кровавые методы достижения целей. История с коллективизацией показывает, что и идеалист-жертвенник, аскет и альтруист может быть опасен многим миллионам людей, если он служит не интересам всего народа, а фанатично следует некой теории, в данном случае — ошибочным постулатам стройной политтехнологичной коварной теории какого-то мохнатого европейского еврея и его картавого последователя. К концу 1932 года только по закону «О пяти колосках» было осуждено 55 тысяч человек, из которых 2 тысячи было расстреляно.

Трагедию 1933 года нельзя рассматривать отдельно от событий 1932 года, особенно от событий в конце 1932 года; эту трагедию следует рассматривать безотрывно, но поскольку события 1933 года представляют собой большой информационный блок, то я выделю их в отдельную главу.