Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке

ЭПИЛОГ

Не успел я доставить рукопись издателю, как события стали происходить с головокружительной скоростью.

9 апреля 1994 года New York Times опубликовала на первой полосе статью о Вашингтонском вокзале. Российская разведка, преемница КГБ, отреагировала быстро. В российском издании «Московские новости» представитель российской разведки прокомментировал мою вербовку Сократа, о которой упоминалось в статье New York Times. «Даже если такой человек существует, — сказал представитель, — Швец не назовет его имени, потому что он рискует своей жизнью и там [в Соединенных Штатах], и здесь [в России]. Он не имеет права на такие спекуляции, и не имеет права обсуждать эту тему». Он, конечно, имел в виду, что мне лучше не называть имени Сократа, если я знаю, что для меня хорошо.

22 апреля в офис моего литературного агента Джона Брокмана проникли. Ничего не было украдено, но файлы были разграблены. Личность того, кто это сделал, неизвестна, как и личность того, кто вломился в офис Международного центра разработки политики в 1986 году.

Потом я получил письмо из Службы иммиграции и натурализации, в которую я подал заявление о политическом убежище. В письме от 21 апреля в моей просьбе отказано. Несмотря на то, что мою историю назвали «правдоподобной, последовательной и достаточно подробной» и назвали меня «заслуживающим доверия», СИН заявила: «Разглашая секретную информацию о КГБ… создается впечатление, что вы нарушили законы своей страны в отношении государственных секретов, известных вам как бывшему агенту КГБ».

Удивительно, но правительство США отказывало мне в убежище, видимо, потому, что я нарушил законы СССР, раскрыв секреты его шпионских операций. Правительство США, конечно же, потратило целое состояние, пытаясь узнать те же самые секреты в течение сорока лет, и в процессе этого погибло несколько человек. Большую иронию трудно себе представить.

Я нанял адвоката для подачи апелляции от моего имени, но еще до того, как апелляция была подана, я получил второе письмо из СИН от 16 мая, в котором мне сообщалось, что «было установлено, что у вас есть обоснованные опасения по поводу гонения, если бы ты вернулся в Россию». Ссылки на письмо от 21 апреля не было. Я получил политическое убежище и мог остаться с семьей в США.

После того, как я закончил свою рукопись, я попытался получить ответ от Сократа, который живет за границей с 1992 года. Но он отказался давать комментарии, если только не сможет прочитать всю мою рукопись, что мой издатель и я отказались разрешить, следуя стандартной практике. Мы согласились обсудить с ним утверждения, содержащиеся в книге, и отправили Сократу три страницы с конкретными вопросами, касающимися его действий со мной. Это оказалось разочаровывающей и бесплодной попыткой. Типичным был ответ Сократа на вопрос, получал ли он когда-либо компенсацию от ТАСС или КГБ: «Как вы легко поймете, здесь есть огромный пробел. Одно утверждение согласуется с благородным поведением.

Другой обвиняет одного из самых тяжких преступлений, которые может совершить гражданин». В Вашингтоне знали, что ТАСС широко использовалось для прикрытия сотрудников КГБ.

Не имея возможности узнать реакцию Сократа на мою книгу, мы с моим издателем решили использовать вымышленные имена для него и его жены, и я изменил некоторые личные характеристики.

Я рассказал свою историю ФБР, и, насколько мне известно, ведется расследование. Я не знаю, нарушал ли Сократ какие-либо законы США, и я лишь рассказал то, что знаю из личного опыта.

Как я упоминал в книге, Сократ был зарегистрирован как агент КГБ по приказу полковника Виктора Черкашина, моего бывшего начальника, человека, который завербовал Олдрича Эймса. Черкашин был одним из лучших офицеров КГБ, человеком, который ненавидел фальшивые достижения, характерные для КГБ в 1980-х годах. Хотя Черкашин был награжден орденом Ленина за вербовку Эймса, он подвергся остракизму со стороны завистливого начальства и в конце концов был отправлен на пенсию. Он был всего лишь еще одной жертвой бюрократии и паранойи шпионской системы, подобно невинным офицерам ЦРУ, изгнанным паранойей Энглтона. У КГБ и ЦРУ было больше общего, чем любой из них мог бы признать.

Обе разведслужбы были счастливы, что их ненавидят друг друга; они были польщены, когда услышали, что другое агентство их боится. Чего они не хотели, так это того, чтобы их считали дураками или некомпетентными, какими они оба были, несмотря на свои случайные достижения, такие как вербовка Эймса КГБ. Предсказало ли ЦРУ разрушение Берлинской стены или распад Советского Союза? Если уж на то пошло, КГБ? В конце 1980-х годов КГБ выступил против движения за демократию в Советском Союзе и, по сути, ускорил распад страны. Руководителем августовского переворота 1991 года против Горбачева был не кто иной, как генерал Крючков! (Когда мы услышали это в России, мы поняли, что переворот обречен на провал.)

Проблема кротов в спецслужбах решается легко. Пришло время сказать это вслух: отключите так называемый человеческий разум.

Это немыслимо? Россия сейчас находится в тяжелом экономическом положении. Без разведки страна могла бы лучше себя прокормить. В Соединенных Штатах, оплоте демократии, разведывательным службам все еще удается держать свои бюджеты в секрете от общественности (им даже удается держать некоторые части своих бюджетов в секрете от Конгресса). Впервые в истории влиятельные члены Конгресса заявляют, что нам не нужны спецслужбы. Конечно, в наш век технологического совершенства трудно оправдать человеческий интеллект или шпионов.