Становление (СИ)

Глава 17

Глава 17

Дербент

11 октября 1796 года

(Интерлюдия)

Захар Иванович Ложкарь был доволен результатами своей службы и всей деятельности Военторга. Нерасторопность армейских интендантов позволяла военторговцам активно наращивать торговлю в армии. Успешная коммерция, на удивление, привлекала в Военторг всё большее количество мелких купцов, иных активных лиц, стремящихся оказаться под защитой сильной организации. Можно было присоединиться к компании, подписать обязательства и всё, торгуй, а в Военторг отдавай часть прибыли. При этом торговать можно было не только с армией, но и с местным населением.

Среди товаров, которые продавались Воентргом, всё большее значение приобретали позиции, малосвязанные с непосредственной деятельностью корпуса Александра Васильевича Суворова. Шампанское и иные вина, купленные в южных городах России, расходились среди офицерства так быстро, что пожелай в Астрахани вкусить игристого напитка, ни за какие деньги не найдёшь. Да что там в Астрахани, во всём русском Причерноморье сложно найти бутылочные вина. Зато в телегах Военторга можно купить даже французские напитки, но по такой цене, что и немудрено разориться только на употреблении вин. И откуда у офицеров столько денег? Не все же отпрыски богатых родов.

Александр Васильевич уже выражал своё недовольство тем, что офицеры его корпуса на любых остановках больше, чем на день, празднуют ещё не свершившиеся победы. Однако, полезность Военторга была оценена командующим, и дальше разговоров и осуждений дело не дошло. А Ложкарь приказал своим сотрудникам быть более осмотрительными, но запретов на продажу вин и закусок не вводил. Ну, а водку централизованно закупала армия. Солдату в день было положено выпивать некоторое количество этого напитка. Правда, водки хватало и у армейских интендантов. А о том, какую горилку более предпочитают солдаты, их, само собой, никто не спрашивал.

Передвижение русских войск происходило без особых трудностей. Лишь единожды Александр Васильевич встречался с представителями горских кланов, предупреждая тех о неминуемых последствиях любых засад и нападений на русские части. Суворов пообещал, что семьи тех горцев, которые рискнут поживиться на русских обозах, будут этапированы в Сибирь.

Дагестанцы, ингуши, аварцы и другие народности Северного Кавказа, пусть и жили в горах, но и они быстро узнавали, с кем имеют дело. Репутация Александра Васильевича, как непобедимого полководца, а значит, в понимании суровых кавказских мужчин, человека жёсткого, опережала русские войска, и горцы почти не рисковали дразнить Суворова-пашу. На Кавказе очень важно общественное мнение и авторитет. Слабому никто подчиняться не станет, сильному не будут перечить. Суворов был сильным.

Уже быстро Ложкарь, как и вся его разросшаяся команда, осмелели настолько, что стали посылать обозы Военторга вперёд, даже по горным тропам. Между тем, в Военторг теперь принимались не только русские люди, но и местные, в основном армяне и грузины, свои, христиане. Но и отбор уже был. Военторговец, как и временно приписанный к организации сотрудник, должен уметь обращаться с оружием, прежде всего с огнестрельным. А ещё были наняты на Дону казаки, которые пусть и запросили много серебра, но дело своё делали грамотно и послали опытных станичников, знающих, как правильно и эффективно охранять обозы. Так что любой поезд Военторга не был беспомощным, а мог отбить атаку пяти, а то и больше, десятков горцев.

Как передвигалась армия Суворова, бывший офицер русской армии, а нынче управляющий Военторга, понял хорошо. Александру Васильевичу было важно, чтобы армия, совершая привалы, не тратила время на приготовление пищи, тем более на раздачу ещё неприготовленных продуктов. И когда Военторг частично взял подобные функции на себя, генерал-фельдмаршал закрывал глаза на некоторые «шалости» военторговцев. Подручные Ложкаря уже скупали у местных немало белого оружия, увозя его на север империи для последующей продажи, повсеместно за серебро скупались у местного населения продукты питания и фураж, лошади. Масштабы были такие, что, когда тем же самым пытались заниматься интендантские служивые, они оставались ни с чем. Интенданты шли за армией, Военторг шёл в авангарде корпуса.

Накануне последнего большого перехода между командующим и управляющим Военторга состоялся важный разговор.

— Ты, братец, поспешай вперёд, — обращался командующий к Захару Ивановичу Ложкарю. — Мне задержаться здесь придётся, уж и не знаю, как скоро разберусь, может статься, что и завтра выступлю, али через пару дней. Иди в Дербент и подготовь город к приходу войск. Вот тебе письмецо дербентскому хану Шейху Али-хану, стребуй с него всё, что потребно для войска, да себя не забудь. Да, кому я говорю! Небось ваш Военторг скоро и мильёнщиком станет.

Суворов тогда искренне рассмеялся, впервые за последнее время.

Строгость и серьёзность Суворова, необычные для людей, знающих фельдмаршала, заставляли волноваться. Только недавно стали понятны причины такого поведения показного весельчака Александра Васильевича Суворова. Пришла депеша из Петербурга, и, судя по всему, ничего хорошего в ней не было. Дело в том, что себе в заместители Суворов определил Валериана Александровича Зубова.

По всем документам, регламентирующим Кавказский поход, командующий сам был вправе назначать себе квартирмейстеров [начальники штабов]. Зубовы посчитали, что могут выслужиться перед новым императором посредством правильного поведения Валериана во время похода. Что ещё важнее, с помощью качественной подачи государю информации о роли Зубовых в служении Отечеству.

Официально Павел Петрович простил Зубовых, а героя Валериана не мог не наградить, случись от него подвиг. Каким бы сумасбродом не был Павел, даже он обязан учитывать в своих раскладах общественное мнения. По крайней мере, так предполагал Николай Александрович Зубов. Платона никто не спрашивал, он, в связи со своим лежачим положением, лишь не переставал рыдать и усугублял свою депрессию.

Суворов был очень аккуратен в интригах, старался в них вообще не участвовать. Но в этот раз взять Валериана в поход и назначить того на высокую должность Суворова уговорила его дочь, жена Николая Зубова. Суворочка была ахиллесовой пятой Александра Васильевича, той слабостью, которая есть у большинства самых сильных мужчин.

А теперь государь в ярости, требует отослать Валериана в Петербург. И Суворов это сделает, однако, некоторые проблемы в офицерском составе могут начаться. Многие были завязаны с Валерианом по прежним компаниям и не отказались от дружбы с ним.

— Ты, братец, не боись, хан дербентский ещё по весне писал письма и звал русское войско на подмогу, так что встречать должны с благодарностью, — напутствовал Суворов Ложкаря.

И вот две сотни казаков разросшейся охраны Военторга, усиленные батальоном брянских егерей, а также почти тысяча телег со всяким добром и припасами входили через арочные ворота большой кавказской крепости Дербент.

— Нечто, вашбродь, встречают нас, будто бы ворога али лихих людей, — говорил Ложкарю казачий есаул Иван Ефимович Кондратов, командующий охраной Военторга.

— Держи, есаул, ухо востро, да скачи ко всем обозникам, кабы фузеи держали наготове. А ещё договорись с егерями, — отвечал Захар Иванович.

Обозы входили в Дербент беспрепятственно, но улицы сразу же пустели. Взору управляющего Военторгом открывались выходящие отовсюду вооружённые мужчины. Ложкарь не только умел торговать и становился всё более грамотным управляющим, набираясь опыта, но он не зря дослужился до офицерского чина. Что такое война, и какими глазами смотрит враг, Захар Иванович знал прекрасно. И сейчас он видел в сплошь кареглазых суровых кавказских мужчинах если не ненависть, то насторожённость, порой, насмешку. Создавалось впечатление, что обозы идут в засаду.

— Захар Иванович, командующий дал мне волю в принятиях решений. Я склоняюсь выйти из города и занять круговую оборону на одном из холмов у моря. Мы наблюдали русские корабли и должны их привлечь, — говорил секунд-майор Мишуков Пётр Васильевич, командир егерей. — Вы же видите, какое отношение к нам. Пусть нет стрельбы, но и радости встречи не видно.

— Пётр Васильевич, на выходе нас могут атаковать, если всё же город настроен враждебно. Шейх Али-хан сам просил помощи, войско Суворова на подходе, так что быстро занимаем склады в центре города и выстраиваем круговую оборону, прошпекты узкие, извилистые, нам в помощь. Так что нас взять можно только большой силой и обстрелом из пушек. Вот чего они делать не станут, так по узким улицам артиллерию тягать, — отвечал после некоторых раздумий Ложкарь.

Обозы шли в сердце города. Не то чтобы главе Военторга так сильно хотелось воевать, нет, напротив, он всеми силами хотел избежать любого кровопролития. Цель Военторга — прибыль, а не геройские поступки во благо Отечества. Между тем, Захар Иванович даже не смог предположить, как укрыть на открытой местности имеющимися воинами чуть ли ни тысячу повозок. Ни один холм не станет гарантией того, что удастся сдержать натиск дербентцев, случись такой. А ещё в таком случае неприятель применит артиллерию.

С иной же стороны, держать круговую оборону в центре города вполне возможно, особенно егерями и казаками, которые не заточены на линейные построения, а могут работать малыми группами и в рассыпном строю. Ещё один важнейший фактор, который не позволял развернуться уже вошедшим в город военторговцам, — это то, что их до сих пор никто не атаковал. Так что ощущение опасности может и подвести, оказавшись ложным. Кавказ — вообще дело тонкое. И что понял Ложкарь, так то, что в этих местах нельзя показывать спину ни другу, ни врагу.

Занять те места, которые уже были согласованы ещё неделю назад с дербентцами, без столкновений не удалось. Некоторые проходы были забаррикадированы, и суровые бородатые кавказские мужчины, казалось, готовы сражаться. Прозвучали оскорбления, кто-то бросил в казаков камень. Станичники было дело изготовились изрубить провокаторов, но командиры смогли сдержать казаков, пообещав им увеличение оплаты и разрешение пустить кровь дербентцам при первой же возможности.

Состоялись поединки, на которых настаивали сами дербентцы. Это было такое окно возможностей и кровь пустить русским, и не нарушить пока ещё действующий приказ впустить северных имперцев. Не тут-то было. Казачки в охране Военторга были не из робких, большинство таких вот дуэлей выиграли, но троих станичников их соперники посекли.

Баррикады пригодились позже. Когда все обозы Военторга вошли в город и стали разгружаться, баррикады были укреплены перевёрнутыми телегами. Установилось дежурство из егерей и готовых к бою десятков конных казаков. Большим количеством воевать на узких улочках города просто невозможно.

Так что, при рациональном мышлении, можно прийти к выводу, что дербентцы не имели решительного преимущества. Военторговцы, а также егеря и казаки, могли создавать резервы, вовремя нивелируя численное превосходство неприятеля, сдерживать дербентцев, расстреливая хоть бы и с крыш домов. Ну, а провианта, как и пороха или разного оружия, в Военторге хватало.

*………….*………….*

Шейх Али-хан спешил вернуться в Дербент. Он загонял коней, чтобы оказаться в городе раньше, чем туда войдут русские. Всё изменилось, и нужно срочно готовиться к войне, но именно что с северными людьми, а не с персидским шахом Ага-Мухаммедом.

Шейх Али-хан решил сыграть в хитрую игру. Это было опасно. Дербент находился меж двух огней, и нужно решить, какой огонь греет, а какой обжигает. Правитель Ирана Ага-Мухаммед ещё год назад отказывал Шейх Али-хану в милости. Хан Дербента хотел стать ещё и правителем соседнего Кубинского ханства, взять под свою руку Баку, а персидский шах раздумывал, давать ли такую силу беспринципному хану Дербента.

И вот, как только Шейх Али-хан стал искать поддержки далёкого Санкт-Петербурга, в расположенном ближе Исфахане, столице Ирана, решили дать хану Дербента всё, чего он хочет, но только задержать русских у крепости. И вот Шейх Али-хану поступило предложение. Он только что провёл переговоры с представителем персидского шаха в городе Ардебиле и получил всё, что хотел. Шейх Али-хан становится не только ханом Дербента и Кубинского ханства, ему обещана военная помощь от шаха. Часть этих войск стояла в Ардебиле, наиболее близком к Дербенту исконно персидском городе.

А ещё Шейх Али-хан стал соучастником преступления, если только считать, что война России с персами официально ещё не начата. В Ардебиле были разгромлены и разграблены русские торговые склады, убиты все русские люди, включая дипломатического представителя. Всё, теперь только война, причём жестокая [в РИ события в Ардебиле случились чуть раньше].

Ещё одной причиной того, что Шейх Али-хан всё-таки склонился в сторону Ирана, было то, что русские крепости, такие как Моздок, перебивают торговлю Дербента. Тот товарообмен, что был ещё пять лет назад, не идёт ни в какое сравнение с нынешним. Начинают обустраиваться дороги в обход дербентского ханства.

Так что присутствовали многие причины, почему Шейх Али-хан принял сторону персов, он мог бы для себя оправдать этим факт предательства. Мог, но всё равно останется для русских предателем.

— Мустафа, что происходит в городе? — спросил Шейх Али-хан, как только подскакал на своём любимом жеребце к дворцу.

— Господин, ты сам можешь видеть из окон своего дворца, — сказал Мустафа Хадид, командующий войском ханства и близкий соратник Шейх Али-хана. — Но я скажу, господин. Русские вошли в город обозами, большими обозами.

— Русские уже в городе? Но мы должны закрыть ворота! — хан Дербента запаниковал и даже стал думать о том, чтобы грамотно продаться русским и не выдать то, что имеются договорённости с Ага-Мухаммед-ханом.

— Только обозы, господин, ну, и семь сотен воинов, — хитро ухмыляясь, отвечал Мустафа.

Понадобилась минута, чтобы до хана дошёл смысл сложившейся ситуации. Это же насколько нужно быть глупым, чтобы послать свои обозы всего-то с семью сотнями воинами! Хотя…

— Они шли в союзный город, но попали в засаду. Нужно решить этот вопрос. Успел бы я раньше, то сразу перебили и забрали всё войсковое имущество Суворова. А после… Я стал бы тем, кто покрыл себя славой победы над Суворов-пашой, — Шейх Али-хан аж закатил глаза.

— Я закрываю ворота и готовлю город к осаде, в двух днях пути русские авангарды, казаков видели и того ближе, — констатировал Мустафа под одобрительное молчание хана.

*…………*……….*

Первая атака русского укреплённого квартала в Дербенте началась с рассветом следующего дня после того, как Военторг зашёл в город. К этому времени уже закончились разгрузки повозок, заняты склады, оборудованы позиции наблюдения и вероятного ведения огня. Секунд-майор командир батальона егерей Пётр Васильевич Мишуков знал службу хорошо.

Кроме того, были вооружены более половины обозников, многие из которых были ветеранами или из тех крестьян, что занимались охраной поместий Куракиных. Так что, с какой стороны держаться за ружьё, знали. А вооружения хватало уже и трофейного, что было изъято у горских мелких отрядов, ну, и того, что везли с собой военторговцы.

— Ваше высокоблагородие, вестовой прибыл, говорит, что дербентцы готовят сотни для атаки, — доложили секунд-майору.

Мишуков поспешил в соседний дом, где находился Ложкарь. Это было самое высокое здание, да ещё и на взгорке. С крыши дома удобно наблюдать за всем периметром всей обороны.

Через полчаса узкие улочки города заполнились воинами Дербента, и начались атаки. Брянские егеря засели на крышах домов и методично отстреливали командиров или тех воинов, смерть которых наиболее затрудняла проходы на улицах. Создавались завалы из людей, растаскивать которые дербентцы не успевали.

Военторг уже потерял некоторые склады и большую часть обозных коней. Вынужденной мерой было оставить коней и некоторое количество провизии за пределами укреплённого квартала. И так места внутри периметра было крайне мало. Однако, отбившись, появлялась возможность с лихвой восполнить потери.

— Гренады! — закричал Ложкарь, в компании с секунд-майором Мишуковым наблюдавший за боем.

По цепочке, перекрикиванием, приказ дошёл до всех уголков обороны квартала. Через некоторое время послышались взрывы. В основном кидали гренады казаки. Это оружие мало использовали в войсках. Часто офицеры боялись доверять свою жизнь солдатам. Бог его знает, куда закинет необразованный бывший крестьянин гренаду и успеет ли её швырнуть вовсе. Но в Военторге отчего-то посчитали, что такой вид вооружения может вполне использоваться. И сейчас не было лучшего варианта, как закидывать дербентцев гренадами. Получалось эффективно обороняться, кидая гренады в скопления неприятия, и этим рекламировать оружие.

А ещё очень повезло, что у части казаков, как и у обозников, были пики. В условиях плотного городского боя это древковое оружие более остального помогало сдержать врага и дать время егерям перезарядиться для очередного выстрела. А брянцы показывали чудеса заряжания своих штуцеров, порой укладываясь на перезарядку в чуть больше минуты. Правда, егеря реже использовали деревянные молотки, а били прикладами о черепицу и камень, чтобы пуля быстрее опустилась. Вот только такими действиями стрелки кое-где портили себе огневую точку, разбивая крышу ударами штуцеров.

— Ротмистр Никитин, направьте из резерва три плутонга на третью точку! — командовал Мишутин.

Все точки обороны были пронумерованы для простоты отдачи приказов. Создан резерв, который составлял почти половину от казаков, роты егерей и трех сотен обозников Военторга. С таким подходом получалось нивелировать численное преимущество дербентцев и перенаправлять войска на наиболее сложные участки сражения.

— Они отходят? — удивлённо сказал Ложкарь, как бы спрашивая у секунд-майора Мишукова.

— Жаль, — без бахвальства, а действительно сожалея, отвечал командующий егерями. — Чем дольше они шли, как бараны, под пули, тем меньше оставалось атакующих. А нынче же что-нибудь придумают.

*………….*…………*

Александр Васильевич Суворов гнал войска, не переставая. Пришли сведения, что Ага-Мухаммед начал действовать. В городе Ардебиле были уничтожены русские купцы и дипломатические представители. А ведь война даже официально не началась.

Ситуацию с Валерианом Зубовым Суворов постарался быстро разрулить. Были собраны на Военный Совет командующие дивизиями, после чего Александр Васильевич поблагодарил Валериана, назвав того умелым воином, остающимся верным присяге до последнего, и выразил надежду на справедливость государя. Главным квартирмейстером был назначен Александр Михайлович Римский-Корсаков, после этого большая часть корпуса быстро выдвинулась вперёд.

Мало того, что персы вероломно убили русских купцов и дипломатов, так они начали активную деятельность по созданию антирусского сопротивления. Хан Карабахского ханства Ибрагим Халил-хан прислал к Суворову вестового с письмом, в котором убеждал, что дербентский хан — предатель. Ибрагиму Халил-хану пришло послание от Шейх Али-хана, в котором правитель Дербента призывал примкнуть к антирусским силам. Также Ибрагим Халил утверждал, что немало ханов и сильных кланов ждут поведения России и пока не выбрали сторону.

В быстрый переход командующий взял только те полки, которые уже знали, что такое система Суворова. Поэтому, когда Александр Васильевич вывел войска к Дербенту, Шейх Али-хан не ожидал столь быстрого появления русских войск. Шутка ли, пройти более шестидесяти вёрст за один переход!

Русские войска были измотаны столь быстрым движением, и Суворов рассчитывал на то, что даст солдатам немного отдохнуть, но в городе шёл бой.

— Братцы, богатыри русские, в городе умирают православные, — обращался Суворов к войскам. — С каждой минутой за стенами этого города гибнут русские люди. Я знаю, что вы устали, но с Божией помощью уже завтра вы будете спать в домах этого города.

Эти слова нельзя было сказать всем солдатам сразу, поэтому послание командующего должны были пересказывать офицеры.

— И добавлю, только сего на бумаге не писать, — Суворов грозно посмотрел на своих старших офицеров. — Даю город на два дня… Апосля — чтобы был порядок, и войско готовилось к выходу.

Можно было подумать, что Александр Васильевич действительно поддался эмоциональному порыву и готов кинуться на помощь русским солдатам и военторговцам, ведущим бой в городе. Для многих это выглядело именно так. На самом же деле острый ум великого русского полководца уже успел рассчитать шансы на штурм практически с марша. Пока часть защитников города занята уличными боями, на крепостных стенах остаётся мало воинов. Есть риск попасть под артиллерийский обстрел, но Суворов посчитал, что старые малочисленные орудия Дербента не способны решающим образом повлиять на исход штурма.

Через два часа Нижегородский и Ладожский пехотные полки при поддержке полесских егерей пошли на приступ. Первые выстрелы с крепостных стен прозвучали, когда Нижегородский полк уже преодолевал небольшой ров. Кровь пролилась, однако, на этом участке крепости ещё минуты две не прозвучат пушечные выстрелы, это время потребуется для перезарядки старых пушек. А две минуты в таком бою — очень много. Если бы у защитников было время на подготовку отражения штурма, то они стянули бы на отдельных участках свои пушки и смогли существенно проредить ряды славных русских воинов. Но сражение, как и история, не знают сослагательного наклонения.

Первыми на стены Дербента взобрались полесские егеря, повторяя свой подвиг при взятии Измаила. Суворов, поняв, что успех близок, отправил к городу ещё четыре полка и приказал всем остальным подготовиться к уличным боям.

Ещё два часа уже на улицах города происходили ожесточённые локальные бои. Суворов приказал беречь русских солдат, понимая, что крепость он уже взял, а военторговцы всё ещё держатся, значит можно отделаться чуть меньшей кровью.

*………….*…………*

Секунд-майор Мишуков видел, что начался штурм города. Теперь Пётр Васильевич размышлял, как в сложившихся обстоятельствах ему лучше всего поступить. Конечно, его егеря уже и так сделали немало, а кто-то скажет, что и немыслимо много. Однако, часто успех окрыляет, и хочется большего.

— Захар Иванович, — обратился командир егерей к Ложкарю. — Вы дадите своих людей на прорыв?

Ложкарь не хотел никаких прорывов. Он небезосновательно считал, что и без того служащие Военторга, как и охрана из казаков, между прочим оплаченных деньгами компании, сделали очень много и перебили, может быть, и четверть от всего дербентского воинства. Но понимал Захар Иванович и другое. Не помоги он сейчас армии, и отношение к Военторгу может резко измениться. Офицерское сообщество оно такое: проявил трусость — уже не свой. Никто руку не подаст и пусть будет облизываться, глотать сухой ком, но не купит бутылку шампанского у нерукопожатного.

Потому, испытывая дискомфорт от принятого решения, Ложкарь приказал своим служащим готовиться к прорыву, но несколько в ином направлении, не забывая о цели Военторга. Нужно было ещё переговорить с казачьим есаулом. Охрана должна была охранять, а не идти в атаку. Однако, казаки только удивились вопросу. Для них, уже вкусивших аромат победы, было невыносимо оставаться на месте.

После очередных разрывов гренад и усилившихся обстрелов заслонов, которые были оставлены дербентцами, казачьи десятки пошли в прорыв, следом, примкнув штыки, устремились егеря. И уже после них мерно зашагали вооружённые обозники. Военторговцы получили недвусмысленный приказ прорваться во дворец и вынести оттуда всё. Даже при проявлении героизма нельзя забывать о целях и миссии коммерческой компании, которой и являлся Военторг. Пока егеря и казаки вели уличные бои, три сотни вооружённых военторговцев отправились во дворец. Ложкарь понимал, что потери будут, но осознанно пошёл на это, приз манил.

В Военторге было двенадцать небольших мортир, установленных на самых крепких телегах по типу фургонов. Когда эти пущёнки произвели первый залп, и во дворец хлынули вооружённые военторговцы, многие из которых имели боевой опыт, сопротивление оказали только три десятка личных самых верных нукеров Шейх Али-хана. Дураков не было с ними вступать в рукопашную, а бросать гранаты уже стало привычным делом. Потому отличные дербентские воины не смогли показать свою удаль. Ещё не создал свой револьвер Самюэль Кольт и не сказал знаменитую фразу про то, что его детище уравнивает всех людей. Но здесь и сейчас уже нашлись доказательства несказанного. Нукеры были уничтожены дистанционно.

Скоро Военторг занял круговую оборону дворца и его пристроек, а наиболее ценные вещи из небедного ханского жилища профессионально изъяли и отвезли на основные склады Военторга, пряча добычу в десятках телег. Сделали так, будто золота, серебра и богатых ковров и не было вовсе во дворце.

Особенно ценным призом стали ханские конюшни. Более четырёх сотен великолепных аргамаков, арабских жеребцов, как это ни странно, но и орловских рысаков — этих коней, если продать, выйдет более ста тысяч рублей. Впрочем, подсчитывать результативность Военторга придётся сильно позже. Всё только начинается.

Перед закатом Дербент заполыхал. Кто начал поджигать строения — не понятно. Город был отдан во власть солдатни, и найти адекватных офицеров, чтобы начать тушение разгорающихся зданий, оказалось невозможным. Не был бы город больше каменным, так пожар бы полностью охватил Дербент.

Суворов мог бы навести порядок, но не хотел. Вероломное предательство Шейха Али-хана должно иметь наказание такое, чтобы весь Кавказ понял силу России. Александр Васильевич уже начал понимать специфику региона и даже стал разрабатывать план по собранию видных представителей горских народов аварского ханства, кубинского и других региональных игроков. Ну, а для того, чтобы кавказские элиты решили разговаривать, нужно показать силу и жестокость.

— Ох, и ушлый ты, братец, — смеялся Суворов после того, как Ложкарь, привирая, рассказал о своих успехах. — Не стану я у тебя забирать твой хлеб. Но и платы не получишь за геройства свои. Небось, из дворца хана много добра взял себе. Я тут пожить собрался, так доброго ковра не нашёл, кабы постелить себе.

Захар Иванович был человеком с понятием, не забыл о том, что нужно умаслить фельдмаршала. Три лучших коня, два ковра, великолепную в эстетическом отношении саблю и не только — всё это было благосклонно принято русским командующим.

А потом два дня Военторг работал без сна и отдыха. В городе оказалось мало вина, а еда для многих офицеров была слишком непривычной. Потому одни склады Военторга пустели, а другие напротив, наполнялись всяко-разным добром. Так что скоро были отправлены первые обозы в Моздок и дальше на север Российской империи.

Все опасались того, что Ага Мухаммед-хан бросится к Дербенту, но разведка сообщала, что персидский шах не спешит вступать в противостояние с прославленным Суворовым, а показательное наказание дербентского хана остудило многие горячие головы.